Луна хохотала от души. Звезды носились по небу, отплясывая дикие танцы. Облака улыбались, глядя на происходящее безумие и, стараясь не выказать явного замешательства, скромно улыбались. Ветер то и дело норовил их погонять по небу и закинуть к звездам, но не мог незаметно подобраться к ним, не выдав себя распирающим его смехом. Море непрерывно закручивала воронки, пытаясь поймать какую-нибудь, отставшую от хоровода, звезду, но волны не могли сосредоточиться, зараженные тем же безудержным весельем и покатывались со смеху, разбрасывая клочья пены по морской глади, промокнувшей солеными морскими слезами радости.

Ч`рный замок возвышался над бездной и был непоколебим в своем спокойствии. Лишь пламя свечи, стоящей на столе, то и дело изгибалось в разные стороны, стараясь попасть в такт звездным танцам.

– Вы знаете, что такое счастье?

Тишина.

– Вы пытались узнать?

Тишина.

– Вам это не интересно?

Свеча, не переставая отплясывать, засмеялась.

– Объясните, что я такого смешного спросил?

– Для начала объясните, с какой целью вы задались этим вопросом?

– Понимаете, я слышу фразы «Я так счастлив», «Мы желаем счастья вам», «Надеюсь, я буду с ним счастлива», «Уверен, там я обрету счастье», и так далее. Или наоборот: «Боже мой, я так несчастна!», «Нас постигло несчастье», «У сказки несчастливый конец» и тому подобное. Я не могу проникнуться смыслом этих фраз по одной простой причине – я не понимаю, как они все определяют счастье, или несчастье. Есть какая-то шкала состояния человека?

– Поймите, мой юный друг, то или иное состояние обусловлено исключительно индивидуальным осознанием. У каждого свой предел и своя шкала. То, что один может выразить холодными словами «Пожалуй, я удовлетворен этим», другой безумно раскрасит возгласом «Вы не представляете, насколько я счастлив!»

– Это я понимаю, я не могу понять, что такое счастье, в принципе.

– Почему, мой юный друг, вы всегда задаётесь вопросами о таких вещах?

– Каких таких?

– О вещах, необъяснимых логикой. Понимаете, это те состояния человека, которые не нужно понимать или объяснять, потому как ни понять, ни объяснить этого нельзя.

– Но, почему?

– По одной простой причине, люди настолько разные, что в одну шкалу их не уместишь. Я повторяюсь. И повторюсь снова: это можно лишь почувствовать.

– Но как я могу с уверенностью сказать счастье это или что-то ещё? Я даже не говорю и степени восприятия, как вы только что заметили. Как я это почувствую, как я смогу определить, глядя на человека, счастлив он или нет? Как…

– Вы задаете много пустых вопросов. Не обижайтесь.

Свеча плясала, природа плясала, замок стоял.

– Счастье – это волшебство…

– 1 –

Море ворвалось в номер отеля, где остановились Максим с Маргаритой. Солнечные лучи пробивались сквозь плотно закрытые жалюзи, силясь распылить южный зной везде, где только можно. С пристани доносились возгласы докеров.

Маргарита, улыбаясь, смотрела на Максима, вышедшего из ванной. Он натянул майку и торжественно произнес:

– К завтраку готов!

Маргарита продолжала улыбаться и смотреть на него.

– Что, дорогая? – спросил её Максим.

Маргарита, ничего не ответив, подошла к нему и нежно обняла.

Завтракали они на первом этаже отеля.

– Как ты думаешь, если сравнивать с нашей планетой, с той нашей планетой, то где мы сейчас находимся? – спросила Маргарита.

– Если учесть, что скорость поезда не более 100 км/час, допустим, семьдесят, а ехали мы более четырех суток, из которых, двое суток мы ехали на восток, а после на юг, то мы где-то… Где-то на экваторе.

– Где? – удивилась Рита.

– На экваторе. Ладно, не будем умничать. Просто, если потрогать воздух, то мы как раз, где-то в Таиланде. Ты не обратила внимания, как менялась природа? Да вон, пальмы растут.

– Я никогда не была в Таиланде.

