Читать книгу: «Призрак Сомерсет-Парка», страница 2

Я наконец кивнула.

– Согласна на ваше предложение.

Он положил руку себе на грудь и еще раз слегка поклонился. Даже в усах его было куда больше сострадания, чем в душе констебля Ригби.

Дежурный отпер дверь и передал мне мой саквояж. Я заглянула внутрь и увидела, что все мои пожитки на месте, включая Книгу духов. Теперь, когда она снова оказалась у меня, я мигом почувствовала себя увереннее.

Мы прошли обратно в приемную; констебль Ригби так и впился в меня взглядом, будто бездомная кошка, которая следит за мышью. Могу поклясться, в уголках его рта пряталась ухмылка. Раз он так доволен, наверняка потешается за мой счет.

Грудь пронзила острая боль, но я лишь усмехнулась.

– Хорошей вам смены, – на прощанье сказала я.

Возле входа в участок нас поджидала черная карета. На двери золотой краской был нарисован вензель, бархатные занавески задернуты. Бывало ли в этом унылом лондонском переулке нечто столь же роскошное? Кто такой этот его господин?

Кучер помог мне подняться в карету. Следом вошел мистер Локхарт и с хриплым стоном опустился на сиденье рядом со мной. Обивка из темно-синего атласа с отделкой золотым шнуром была такая мягкая, что я боялась ее испортить. Над нашими головами горели медные лампы, отбрасывая приглушенный свет.

Щелкнул кнут, и мы тронулись.

– До побережья и Сомерсет-Парка полдня пути, – сообщил мне мистер Локхарт. Трость он прислонил к двери. – К полуночи доберемся.

– К полуночи? – Я никогда не выезжала за пределы Лондона.

Карета наехала на кочку, и трость качнулась ко мне. В свете лампы рубиновые глаза вспыхнули и подмигнули. И тут я отказалась от своего плана побега. Если у них такая роскошная карета, какое же великолепное тогда поместье? Дом Хартфордов был солидным, но, сдавалось мне, по сравнению с Сомерсет-Парком он просто пристройка для слуг. Чтобы накопить на билет на поезд, мне пришлось полгода давать спиритические сеансы. Столько же, а может и больше, я могу заработать за одну ночь.

Где-то в городе четыре раза прозвонили церковные колокола. Я представила, как мой поезд отправляется без меня. За окнами экипажа пролетали мрачные лондонские улицы. Ну и скатертью дорожка, подумала я.

Мистер Локхарт зевнул.

– Уверен, у вас множество вопросов, но мне лучше немного отдохнуть. – Он кашлянул напоследок и закрыл глаза.

Вот и славно, мне требовалось время, чтобы все спланировать. Я наблюдала, как поднимается и опускается его грудь. Вскоре он задышал ровно, как человек, который спит, словно убитый.

Глава 3

Последний час с каждой милей экипаж трясло все сильнее, так что и мои косточки едва не грохотали. Сначала мне нравилось смотреть, как грязные дымоходы города сменяются широкими пастбищами. Но солнце закатилось, наступила темнота, и в застекленном окне кареты стало отражаться лишь мое собственное лицо. Казалось, экипаж вот-вот оторвется от земли и покатится прямо в ночное небо.

Зарядил дождь, забарабанив по крыше так громко, что разбудил мистера Локхарта. Тот сразу сел прямо.

– Приношу извинения, мисс Тиммонс, – сказал он, посмотрев на часы. – Хозяин из меня не слишком учтивый, верно?

– Я думала, вы мой поверенный, – отозвалась я, стараясь не задерживать взгляд на золотой цепочке, прикрепленной к часам.

Он усмехнулся, но тут же зашелся в кашле и прижал к губам носовой платок.

– Вижу, вы не прочь перейти к делу. Очень хорошо. Раз уж мы приближаемся к месту назначения, давайте-ка я расскажу вам, почему ваши услуги так отчаянно требуются в Сомерсете. Мой господин, мистер Пембертон, весьма достойный человек. К несчастью, полгода назад он потерял невесту. – Плечи мистера Локхарта поникли, а в голосе появились грустные нотки. – Она была молода, красива и влюблена. Он так и не сумел оправиться от горя. Каждый месяц он пишет письмо в полицию, затем я отправляюсь в путь, собственноручно доставляю послание и прошу возобновить расследование коронера.

