Читать книгу: «КНИГА 4. Горлинка Хольмгарда», страница 2

– Матушка, Синеус сказал, что викинги обычно не штурмуют фортов, – возразила Ума, поглаживая хорька, трясущегося на ее руках. Предостережения Умилы казались ей излишними.

– Обычно не штурмуют. Но в этот раз может быть всякое, – ответила Умила мрачно. – Эйрик хорошо знает наши возможности, понеже гостил у нас. И он может постараться взять нас осадой.

– И зачем ему это? – недоумевала Ума. – Ему проще пограбить пригород и уйти.

– А что если его уязвленная гордыня потребует от него больше, нежели смерти обычных жителей? – Умила видела глубинные причины происходящего и по старой привычке во всем винила любовь.

– И как он это сделает? Перелетит через ров и стену на крыльях? – усмехнулась Ефанда, которую не волновало происходящее – она понимала, что не будет оборонять город, а как это сделают другие – ее не заботило.

– Возможно. Ведь ему помогают твои братья, – Умила перевела взгляд ледяных глаз на невестку. – Кажется, Харфагр и его дружина такожде движутся сюда. И это твое упущение, Ефанда. Союз с твоим родом должен был обеспечить нам мир, а не поддержку наших врагов, – упрекнула Умила.

– Я не понимаю, как такое возможно, – неподдельно изумилась растерявшаяся Ефанда.

– Я тоже не понимаю, как ты это допустила, – обвинила Умила. – Но теперь главное не это. А то, как вы будете спасаться в случае, если атаки врага увенчаются успехом. – К тому моменту, как враг возьмет барбакан и прорвется через ворота – вы должны будете уже сидеть внутри донжона, аки две тихие мыши. А пока что возвращайтесь в свои покои. Закройте окна, которые выходят на город, чтобы к вам ненароком не прилетела стрела. Приготовьте теплую одежду и наденьте на себя все украшения, какие у вас есть. Эта ночь будет трудной…– предрекла Умила, глядя на тревожный багряный закат.

Глава 2. Мститель

Уже не первый день в Изборске моросил дождь холодный и промозглый. На улице было зябко, солнце не выглядывало даже по утрам. Долгожданное лето словно отвернулось от города, а за его спиной резвились ветра, со свистом пронизывающие до самых костей. В домах топили печи, чтобы прогнать сырость и неприютную грусть, подкрадывающуюся к понурым жителям, уставшим от непогоды.

Ненастье порой успокаивает и располагает к размышлениям. Вот и Вешняк сегодня был задумчив. Он почти не замечал собственной жены, которая сидела напротив него за столом и вышивала, что-то рассказывая ему. Иногда он отвечал ей, но чаще молчал. Она давно привыкла к тому, что ее супруг много времени посвящает делам родного города. Что и понятно. Ведь глава вече Барма не отличается особенным рвением. Он старается нравиться новому правлению, порой в ущерб интересам земляков. Была же год назад история с варягом Торваром, который убил на рынке продавца за то, что тот продал коня не ему. Кроме торговца пострадало еще несколько человек. А когда приспели за помощью к Барме, он всячески отлынивал от решительных действий. Тогда воззвали к Вешняку. И он не отказал. Пошел с народом за правдой к наместнику, коим в те дни был Годфред. На деле выходит, что главный среди бояр и пользующийся доверием не Барма, а Вешняк.

Глухой стук в дверь едва пробился через гул дождя и ветра, нарушив покой дремлющей горницы. В этом доме вообще всегда было тихо – ни детских криков, ни беготни, ни суеты.

– Кто же это? – озадаченная жена Вешняка отложила рукоделие, собираясь двинуться в сени. В такую погоду никто на улицу не выходит.

– Я сам, – остановил Вешняк супругу. На его высоком лбу прошла борозда, вызванная сосредоточенностью.

– Ты ждешь кого-то? – сдвинула брови женщина, наконец, догадавшись, отчего ее муж серьезнее обычного.