– Я тоже. – Максим рассмеялся и сказал: – А теперь нам представилась такая возможность. Да ещё на острове. Главное, не терять бдительность. А то, что-то мы развеселились.

– Это ты развеселился, – заметила Рита.

– Я за нас двоих, – нашелся Максим.

– Делись тогда, – заявила Рита.

– Проблем нет. – Максим привстал и поцеловал Риту в губы.

– Вот так-то лучше.

Официантки, переглянувшись, улыбнулись.

– Предлагаю выйти к катеру в самый последний момент. Мы, конечно, оказались на краю света относительно Центра и Карденлинца, и местным властям, возможно, наплевать на указания Центра, но… Хотя, почему это им должно быть наплевать?

– Да, не заговаривайся, ты не дома, – шутя, заметила Рита.

– Когда же мы перестанем называть домом наш тот дом?

– Никак не могу отвыкнуть.

– Да уж, тут я согласен. Ну, да ладно, сейчас не об этом. Нас ищет полиция и не только. По словам Карла, нас ищут все, поэтому, пока не окажемся на острове, будем оставаться в подполье.

– В такую жару до часа сидеть в номере, – недовольно проговорила Рита.

– Мы два месяца под пальмой валяться будем. Потерпи.

– Два месяца? Ну, тогда ладно, потерплю. Два месяца. То есть, в Центр мы вернемся в декабре? Плакал мой институт уже окончательно, – грустно произнесла Рита.

– Институт. Нас грохнуть могут, а ты про институт, – весело сказал Максим.

– Ты знаешь, как утешить.

– Ничего, придумаем что-нибудь. С пристани так кричат, что складывается впечатление, будто мы в грузовом порту.

– Ничего, пойдем в номер и придумаем что-нибудь.

Без десяти минут первого Максим с Ритой стояли на пристани и готовились подняться на борт морского катера. Матрос, проверяющий билеты, отправил Максима в кассы проставить штамп о прибытии на борт, а сам нырнул куда-то вниз. Рита осталась стоять у трапа, разглядывая катер. Это был скорее морской пассажирский теплоход, рассчитанный, как минимум на двадцать человек. Судя по всему, все пассажиры были уже на борту.

Кассы находились метрах в ста от катера. Рита проводила взглядом идущего к ним Максима, и, несмотря на разговоры о бдительности, направилась к носу катера посмотреть на море. Дойдя до носовой части судна, она бросила взгляд на морскую гладь и, видимо, вспомнив об уговоре ни на шаг не отходить от того места, где её оставил Максим, развернулась и пошла обратно. Вдруг совсем неожиданно перед ней вырос высокий красавец-мулат в матросской майке и укороченных белых штанах. Его мускулистое кофейное тело блестело на солнце. Он, улыбаясь, обнажил безупречно белые зубы, и соблазнительным тоном произнес:

– Скучаешь, красавица? Меня зовут Сальвадор. Идем со мной, я расскажу тебе о любви и покажу настоящую страсть.

– Заманчивое предложение, Сальвадор. Только я не одна.

– Меня это вовсе не смущает. Тебя тоже не должно смущать, ведь, узнав меня, тебе уже никто не будет нужен. Я украду твоё сердце навеки.

– Можно я пройду? – серьезно произнесла Рита.

– Извини, красотка, но я не могу тебя отпустить, – печально произнес Сальвадор.

– Прошу вас, дайте мне пройти, – настойчиво сказала Рита и сделала шаг вперед.

Сальвадор преградил ей путь, и хотел схватить её за плечи. Рита остановилась и вдруг ощутила какой-то толчок где-то глубоко внутри неё, словно горячая волна подхватила её и в одно мгновение перенесла на другой берег сознания.

– С дороги, – тихо, но строго произнесла Рита, глядя на Сальвадора.

Тот отчетливо разглядел, как прекрасные голубые глаза девушки сверкнули каким-то неземным светом и пробили его насквозь. Смуглое лицо мулата побледнело, стерев кофейную окраску, и он, попятившись назад, повалился навзничь, будто сраженный молнией. Маргарита, перешагнув через него, направилась к трапу катера. Сальвадор, глядя ей вслед, медленно поднялся и что есть мочи бросился бежать.