– Расследование? Как она скончалась?

Мистер Локхарт побледнел.

– Обстоятельства ее смерти были весьма необычными, но улики оказались убедительны. Самоубийство.

Такого я не ожидала. Если коронер заключил, что это было самоубийство, непонятно, чем поможет взятка полиции.

– Полагаю, лорд Пембертон убежден в обратном.

Поверенный недоуменно поджал губы, но вскоре его черты смягчились.

– Нет, голубушка. Пембертон – это его фамилия, однако он унаследовал графский титул и стал лордом Чедвиком. – Мистер Локхарт откинулся на спинку сиденья. – Скажу лишь, что Сомерсет-Парк повидал немало трагедий. И все же последнее несчастье сделало его безутешного хозяина одержимым. Он отказывается дать своей невесте упокоиться с миром и сам уже стоит одной ногой в могиле, ведь все это высасывает из него жизнь.

Я кивнула, отлично зная, что такое безутешное горе. Мистер Локхарт продолжил:

– Мой господин не перестанет скорбеть, пока не поймет, что его дражайшая возлюбленная обрела покой. Я хочу, чтобы вы использовали весь свой дар, все свои трюки, подарили ему исцеление, которого он так жаждет, и прекратили его страдания.

Прозвучало столь романтично – можно было даже подумать, что я сделаю доброе дело. Но мне хотелось ясности.

– Вы просите меня устроить фальшивый спиритический сеанс, чтобы ваш господин поверил, будто я связалась с его усопшей невестой в загробном мире?

– А я взамен буду представлять вас в суде, – отозвался он с такой готовностью, что верилось с трудом. Я вспомнила ухмылку Ригби, и волосы у меня на загривке встали дыбом.

– Но ведь это надувательство, – заметила я. – Наверняка есть и менее изощренный способ облегчить его боль.

Мистер Локхарт пригладил бороду.

– Я испытываю подлинную муку, мисс Тиммонс. Я очень болен, очень. Все, чего я желаю, прежде чем покину этот мир, – это помочь моему господину найти покой. – Он смотрел на меня умоляющим взглядом, полным искреннего страдания; я подобного не ожидала и ощутила укол вины за то, что хотела побить старика его же собственной тростью.

Карета резко повернула, и что-то ударилось о стекло.

– Должно быть, мы съехали на подъездную аллею, – с тревожными нотками в голосе предположил мистер Локхарт, вглядываясь в темноту. – И напоследок вот еще что…

Его слова оборвал оглушительный раскат грома, и внезапно на карету обрушился ливень, капли которого застучали по крыше тысячей ботинок.

Кучер, должно быть, промок до нитки.

Наконец экипаж остановился. Я прильнула к окну, пристроив ладони к глазам козырьком, но в ночи ничего было не разглядеть.

Мистер Локхарт строго посмотрел на меня.

– Что бы вы ни услышали или ни увидели в Сомерсете, помните: лишь вы можете помочь моему господину обрести то, чего не купишь за деньги, – покой.

Не успела я попросить его объяснить подробнее, как дверь кареты открылась и внутрь хлынул поток воды. Снаружи стоял трясущийся от холода лакей, который держал зонтик. Земля содрогнулась от очередного раската грома. Я наступила в лужу и почувствовала, как вода просачивается сквозь задники изношенных ботинок.

Я вслепую зашагала вперед, склонив голову, чтобы защитить глаза от ветра. Тот подхватил зонтик и швырнул его назад, следом разразился удар молнии и озарил пространство впереди. На миг я подумала, что меня обманывает зрение, но вторая вспышка снова залила светом замок. Такой огромный, что не охватить взглядом. Окон на фасаде было больше, чем я могла сосчитать. Пара каменных львов охраняла подножие роскошной лестницы, что вела к исполинским парадным дверям – куда мы могли бы въехать прямо с каретой.

