Читать книгу: «Отношения, которые я придумала. Часть I», страница 5

Мир в другой проекции

Впрочем, и деловые вопросы мы тоже иногда обсуждали. Правда, сводились они чаще всё к тому же обсуждению базовых жизненных ценностей и взглядов на мир. Отношение к спам-рассылкам и таргетированной рекламе, ценообразованию и эффективности тех или иных маркетинговых ходов, статистика активности в группах и на личных страницах, анализ, почему работает так, а не иначе.

– Я не люблю халявные мероприятия. Записывается по пятьдесят человек, приходит три. Люди не внося деньги, не чувствуют ответственности.

Я написала это, вспомнив, что именно такой странный случай был в моей практике организатора пару нет назад: я пришла на встречу с распечатанным списком из пятидесяти трех человек, приготовилась отмечать в нём присутствующих – а их оказалось всего трое!

– А я люблю. Это же исследование. Прибор по измерению ценности идеи. И правильности подачи.

Совершенно неожиданный для меня разворот, в таком ракурсе я на это никогда не смотрела!

– Ты правда потрясающий. Ты возвращаешь меня в состояние исследования мира. Из состояния «продажника-организатора».

– Подожди, так быстро не возвращайся! Фишка в том, что я постоянно считаю, что у людей трудная ситуация и мне ничего не стоит сделать им добро, войти в их положение…

– В общем, мне кажется, я твоему меценатству нашла шлюз. Теперь у тебя в партнерах барышня, которая хронически в трудных ситуациях, как стиль жизни. В силу непрактичности и безалаберности. И единственный способ её спасти – дружно развить твой бизнес, чтобы и ей печеньки перепадали. Теперь каждый раз при порывах меценатства можешь вспоминать грустную голодную Гекслю.

Грустной, честно говоря, я себя абсолютно не чувствовала. Голодной – ну да, иногда бывает. Поскольку, как я уже объясняла где-то в самом начале, отношения с физической реальностью у меня очень сложные и я её не всегда замечаю, то и она временами платит мне взаимностью, абсолютно не замечая меня и забывая, что меня неплохо бы чем-нибудь кормить, поить и вообще радовать всякими благами материального мира, деньгами, например. Не то, чтобы меня это напрягало, но если вдруг рядом оказывался человек, способный как-то поддерживать мой контакт с физическим миром, я неизменно была благодарна и довольна, как мурлыкающая кошка. Один из моих мужчин, например, постоянно дарил мне на Новый год большой настенный календарь с «бегунком» и следил, чтобы я не забывала каждый день переводить его на сегодняшнюю дату, тогда, по крайней мере, у меня не возникало путаницы с тем, какой сегодня день недели, число и вообще какой нынче месяц на дворе.

Кстати, это же, возможно, было одной из важных причин, отчего в Его банном клубе я чувствовала себя такой счастливой: идеально обустроенный кусочек физического мира, где уютно, тепло, кормят разными вкусностями, поят ароматными чаями, балуют массажами. Маленький Гекслячий рай на Земле, который создал Габен. Я не настолько много знаю о соционике, чтобы взяться объяснять, что всё это означает. Главное, что я усекла для себя: в этом мире существуют дуалы. Это такие совершенно противоположные друг другу люди, у которых общее только одно – жизненные ценности, а всё остальное – словно дополняющий друг друга пазл. Два человека – два множества способностей, особенностей, черт, пересекающихся между собой лишь в одной единственной точке. Например, если я – экстраверт, этик и интуит, то Габен – интроверт, логик и сенсорик. На первый взгляд, настолько разным людям совершенно невозможно поладить между собой. Но если научиться друг другу доверять, то вместе, дополняя друг друга, можно стать «восьмируким богом» и делать воистину невозможное.

– А ты что, читаешь мои сообщения прямо за рулём?! Тогда я отныне молчу! Меня воспитали так, что два пункта «мужчина работает» и «мужчина за рулём» значит «не мешать» – это впитано «с молоком матери». И ещё три маяка есть. «Мужчина устал», «мужчина голодный» и «мужчина не в духе». Все они означают: «сейчас лучше не лезть».

– Первые два согласен. А вот мужчина не в духе… Это скорее ещё не мужчина… Представь себе микроволновку, утюг или пылесос. Что-нибудь бытовое, которое нагревается в процессе работы. И вот возможны варианты: «Нагрелся – согрел (сломался)», «нагрелся – взорвался», «нагрелся – отключился (сработала защита), остыл, включился». Это уровни взросления. Вот в моем понимании два первых – это ещё не мужчина.

