Синтез

– 6 –

С трудом выпутавшись из небольшой кучи одежды, в которую Рита была закутана, она выбралась из спальника и выглянула наружу. Сквозь сосновые ветви солнце яростно пробивалось к земле, стремясь согреть её после ночной стыни. Хор птиц надрывался изо всех сил, пытаясь разбудить сонный лес и всё ещё дремавшие горы. Судя по всему, было очень рано. Ощупав себя, Рита обнаружила, что всё ещё была одета только в одну тунику и тряпичные тапочки. Именно поэтому она и оказалась закутанная во все имеющиеся в наличии теплые принадлежности. Накинув на себя куртку, Рита выкарабкалась из палатки.

Максим сидел, прислонившись к стволу сосны. На нем была лишь одна футболка, изодранные и грязные джинсы и такие же кроссовки. Он крепко обхватил свое тело руками, видимо, пытаясь таким образом ночью согреться. Перед ним чернели угли потухшего костра.

Голова Максима была повернута набок. Лицо его было чумазое, в царапинах, волосы сбиты в клочья, в них застряли листья, ветки, прочий лесной мусор. Сам он был уже три дня как небрит. Рот был слегка приоткрыт, на лице не было заметно ни одной морщинки, только признаки легкой усталости. Он напоминал большого ребенка, которого заставили спать днем, а он, как не хотел, всё же заснул, тем самым сном младенца.

Рита тихо подошла к нему и села перед ним на корочки.

«Какой же он красивый, – подумала она. – Мне кажется, я этого раньше не замечала. Эти брови. Его глаза. Жаль, что они закрыты. У него такие глаза!.. Как же я тут оказалась? Далеко мы от этого страшного замка? Неужели всё это время он нёс меня на руках? Если это далеко, как ему это удалось в одиночку?»

Действительно, Максим был среднего роста, среднего, даже, скорее, худощавого, телосложения. Он, конечно, не был лишён мышечной массы, что было заметно, но, определенно это были не мышцы атлета. А Маргарита была высокой девушкой, и пушинкой или «Дюймовочкой» её уж точно не назовешь.

Максим резко открыл глаза и перевел взгляд на Риту. Он улыбнулся, поднимая голову и расправляя плечи.

– Доброе утро, миледи.

– Доброе утро.

Максим ощутил, как ему холодно, и он вздрогнул всем телом. Рита хотела отдать ему куртку, но тот жестом отказался и встал, шатаясь на затекших ногах.

– Мы, туристы, народ закаленный и выносливый, – сказал он, изображая утреннюю гимнастику и показную бодрость духа.

Он вдруг прекратил и остановил свой взгляд на Маргарите.

– Ну, как оно, вообще? Как жизнь? – полушутя спросил он.

Неожиданно на глазах Риты появились слезы, она быстро и тяжело задышала.

– Я так рада тебя видеть! – Она бросилась в объятья Максима, роняя куртку на землю. – Я так рада. Я так соскучилась. Я так…

Маргарита залилась слезами.

– Меня чуть… Ты меня. Я так рада…

Максим крепко обхватил гибкое тело Риты и сжал его в своих объятиях.

Так они простояли минут пять, не говоря ни слова. После Максим решил прервать молчание.

– Рит, тебе не холодно? Я тебя всю ночь нес на руках. Я с полной ответственностью могу заявить, что под этой простыней, не знаю, как она называется, нет ничего. То есть абсолютно ничего. Вообще ничего.

Рита отпрянула от Максима с улыбкой на лице и легко обозначила, как она шлепает его ладонью по губам.

– Мы далеко от замка?

– Точно не скажу. От полудня до трети дня пути, но ночи точно половина.

– Как ты меня донёс? Я ничего не помню.

– Чего не сделаешь ради…

– Ради чего? – улыбаясь, спросила Рита.

– Ради достижения конечного результата, чем, в данном случае, являлось это незамысловатое пристанище. Нам нужно собираться и выбрать направление. Эти походные вещи я украл. Принадлежали они девушке. Может, ты сможешь что-то одеть. Я приготовлю завтрак. Кажется, ещё чего-то осталось. И мы пойдем, скорее всего, на север. У нас есть нож, кусок веревки, даже пистолет. И денег немного. Нам нужен большой город с банками. Судя по карте… Ладно, давай сначала соберёмся…

Рита стояла, глядя на Максима, и улыбалась. Продолжала она стоять и после того, как он прервал свою речь.

