Читать книгу: «Turning against the self», страница 3

Шрифт:

Теперь Ма холодно – до мурашек – и она зовёт Па домой, и теперь она ему рассказывает, а Па вслушивается, напрягается, но понять ничего не может. Переспрашивает, а Ма говорит – вспоминай.

Лиззи молчит, Анни представляет, как она нелепо выглядит сейчас – с распахнутыми красными глазами и выжидающей улыбкой, Анни нужен поцелуй, Анни нужен чувственный поцелуй, чёрт побери, а Лиззи застыла, окаменела, о чём она там размышляет, ну же, пожалуйста. Сквозь непрекращающиеся гудки электрички Анни слышит обещание – Лиззи трахнет её первой.

Надо опять идти в магазин – две бутылки пива выпиты на набережной, Ма подождёт Па на улице, ей только шоколадку, Ма разглядывает кассиров сквозь мутную витрину – она не любит сама тратить деньги.

Лиззи смеётся, Лиззи облизывает губы – она знала, что ожидания сходятся, что желания сходятся, два года с первой встречи – зря потраченное время или нет, но как же хорошо было, а сейчас ещё лучше, моя Анни, ещё то и это – Анни как на глубине, звуков не слышно и движения замедлились. Люблю тебя.

<Вот, киткат для тебя> – Па выползает из магазина, отдаёт Ма шоколадку и они возвращаются домой, чтобы наконец-то посмотреть кино.

Анни проводит Лиззи – ещё немножко побыть вместе, а потом пойдёт к себе, спать совсем не хочется, будет кино или книга. Лиззи поддаётся эйфории, завтра понедельник, в школу они не пойдут, пойдут в кино часов в 12, Анни, Анни, моя любимая. Лиззи смеётся и задирает юбку – поцелуй на ночь.

Па и Ма лежат в постели, и вроде как уже был поцелуй формата спокойной ночи, но никто не спит. Слышно, как открывается и закрывается дверь – Анни дома. Ма не хочет секса, Ма лениво дрочит Па правой рукой. Па вялый, Ма смотрит в потолок, а он – в сторону. Па думает о том, что Пеликан уже мёртв, интересно, его так и похоронили со шприцем, застрявшим в мошонке? Сколько гноя из него вытекло на вскрытии – хватило, чтобы залить всю прозекторскую или только её часть? Па думает об Анни – сколько ей уже лет,

Анни запирается в ванной и дрочит на сегодняшнее фото лиззиной послеоргазменной пизды.

почему она не близка ни с ним, ни с Ма, а с другой стороны и хорошо – она такая самостоятельная, она, конечно, уже не ребёнок, подросток, девушка с сиськами и пиздой, привлекательная, хоть к чему-то Па вызвал у неё интерес – искусство – и нравятся им часто одни и те же вещи,

Анни потеет, вытирает пот с лица вещами из ведра для стирки.

воспоминания притупляются со временем или стираются совсем, какая она была и с кем будет? Па не видел её с парнем ни разу, неужели она ещё не начала, как бы узнать, спросить напрямую? Она ложится на чью-нибудь кровать, наговорили ей комплиментов – вот и легла, хорошо, если расслабилась,

Анни лежит на полу в ванной, такая же послеоргазменная, как пизда на фото в айдроиде.

да какие там оргазмы.. Следующая мысль вполне реальна и отогнать её сейчас не получается – вот она сначала легла, а потом в неё тыкать будут. Лишать девственности. <Дефлорировать> – Па неразборчиво произносит это вслух, косится на Ма, она устала, целует Па – прости – и отворачивается к стенке.

Анни встаёт с пола, опираясь на стену, и жалеет, что в доме нет биде. Она прикрывает пизду рукой, чтобы не накапать на коврик, включает душ.

Па уже не несёт, а разносит – за дефлоратором придут другие и каждый её выебет, она же не будет к этому готова, она же

Анни готовится спать – всё-таки на фильм сил не осталось.

не останется безразличной и будет переживать. <На будущую боль я повлиять не могу>. Нет, так нельзя. <Она всё сделает сама>. Па трогает Ма за плечо – <Когда я был хорошим?>.