Мы с мистером Локхартом поспешили внутрь за промокшим лакеем. У порога нас приветствовал легким поклоном господин в безукоризненном костюме. Холл оказался больше гостиной мисс Крейн. Взгляд так и метался то к вазе, то к изваянию, то к позолоченной статуэтке. Это жилой дом или музей? Я прижала саквояж к груди из страха неловко повернуться и разбить какой-нибудь бесценный предмет искусства. Немного поодаль располагалась лестница, которая тянулась вверх, а на столбце у ее подножия был вырезан ангел.

Человек, которого я приняла за дворецкого, взял у мистера Локхарта пальто и цилиндр, обратившись к поверенному по имени.

– Ваше сообщение поступило час назад. Его светлость ожидает вас в кабинете. – Он кивком показал на дверной проем.

– Спасибо, Бромуэлл, – устало поблагодарил мистер Локхарт и повернулся ко мне. – Оставляю вас в надежных руках.

Я смотрела, как он ковыляет прочь, опираясь на свою трость, и жалела, что нельзя пойти с ним. В стороне ждала суровая женщина, державшая масляную лампу. Седеющие волосы ее были так туго стянуты в пучок, что тот казался сделанным из железа. Она смерила взглядом мои ботинки, словно оценивала, сколько грязи я натащила в дом. Я понадеялась, что свет достаточно тусклый и она не заметит истрепанный подол моего плаща.

– Миссис Донован проводит вас в вашу комнату, – обратился ко мне Бромуэлл.

Лицо у дамы было таким каменным, что она могла бы сойти за одну из статуй. Я тихо последовала за ней, не решаясь благодарить, поскольку опасалась, что голос мой эхом разнесется по просторному помещению. Я поднялась по большой лестнице, рассматривая балкон, который тянулся вдоль второго этажа. Кончиками пальцев скользнула по перилам из темного ореха, с наслаждением вдыхая аромат свежей полироли. Я проводила сеансы для богатых жителей Лондона, но масштабы Сомерсет-Парка не сравнить ни с одним из домов, где я когда-либо бывала. Не оставить ли мне за собой след из хлебных крошек? Здесь легко можно свернуть не туда и бродить долгие годы.

Мы поднялись на верхнюю площадку, и тут снизу донесся чей-то громкий голос. Миссис Донован помедлила, повернулась ко мне вполоборота, и я увидела ее резко обрисовавшийся профиль.

– Его светлость не рад присутствию в доме медиума.

Спор внизу, заглушаемый закрытой дверью кабинета, разгорался. Я уловила звуки все того же первого голоса, громкого и нетерпеливого. Затем послышался успокаивающий нерешительный ответ мистера Локхарта.

Миссис Донован продолжила:

– Мистер Локхарт отправился в Лондон, чтобы привезти сюда сыщика. Только представьте, каким разочарованием стало его возвращение с вами.

– Очевидно, прежде вы не встречали сыщиков. Как выяснилось, большинство из них разочаровывают не меньше.

Миссис Донован неодобрительно цокнула языком и зашагала дальше по длинному коридору. Вскоре она остановилась перед дверью, с виду неотличимой от тех, что мы миновали. Она достала связку ключей, отперла замок, подняла лампу повыше и вошла в комнату.

– Приношу извинения за некоторую духоту, мисс Тиммонс, – сказала она, зажигая свечи в канделябрах у камина.

Над ним висела большая картина, изображающая шхуну, что качается на бурных волнах. Паруса были изорваны, словно корабль потерпел поражение в битве и вот-вот утонет. Я повернулась к полотну спиной.

– Я бы должным образом проветрила комнату, если бы не ливень, – объяснила миссис Донован. Она скользнула дальше, зажгла свечу на ночном столике у кровати, и я наконец впервые смогла рассмотреть мое новое обиталище.

В комнате стояло трюмо с ящиками и зеркалом и гардероб к нему в пару; на ящиках ручки были бронзовые, начищенные, ручки на дверцах венчали изготовленные из ограненного стекла набалдашники, похожие на бриллианты. На темно-зеленом фоне обоев распускались букеты белых цветов, настолько правдоподобно выполненные, что я задумалась, не сделана ли роспись вручную. Бо2льшую часть комнаты занимала кровать, такая огромная, какой я в жизни не видела. У нее даже имелся балдахин. В отличие от холла спальня была элегантной, однако уютной.