Тем временем Максим проштамповал билеты и возвращался. Идя к Рите, он увидел, как какой-то матрос со всех ног нёсется прочь от катера. Подойдя, он спросил:

– Милая, не ты, случаем, напугала этого громилу?

– Да, дорогой, это я, – улыбаясь, ответила Рита.

– Ух, какая ты у меня страшная. Пойдём.

Максим решил, что Маргарита шутит. Маргарита же, ощущая невероятный подъем, ранее ей не знакомый, никак не могла прийти в себя, пытаясь понять, что сейчас произошло. «Это была не я? – задавалась она вопросом. – Или со мной что-то не так?» Она решила пока ничего не говорить Максиму – вдруг это какая-то нелепая случайность.

Стюард проводил Максима с Ритой на их места. На борту было ещё пятнадцать пассажиров. И никак они не походили на бандитов. Максим насчитал три семейных пары и двоих детей. «Какой же это пиратский остров, скрывающий по два месяца мошенников со всего Города?» – думал он, усаживаясь на свое место.

– Все на месте, – послышалось снизу.

– Отдать швартовые! Поднять якорь!

В динамиках раздался голос капитана. Он приветствовал всех на борту, сказал о том, что время в пути составит четыре часа и пожелал приятного плавания. Кроме того, он посоветовал всем, кто впервые отправляется на катере в открытое море, а также всем, кто не переносит качки, во избежание неприятных ощущений, а тем более, проявления морской болезни, спуститься вниз, в каюты, и прилечь, он также предложил получить советы о способах борьбы с морской болезнью. Советы были изложены в буклете, лежавшем на столике перед каждым сидением.

– Итак, ложимся на курс.

Большая часть пассажиров покинула палубу.

– Мы не боимся морской болезни? – спросила Маргарита.

– Давай проверим, – предложил Максим. – Открывай буклет.

Максим с Маргаритой принялись изучать способы предотвращения морской болезни.

– Давай так, – предложила Маргарита, когда они закончили чтение, – ты будешь сосать спички, а я смотреть на горизонт.

Максим рассмеялся, выступив со встречным предложением: обоим смотреть на горизонт, посасывая спички.

Катер летел по волнам, оставив берег далеко за кормой.

– Я ничего не чувствую, – сказала Рита через полчаса плавания.

– Я тоже, – поддержал ее Максим. – Может, нас в поезде перекачали?

– А остальные как сюда попали? Они, явно, не местные.

– Смотри, нас только шестеро закаленных моряков, – сказал Максим.

– Мы с тобой старые морские волки.

– Интересная интерпретация моей фамилии, – заметил Максим.

Рита рассмеялась.

Тем временем, один из пассажиров, оставшийся на верхней палубе, пожилой мужчина лет шестидесяти, с лысиной и редкими седыми волосами на затылке, одетый в потертый джинсовый костюм, поднялся со своего места и, прихрамывая, направился в сторону кормы. Проходя мимо Риты с Максимом, он весело спросил их:

– Вам что, молодежь, не в первой по волнам скакать?

– Мы крепимся, – ответил Максим.

– Вы никогда не были на острове?

– Нет.

– Вы простые туристы, как я погляжу?

– А какие еще туристы бывают? – спросила Рита.

– Такие, как я, – ответил незнакомец, посмеиваясь.

– Это как? – поинтересовался Максим.

– Ну как, я вор, – запросто ответил незнакомец и бесцеремонно плюхнулся на сидение напротив молодых людей. – Меня зовут Клебер.

Максим с Ритой представились. Клебер подозвал стюарда, поднявшегося в этот момент на палубу, и заказал бутылку рома.

– Вы присоединитесь? – спросил он.

– Нет, спасибо, – ответила Рита.

– Я тоже пас, – поддержал её Максим. – Мы ещё не знаем, что у нас с морской хандрой.

– Как хотите. Здесь потрясающий ром. Я вас не отвлек?

– Да нет, что вы, – сказала Рита.

– Сами откуда? – спросил Клебер.

– Из Центра, – опрометчиво ответила Рита, переглянувшись с Максимом.