Когда я хороший?

Ма тяжело просыпается – она так и не отдохнула за выходные, так и не постирала трусы и лифчики – она ищет, роется в шкафу и не находит чистого белья. Ма не матерится – это для неё неприемлемо – и поэтому злится молча, берёт первые попавшиеся трусы Па и пишет ему записку – постирать её трусики и пижаму, крупными буквами поясняет, чтобы не вздумал стирать это со своими носками (и правильно – Па не сортирует вещи перед стиркой). Ма опаздывает, пока нагревается чайник, она успевает одеться и кинуть в рюкзак рабочие бумаги, насыпает в тамблер кофе и сахар, заливает кипятком, ставит на полочку в коридоре, ботинки, айдроид, деньги – и выходит из дома. О тамблере она вспоминает уже на работе.

Па просыпается в десять или около того – когда Ма, сев за рабочий комп, не находит тамблер. Па умывается, достаёт холодный кофе пармалат, ходит по квартире, читает записку от Ма, закидывает вещи в стиральную машину, выбирает режим и запускает стирку. Он заходит в коридор и видит обувь Анни. Па ищет штаны и футболку – по дому он вообще-то любит ходить в трусах – и в предвкушении разговора убивает время на ютубе.

Анни разбужена сообщением Лиззи – фото утренней пизды, ровная тёмная полоска волос. Анни потягивается и разглядывает в зеркале свою грудь. Анни натягивает пижамные штаны, а сверху надевает халат. Ей нравится быть голой не только в пределах своей комнаты, но когда она была одна дома? На ходу завязывая пояс халата, Анни входит в кухню.

<Доброе утро, Анни> – Па откладывает айдроид в сторону.

Только этого не хватало, только этого Анни сейчас не хватало. Она молча наливает воду в чайник и включает его. Ей хочется уйти, Анни остаётся.

<Ты девственница?>.

На лице Анни не разглядеть ни одной эмоции, она опирается руками о стол и молча смотрит на Па.

Молчание угнетает, Па кажется, что он видит, как меняется выражение лица дочери – от брезгливого отвращения до жалости что ли, кажется, что глаза у неё такие грустные – ей грустно, что Па вот такой. <Ты девственница, Анни? Это всего лишь вопрос>, никаких репрессий не последует – эту часть предложения Па вслух почему-то не говорит.

Анни не торопится отвечать, но и выжидать нечего. Такими темпами она с Лиззи сегодня не встретится. Пусть Па ведёт – она подстроится.

<А куришь? Выпиваешь?> – Па выдаёт весь набор вопросов плохого родителя, который не предотвратил проблему и теперь валит всё на ребёнка.

Вода в чайнике закипает, Анни отворачивается от Па и заваривает себе кофе.

<Ты как Ма сейчас. Скажи, например, что не хочешь со МНОЙ говорить об этом>.

Па звучит спокойно, Анни садится напротив него и макает в кофе овсяное печенье. Слабый порыв ответить ему пропадает с первым глотком кофе – на то он и слабый. Анни игнорит Па в стиле Ма, самом ненавистном для него – тут он прав. Анни не уходит – вот она, рядом, потрогать можно, но слов от неё не добьёшься. Она ещё не решила, как поведёт себя.

Па неотрывно смотрит на дочь – как она пьёт кофе, как откусывает и жуёт мокрое печенье, как откидывает волосы, чтобы <Как дела в школе?> не испачкать. Па тупеет в реальном времени – ну как он может быть таким же родителем, каких высмеивает на школьных собраниях и блядских посиделках-огоньках, где скучающие и скучные мамаши-домохозяйки запросто раздвигают ноги и носят с собой гондоны (если деньги на них есть), что они вообще видят в жизни, если вызвавшись следить за детьми, не могут уследить за своей пиздой, только и думают, как бы поебаться,

Die bastard die

как бы смахнуть пыль с кудрявого лобка и подержанной дырки.

Разговор не получается.

Die fucker die. (1)

1 – Ancient – <God love the dead> is playing.