Миссис Донован погасила лампу и без особой необходимости разгладила ворсистое покрывало на кровати. Эта постель была гораздо солиднее всего, на чем я спала прежде.

– Завтра туман рассеется, – сказала миссис Донован. – Днем я проветрю комнату и позабочусь, чтобы здесь развели огонь, – тогда к вечеру она прогреется.

За длинными парчовыми шторами, отделанными золотой нитью и кистями, по стеклу барабанил дождь. Даже эти шторы были изысканнее самого дорогого исподнего мисс Крейн. Учитывая, что в это время я должна была сидеть в тюремной камере, небольшую спертость воздуха и стылую комнату вполне можно и потерпеть.

Экономка выдвинула ящики трюмо.

– Я могу помочь вам распаковать вещи, – предложила она.

– В этом нет необходимости, – сказала я, крепче сжимая ручки саквояжа. Единственная смена одежды была на мне, да и нечего экономке глазеть на мои свечи и Книгу духов. В памяти всплыл образ моей крошечной комнатушки у мисс Крейн. Ничего ценного у меня там не осталось, но пара нижних юбок не помешала бы.

Миссис Донован с мрачным видом подошла к гардеробу и открыла дверцы. Я даже не представляла, сколько нарядов нужно иметь, чтобы заполнить и шкаф, и ящики трюмо.

– Мистер Локхарт сообщил, что мы должны удовлетворить все ваши потребности, – сказала она. – Полагаю, завтра доставят несколько платьев.

– Для меня? – Я неподдельно удивилась. Хотя мистер Локхарт не давал мне повода усомниться в его искренности, этот жест пробудил в моем сердце признательность, что меня одновременно и тронуло, и смутило. Мои уши под локонами обожгло теплом.

– Это очень великодушно с его стороны, – улыбнувшись, заметила я.

Строгий взгляд миссис Донован скользнул по мне, оценивая наряд.

– Вы – гостья Сомерсет-Парка и должны одеваться подобающим образом.

Улыбка сползла у меня с лица. И все же ее упорное бессердечие успокаивало. Взяв лампу, экономка указала на бархатный шнур, прикрепленный к стене.

– Позвоните, если вам что-нибудь понадобится.

– Не хотелось бы кого-то разбудить, – сказала я.

Миссис Донован стояла у открытой двери, и во мраке дома за ее спиной собрались ласковые тени, готовые принять экономку в свои объятия.

– Лучше попросить помощи, чем бродить по особняку среди ночи, – возразила она, а потом добавила: – Добрых снов.

Стоило ей уйти, как я прижалась ухом к двери и стала прислушиваться к ее затихающим шагам. Уверившись, что экономка ушла, я тут же развернулась и забралась в мягкую постель. Едва успев накрыться одеялом, я немедленно провалилась в сон, не сомневаясь, что могу проспать тысячу дней кряду.

Когда я проснулась, в комнате стояла полная тишина. Я сидела на постели, словно уже провела какое-то время в этом положении. Одеяла сбились в бесформенную кучу на краю кровати. Я ущипнула себя за руку, желая убедиться, что не сплю. И пусть я не бродила во сне уже несколько месяцев, не раз бывало, что я приходила в себя на лестничной площадке, а кто-то из девушек держал меня за руку и окликал по имени. Обычно это помогало мне выйти из состояния лунатизма, но иногда им приходилось даже дергать меня за волосы. Девушки часто шептались, что меня преследуют призраки, будто те, с кем я контактировала на спиритических сеансах, пробирались за мной в пансион.

Однако на сей раз я не спала, а напряженно вглядывалась в темноту. И вдруг услышала слабый скрежет. Я покосилась в сторону окна, гадая, не елозит ли по стеклу ветка, и вспомнила, что похожий звук раздавался за окном кареты, когда мы сворачивали на подъездную дорожку.

Скрр… Скрр… Скрр…

Будто кто-то царапал ногтями. Я потянулась к свече, но нащупала лишь пустой столик. Я могла бы поклясться, что оставила ее там.

И снова скрежет пронзил тишину. Звуки исходили из глубин гардероба. Я с облегчением опустила плечи. С мышами я была знакома не понаслышке, как, похоже, и великолепный Сомерсет. Тем не менее мне не нравилось делить с соседями эту чудесную комнату.