Каждое Его сообщение немножко переворачивало мой мир, открывая его в таком ракурсе, в котором я никогда не смотрела, и это было очень интересно и любопытно. Как та известная картинка с проекциями цилиндра, который один наблюдатель видит как прямоугольник, а другой – как круг. Через диалоги с Ним мне словно приоткрывался взгляд и на другую сторону тоже, и «круг» постепенно обретал объем, превращаясь из плоской проекции в трёхмерный «цилиндр».

В ритме своего танца

Мне кажется, что на отрезке между «влюбилась» и «постель» я когда-то в жизни пропустила целый огромный этап, что он остался недопрожитым, неизученным, что я понятия не имею, что там в нём таится. Быть может, это не только моя проблема, а целого нынешнего поколения, привыкшего к тому, что путь между «ты мне нравишься» и сексом иногда измеряется даже не в днях, а в часах. Там, на этом участке пути, много каких-то неведомых страхов, так много, что самой не преодолеть. А поэтому есть беспроигрышный способ – провокация. Надо дать мужчине знак «ты мне нра», потом «притвориться мёртвой» и не сопротивляться – всё остальное он сделает сам, протащит через этот страх напрямую в постель так быстро, что я даже не успею испугаться, а потом сексом затуманится разум и чувства, и всё это станет уже не важно – до тех пор, пока не закончится секс, не рассеется туман и я снова не оттолкну его. Всё, что находится между первым моментом «влюбилась» и сексом – огромная бездонная расщелина, полная зубастых крокодилов. Либо – быстро перенеси меня через неё на руках, либо я сама никогда не решусь её преодолеть.

Эту стратегию преодоления «пропасти с крокодилами» я неосознанно вырабатывала всю свою жизнь, оттачивая искусство соблазнения, провокации и манипуляции. Потому что если бы не они, то, возможно, я так всю жизнь и прожила бы одна. В детстве и юности у меня было множество поклонников, они писали мне письма и стихи, дарили подарки и цветы, водили на прогулки… Но ни один не смел прикоснуться. В то время, когда подруги вовсю делились друг с другом впечатлениями от первого секса, я всё ещё жила нецелованной и получала записки от парней «Спасибо тебе за твою чистоту». В то время, когда подруги уже выходили замуж и рожали детей, я пыталась довести хоть один свой романтический роман до постели, но даже от самых отъявленных ловеласов получала в ответ: «Нет, с тобой так нельзя, с тобой нельзя просто так, с тобой надо по-настоящему, ответственно, навсегда, однажды – и на всю жизнь. Прости, мне ещё рано, я пока к этому не готов». Спустя годы я узнавала о том, что постоянно была окружена любящими мужчинами, которые молча боготворили меня… и женились на других. А мне в своих чувствах признавались десятилетия спустя. Между мной и мужчинами словно стояла стеклянная стена «только смотреть, руками не трогать», только дружить, обожать, опекать – не пересекая какую-то неведомую невидимую черту. Если бы я была холодна сама – это было бы ясно для меня и не создавало никаких проблем. Но у меня-то внутри пылал пожар, я изнывала от страсти и желания, мечтала о сексе и жаждала его. Мужчины чувствовали, знали, созерцали мой пожар… благоговейно отступая на полшага назад и складывая к моим ногам очередные охапки цветов. А я пыталась понять, что же со мною не так.

Незадолго до девятнадцати лет я, устав от этой непонятной мне ситуации, приняла волевое решение – разрушить эту стеклянную стенку любой ценой, отправилась в студенческое общежитие, присоседилась к какой-то весёлой компании, где все пили вино, и я тоже его пила. А потом, впервые пустив в ход все своё мастерство соблазнения, обаяла незнакомого мне красавчика с отвратительной репутацией прожженного бабника (как выяснилось позже) и он, не мучась никакими морально-этическими заморочками, быстро и качественно помог мне, наконец, избавиться от девственности.

Но, как оказалось вскоре, я не разбила стеклянную стенку, а всего лишь нашла способ проникать в «зазеркалье», в ту часть пространства, где не дарят цветов и не боготворят, где есть только животный секс. Мостика между тем и этим миром как не было, так он и не возник, но я узнала лазейку в него, а ещё – что ни один из любящих мужчин меня туда провести не способен. Романтика и те, кто влюблен в меня – по ту сторону стекла, секс и те, в кого влюблена я – по эту. Два непересекающихся множества.