Анни улыбается с полным ртом печенья и поднимает большой палец вверх, Па улыбается ей в ответ (или своей тупости он улыбается) и опускает голову, не видит, как дочь меняет палец на средний. По версии Анни, такой обратной связи ему должно хватить.

Па встаёт и уходит. <Хорошего дня>.

Анни опускает в кружку недоеденное печенье, плюёт туда и оставляет стоять на столе.

Ма без разницы, понедельник сегодня или любой другой день недели – у бумаг нет выходных – усталость всегда одна и та же, хорошо, если получится вырваться из офиса, пройтись по центру, даже если это поездка по работе. Ма собирает отчёт, пронумеровывая каждый лист, только не о листах она думает и не об итогах чьей-то работы. Ма очень-очень голодна.

Па возвращается на кухню, Анни нет, открывает холодильник и сразу закрывает – нервничает, наверное, берёт кружку Анни и выливает коктейль с печеньем в раковину, небрежно ополаскивает и ставит в сушилку. Он ничего не узнал – предсказуемо – но порядок действий у него есть. И менять в нём он ничего не будет.

Анни меняет лезвия в станке и выбривает свою перевёрнутую v, выщипывает то, что сбрить не получилось, проводит рукой вверх и вниз, подносит к пизде зеркало с увеличением – чисто – и включает душ. Лиззи уже ждёт, она живёт всего в полутора километрах от Анни и у неё хотя бы по будням свободно. Лиззи ещё вчера сказала, что всё приготовит – Анни нужно только прийти к ней.

И готовить сегодня Па не будет – через 15 минут он выйдет из дома и не знает, как долго будет отсутствовать. Па что-то решил, он сомневается ещё, а если только раздумывать и рисовать графики вероятностей, то

..А у кого-то денег много, но жизнь говно,

А я счастлив, что ни день – то праздник..

времени, чтобы действовать, не останется. Па и говорить может долго и чаще всего нудно, и от этого даже польза бывает – иногда. Па сделает, и он уверен, что

..Я понял – мы такие разные,

Бухая с одноклассниками.. (2)

2 – Триагрутрика – <Биг сити лайф> is playing.

<Ну и стены, блядь, эй, мудила, потише сделай!> сделает правильно. А кто устанавливает границы нормы, а?

Салфетки, мыло для интимной гигиены, только как Анни не старается, нужного настроя нет, Анни переводит взгляд со стены на потолок, крепко зажмуривается, берёт сумку и звонит Лиззи – сказать, что выходит. Па засел в туалете, Анни инспектирует его рюкзак, хватает первые попавшиеся купюры, на номинал не смотрит, злится на себя за то, что не может определиться с обувью. Выбирает балетки и скрывается.

Па прячет топорик fiskars под ванную – Па сейчас так накрыло, что лучшим решением казалось разрубить себе горло. <А зачем под ванную?> – Па наклоняется, достаёт топорик fiskars и кидает его к инструментам. Завязывает шнурки на кроссовках, включает видео на айдроиде, закрывает дверь, стопит видео. Раз двадцать дёргает ручку, достаёт солнцезащитные очки и спускается по лестнице. Дойдя до первого этажа, он бежит обратно – всплыла картинка, что ключ остался в замке. Ключа там нет, Па проверяет карманы рюкзака, находит ключ и слегка успокаивается.

На десятой отчётной таблице у Ма начинает громко урчать живот, она инстинктивно сползает под стол, прячась за большим монитором, и оглядывается по сторонам – слышал ли кто-то, как неудобно, беспокойство нарастает, Ма снимает очки, проверяет деньги – не раз и не два – и идёт обедать.

Домофон мерзко пищит, Анни приподнимает очки и вглядывается в номер квартиры – вдруг ошиблась. Звук соединения – Лиззи глупо шутит, не ошиблась ли Анни квартирой, лишение девственности происходит по предварительной записи. Анни говорит, что записывалась заранее, но толком подыграть подруге у неё не получается. Дверь открывается, Анни вызывает лифт.