– Что? – спросил он.

– Ничего, – смеясь, ответила Рита и принялась разбирать имеющиеся вещи. – А пистолет у тебя откуда?

– Долгая история.

А вот короткая история. После того, как Максим навестил Хосе, тот, сразу же, как Максим отошёл от дома, решил проследить за ним. И проследил до самой палатки. Рано утром Хосе направился туда и как раз застал Максима за приготовлением к походу. Поход оказался длинным. Максим шёл к замку. Всю дорогу Хосе тщательно скрывался за дарами леса, пока они не оказались у замка. Хосе видел всё, что вытворял Максим, вплоть до его альпинистских подвигов. Когда тот висел над пропастью, Хосе подмывало помочь ему. Но, как бы это нелепо не выглядело, он был влюблен в Маргариту, тяжело переживая своё предательство, и сильно ревновал к Максиму. Поэтому он решил, что если Максим выберется из этой передряги сам, то он тот, кто должен быть рядом с Ритой. Так он для себя твердо решил. А видя предварительные деяния Максима, он почему-то был уверен, что тот выберется. Так оно и произошло. Когда Максим выбрался, Хосе раскрыл себя. По дороге назад, Хосе рассказал Максиму всё, начиная с того, как Маргарита появилась в отеле «Белая гора» до самого последнего момента. Особенно Максима сразил тот факт, что всё время, пока он кувыркался вокруг замка, Маргарита была внутри, но Хосе убедил его, что пробраться туда снаружи невозможно. Тогда они составили довольно-таки простой план. Учитывая традицию, исполняемую хирургом, Хосе незаметно, пользуясь расположением комнат, которое он тщательно изучил пока подготавливал замок к торжеству, пробирается в операционную. После традиционным методом усыпляет хирурга, выводит разбуженную Маргариту в соседнюю комнату, где через предварительно открытое им окно (открыть его можно только изнутри) отпускает её на волю. Сам благополучно возвращается к хору и поёт до тех пор, пока у кого-нибудь не лопнет терпение от ожидания. Его, как приведшего Риту в лапы секты заподозрить не смогут, поэтому спишут всё на провидение, или ещё на что. Так оно и произошло. Максим же пришёл к замку за пару часов до церемонии, набрал на крышу несколько булыжников, и остался ждать там. Наблюдая за вялыми передвижениями двух охранников, скинул, практически вертикально сначала один, потом второй камешек на голову стражей. После спустился вниз и ждал, когда откроется окно. Дождался. Окно открылось, веревка вылетела, Маргарита спустилась, верёвка упала, он её тут же швырнул в пропасть. Подхватил девушку на руки, он направился к своей палатке. Полночи. Он думал, у него отвалятся руки. Последние километра три он отдыхал каждые двадцать метров. Как он только не пытался нести Риту, и на руках, и на спине. Но! Донес же. И всё благополучно закончилось. На данном этапе.

– До ближайшего селения, не входящего в округ Карденлинца, то есть исключающего опасность наличия сектантов, день пути. А это значит, что выдвигаться нужно прямо сейчас, – говорил Максим, протягивая Рите банку с тушенкой и помешивая в котелке воду. – Чай остался. Это главное. А то, честно говоря, глаза хотят спать.

– Ты мой герой, – с улыбкой проговорила Рита. Она не могла налюбоваться Максимом.

И что самое интересное, раньше она за собой такого не замечала. Пригласил он её на свидание. Думала она о нём. Да, определенно она испытывала к нему симпатию и влюбленность. Да, она могла, как в беседах с Белоснежкой, называть его своим молодым человеком. Но сейчас, – и это не было связано, совсем не было связано с тем, что он вытащил её из лап сектантов, – сейчас, когда она увидела его спящим… спящим, небритым, грязным, усталым, поцарапанным… в ней разгоралось что-то иное, что-то не сравнимое ни с чем, что-то теплое и светлое. Она боялась об этом подумать.

– Девочка была не моих габаритов. Кроме резиновых сапог, которые, видимо, она собиралась надевать на дюжину шерстяных носков, остальное катастрофически мало.