Вешняк не удостоил жену ответом. Вероятно, он просто не расслышал ее слов. А может, не хотел, чтобы за первым вопросом последовали другие. Ведь так часто бывает. И лучше иногда промолчать, чтобы позже не пришлось ничего объяснять.

На крыльце стояло двое мужчин, изрядно промокших под дождем. Благо, на них были широкие плащи, защищающие остальной костюм от сырости. Одного из них Вешняк знал – сосед и друг по имени Буян. Второй, одетый неприметно, был Вешняку незнаком. Обычно боярин не впускал в дом чужих, но Буян не приведет к этому порогу дурного человека.

Отряхнувшись в сенях от капель дождя, вечерние гости проследовали в избу. Вешняк запер дверь, предварительно оглядев улицу. Войдя в горницу, он также затворил и ставни, словно желая, чтобы никто не помешал этой встрече.

– Голодны? – перво-наперво спросил хозяин дома, а его жена застыла в ожидании ответа. В печи томился горшок с гороховой похлебкой, приготовленной старой служанкой. Горох давно разварился, мясо стало мягким, а коренья отдали свои ароматы – получился сытный и вкусный ужин.

– Нет, – Буян отрицательно мотнул головой. После чего указал на своего спутника, представив его Вешняку. – Это и есть Водим, про которого я рассказывал тебе. Прибыл сегодня…

– Рад знакомству, – тот, кого назвали Водимом, снял капюшон со своей курчавой головы.

– Ступай и отдохни в опочивальне, – повелел Вешняк жене.

Хоромы боярина был просторными. К теплой горнице примыкали разные пристройки. В клети располагались светлые летние спальни, в подклети – полные кладовые и комнаты для прислуги. В нарядно отделанной повалуше, увенчанной затейливым восьмискатным шатром, принимали гостей и обедали. В этом доме даже сени, отделявшие крыльцо от жилых помещений, были значительных размеров – в них стояли бочки, сундуки и корзины с добром и припасами. Широкое крыльцо переходило в навесы, под которыми кучковались столы и лавки для посиделок на свежем воздухе. Облик жилища говорил о зажиточности хозяина. Кажется, такой человек должен быть доволен своей судьбиной, не испытывая в чем-то недостатка и не ощущая тревог.

Жена Вешняка уставила на мужа вопросительный взгляд, исполненный протеста. Однако боярин даже не смотрел на нее.

– Совлеките мятли и повесьте у печи…– обратился хозяин дома к гостям. И правда, их суконные плащи намокли и нуждались в сушке.

– Я не уразумею…Вешняк, что ты опять вздумал? Ты же обещал…– вдруг неожиданно плаксиво затянула хозяйка дома.

– Я сказал, оставь нас, – уже более сердито повторил боярин.

– Я не хочу, чтобы…– начала женщина, недоверчиво оглядев пришельцев.

Не дав жене договорить, боярин взял ее под локоть и молча повел куда-то. Он не любил, когда она прилюдно возражала ему. Но она поступала так всегда. И даже сейчас она продолжала говорить громко. Хотя он меньше всего желал, чтобы его перепалка с женой оказалась на виду у чужих глаз. Ведь нет ничего более оскорбительного для делового мужчины, чем непослушание жены. Кто будет подчиняться его решением, если даже в собственном доме он не может навести порядок!

– Сиди тут и не вздумай выходить, – повторил Вешняк свое указание, выпроводив супругу.

– Этот дом не должен стать прибежищем для бродяг, – возразила жена напоследок.

– Бояна, если ты высунешь свой нос, то в следующий раз я буду принимать своих гостей в другом доме…– погрозил Вешняк сердито.

– Ты и так все свое время проводишь в «другом» доме, – упрекнула жена. – А сюда приходишь только тогда, когда тебе нужно собрать каких-то проходимцев!