И вот теперь я поставила себе цель: понять, разобраться, что же прячется там, в «пропасти с крокодилами», что будет происходить со мной на этом пути, почему он всю жизнь так непреодолимо страшен и для меня, и для любящих меня мужчин. А для этого мне нужна была свобода обживать пространство «в ритме собственного танца», чтобы никто меня никуда не тянул и не торопил. Ради возможности «обживать пространство в ритме собственного танца» я обычно выбираю невзаимную любовь. Желательно тайком. Тогда оно свободное от внешних воздействий, своё собственное. Никто не отталкивает, и – главное – никто не протаскивает за уши через непрожитые этапы и состояния галопом, когда надо либо упираться четырьмя лапами и пытаться затормозить хоть как-то, либо смириться и превратиться в безвольную бездыханную тушку.

Мужчины всегда слишком, слишком торопятся! «О, кажется я ей интересен, кажется, она мне тоже, погнали!» – и берет инициативу в свои руки. И всё, всё пропало. Погнали с его скоростью. Ещё худший вариант – это мужские попытки добиться интереса и «завоевать», охота в чистом виде! До какого-то момента эти все игры забавляют, потом становятся утомительными. Приходишь к тому, что лучше мужчин не провоцировать. Вообще не отсвечивать. Не показывать интереса. Не проявлять сексуальности. Ничем не привлекать. Не давать повода к охоте. Так спокойнее и безопаснее. Сидишь себе, влюбяешься тайком, проживаешь свои состояния – и всё типтоп.

– Мужчина в охоте за женщиной должен торопиться так же, как в каменоломни камни таскать. Вроде он и не против такой работы, но торопиться туда не стоит.

– Ты прав. Ты очень мудр. Спасибо тебе. Люблю тебя. И знаешь, я больше не пойду к тебе на массаж. Ты меня возбуждаешь, и никакого нормального массажа не получится. «Ты меня возбуждаешь» – это настолько давно потерянное ощущение, что я его прямо по капелькам собираю и проживаю «в ритме своего танца» и очень радуюсь, что оно хотя бы на уровне слабых импульсов начало возвращаться. Это даже не выход ещё, а свет в конце тоннеля, но он, по крайней мере, проявился, после семи лет темноты.

Это было моё первое «люблю», написанное Ему вот так, прямиком. До этого я пряталась за легкомысленным словом «влюбилась», стараясь всеми способами подчеркнуть: «Эй, ты только не принимай это всерьёз, ладно? Это я просто играю, это моя игра, я не знаю, когда она закончится, я не хочу, чтобы ты поверил мне и потом (вдруг) тебе стало больно. Я сама не верю, что это надолго, так что и ты, пожалуйста, не верь. Это просто глупая, легкомысленная, недолгая, невесомая, ни к чему не обязывающая игра. Я ничего от тебя не хочу, никто никому ничего не должен, договорились?» Теперь, написав вот это «люблю», я сжалась и напряглась. «Ты только ничего такого не подумай, это по-прежнему всего лишь игра!» – мысленно умоляла я. Фраза «ты меня возбуждаешь» тоже далась мне очень нелегко. Но раз уж мы про искренность – пусть будет так.

Каждый раз, когда я писала Ему что-то, преодолевая свой страх, спустя несколько часов начинался «откат», меня начинал мучить жуткий стыд за сказанное совсем недавно, я начинала ругать и ненавидеть себя: «Я что, не могла промолчать?! Зачем я опять была настолько откровенной?»

– Вопрос. Можно я уже отключу свое чувство ответственности за ближнего и нырну в своё чувство с головой? И я не знаю, куда оно меня вынесет. Я хочу уйти в тотальное проживание, но боюсь причинить тебе дискомфорт или вред и постоянно контролю себя головой. Блин, да что я за неведома зверюшка такая, даже путем влюбиться не могу без разрешения, лишь бы никому плохо не сделать!!! «Что ты умеешь делать? – Я умею не мешать» – из моего реального диалога несколько лет назад. У меня острый приступ злости на себя. И всё что я пишу – полный бред, если со стороны посмотреть, чувствую себя идиоткой. И своё «люблю» я отпустить не могу, потому что осознаю, что чувствую его «в моменте», и вдруг оно закончится по завершении процесса «терапии», а я типа «обманула». Короче, сама себе не доверяю. С одной стороны мне хочется уйти в состояние тотально, с другой – слишком умная и хорошо понимаю процессы…