– Да, нужно было сначала выбрать жертву-хозяина, а потом красть. Она и палатку, сдается мне, под себя подбирала.

Рита рассмеялась.

В самый разгар утра они покинули лагерь. Максим прихватил с собой всё, думая о том, что это всё может им ещё пригодится. Он не рассчитывал на быстрый приход в цивилизацию.

Рита шла в тунике, в куртке Максима и резиновых сапогах. Шли они вдоль трассы. Шли до позднего вечера. Поначалу они разговаривали. После, к полудню, силы иссякли. Максим пытался шутить, но одеревенелые после ночной пробежки, ноги, затыкали рот. Солнце пекло.

– Сегодня второе октября. Жарко, как летом. Остановимся.

Они сделали привал. Максим дрожащими руками раскручивал крышку на фляжке.

– Я слышала, что сентябрь здесь напоминает осень, а после целый месяц, как летом. Потом начинается наша осень. Но это там, в Центре, здесь в ноябре уже горнолыжный курорт открывается. Может, в конце ноября, но как-то так. А сейчас снова открылся сезон конных прогулок по горам. Они это так называют.

– Не зря ты провела столько времени в заточении.

– Да уж.

– И с Хаксли подружилась.

– Отличная девушка. Она откуда-то тебя знает и очень хорошо, мне точно не сказала, откуда. И ты её…

– Мы тебя через неё искали. Считали, что она причастна к твоему похищению.

– А она, наоборот, говорит, что меня мог похитить ты.

– Пока так и происходит.

Рита рассмеялась.

– Пока мне нравится.

– Отлично, пусть так всё и остается. Нет, не всё конечно.

– Идём?

– Идём.

К девяти часам вечера, когда уже стемнело, путешественники проходили мимо предпоследнего мотеля.

– Если поднажать, то к двенадцати дойдем до… забыл, как называется.

К двенадцати они стояли напротив последнего из трех мотелей. Того самого, где у Максима с хозяином вышел нелицеприятный диалог.

– Плохо жали. Других вариантов нет, – недобро сказал Максим. Рита прислонилась к его плечу и хотела на нём и остаться.

– Думаешь, стоит? – спросила Рита.

– Мы с тобой не бойскауты. Мы самые обычные люди из Города.

– Ты про этот мотель рассказывал?

– Да.

–Так как же? А полиция?

– Я же говорю, выхода другого нет. Нужно попробовать.

Максим направился к входной двери, Рита следом.

– Я был уверен, что ты вернешься, – даже не оборачиваясь, прохрипел хозяин.

– Почему? – устало спросил Максим, подходя к стойке. Рита осталась стоять у входа.

– Этот мотель притягивает таких, как ты. Это ещё мой дед говорил. Поэтому я держу под стойкой биту и дробовик. Ты, вижу, нашёл её. – Старик развернулся и ткнул пальцем в Риту.

– Да, – ответил Максим.

– Смазливая, – хихикнул хозяин. – Что же вам, молодые люди, мешает купить билет на автобус и отправиться домой?

Максим промолчал.

Хозяин налил себе стакан рома.

– Хочешь?

Максим покачал головой.

– А она просто ангел. Как у тебя получилось впутать её в свои делишки?

– Я не впутывал. Обстоятельства…

– Обстоятельства, случайность, если бы не, а вот если бы… Всё это слова. И слова ни о чём. Мне её искренне жаль. Подойди сюда, красавица.

Рита медленно подошла к стойке.

– Присядь, вижу, на ногах еле стоишь. Так устала?

Рита кивнула.

– Ты что же любишь этого… искателя приключений, раз таскаешься с ним?

Рита не ответила, а лишь тяжело вздохнула.

– Любишь, по вздоху слышу.

Максим ощутил смущение.

– С юных лет не мог понять, за что женщины выбирают в первую очередь негодяев разных мастей. Представляешь? Так и не понял. Я не говорю, что ты негодяй. Но ты притягиваешь проблемы, а притягиваешь ты их потому, что без них ты жить не сможешь, ты сдохнешь со скуки, если не будешь выпутываться из очередной заварушки. Я прав?

– Не совсем, – ответил Максим.

– Выпей, полегчает.

– Вы можете дать нам номер на ночь? – спросил Максим.

Хозяин рассмеялся. Потом притих, глядя на Риту.

– Выпей, – уже спокойней сказал он Максиму.