Па идёт по улице, ноги у него уже успели загореть на весеннем солнце, попрошайки у этой ёбаной матроны хватают за карманы, ёбнутый на голову подросток, аАа-аАа весь день распевает под контролем ещё более ёбнутой мамаши – раз додумалась притащить его сюда и зарабатывать на нём. Они кидаются (мать просто волочёт сыночка по асфальту) к проходящему мимо святому, блядь, отцу, он ладонью бьёт подростка по лбу, хорошо так приложился, звонко – благословил типа. Мать рада, целует святому, блядь, отцу руки, а ему мерзко и он не скрывает этого. Подросток начинает биться в эпилептическом припадке, отче ваш исчезает за воротами – наверное, очень торопится, наверное, теперь он надеется встретиться с ними всеми только в раю.

Лиззи открывает дверь, на ней ничего, кроме прямой полоски волос на лобке, она широко улыбается и сверкает брекетами, Анни видит отражение своего лица в зеркале напротив – тухленько она выглядит. Лиззи моментально это считывает – моя любимая – забирает у Анни рюкзак, обнимает и ведёт в комнату.

Как обычно, все проходят мимо, искоса глядя на подростка в припадке и причитающую мать, она стоит на коленях и лупит сына руками в грудь, а он весь в пенной слюне, <да придержи ты голову, корова!>, Па подбегает, разжимает подростку челюсти – язык он уже прикусил – и <скорую вызывай!> фиксирует голову. Мать-корова ревёт, что не местная и ничего не знает, <хули ты тогда здесь делаешь?>, Па не может достать айдроид, обе руки заняты, <правый карман рюкзака>, корова телится – или просто такая жирная – <ёб твою мать, да там один единственный айдроид, больше нет ничего!> и тратит много времени на поиски. Справившись, тянет айдроид Па. <Ну ты пиздец, конечно>.

Лиззи выслушала Анни, но как-то ей стало ещё веселее, она ржёт и прекратить не может, Анни заражается её смехом и теперь утро не кажется ей пиздецом, и правда – тупая шутка какая-то, не стоило заморачиваться, чуть не испортила хороший день. Пока Лиззи отсмеивается, Анни стягивает с себя футболку и юбку, встаёт напротив Лиззи и сцепляет руки за спиной – ну как будто смущается.

Как только Па взял под контроль подростка и корову-мать, вокруг него, за ним, спереди, сзади и по бокам столпились люди, <где ж вы раньше были?>, все такие умные, все такие образованные, а как пальцы в рот совать подростку с отклонениями – очереди нет. Один мутант догадался, что корова не может вызвать скорую, взял у неё айдроид и вызвал сам, вернув его Па – липкий после копыт мамаши. Подростку уже легче, ага, Алёшенька, он более-менее оклемался и снова начал блеять аАа, чередуя с Ааа. <Заткнись> – по-доброму просит Па. Алёшенька, наоборот, только ускоряется и сбивается с ритма, но ааакать не прекращает. Мать-корова теперь причитает радостно, славит господа своего, блядь, триединого и сипит что-то про смерть отступникам от веры.

Лиззи упирается ладонями в кровать и слегка отклоняется назад – бегает взглядом по телу Анни, что она там не видела, рот приоткрыт, Лиззи тянется большим пальчиком своей ноги к ноге Анни, проводит линию от бедра до колена, замирает на секунду и – моя любимая – улыбается и склоняет голову набок. Анни покрывается мурашками.

<Да, да, конечно, богу твоему спасибо, так бы и сидела над ним, пока он тут голову себе об тротуар не разъебал и не покрылся соплями твоих молитв> – Па добрый, <пизда неблагодарная> – в сторону. Приезжает скорая, Алёшеньку осматривают, фельдшер даёт ему леща и две пощёчины – в чувство привести, а не потому, что заебал голосить. Мать-корова в толпе не растерялась, её главное умение – протянутая ладошка. Фельдшер спрашивает её, едет ли она в больницу вместе с сыном. Она не слышит. <В больницу едешь?>. Какая больница, суетится она, мы не местные, ничего не знаем, обманут и обкрадут, господи помилуй, тьфу-тьфу-тьфу, ёбаная Москва, ничего толком не заработаешь, прости господи. Она замолкает, поняла, сука, что много лишнего сказала.