Вешняк ничего не ответил. Потому что она права. Этот дом – его лицо. Здесь степенная жена, известная всему городу. Они вместе с юности. Невесте было двенадцать лет, а жениху пятнадцать, когда они впервые встретились. По желанию родителей. Бояна происходила из знатной семьи, считалась завидной невестой. Изрядное приданое делало ее таковой. Правда, в то время сама она всегда была под замком, и никто не мог видеть ее, тем более жених. После сватов в семью невесты была отправлена смотрительница, в обязанности которой входило вместо жениха познакомиться с его будущей женой: поговорить с ней, обнаружить в ней ум, исключить косноязычие и прочие недуги. Смотрительницу приняли со всей широтой, однако невесту звать не захотели: дескать, благородную дочь отдают в жены, а не кобылу на рынке продают. И все-таки смотрительница настояла хоть на мгновение увидеться с девушкой. И наконец получила согласие. Заглянув в светлицу, она увидела прилежную деву, сидящую на скамеечке и занятую рукоделием. Едва успели они перемолвиться, как встречу объявили оконченной. Но и нескольких слов хватило, чтобы сделать вывод: невеста воспитана, ее речь благоразумна, а голос приятен слуху. Жаль только, что лицо ее во время беседы прикрывал полог. И это есмь риск. Была же история, как точно таким же образом сосватали кривую невесту жениху, на один глаз слепую.

При сговоре Бояны также не присутствовало: от ее имени выступали родители, а ее сестра вручила Вешняку подарок от лица его будущей жены. Строгие правила были обусловлены особым положением невестиной семьи, требующей соблюдения приличий. А юному Вешняку уж очень хотелось на невесту поглядеть. Много раз он искал с ней встречи, но не так-то просто было увидеть ту, которая всегда скрыта от глаз посторонних. Упрямый с детства, он не хотел заключать союза, не увидев лица своей будущей жены. Обычно желания невесты и жениха не волновали строгих родителей, но на сей раз настойчивый Вешняк добился своего: ему было обещано, что он увидит невесту, когда ее провезут в повозке по дороге мимо его дома. Вешняк сидел у окна полдня, чтобы не пропустить долгожданной встречи. И наконец, вдали показалась повозка. Лошади бежали трусцой, оставляя Вешняку мало времени для того, чтобы разглядеть суженую. Но, о чудо, возле дома жениха лошадь замедлила шаг и будто подул ветер, сбросив ненадолго с лица невесты таинственный полог. Вешняк был рад увидеть красивую девушку с большими голубыми глазами и румяными щечками. Определенно, внешне невеста была пригожа, и Вешняк больше не упрямился.

И все же не зря ее столь усердно скрывали: имелся у нее серьезный недуг – она хромала от рождения. И хромала сильно. Опечалился тогда молодой муж, почувствовав себя обманутым. В мыслях он уже похоронил свою дальнейшую семейную жизнь. Однако хоть и кривы сани, да едут прямо. Молодая жена оказалась добра, смышлена и терпелива. И однажды Вешняк обнаружил, что влюблен в свою супругу, обладающую множеством достоинств. Так они и прожили немало лет в согласии и любви. Вот только не обзавелись детьми: болезнь жены не позволяла ей выносить плод, поскольку искривление костей, видимо, присутствовало не только в хворой конечности. И как-то так сложилось, что со временем у Вешняка появилась вторая женщина, не менее ему необходимая, чем первая. У них теперь и дети совместные имеются, которых он любит. Не такая уж это редкая история. Ведь случается, что один человек не в силах дать другому все, что тому нужно. Кто-то может жить, довольствуясь имеющимся, но кому-то всегда нужно больше. Больше внимания, больше любви, больше красоты, больше хлопот.

Захлопнув за собой дверь, Вешняк оказался вновь со своими гостями.

– Твоя жена беспокоится, как бы ты ни влез в какое-нибудь мутное дельце, – усмехнулся Буян, развешивая вымокший плащ на протянутую от стены к стене пеньку.

– Я не ввязываюсь ни во что недостойное…– ответил Вешняк.

– Однако то, что мы пришли обсудить, иначе, как заговором, не назовешь, – пожал плечами Буян, усаживаясь на лавку.

– Теперь спасение родного города граничит с преступлением? – задался вопросом строгий хозяин дома.

– Мы вынуждены встречаться по темноте, словно разбойники, – заметил Буян. – Но вернемся к главному. Это Водим, и он с нами, – Буян указал на своего молчаливого спутника. – И кстати, он уже немало потрудился для нашего общего дела.