Максим опрокинул стакан рома.

– У тебя деньги есть?

– Есть.

– Трешка за номер. Одна кровать – раскладушка. Удобства в коридоре.

Максим выложил три рубля. Хозяин раскрыл журнал и взял в руки карандаш.

– Имя?

– Аль Пачино.

Старик записал.

– Зачем вам всё это? – спросил хозяин, показывая на рюкзак, палатку и всё остальное.

Максим помялся и сказал:

– Денег не очень много, хотели продать или обменять на что.

Старик ухмыльнулся.

– Оставь себе, что хочешь. Возьму оптом. Всё за три, ладно, четыре рубля.

– Четыре? – спросил Максим.

– Или не возьму, ищи покупателей. – Он скрепя засмеялся.

– Идёт.

– Вот ключ. Вот деньги. – Хозяин отслюнявил несколько бумажек.

Рита спала за столом.

– Подруга твоя отрубилась.

– Как нам лучше добраться до Бурнеля? – спросил вдруг Максим.

Хозяин снова скрипя рассмеялся.

– В таком виде никак.

– И всё же?

Хозяин примолк на минуту.

– И когда ты от меня отстанешь?

Ром сделал его добрее.

– Сначала вам нужно попасть, скажем, в Хунте. Это чуть меньше Карденлинца, но я знаю, что там есть отличный супермаркет. И дешевый. Четырех рублей тебе по уши хватит, чтобы там купить одежду. Потом день пути на двух автобусах.

Максим молчал.

Хозяин всё понял.

– Но это вас не устраивает.

Он задумался. Налил ещё стакан, опрокинул.

– Чёрт с тобой, авантюрист хренов! Грести сможешь?

– В смысле?

– Вот ты, молодежь. В смысле, на лодке веслами.

– Да, – неуверенно произнес Максим.

– Видел в ста метрах мост через трассу?

– Не обратил внимания.

– Тут протекает река, которая доходит до самого Бурнеля. Она делает небольшой крюк и течет на северо-восток, потом уже вниз. Хунте, кстати стоит на реке. Это первое селение, если считать от нашего мотеля. Река, если что, называется Турт. На карте увидишь. Всё понял?

– Пока не очень, – ответил Максим.

– Дурья башка. Я ж спрашивал, грести умеешь?

– Да.

– Будете плыть по течению, поэтому сильно напрягаться не придётся. Течение сильное. Хоть Турт течёт среди гор, горной эту речку не назовешь. Никакого экстрима, как это принято называть. Суда по ней не ходят, места на вашем отрезке безлюдные. Полноценной рекой Турт становится после Бурнеля. До города встретите только рыбаков. Всё, как тебе нужно. Верно? Вот ключ от замка. Лодка приколота к седьмой шпале. Вставляешь ключ в замок, отпираешь, снимаешь цепь, запираешь замок, забираешь ключ и отчаливаешь.

Максим непонимающе смотрел на старика.

– В глубине души, мать твою, нравятся мне такие засранцы, как ты, да ещё с такими фифами под мышкой. И с пушкой в кармане. В Бурнеле есть причал. Первый, он так называется. Приколешь лодку туда на восемнадцатую шпалу. И не вздумай её утопить! Из-под земли достану! Ключ спрячешь слева под вторым сидением, есть там ниша, найдешь. Всё понял?

– Всё понял, – на автомате ответил Максим.

– Два условия! Убраться вы должны до того, как проснутся мои постояльцы, часов в пять. Осталось совсем ничего. И второе, махни ещё стакан.

Старик налил Максиму стакан рома, и тот его тут же опустошил.

Наступила пауза. Старик смотрел Максиму в глаза, не говоря ни слова.

– Есть что-то в твоей душе. Не пойму, что, но что-то есть. Что-то тайное, опасное и большое. Что-то не для тебя одного. Я тебя запомню, Аль Пачино.

– Спасибо за лодку.

– Напоминаю, плыть будете, в основном, среди гор. Имей в виду, если кто решит шмальнуть по тебе сверху. – Старик ухмыльнулся.

Максим ответил скупой улыбкой.

– Всё, убирайтесь, – прохрипел хозяин и повернулся к Максиму спиной.

Максим довел Риту до номера, уложил в кровать, а сам лёг на полу, поставив будильник на четыре тридцать.