Лиззи ставит ноги на кровать и раздвигает их, сводит колени и снова раздвигает, явно дразня Анни. Анни подносит палец к губам,

..Un beau jour c'est l'amour et le c;ur bat plus vite

облизывает его, подходит к кровати и нависает над Лиззи, кусает и целует её, одной рукой упирается в кровать, а другой накрывает её пизду, блестящую от смазки, ощущение клитора – горячего – руки у Анни обычно холодные в любое время года, Лиззи отрывается от губ Анни и ложится на спину,

Car la vie suit son cours

и двигается выше, освободив место для Анни, и раскидывает руки в стороны. Анни забирается на кровать, ползёт на коленях к лицу Лиззи – кто кого там обещал трахнуть первой? Лиззи сосёт клитор вместе со штангой – моя любимая – и разворачивает Анни для 69, и

Et l'on est tout heureux d';tre amoureux.

Лиззи потряхивает от возбуждения, когда Анни касается языком лиззиной пизды.

Фельдшер и водитель скорой вступают в дискуссию с мать-коровой – она никуда ехать не хочет – размахивают руками и трясут бланками у неё перед носом, Па

C'est le temps de l'amour,

Le temps des copains et de l'aventure,

не может уйти – он взбешён таким отношением матери к ребёнку. Ну каким отношением – как к инструменту для стрижки бабла с людей. <А эти жертвователи чем думают? Подавальщики хуевы>. Пусть приносит бабки, а лечить его не нужно, ага. Корова обхватила Алёшеньку вокруг талии и пытается вынести из окружения, Алёшенька сучит ножками и машет ручками как педик на празднике. Ему можно – <я бы тоже с такой жить не смог>.

Quand le temps va et vient,

On ne pense ; rien malgr; ses blessures,

Почувствовав первый лиззин оргазм, Анни отрывается от пизды и садится на сверху на бёдра Лиззи, поправляя волосы, моя любимая, такая быстрая, я так не могу. Лиззи приподнимается и обнимает Анни, смотрит на неё снизу вверх. И гладит её, и ощупывает – щёки, грудь, подтянутый живот – как слепая, да она такая и есть сейчас, дотягивается до бутылки с водой, пьёт и обливает себя и Анни, и целует, и целует, и

Car le temps de l'amour

C'est long et c'est court,

сильно сжимает бёдра и ляжки, чтобы резко остановиться, закрыть глаза и пропустить сквозь себя ещё один сильный оргазм.

<Да иди ты на хуй!> – Па уходит, пропуская мимо ушей какие-то упрёки "верующих", какие-то их замечания, <и ты иди на хуй! Давай, цветочки неси – куда ты их там нёс – а то завянут и подсос не будет засчитан, хахаха> внимание переходит к корове, её жалеют и утешает, суют деньги, а она и рада истерить и плакать, Па достаёт солнцезащитные очки и

;a dure toujours, on s'en souvient. (3)

3 – Francoise Hardy – <Le temps de l'amour> is playing.

машет им всем рукой с отчётливо различимым факом. Па закуривает, промокает салфеткой вспотевший лоб, <прощаю вас> вытирает руки, поправляет рюкзак и крепко затягивается.

Лиззи просит Анни на минутку слезть с неё, спускается с кровати и выходит из комнаты, Анни вытирает капельки пота со лба и немножко дрочит. Лиззи возвращается с дилдо в руках – моя любимая – видит, где сейчас рука Анни (Анни теперь дрочит как бы с сексуальными ужимками – напоказ, тоже дразнит), помогает ей языком, помогает прекрасно – до оргазма. Лиззи водит языком по пизде Анни и аккуратно вставляет дилдо.

Ма не не идёт в кафе или ресторан – последний ланч закончился ужасно – а идёт в магазин и покупает готовую еду, в сквере есть свободные лавочки и Ма занимает одну из них, открывает пакетик с сэндвичем и слизывает капающий с булочки кетчуп. Ма не взяла с собой салфетки, а та, что прилагалась к сэндвичу, промокла от соусов. Так, чтобы никто не заметил, Ма вытирает рот рукой – не забыть помыть потом. Она вспоминает, как Па делал так же, а потом засовывал руку в карман и вытирал её о внутреннюю ткань, делая вид, что что-то ищет. Ма так делать не будет, как бы не было неприятно ещё какое-то время не иметь возможности вымыть руки – она воспитанная женщина, только бывает очень забывчивой. Ма достаёт айдроид и набирает Па.