– Можно. Отключи уже. Один чёрт, отвечать за ближнего невозможно, это не ответственность, а ментальная мастурбация. Ближний сам пусть за себя отвечает. Процесс процессом, люблю люблём (или любля люблёй) – штуки самостоятельные. Завершение одного не завершает автоматически другого, только по твоему собственному желанию. Чувствовать себя злой идиоткой – это нормально! Чем это хуже гениальной красавицы? Ничем, только собственным непринятием. «Я – злая идиотка, и этим я интересно, ща я ещё злобно поидиотничаю»!!!!» И получать от этого кайф! Разрешаю!

– Теперь я ещё больше чувствую себя идиоткой.

Я не знаю, что за стены сносило у меня внутри каждое его «можно», но рассыпались они всегда со слезами, и вместе с этими слезами приходило облегчение: «Можно!» Можно и вот в этом быть настоящей, самой собой. Он шутил, и я начинала улыбаться сквозь слёзы. Если шутит – значит, видимо, и вправду, можно.

– Почему говорят, что Гексли всех веселят и заряжают оптимизмом? Что-то я обратный процесс наблюдаю…

– Наверное, ты наблюдательная Гексли. Гексли всех заряжают оптимизмом… А разряженных Гекслей Габены заряжают.

– Я тебя люблю. Ты чудесный. Спасибо, что помогаешь мне справляться с моими тараканами размером с драконов. Скажи, женщине вообще под силу своих тараканов самой утихомиривать? Мои тебя намного лучше, чем меня, слушаются. Но это же типа несамодостаточность и инфантильность?

– Это женская природа. Женщине нужен мужчина.

Я так решила

Эти выходные я проводила за городом вместе с подругой, помогая ей организовывать её выездной тренинг в красивом двухэтажном коттедже. Я занималась готовкой на кухне, пока остальные делали разные практики. Параллельно иногда переписывалась с Ним, обдумывая его ответы и проживая свои эмоции, прислушивалась к своему состоянию. Покой и тишина заснеженного леса умиротворяли и наполняли спокойствием и восхищением.

«У нас завершающая практика, спонтанные танцы! Пойдём с нами танцевать?» – позвала меня она. Танцевать – это я всегда «за», танцы для меня – лучшая медитация, в которой уходят все вопросы и приходят все ответы.

Мой запрос в этой практике был тем, который беспокоил меня последние несколько недель: взаимность во взаимоотношениях с миром, как выровнять баланс «отдавать-принимать», как научиться принимать? Пришедший ответ не оригинален по сути, но – он пришёл изнутри, не от головы, а от глубинного понимания, и этим ценен. Для начала надо принять себя. Полюбить себя целиком, вместе со своей «тенью», страхами, загонами, «тараканами» и прочим «неадекватом» (неадекватная – чему, кстати?). И предъявить это всё миру, смело и открыто.

Этот процесс для меня начался на тренинге полгода назад. Помню, после его завершения разговаривала с тренером: «И что мне теперь с этим делать?» – «Проявляться. Говорить» – «И получать „в лоб“?…» «Да, но снова продолжать проявляться и говорить». Что, в общем-то, с того времени и начала делать. Что повлекло за собой кучу этих самых «в лоб», иногда весьма болезненных. Кучу перемен в жизни, временами не менее болезненных. Но всё это в итоге сложилось в очень важную формулу: «Я имею право быть, вот такая, какая есть, имею право открыто заявлять о своих чувствах и желаниях/нежеланиях, о своих правилах игры». Выход из позиции жертвенности. Играть (в любую игру: работа, дружба, любовь) стоит только с теми, с кем получается согласовать правила игры с позиции «всем комфортно», без ущемляющих одну из сторон компромиссов. Уважать собственные границы и интересы стоит не меньше, чем чужие. Как только кто-то заявляет что-то типа «А вот это в тебе надо бы переделать» – немедленно разворачиваться и уходить. Даже если в моменте это больно и страшно. Эта боль – ничто по сравнению с потерей себя в угоду другим.

Способность принимать и взаимность с миром начинает формироваться в тот момент, когда вместо привычного «мне ничего не надо, главное, чтобы вам хорошо было» заявляешь «я хочу!»