– Эта страна бесправна. Она осталась во времени крепостного права, а то и хуже. Живет лишь знать, народ нищенствует и батрачит. У такой страны нет будущего. Всё её величие умирает на фоне всенародного бесправия. Человек здесь ничто. Царская власть – это клеймо на истории моей родины. Слово свобода на всей территории России теряет смысл. Его просто-напросто нет, как нет и самой свободы. И мы хотим защищать эту власть? Хотим стоять на страже самодержавия? Мы хотим попирать права человека? Я не говорю о человеке свободном, я говорю просто о человеке, который в России ничто.

– Довольно, Волков! Ваше счастье, что мы ваши друзья. Грозит вам каторга, не меньше. Вы состоите в юнкерах, а не в цирке выступаете, нам до выпуска ещё год. Не тяните нас за собой. Или ступайте к студентам, они любят такого рода разглагольствования. Вы же не предлагаете конкретных действий. Надеюсь… – вступил Воронцов.

– Нет, но я к этому близок и готов поддержать близкое моему сердцу протестное движение, вплоть до революции…

– Типун тебе на язык, Максимка, – не сдержался Панин.

– Уже. Пора, – сказал Максим.

– Что? – не понял Панин.

– Уже. Пора, – Максим пытался разбудить Риту.

Та с трудом открыла глаза.

– Пора? – нежно прошептала она.

– Да, пойдем скорее, уже без пяти пять. Нам нужно быстро уходить отсюда.

– Я не помню, как тут оказалось. Я заснула прямо в баре?

– Да, тихо, спускаемся. Надевай мою куртку.

Максим с Ритой вышли на улицу. Было ещё темно.

– Куда мы идем? – спросила Рита, потягиваясь.

– К реке, – ответил Максим, беря Риту за руку. – Потом объясню. Сто метров.

Максим с Ритой прошли через поле, покрытое редкой травой и наткнулись на подобие пристани.

– Чёрт возьми! Старик не мог часок дать. Ни хрена не видно.

– Что, Максим?

– Не обращай внимания. Вот эти чёртовы шпалы. И какая из них?

Максим на ощупь отсчитал седьмую шпалу, нащупал замок. Ключ подошел. Он так же на ощупь сделал всё, что ему велел старик.

– Садись в лодку, – сказал Максим Рите.

– В лодку? – словно размышляя, спросила Рита. Она ещё не проснулась.

– Да, в лодку, вот в эту. Села? Там весла-то есть? Держись крепче.

Максим, что есть силы надавил на нос лодки, и та медленно поползла по траве в воду. Замочив ноги, Максим запрыгнул в лодку и нащупал весла. Он начал грести, не видя куда, и тут же остановился.

– Темно. Может, подождать? Подожду.

– Что?

– Всё хорошо, – Максим развернул лодку к берегу, взял разгон и уткнулся в землю.

Выпрыгнув, он подтащил лодку на берег и присел на корточки, пытаясь отдышаться. Видимо, до пристани было метров двадцать. Максиму совсем рядом мерещились шпалы.

– Ты спи, если удобно, – нежно сказал Максим Рите.

– Хорошо, я попробую, – ответила Рита.

Максим стоял и смотрел в темноту.

– Мне бы не заснуть.

Он побродил кругами вокруг лодки, присел снова на корточки. Глаза слипались.

Вот и ты рассвет. Вдруг, как по мановению, сразу стало всё видно. И реку, и горы, и мост. Максим снова вытолкнул лодку на воду, снова замочил ноги. Уселся, ухватился за весла и повел свой фрегат на северо-запад.

– 7 –

Сначала у Максима никак не получалось работать веслами, как надо, он то топил одно, не водил вторым по воздуху. Но вскоре он так приноровился ими работать, что готов был выступить на чемпионате по гребле. Рита спала. Максим следил за берегом, боясь пропустить Хунте.

Часы показывали десять. Начало довольно-таки сильно припекать. Максим скинул футболку. Рита уже проснулась и услышала обо всём, что произошло за то время, что она спала.

– Я буду штурманом. И вот первая добыча. Я вижу город. Похоже, это и есть Хунте. Как мы узнаем?

– Сейчас спросим, – ответил Максим, заметив на берегу двух мальчиков.