<Да ничего, иду по улице. Да, видел её утром. Нет, не пошла. А у тебя какие новости?> – Па сворачивает в переулок, иначе не расслышать, что говорит Ма. <Я прикуриваю> – Па убирает айдроид от уха, Ма жалуется, что слышно какие-то громкие звуки. <Моя попытка выглядела неуклюже, она как ты – даже на обычный добрыйдень не отвечает. Откуда я знаю, куда она.. Да, да. Приятного аппетита! До вечера>. Па <бля> убирает айдроид, <не курю> – какому-то гопнику, который эйбратан. <Ты слышал> – на его недоумение. Па ищет урну, чтобы выкинуть окурок, несёт его метров двести – нет урн. Бычок летит в ближайший водосток.

Лиззи пользуется тампонами, но там же не такие размеры и объёмы, там бумага и верёвочки, ни один тампон не разбухал у неё до размеров этого дилдо. Лиззи купила его сегодня утром, обработала заводскую резину от бактерий и всего такого, она могла проткнуть Анни и своими пальцами, конечно, только Лиззи подстраховалась – вдруг пальцы у неё коротковаты для неизвестных размеров. Пальцами можно потом, и Лиззи многое придумала, распланировала, а это первый раз – моя любимая – первый с проникновением, и я тебя люблю и не хочу грубо, хочу твоих впечатлений – чтоб запомнила, ну, например, до завтра, ведь мы только начинаем – моя любимая Анни – впечатлений станет больше и где взять столько памяти, куда же их все вместить. Анни вскрикивает и впивается ногтями в простыню.

Ма откусывает очередной кусочек сэндвича, тщательно разжёвывает его и запивает водичкой, как-то некомфортно – что-то прилипло к зубам, Ма смотрит в зеркало (на крышке – звезда давида и скелет в женском парике, зеркало – подарок Па) и на одном из верхних передних зубов видит жирный такой чёрный волос, он обмотался вокруг зуба и кончиков не видно. Ма подташнивает. Она набирает в рот воды, полощет и полощет рот, сплёвывая на газон позади лавочки. После каждого полоскания Ма смотрит в зеркало, легче вытащить волос руками, а руки грязные, можно помыть их водой, но и мыла нет. Хочется заплакать от бессилия, Ма снова подносит зеркало к лицу – волос повис у неё на нижней губе, она хватает его и выбрасывает под лавку, пьёт и сплевывает. Остатки сэндвича поклёвывают парковые птички.

Па заходит в первый попавшийся тц и ищет указатель wc, по дороге попадались скверы и кусты, но тогда не очень-то и хотелось. Туалет на втором этаже, он платный. <Спасибо, бля>. Па поднимается на этаж выше – фудкорт, ага, какой-то ресторан, <там должен быть>, Па сдвигает шторки, которые тут вместо входной двери, хостес ему добрыйдень, Па <one minute, please> выставляет ладонь перед её лицом, обходит и скрывается в туалете. Одна кабинка на всех, Па ссыт, моет руки, дрочит на хостес и спускает в раковину, брызгает на хуй водой, вытирает его бумажным полотенцем и открывает замок. Хостес сложила руки на пизде, в руках – меню, ждёт. <I lost all my money, sorry>. Па жмёт ей руку, она невозмутимо говорит, что туалетом у них может воспользоваться любой человек – заказывать еду необязательно и в иностранца играть тоже. <I'm so sorry> – Па уже за шторками, <покеда> скользит на выход.

Лиззи усердная и нежная, дилдо так приятно проскальзывает внутрь Анни, Лиззи так приятно водить языком по штанге и клитору Анни – моя любимая – сгусточек крови, и ещё один, и капля, и две, Лиззи больше не считает, Лиззи лижет и слизывает – моя любимая, держит ритм – ох как сейчас это сложно – так хорошо – и гладит свой клитор,

Where is my fear?