– Буян рассказывал о тебе, Водим. Он восхищен твоей храбростью и предприимчивостью, – Вешняк протянул загадочному гостю ладонь в знак знакомства. – Рад, что наша встреча, наконец, состоялась.

– Я тоже рад, – Водим пожал руку боярина. Открытая длань – признак доброхотных намерений. Ладонь, в которой нет оружия, благожелательна. Что до руки Вешняка – она крепка и уважительна. Ему можно доверять. Он, кажется, не размазня и не отступит в решающий момент. – Скажу без обиняков. Я, истинно, с вами и всеми теми, кто недоволен Рюриком. Но я не люблю пустых бесед. Ежели что не по мне, то я привык действовать.

– Наши ряды ширятся, – заметил Вешняк довольно. – Я всегда служил собственному народу, заботился о городе и не помышлял о заговорах. Но вот как повернулось.

– Я и сам не помышлял, доколе варяг не убил моего брата, – раскрыл Водим. – Вороги заполонили наши земли, привезли сюда семьи и живут здесь, как хозяева, забыв о наших слезах. И я вздохну спокойно лишь тогда, когда отомщу за Пересвета и всех тех, кто пал от рук чужаков.

– У вас с Буяном много общего. Он такожде потерял родного брата по вине варяга…– Вешняк устроился на лавке и предложил гостям расположиться напротив себя.

– Не только у нас двоих много общего…– Водим уселся на скамью рядом с Буяном. – Ведь если недовольных было бы всего двое, то я бы не сумел собрать множества людей, готовых нас поддержать. Я знаю, что Буян пытался убить подлого чужака, но у него ничего не вышло. Ведь так, Буян? – Водим оглядел друга.

– Так. Пытался, – согласился Буян. – Но меня преследовали неудачи. Сперва я много дней выслеживал его. Все хотел подстеречь где-нибудь одного. Но он всегда с гридями. Они не оставляют его ни на миг. Тогда я вспомнил о том, как избавились от Годфреда, – на этих словах Буян оглядел Вешняка. Кто именно злоумышлял против племянника Рёрика, было до сих пор неизвестно. Многие думали, что женщина, которая убила его, имела на то собственные причины. Но некоторые считали иначе – она лишь убийца, кем-то подосланная. – Но из задуманного мне не удалось ничего. Я не смог подобраться к нему.

– Не так просто сокрушить этого злодея, даже подступившись к нему, – кивнул Вешняк. – Он не обычный человек, с наскока не одолеть. Этот лиходей слывет искусным воином. Я не предпринимал бы подобных попыток, почти обреченных.

– В трудном деле нет легких путей…– отозвался Буян для поддержания огня беседы.

– Не будем пускаться в бесцельные рассуждения, – Водим избегал праздной болтовни, потому слыл человеком дела. – И без того ясно, что он не какой-то чахлый паренек. К тому же он под охраной, и добраться до него непросто.

– Ты прав, – согласился Вешняк. – Водим, я ждал нашего знакомства. И теперича хочу знать, чего ты успел добиться за все это время. Поведай нам.

– Я побывал в Новгороде, у Белого озера, а также в землях у Рейна. Везде я встретил единодушие, сплачивающее против пришельца Рюрика, – повествовал Водим. – И знаете почему?

– Почему? – одновременно задались вопросом Вешняк и Буян.

– Потому что он везде чужак. Пришедший из ниоткуда, – ответил Водим. И правда, никто не мог утверждать доподлинно о происхождении князя Рюрика, окутанного пеленой тайны. – Он хочет найти себе дом. Но пусть не ищет его в наших землях.

– Буян сказал, у тебя есть замысел, равного которому никогда не звучало, – напомнил Вешняк. – В чем он заключается?

– Он заключается в том, что мы поднимем народ и свергнем Рюрика, – коротко ответил Водим.

Воцарилась тишина. На лице Вешняка проступило разочарование. Он ждал большего от прославленного Водима, о котором был наслышан от своего соседа.