– Ты их напугаешь своим видом, – заметила Рита.

– Ничего, – ответил Максим и привстал в лодке. – Эй, ребят!

Мальчики обернулись.

– Что это за селение. Не Хунте?

– Хунте, – хором ответили те.

Припарковав лодку и не забыв при этом защелкнуть замок, Максим с Ритой отправились на поиски магазина одежды.

Действительно, магазин оказался большим, с богатым выбором, а цены здесь были действительно низкие, если отталкиваться от суммы, которая была у Максима.

Поначалу Маргарита с Максимом распугали всех продавцов и покупателей, но обаяние Риты всё исправило, и за час они накупили все, чего нужно, сложив в один пакет на выброс уже ненужные их нынешние вещи.

Максиму для покупки всей одежды и обуви понадобилось двадцать минут. Рите значительно больше. Сидя на пуфике перед примерочной и постепенно засыпая, Максим резко очнулся, услышав голос Маргариты:

– Я выбрала? Тебе как?

Максим поднял голову, и она у него чуть не закружилась. Ему даже стало плохо, и его обуяло какое-то странное чувство.

Маргарита стояла в легком голубом платьице, в легких летних туфельках без каблуков и белых носочках. При этом она успела причесаться, убрав волосы в косу и украсив её маленьким белым бантом.

– Ба, какая красавица! – воскликнула одна из продавщиц.

Максим потерял дар речи, он на мгновение отключился.

– Она была в легком голубом платьице, в легких летних туфельках и белых носочках. Волосы убраны в косу и украшены белым бантом. Я всё приметил, – сказал Максим.

– Ангел из института благородных девиц? – спросил Панин.

– Почему?

– Да ты мне только что гимназистку описал.

– Да ну тебя! Ты бы видел её глаза. Вот только мала она.

– Ты уже говорил. Кстати. Извини, что отвлекаю от дел амурных. Помнишь два год назад, я запомнил, потому что Воронцов тогда упомянул про год до выпуска, ты тут с нами всеми переругался из-за отсутствия прав человека в России. Мы хотим, чтобы…

– Я уношу свои идеи в университет и вместо агитации трачу все силы на принесение пользы родине, в частности, на внесение её в список самой свободной страны в мире. А вас отпускаю с миром.

– Ты нас отпускаешь? Воронцов, ты слышал?

– Пусть летит, голубь, с богом. Всё забыто, Максим. Мы кто?

– Мы други!

– Верно. Выпьем за это!

– Так вот, Ваня, голубое платье так врезалось мне в мозг…

– Голубое платье, – прошептал Максим.

– Что? – спросила Рита. – Тебе нравится?

– Ты похожа на ангела. Но это далеко не походный стиль.

– Я позаботилась обо всем, – Рита указала на несколько сумок. – Только нужно проверить, хватит ли нам денег.

– Три шестьдесят, – насчитала кассир.

– Тут коммунизм, – проговорил Максим. – У меня ещё остается достаточно.

Они взяли ещё два больших одеяла.

– Кстати, а как мы будем спать? Под открытым небом? Что-то мы упустили этот момент, – сказала Рита.

– Палатку мы в мотеле оставили. Но купить новую мы не сможем. Она столько не стоит. Может… – Максим что-то заметил на витрине.

Они взяли ещё небольшой тент, стоивший им полтора рубля.

– От дождя спасет, – улыбаясь, сказала Рита.

Рита рассказывала о её беседах с Белоснежкой, о том, чем они занимались, о том, как обсуждали мужчин. Настроение у неё было отменное. Максим не спускал с неё глаз. Что-то большое и теплое овладевало им и держало в своих сетях, высасывая все остальные чувства. Он греб, не останавливаясь, делая периодические остановки на отдых. Глаза слипались адски. Один раз они пообедали. В продуктовом магазине они набрали провианта на четыре дня. Примерно столько Максим намеревался потратить на путь до Бурнеля. Ужинали они на берегу, втащив лодку между скал. Вокруг были одни горы, покрытые соснами.

– Я натаскаю сосновых иголок, и мы устроим спальное место.

– А я пока приготовлю ужин.

Раскинув под соснами тент, приготовив спальное место, они приготовились ужинать. Максим ел с большим трудом. Силы оставляли его. Рита, уже переодевшаяся в походный мундир, с сочувствием смотрела на Максима. После, в какой-то момент отобрала у него ложку и повела под тент. Максим, не успев пристроиться, заснул. Рита закутала его в одеяло и пристроилась рядом.