Where is my voice?

I'm so near

To you,

This is my finally choice.

и смазка липнет к пальцам, густая и тёплая. Лиззи ни на секунду не прекращает смотреть на Анни – она закрыла глаза, но мимику не контролирует, не контролирует звуки и реакции тела, стоп-слово – сучка – так себе, здесь ведь страсть и остальное горячее и увлажнённое, негативные оттенки могут такими и не быть, слова подстёгивают и распаляют – моя любимая – и выход лавы из вулкана как ассоциация ничего не объясняет. Анни ловит вагинальные оргазмы – первые и такие..такие.. Она читала, что в первый раз она может совсем-совсем ничего не почувствовать, дискомфорт и желание поссать – как максимум, а ещё, а ещё – моя любимая – нет-нет, прости, я не хочу сейчас думать, я не буду, я

With you i'm brave

And always knew -

I want to be enslaved

By you.

[the woman/girl sings – unnamed song playing]

доверяю тебе, а кому ещё, а зачем – моя любимая.. Анни гладит Лиззи по голове и высовывает язык. Ещё момент – и лиззина пизда нависает над ней, выделения капают на язык Анни, а сколько ещё внутри, Анни сосёт и покусывает, и бьёт Лиззи по заднице, сжимает ляжки до красно-белых отпечатков, когда Лиззи выдыхает что-то про охуительно вкусную. Аннины переживания растворяются в накатывающем оргазме.

Чтобы загуглить нужные магазины, Па отошёл в сторонку – какой-то бц, вот место для курения с табличкой и пепельницей, тётки выходят и накуриваются с таким видом, будто множественно кончили. А вдруг? Па снимает очки, прикуривает. Рядом встаёт какое-то пузатое в галстуке, тоже закуривает и прикладывает айдроид к уху, пока ждёт ответа, собирает сопли в горле, крхкрххх, и плюёт почти под ноги Па. <Ну ты мудак> – Па не отрывается от поиска и не смотрит в сторону пуза. Пузатое говорит не наговорится, всё-таки заканчивает и повторяет свою сопливую историю. <Обязательно так делать?> – не выдерживает Па, <там внутри и рот рукавом до сих пор вытирают?>. Пузо тебечокает, <если вам приятно в этом говне стоять..>, нуичо, нуичо, <..вы же не один..>, ещё один, теперь демонстративный плевок, пузатое зажимает ноздри пальцами и размахивает остатками соплей, пока они не отлетают куда-то на газон. <Ну и мудак же ты> – повторяет Па и хочет уйти, а пузатое уже не может успокоиться, Па не спеша достаёт баллончик струйной перцовки <тебе это надо? Веди себя культурно>, когда пузо пытается замахнуться на него дряблой рукой. Человек (?) разъяряется и прыгает на месте, <я предупредил>, а теперь падает и чешет глаза, кричит, исходит на говно – ну так хоть немного калорий сожжёт. <Скорую ему вызовите> – Па прощается с множественными тётками. <Ебучий день>. Не у тебя одного.

Лиззи и Анни смотрят на кровь на дилдо – её не так много, Анни предлагает салфетки, а Лиззи не дожидается, она и не хотела дожидаться – она, конечно же, сосёт и лижет начисто – моя любимая – и передаёт безжизненный хуй Анни, подбадривает её и смешит и хватает за соскИ, ложится на спину и зовёт Анни к себе. Анни незаметно нюхает дилдо – ничего – и на четвереньках подползает к Лиззи, лиззины губы, а как же – Анни нужны поцелуи, когда Лиззи закрывает глаза во время поцелуев – что там, что в ней и какие сказки она воображает? Анни так смотрит, так вглядывается, что Лиззи открывает глаза и кадр снова испорчен – второй раз.