– Это не все, – усмехнулся Водим, прочтя мысли хозяина в его глазах. -Одновременно с Новгородом варяг потеряет и Изборск. Там княжит брат Рюрика – Трувор. Убьем Трувора! – решительно обозначил Водим. – Пусть князь Рюрик почувствует то же, что пришлось однажды испытать мне…– взгляд Водима застыл на бревенчатой стене избенки. И лишь когда в углу зажужжала муха, он вышел из задумчивости. – У Белого озера оставлен наместник – его мы такожде свергнем. Таким образом, варяг лишится всех своих владений и собственной жизни в одночасье.

– Речь идет о чем-то повсеместном, охватывающем все земли, подвластные Рюрику, – пояснил Буян Вешняку, видя, что слова Водима остались для хозяина дома непонятыми. – Ему будет негде укрыться и некуда бежать от нас.

– Что ж, все вроде ясно, – отозвался Вешняк шутливо. – Как, собственно, ты себе все это воображаешь, Водим? Возможно ли провернуть подобное да к тому же в «одночасье»?

– Есть определенные люди, которые готовы выступить со мной в означенные дни, – ответил Водим.

– И что за люди? Сколько их? Кто они, вообще, такие? Есть ли среди них воины? – Вешняк недоверчиво заложил руку за руку. Отчего-то гость пока не внушал ему доверия, видясь поверхностным и вспыльчивым не по возрасту.

– Не стану перечислять тебе поименно каждого. Среди них горожане, купцы и даже волхвы…

– Волхвы? – удивился Вешняк, явив тем самым свое недоверие. – Не могу представить себе, чтобы хитрые ведуны поддержали нас…

– А тебе и не нужно. Придет день, и ты увидишь все сам, – пообещал Водим. Его речь была скупой, но выражала уверенность. И эта уверенность вне зависимости от желания окружающих постепенно передавалась и им.

– Купцы, горожане и сельчане, воины – возможно. Но волхвы…Нет. Они всегда пасутся вдали от неприятностей. А наша задумка граничит с оными тесно…– засомневался Вешняк.

– Сам я родом из Новгорода…– начал Водим. – Имеется там пара ревнителей, истовых и смелых. Ягила и Умён. Они знают, кто есмь князь Рюрик и как он оказался во главе семьи, зовущейся Новгородом. Кроме того, Ягила не простой какой-то служитель Велеса, коим кажется неопытному взгляду. Яркие одежды, упитанность и простосердечная улыбка делают его с виду безобидным и забавным. Но на самом деле он все равно что отец всех верующих…

– Если память не изменяет мне, самый старший и умудренный из всех волхвов в Новгороде – Веда. И таким образом, твоего Ягилу с трудом можно назвать отцом всех верующих, – вывел Вешняк.

– Веда – трус и приспособленец, – отрубил Водим, желая прекратить обсуждения того, что казалось ему очевидным.

– И все-таки именно его нужно считать отцом всех верующих, – настаивал Вешняк. Манера постоянно возражать делала его тяжелым собеседником. При этом он в действительности был порядочнее и надежнее многих. – Его рука сплетает разрозненные прутья в единый сноп. Жрецы всех богов покорны именно ему, а не твоему Ягиле…

– Отец должен защищать своих детей. А Веде не до нас. Пришли чужаки. Со своими жестокими богами, требующими кровавых подношений. А он встречает их радушно, дескать, каждый может верить в то, во что хочет! А меж тем ему бы следовало воспротивиться чужакам, принесшим свои верования!

– Я не согласен с тобой, – Вешняк не имел привычки молчать, даже когда все окружающие немотствуют, как теперь Буян. Последний сидел, сцепив руки в замок, и слушал рассуждения своих товарищей, таких непохожих. – По мне, так Веда поступил мудро, проявив терпимость к пришлым. Было бы хуже, если бы варяги не только ворвались в нашу жизнь, но и в нашу веру, заставив принять их богов.

– А почему ты так уверен в том, что этого не произойдет позже? – Водим был на грани своего обычного взбудораженного состояния, жаждущего свершений. – Ведь, что хуже всего, сам Рюрик и вовсе безбожник, как говорят!