– Не близко. Сколько, два-три дня добирались? Хотя, конечно, остров, того стоит. Особенно, его цены. Просто, коммунизм!

– А почему проживание, да и всё там такое дешевое? – спросил Максим.

– Вы ничего не знаете про Пиратский остров? – удивленно спросил Клебер.

– Абсолютно. Кроме того, что там дешево можно отдохнуть, ничего.

– И с шиком, замечу, – добавил Клебер.

Стюард принес бутылку рома, ведерко со льдом и бокалы.

– Что-нибудь ещё? – спросил стюард.

– Нет, спасибо, пока всё, – сказал Клебер, наполняя бокал.

Максим с Ритой переглянулись.

– Что ж, я вам расскажу, – сделав первый глоток, произнес Клебер. – Было это лет сорок назад, ещё при старой власти, при коммунистах. Я тогда техникум заканчивал, и не помышлял о той жизни, с которой мне придется столкнуться. С ворами я сошёлся позже. Да и ладно, не обо мне речь. Так вот. Вам что-нибудь известно о криминальном мире города?

– Поверхностно, – ответил Максим, – из газет.

– Ну, смотрите. Конечно, и с этим никто не спорит, самый лакомый косок Города – это Центр. Там больше людей, больше денег, всего больше. И, разумеется, престижнее всего, когда ты орудуешь в Центре. Был крестный папа в Центре, звали его Слон, он копыта скинул этим летом. Так вот он был боссом над боссами в Центре, все к нему прислушивались, уважали его и боялись, он рулил всеми бандитскими играми. Но, это только в Центре. Здесь, например, он никто. Да, о нём знают, много наслышаны, но влияние на этот округ, как и на любой другой, он оказать не может, и вмешиваться в дела семей в других округах он не в силах. В Центре он король, за пределами Центра – ноль. Вся братва разбита по округам. У каждого свой кусок территории. И так было почти всегда. Почему почти? Сейчас расскажу. Мне было двадцать, я уже говорил. Скажу честно, при коммунистах было сложнее, жестче они были, беспощаднее, да и организованы куда лучше. Сейчас, скажу я вам, золотое время для нашего брата. Второй десяток пошёл уже, как халява прет. Итак, мне двадцать. Был тогда один вор в законе, звали его Руфат Бахрамов, громкое имя было. Кликуха у него была Академик. Толи потому, что умный такой, толи, из-за того, что из тюрьмы умным вышел. Не важно. Так вот этот Академик построил дела так, что подмял под себя почти полгорода. И подмял так, что все были довольны. Все, и «братва» и «легавые». Он ворошил такой капустой, что даже сейчас не верится в то, что столько бывает у одного человека. Он стал директором нефтеперерабатывающего завода. Со статьей и сроком за спиной, прикиньте! В партию вступить не мог поначалу, но и это у него получилось. Он стал первым секретарем обкома где-то на севере. Он заседал в президиуме. И в это же время покрывал половину Города. Вот это человек был! Не то, что сейчас. Он был вхож к генеральному секретарю. Что там вхож, тот ему был обязан, как и многие из тогдашней партийной элиты. Чем, как и почему, не в курсе. Но это факт. Многие утверждали, что он серый кардинал Верховного совета Города. И вот тогда, на пике своей славы и влияния он и решил осуществить эту безумную идею, благодаря которой вы можете, без особенных брешей в бюджете отдохнуть в этом райском уголке. А идея была такая: выкупить у Города остров под курортную зону. И чтобы все обороты от туризма, равно как и от торговли на самом острове не облагались налогами. Более того, Город ежегодно из своего бюджета должен выделять определенную сумму, сама сумма каждый год разная, поскольку выражена она в пропорции к какому-то там индексу финансовому. Я в этом ничего не понимаю, поэтому не скажу вам точно. Но, у Академика котел варил дай Боже. Остров этот должен был быть доступен всем желающим. А самая безумная фишка заключалась в том, что любой преступник, находящийся в розыске, чье преступление включено в список допустимых, имеет право, если сможет добраться до Бурде, не попавшись полиции, провести на острове два месяца, и власти не будут иметь права требовать его выдачи, если узнают, что он там.

– А что такое допустимые преступления? – спросила Рита.