На цыпочках я прокралась по холодному полу, нащупывая путь к шкафу. Громко постучала в дверцу, надеясь испугать крошечное создание. Подождала и была вознаграждена тишиной. И все же, наверное, следовало проверить, что внутри, держа наготове ботинок.

Я подошла к окну и раздвинула шторы: возможно, лунного света хватит, чтобы найти потерянную свечу.

Облака уже рассеялись, и я смогла разглядеть подстриженную лужайку внизу и рощицу вдали. Мне захотелось глотнуть свежего воздуха, я подняла створку окна и сделала глубокий вдох. Волоски у меня на загривке встали дыбом: я услышала мягкий ритмичный шепот волн и узнаваемый соленый запах.

Море!

Старик упомянул, что Сомерсет-Парк находится на побережье, но я не подозревала, что так близко. Я вспомнила о перепалке мистера Локхарта и мистера Пембертона. Что, если хозяин поместья так и не поверил в мой дар? А вдруг он уже договорился, чтобы меня завтра забрала полиция? То-то констебль Ригби ухмылялся, когда я покидала участок.

Остаться тут – все равно что умереть. Если у меня и были крохи сомнений, их смыло солеными морскими каплями – напоминанием о моей погибели, – которые нежданным порывом хлестнули в окно.

Одевшись, я собрала пожитки в саквояж и сунула его под мышку. Прокралась по лестнице, всякий раз морщась, когда под ногами скрипела ступенька. Подойдя к главному входу, я услышала звуки голосов и замерла. Раздалось хихиканье, затем что-то с глухим стуком упало на пол и покатилось в мою сторону.

Я уставилась на бутылку из-под вина, а потом услышала приближающиеся шаги. Незаметно пробраться назад в мою комнату было невозможно, поэтому я развернулась и побежала в противоположном направлении. Мы с maman нередко бывали в роскошных домах, так что я знала, где вероятнее всего скрывается лестница для прислуги.

Я нашла дверь, замаскированную под деревянную обшивку стен, и спустилась в кухню. Задержалась у полок, уставленных серебряными канделябрами. Парочка небольших отправилась ко мне в саквояж. Разумеется, исключительно на дорожные расходы.

Кто-то кашлянул.

Я мгновенно обернулась и увидела силуэт высокого мужчины, стоявшего перед камином. На незнакомце были грязные сапоги для верховой езды и распахнутый плащ. Он взял фонарь с кухонного стола и поднял его. Мой взгляд тут же привлек золотой перстень у него на мизинце. Мисс Крейн как-то сказала, мол, я смахиваю на ворону, которая обожает все блестящее.

Я посмотрела на его растрепанные светлые волосы и жесткий подбородок, будто высеченный из камня.

– Полагаю, мисс Тиммонс, – произнес незнакомец.

Я едва не уронила саквояж на пол. Даже конюх знал, кто я такая! За его спиной просматривался темный коридор, я догадалась, что он ведет к двери черного хода – к спасению.

Незнакомец пристально поглядел на мой саквояж.

– Любопытно, зачем вы решили вооружиться канделябрами? Вам чем-то не угодили свечи в вашей комнате?

Огонь в очаге шипел и трещал.

Я повыше задрала подбородок.

– Любопытно, почему вы скрываетесь в темной кухне, пока весь дом спит? Добавлю: еще и в грязных сапогах.

– Я могу разбудить парнишку с конюшни. Он великолепно держится на лошади, даже в глухую ночь. Полиция будет здесь к утру. – Его голубые глаза сверкнули. – Или, может быть, лучше выкинуть вас на улицу прямо сейчас и отдать на растерзание стихии?

Ночь меня не пугала – она не сулила мне никакого наказания, лишь свободу. И все же его грубость пришлась мне не по нраву. У мисс Крейн я насмотрелась всякого, так что могла понять, когда от мужчины исходит настоящая опасность – этот способен лишь трепать языком.

– Дотронетесь до меня хоть пальцем и будете отвечать перед мистером Локхардом, – пригрозила я. – Ведь это он привез меня сюда.