Звезды почему-то плясали в эту ночь. Облака подмигивали друг другу. Уменьшающаяся луна просто улыбалась. А звезды всё плясали и плясали.

Проснулись Максим и Рита поздно, уже часов в девять, причем одновременно. И одновременно огляделись сначала вокруг, потом посмотрели друг на друга, потом замерли.

– Как так случилось? – шепотом спросила Маргарита.

– Я спал мертвым сном, – искренне признался Максим, так же, шепотом.

– Я тебе верю. Я тоже.

– Может звёзды плясали?

– Что? – спросила Рита.

– Не знаю, ляпнул, не подумав.

– Ты бритву зачем купил?

– Сегодня побреюсь.

– Что делаем?

– Может, так и останемся?

– Ну тебя.

Дело в том, что Маргарита с Максимом проснулись, обнявши друг друга, под одним одеялом. А за ночь никто из них ни разу не проснулся.

– Встаем, – скомандовала Рита.

– Есть.

– А есть я сейчас приготовлю.

В холодной речной воде бриться было не очень приятно, но Максим это выдержал и подошёл к накрытому столу, представляющему собой разложенную на земле клеёнку, выбритым до синевы джентльменом.

– Вот, – сказала Рита, – теперь ты похож на человека. Вода в реке очень холодная, но нужно выдержать и помыться всё же.

– Есть идея лучше, – предложил Максим, – В горах есть озера с горячими источниками. Их можно отыскать по водопадам.

– А если не найдем?

– Придется закаляться.

Позавтракав, путешественники двинулись в путь. Солнце палило совсем не по-осеннему, но благодаря холодку, исходящему от реки, было терпимо.

Рита улыбалась и не спускала глаз с Максима. Максим улыбался и не мог оторвать взгляда от глаз Риты.

– Такое ощущение, что так и будет всегда, – сказала Рита. – Ты будешь грести вёслами и управлять лодкой, а я буду сидеть на корме и смотреть на тебя.

– Чудесная идиллия, – согласился Максим. – Я «за». Жаль в жизни всё происходит по-другому.

– Но, всё изменится. Всё уже изменилось, – заметила Рита.

– Что ты имеешь в виду?

– Я уже рассказывала тебе о том, что со мной было в том мире. И я хочу забыть об этом навсегда. Когда мы оказались тут, всё несколько изменилось, и появилась надежда на лучший путь, на новую жизнь, на перспективы. Одним словом, надежда на то, что всё изменится к лучшему, и непременно. Однако, несмотря на то, что меня устроили работать в больницу, доучиваться в институте, всё оставалось в каком-то напряжении. Я уже не говорю о том, что было со мной потом. Но позавчера, когда я проснулась в твоей палатке, всё изменилось. Для меня. Я пока не могу объяснить, но, когда я увидела, как ты спишь, прислонившись к дереву, в лесу, в горах, мне стало так весело. У тебя было такое лицо, что мне показалось, что жизнь полностью меняется, мир переворачивается. Это чудесно.

– Про лицо подробней. – Максим чувствовал смысл слов Маргариты, но у него не хватало смелости продолжать разговор в том же русле.

– Такое, – Рита рассмеялась, – детское. И доброе.

– Детское, значит.

– Юное. Чистое.

– Хорошо. Пусть, юное, – Максим улыбнулся.

Рита зачерпнула воду и закинула брызги вверх.

– А когда я увидел тебя у замка, сразу же, как ты спустилась, я так крепко обнял тебя, ты, наверное, не помнишь, что в этот момент решил, что достиг цели всей своей жизни. Неся тебя на руках, я готов был делать это бесконечно.

Рита снова рассмеялась.

– Свой мир там я оставил давно, – вдруг грустно произнес Максим. – Меня там не было. Я так кичился перед друзьями своей позицией всеобщего протеста, не имеющего под собой реального воплощения, что, в конце концов, все это поняли, или им надоело об этом слушать. Ведь, я ничего не делал. Ни нормальной работы, ни нормальной жизни. Одна лишь тоска и не проходящая депрессия. Иногда я вкушал винные пары от этой тоски и депрессии. Но становилось только хуже. Мне двадцать шесть лет, а я не помню, когда в последний раз влюблялся. Даже в институте, мне кажется, этого не было. Не было никакой эмоциональной привязанности. А ведь я сам загнал себя в сети безысходности. Я поставил на себе клеймо потерянного поколения. И ничего не предпринимал. Двадцать шесть лет, а я умер для этого мира.