– Там список большой. К примеру, это воровство, мошенничество, разные не сильно злостные хулиганства, да много там чего, прямо из уголовного кодекса брали перечень и делили на допустимые и недопустимые. Убийства, изнасилования, измена Городу, терроризм и так далее, разумеется, преступления, не позволяющие оттянуться два месяца на солнышке.

– Измена Городу? Интересно, в чью пользу, – пробормотал Максим, после чего сразу же спросил: – А как тебя на острове определяют?

– Очень просто. По отпечаткам пальцев. На острове база та же, что и у полиции, «горбеза», и всех прочих друзей народа. Если тебя нет в базе, то на острове тебя всё равно вычислят. Там такие волки в службе охраны, что не укроешься – расколют, по глазам прочтут, что ты за гусь. Уж поверь мне. Да они, злодеи эти, сами не сунутся, зная об этом. И весь остров – самая безопасная зона в Городе. И это благодаря их системе взаимодействия. Там охраны больше, чем самих туристов. Но ты их не замечаешь. Ты можешь сутки пьяным проваляться на пляже, держа в руке открытый кошелек с деньгами, и никто тебя не тронет. Разве, что сама охрана, которая доставит тебя, куда требуется. Поэтому на остров стекаются все, кому не лень, из-за цен, разумеется. Там обычных туристов раза в два больше, чем скрывающихся от закона.

– Наверное, все подходы к Бурде должны быть всегда перекрыты. Это же, как ловушка. Сети раскинул перед пристанью и лови.

– Он и это предусмотрел. Никаких заслонов, засад и прочих их штучек быть не должно. Там, не буду врать как, но всё описано. И как доказать обратное, в том числе. Я имею в виду доказать то, что тогда-то там-то полиция намеренно скопилась и поставила кордон для того-то. А сам Бурде уже зеленая зона для нашего брата. Здесь уже не могут тебя взять. Так-то.

– А вы бывали уже на острове? – спросила Рита.

– Пару раз. Каждый раз перед тюрьмой. Ну, перед судом. Я знал, что уже деваться мне некуда, что меня вот-вот должны взять. Оттягивал время. Да там все такие, можете поспрашивать – убедитесь.

– Да, – произнёс Максим, – кому нары, а кому Канары.

– А сейчас вы перед судом? – продолжала Рита.

– А сейчас нет. Просто, устал. Честное воровское!

Максим с Ритой рассмеялись. Клебер тем временем осушил треть бутылки.

«Моих отпечатков в базе нет, – думал Максим, – но, если я в розыске за похищение, а похищение вряд ли относится к разряду допустимых преступлений, то меня могут вычислить. Теоретически. Хотя, как, не ясно. Ладно, Карл в этом разбирается лучше. Не стал бы он нас засылать сюда, если бы было хоть одно сомнение. Главное туда попасть и заселиться. Если это получится, то всё будет позади. Дальше уже будем думать, что делать».

– А полиция может там отдыхать? – поинтересовалась Рита.

– Нет. Категорически. И это прописано в законе.

– В законе?

– Конечно, Академик-то голова! Он вбил всё, что касается острова в неизменяемый свод законов Города.

– Что значит неизменяемый свод?

– Ребята, вы как с луны свалились. Это как, слышали, наверное, сейчас очень модная тема, в газетах печатают историю Города о королях с королевской кровью. Не слышали?

Максим и Ритой несмело переглянулись.

– Да, откуда вы такие взялись? – Клебер рассмеялся.

– Слышали, – нашелся Максим. – Это о кубке, силе, выборе короля и так далее.

– Да, да, да, – подтвердил Клебер. – С островом та же история. Никто, никакая власть не имеет право отменить его существования в тех рамках, что Академик обозначил в законе. Вот так-то, дети мои.

Клебер допил бокал и налил себе ещё.

– Вот этот осушу и пойду, прилягу. Это было его последним делом. Были и те, кому неограниченная власть Академика мешала жить. Его автомобиль подорвался возле его дома, сразу, как только он в него сел. С тех пор всё посыпалось. Начался дележ его наследства, приведший лишь к расколу, и, как это по-умному, к децентрализации. В общем, произошло то, что мы сейчас имеем. Всё поделилось на округа.