На Бауманской пробка на входе в метро, люди делают охуевшие круглые глаза, решают – толкаться или пройтись до трёх вокзалов или до Красносельской, трамваи тоже забиты, Па поправляет очки, проверяет деньги (привычка), уворачивается от офисных рабочих на узком тротуаре – они идут в линию по двое, по трое, в обнимку, размахивают сигами и сумками. <И плохими манерами>. Па любит ходить. Обычно 15-20 километров в день, даже если нет никакой цели. Баночка ред булла и сигареты – этого всегда хватает, а ещё холодный кофе пармалат – вечером, чтобы запить слойку там или сосиску в тесте. Чесночный багет. Па идёт против основного потока, таких, как он – ну, ещё двое-трое, люди идут по трамвайным путям, жаль, что у всех встреченных трамваев тормоза работают, звоночек никого не пугает, сколько ни звони. Па подходит к Красносельской, ему тоже нужно на другую сторону, к метро, как и всей офисной толпе, оккупировавшей тротуар,

У меня нет денег, потому что нет денег,

на входе в метро давка, но чуть меньше, чем на Бауманской,

У меня нет денег, потому что нет денег.

таджики в оранжевых рабочих жилетах танцуют около нелегальных маршруток, из которых доносится хуй пойми какая айнанэнанэ, безжилеточные водители маршруток бьют себя ладонями по ляжкам и

Деньги – это придуманный способ обмана,

завлекают людей на короткую поездку. <Пятьсот метров пройти не в состоянии, н

у да>. Дворники и водители целуют деньги и рассовывают по карманам,

Для растамана деньги – марихуана. (4)

4 – Jah Republic – <Деньги – это придуманный способ обмана> is playing.

из карманов выпадают пакетики с насваем. Их затаптывают и зелёная пыль вылетает из-под ног танцующих. Па огибает вход в метро, из больницы вываливается толпа пожилых тёток с густо подведёнными глазами, они хотят жрать.

Так себе был обед и пора уже возвращаться на работу, Ма, чтобы отвлечься, выстраивает в голове таблички или примеривает платья, когда таблички заканчиваются. Вряд ли Ма в скором времени притронется к готовой еде, а что тогда кушать, надо самой контролировать процесс приготовления или доверить это Па, он всегда готовит что-нибудь вкусное, особенно если рецепт ему даёт Ма.

<Купи рис и сладостей> – Па проговаривает смс от Ма.

У неё есть свои предпочтения, да и все равно кушать будет она одна – ни Па, ни Анни почти не едят домашнюю еду, но у Ма столько работы, что о правильном питании (или не очень вредном) она и сама вспоминает очень редко. Наверное, потому что еду не обнимешь и не скажешь ей, что у тебя был тяжёлый день. Никому не скажешь, потому им невозможно тебя понять.

Анни нежная и старательная, она долго решается засунуть дилдо внутрь Лиззи, и когда Лиззи обхватывает её руку – моя любимая – и направляет, и не бойся, и Анни наконец входит, Лиззи задаёт темп, сильнее, увереннее, теперь Анни её чувствует, Анни садится на колени перед лиззиной пиздой, и трахает, и вылизывает, Лиззи помогает себе рукой, язычок Анни на пальцах, Лиззи хватает Анни за руку – стоп – стискивает ноги, Анни теряется, смотрит поверх лиззиных колен на её лицо, пытается уловить и оценить – моя любимая – своих реакций она не помнит и тем более не видела себя со стороны. Лиззи выгибает спину, часто дышит ртом, разжимает ноги и вытаскивает из себя окровавленный дилдо. Анни смотрит вниз, Анни должна бы сейчас вылизать подругу и ей хочется – не из взаимности, а из-за любви, и Лиззи водит дилдо по анниному телу – от лобка до шеи – оставляя нечёткие красноватые полоски, если Анни не хочет ёё вылизывать, пусть вберёт в себя через кожу, пусть впитывает – моя любимая – так тоже хорошо. Анни всё же наклоняется и обхватывает Лиззи за обе ноги, не лижет – высасывает из неё и пачкает губы и нос кровью, поднимает глаза, чтобы видеть лиззины реакции – она ебёт себя дилдо в рот, сильно сдавливая грудь свободной рукой. (она ооо и ааа, ммм, дадада – ну прям как обычные люди во время секса, не фригидные и не скованные) Анни включает айдроид, садится на лицо Лиззи и забирает у неё дилдо.