– Не говори так, – серьезно сказала Маргарита.

– Это всё было там. Хотя. Знаешь, я так завидую тем, кто прошёл войну, Великую Отечественную. У них была настоящая цель. Им было за что умирать. Ещё, ты не поверишь, я завидую молодежи начала двадцатого века, дворянской. Хотя, и девятнадцатого, и восемнадцатого. Наверное, любого, кроме нашего времени. Итак, пусть будет начало двадцатого. Больше всего, почему-то. Мне кажется, у них в тот момент было больше всего шансов изменить историю страны. В конце девятнадцатого века Россия была сильнейшей державой. А вот с начала двадцатого все пошло куда-то вниз. Я не очень хорошо помню историю, но, кажется, это было так, во всяком случае, так преподнесено. И вот у них, выходцев из лучших семей, имеющих блестящее образование, были силы и возможность повернуть историю. Но что-то опять случилось.

– А ты знаешь, – сказала Рита, – в твоей внешности есть что-то такое, интеллигентное, такое, надеть на тебя офицерский мундир, и ты уже в начале двадцатого века. Нет, я серьезно. Настоящая контра, ваше благородие.

Максим улыбнулся.

– Ладно, об этом я могу говорить долго. Когда я оказался здесь, и мы очень быстро потеряли друг друга, я снова попал в те же сети, из которых, казалось, меня выпутала судьба и забросила сюда. Я пустился во все тяжкие, да ещё с таким размахом, с каким там я себе не мог позволить. Были просветления, но, когда ты пропала, я ощутил себя таким бессильным, что хотелось рыдать в голос. Ничего не изменилось, думал я. Я ни на что не способен. Я ничтожество, червь. Каждый может меня растоптать. Можно я не буду рассказывать тебе все подробности? Пусть всё канет там, в далеком и недалеком прошлом, за пределами того момента, когда я обнял тебя над пропастью.

– Можно, – нежно проговорила Маргарита.

– Но одну историю я должен тебе рассказать. Иначе, мне кажется, что я не полностью с тобой открыт. Как только мы совместно с Яном, Купером и Карлом, – потом расскажу, кто это, – выработали план твоего поиска, я решил подготовить себя к… Я не знаю, как это сказать. Это даже не связано именно с поездкой сюда, это было общим инстинктом. Я вмазал для храбрости двести грамм водки и намеренно направился в кабак, где тусуются отморозки, которые обязательно докопаются до меня. Я пришёл туда и сделал всё так, как хотел, так, чтобы это вошло мне в нерв и в инстинкт, так, чтобы силе не оставалось времени на раздумье. Я был очень жесток…

Максим подробно рассказал о происшествии в придорожном кафе.

Маргарита задумалась. После чего спросила:

– Тебе это помогло?

– Думаю, да. Кроме того, я понял, что способен на гораздо большее… зло.

– Что ж, мужчин порой понять не так легко, как кажется.

– Женщин-то понять, вообще, невозможно.

Рита рассмеялась.

Больше они не касались столь грустных тем и принялись рассказывать друг другу разные веселые истории из своей жизни, обсуждали кино, музыку, всё, что угодно. Болтали, не переставая, и перебивая друг друга, весь день.

Вдруг Максим изменился в лице.

– Тихо.

– Что такое? – спросила Рита.

Максим поднес палец к губам и начал осматриваться. Пока они плыли, пару раз горы сменялись равниной, и они долгое время могли наблюдать красоты полей и редких сосновых боров среди них. Сейчас же они снова оказались в горной части реки. Но горы здесь были не столь высоки.

– Я слышу шелест воды. Ты слышишь?

– Теперь да.

Максим поднажал на весла и вскоре они увидели водопад.

– Это шанс найти озеро, – сказал Максим, разворачиваясь к берегу.

Приковав лодку к высокой сосне и прихватив рюкзак с вещами, Максим с Ритой направились вверх вдоль водопада.