Музыка наполняла пространство и увлекала за собой, огромные – во всю стену – панорамные окна открывали вид на освещённый фонарями ухоженный пустынный двор, а там, за ним – темнел ночной лес. Ощущение свободы, простора, всемогущества, торжествующего права быть разливалось по венам обжигающей волной. «Я знаю, чего я хочу и чего я не хочу!» – пришёл изнутри ясный и чёткий ответ. «Я точно больше не хочу такой невзаимной любви, какая была у меня раньше, до Него. Не хочу, чтобы я опять день за днём обнимала пустоту. Не хочу, чтобы мужчина смеялся надо мной и моими чувствами. Не хочу унижения. Не хочу боли. Я хочу взаимности, я имею право на неё! А если нет – не нужна мне такая любовь!»

Я, запыхавшаяся от движения, прервав танец, схватила телефон и быстро набрала:

– Я поняла, что я слишком ценна себе любимой, чтобы ещё раз вляпаться в невзаимную любовь. Вот такие новости. Вариант «я его люблю, а он со мной работает» я уже разок попробовала, было очень не вкусно, если что, его лучше тогда прямо на берегу свернуть, «пока не началось». Так что мне необходимо знать, что я тебе интересна более чем терапевтическо-продвиженческая единица. Мне было бы любопытно попытаться выстроить дуальные отношения и посмотреть, что из этого получится, это честно. Но если что – я могу и свалить, пока не привязалась слишком сильно. Вот.

Три часа ночи. Он уже спит. Ну и пусть. Я решила. Если Он ответит мне «нет», я немедленно уйду, и плевать на работу, на чувства, вообще на всё. Я сильная, я справлюсь, я смогу.

Глава 3

Отрицание себя

Я не знаю, знакома ли тебе такая штука, как отрицание себя. По моим наблюдениям, оно свойственно почти всем поголовно. Это когда, спустя какое-то время, начинаешь вдруг винить себя за что-то сделанное ранее. Когда сначала говоришь, а потом бросаешься извиняться за сказанное. Когда думаешь: «Лучше бы я тогда поступил иначе!» Когда удаляешь всю страницу в соцсетях и начинаешь жизнь «с чистого листа». Или сбегаешь в другой город или даже страну, где никто тебя не знает – в надежде, что это аннулирует все прежние «ошибки» и начнётся какая-то другая жизнь, теперь уже без ошибок. Или когда тщательно скрываешь свои мысли, поступки, чувства, проявляя в мир лишь то, что проходит цензуру твоего внутреннего контролёра. Или – самый популярный, пожалуй вариант – когда ты (если ты – женщина) просыпаешься утром, смотришь на себя в зеркало, достаёшь косметичку и начинаешь на себе рисовать «идеальную себя», потому что та ты, какая есть, не соответствует эталонам твоего внутреннего цензора.

Отрицание себя – это когда две части тебя конфликтуют между собой. Когда одна из них точно знает, как выглядишь «ты идеальный», а другая – это просто ты, такой, какой ты есть. Первая часть говорит второй: «Тебя вот такого, какой ты есть, я не люблю». Вторая отвечает: «Прости, я не знаю, что на меня нашло, и почему я вёл себя так! Я больше так никогда не буду! Я буду соответствовать тем требованиям, которые ты придумал для меня, только, пожалуйста, люби меня».

Две части тебя, одна из которых – суровый «нормативный родитель» -перфекционист, другая – затюканный «внутренний ребёнок». Иногда «внутренний ребёнок» вырывается на свободу и устраивает «Праздник Непослушания», говорит: «А на самом деле я вот такой, у меня есть свой характер, свои потребности, свои желанья и мечты!», а спустя несколько часов, терзаемый страхом и раскаяньем, шепчет: «О ужас, что я натворил!»

Именно с этим страхом и раскаяньем я и проснулась наутро. Внутренний цензор неистово орал: «Как ты посмела хотеть взаимности?! Ты разве не знаешь, что это тебе запрещено?!» (И я до сих пор не понимаю, кем, почему, как и откуда вообще взялось это «запрещено»). Другая Я закрывала руками глаза, от ужаса сжавшись в комок.

За долгие годы сосуществования «Другая Я» научилась обманывать «контролёра». Главное – успеть сделать вот такой рывок, совершить поступок, «зажмуриться и прыгнуть». Потом, конечно, он будет злобствовать и орать, но ведь сделанного уже не изменишь.

Да, сделанного уже не изменишь. Надо собраться с духом, всё-таки взглянуть на телефон и прочитать Его ответ.