– Скорее всего, он запоет по-другому, когда узнает, что вы пытались сбежать, прихватив пару фунтов серебра. И должен заметить, одобрение мистера Локхарта, которое он раздаривает столь щедро, для меня мало что значит.

– Ваши суждения весьма категоричны, верно? – заявила я.

– Мои суждения должны заботить вас больше всего, мисс Тиммонс, ведь вы явились сюда, чтобы унять мое горе.

Я было разинула рот, потом закрыла. Это оказался мистер Пембертон – его светлость собственной персоной, во плоти. Я не думала, что он окажется таким молодым или, если уж на то пошло, – таким спесивым.

Мистер Локхарт живописал его влюбленным с разбитым сердцем, который вот-вот выроет себе могилу. Неудивительно, что я обманулась. Мужчина, стоявший передо мной, имел вид человека, готового сразиться и победить. А золотой перстень на мизинце должен был послужить мне подсказкой. Внезапно мой саквояж с серебром потяжелел на тонну.

Хозяин дома опустил лампу, и черты его смягчились.

– Мистер Локхарт утверждал, будто вы способны разговаривать с мертвыми.

Все внутренности в животе завязались в тугой узел, но я сумела ответить.

– Он хотел, чтобы я помогла вам обрести покой, – сказала я, и голос мой был невыносимо тонок.

– Мистер Локхарт действует из лучших побуждений, однако он недооценивает силу моей страсти, – отрезал он с прохладной горечью. – Я не верю в медиумов, мисс Тиммонс, у вас не больше способностей вызвать призрака, чем у меня.

Я представила, как мальчишка-конюх седлает лошадь, чтобы отправиться за полицией. Я не сумела бы прямо сейчас вызвать призрака, но могла предпринять кое-что, дабы отсрочить решение лорда.

– Этот дом населяет множество душ. Они взывают ко мне даже сейчас, – произнесла я.

Мистер Пембертон снисходительно наклонил голову.

Я попыталась угадать, отчего хозяин такого роскошного поместья в одиночестве задумчиво стоит перед очагом на кухне, растрепанный после прогулки. Его раздирают противоречия.

– Сомерсет полон тайн, – сказала я.

Это не произвело на него впечатления.

– У каждого дома свои тайны.

– Многие вам служат, но лишь немногим вы доверяете по-настоящему.

Что-то изменилось в выражении его лица, и мое сердце забилось быстрее, я поняла, что задела за живое.

– Долг диктует вам, как поступить, – произнесла я, – но втайне вы презираете роскошь, которая вас окружает.

Он стиснул зубы, но по-прежнему смотрел мне в глаза, будто подзадоривая продолжать.

И вот последний секрет, неприятная правда. Связь с конюшней была очевидна.

– Будь у вас выбор, вы бы гнали лошадь всю ночь, убегая от самого себя.

Он промолчал, а потом склонил голову, как бы покоряясь. Похоже, я заслужила спасение.

– Передайте мистеру Локхарту наилучшие пожелания. – Я было направилась к двери, однако мистер Пембертон не сдвинулся в сторону.

– Вы не уйдете. По крайней мере, сегодня. – К нему снова вернулась уверенность, и он распрямил плечи.

– Сама идея вашего предприятия мне претит, но, увидев салонные трюки, которые вы мне тут продемонстрировали, я понял, что вы можете быть полезны. Одра мертва, но не по своей воле. Ее убили.

Одра. Впервые кто-то произнес ее имя.

Узел в животе направился к горлу.

– Похоже, полиция с вами не согласна, – сказала я.

– Улик, которые доказывают обратное, нет, поэтому я полагаюсь на то единственное, что можно предъявить суду, – на признание. – Лорд шагнул ближе, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы не сдвинуться с места. – Признание, спровоцированное духом Одры, который укажет на убийцу. Понимаете ли, мне требуется ваш дар убеждения и создания иллюзий.

Я нахмурилась, обдумывая его слова. Он напряженно смотрел на меня, будто пытался прочесть мои мысли. Полагаю, ему хотелось, чтобы я произнесла вслух то, что сам он не желает говорить.

– Вам нужно, чтобы я устроила убедительный сеанс, который заставит убийцу сознаться? – предположила я.

– Совершенно верно.