– Нашли того, кто его заказал? – спросил Максим.

– Нет, конечно. Такие вещи делаются чисто. Возможно, это был кто-то из последующих «вышаков», типа Слона. А может, власти он надоел, и его грохнули спецслужбы. Уже не имеет значения. Памятник он после себя оставил чудесный – это факт. Кстати, на самом острове стоит его памятник.

– А известно, почему он выбрал именно этот остров? – спросил Максим.

– Вопрос в точку. Я сам не раз себя спрашивал и интересовался у других. Гораздо удобней было бы выбрать остров ближе к Центру. Или в каком-нибудь море внутри Города, хотя это не так романтично. От Центра на юг туча островов, там, дальше, целый материк, за ним ещё. Вы так смотрите, что мне снова кажется, что вы с луны свалились.

«Нужно, в конце концов, изучить географию Города, – подумал Максим, – а то, мы так и останемся, свалившимися с луны».

– Может, он хотел, чтобы остров был как раз как можно дальше от Центра, чтобы не так легко было той же полиции? – предположила Рита.

– Да нет же, Бурде, я же говорил, итак уже зеленая зона. Как раз, наоборот, в Центре, где наибольшее скопление всего, включая бандитов, было бы намного удобнее. Устраиваешь зеленую зону километрах в двадцати-пятидесяти, да сколько угодно, но не как здесь, и порядок. И если ты решил бежать из Центра, преследуя лишь одну цель – оттянуть печальный стук молотка судьи, то на отрезке в пятьдесят километров тебя схватят с меньшей вероятностью, чем на отрезке от Центра до Бурде. Тут что-то есть. И об этом судачат все эти сорок лет.

– И так никто и не знает?

– Говорят, что неспроста он выбрал именно этот остров, что есть в нём какая-то тайна. Но, что это такое, никто не знает. Может, вы разгадаете? А я пошёл. Рад был поболтать. Всех благ, молодежь. И не попадайтесь.

Клебер медленно поднялся и, прихватив бутылку рома с бокалом, захромал вниз.

– Ты заметила, что тут, куда не плюнь, одни тайны, – промолвил Максим, глядя в след уходящему Клеберу.

– Тоже самое хотела сказать, – согласилась Рита. – Ты, кстати, как? Я про морскую болезнь. Ничего не чувствуешь?

– Нет, всё в порядке, – ответил Максим. – Хотя нам ещё почти три часа добираться.

– Ну, точно, мы самые настоящие морские… десантники.

Максим рассмеялся и обнял Риту. Они одновременно обратили свой взор к горизонту. Катер нёсся на подводных крыльях, рассекая гладь океана. Некоторые пассажиры, покинувшие верхнюю палубу, возвращались.

– Так мы разгадаем тайну острова? – шёпотом спросила Рита.

– Конечно, нужно же будет чем-то заниматься два месяца, – ответил Максим.

– В свободное от нас с тобой время? – весело, но также шепотом спросила Рита.

– Да, в свободное от тебя, мое счастье, время.

– Я люблю тебя.

В это мгновение Максим заметил, что с него не сводит глаз ещё один незнакомец. Это был мужчина лет пятидесяти. Он был один. Максим рассмотрел его, как и всех остальных раньше, но раньше на незнакомце были солнцезащитные очки, и определить, куда он смотрит, было невозможно. Мужчина был в цветастой рубашке с короткими рукавами и белых шортах. Строгие черты лица, острый нос, осунувшиеся щеки, тонкие губы, бесцветные глаза, темные волосы с проседью и этот проницательный взгляд. Максим встретился с ним. Незнакомец не стал сразу отводить глаз. С полминуты они смотрели друг на друга, после чего незнакомец снова надел очки и развернулся в сторону моря.

«Рубашка в стиле Акапулько. Мистер Акапулько».

Максим поцеловал Риту в щёку. Та улыбнулась и положила голову ему на плечо.

– В сон не клонит? – спросил Максим.

– Есть немного.

– Тогда спи, я буду твоей подушкой.

– Очень мило с твоей стороны.

– Всё для вас, моя принцесса.