– «Как говорят»…Языками все горазды чесать. А я вот слышал, что он христианин, – Вешняк пока не видел связи между верованиями князя и опасностью в этом для славян.

– Тем хуже. А буде однажды ему взбредет в голову призвать на наши земли крестопоклонников?! – Водим уже начинал горячиться, видя непонятливость Вешняка. – Он сам принял стороннюю веру, порожденную на чужой земле, и может возжелать заставить и нас следовать за ним! Неужели мы отринем богов наших предков?! Нельзя допустить такого! Именно поэтому Ягила и поддерживает наш благой замысел! Во главе нашего княжества должен быть наш брат, который чтит наших богов, а не поклоняется распятию или чему-то еще!

– Ужели Рюрик христианин?! – вмешался Буян, немотствующий до сих пор. – Я слышал, его дружины гоняли христиан…Мне говорили, он славянин. По крайней мере, его отец был славянским князем, чтящим наших богов…Что-то здесь нечисто, как всегда.

– Если и не христианин, то какая разница?! – Водим не понимал, к чему эти рассуждения. – Не крест, так лютые северные боги захватят нас однажды по его милости! И Ягила понимает это. Он не глух к нашим мольбам! В отличие от жадного Веды.

– А я слышал, что за варяга сражаются бойцы разной веры, – припоминал Вешняк сплетни и рассказы главы вече Бармы. – А он, как глава, объединяет их всех каким-то образом, может, под волей какого-то общего бога для всех воинов…В таком случае он должен оказаться самым веротерпимым владыкой, какого можно вообразить.

– На своей ладье он мог делать всякое, – Водим вперил в непрерывно спорящего Вешняка суровый взгляд. – Но мы не позволим искажать саму суть веры ради оравы недружных громил.

– То, что говорят, может быть кривдой. Справедливости ради, скажи: построил ли он за эти два года хоть один христианский храм? Или храм северным богам? – уточнил Вешняк. – Я слышал лишь о храме Перуну.

– Еще похвали его, – огрызнулся Водим, которому не нравилось то, что происходит в этой избе. О Вешняке ему было рассказано как о человеке, готовом поддержать восстание, но вместо этого боярин постоянно возражает и сомневается. Наверное, он лишь от скуки выразил готовность поучаствовать в замысле. Ведь у него все есть, что нужно для счастья, судя по его богатому дому. – Очнись. Он затаился лишь на то время, пока власть его не окрепнет. Придет час, и злодей еще покажет свое истинное лицо.

– У меня создалось впечатление, что он вообще безбожный нечестивец, коли построил ради любви народа храм чуждому ему Перуну, – предположил Буян.

– Наконец, вы уяснили. Он сделал это ради выгоды. Но истинные стремления его еще проявятся! – предрек Водим.

– Мне довелось говорить с одним странствующим монахом, – вдруг вспомнил Буян. – Он рассказал мне, что греки и иудеи…

– Ты сдираешь лишь корочки, а я всегда вгрызаюсь в самую суть, – отрезал Водим, перебив говоруна. – Нам не важны чужие верования. И знать о них мы не хотим. А желаем служить тем богам, которые защищают нас на нашей земле.

– Мы отклонились от главного – Ягила и Умён, – напомнил Вешняк. – Ты сказал, они согласились поддержать нас. После твоих доводов я вижу, что некоторые основания для опасений у них имеются…– Вешняк и правда уже по-иному взглянул на положение и был вынужден признать, что гость может оказаться прав. – Но в чем будет состоять их помощь?

– Перво-наперво, они помогут поднять людей. Тех, кому небезразлична судьба веры и собственных потомков. А во-вторых, они отразят в своих письменах истинную историю. Книга Велеса – ценный труд последних летий, освещающий происходящее. Ягила и Умён позаботятся о том, чтоб события эти были правдивы. Напишут, что Рюрик – не русич и не родственник Гостомысла, как велено было сообщить по всем соседям и в народе! – возмутился Водим. – Он варяг!

– А что значит «варяг»? – вдруг задался вопросом Вешняк, который никак не мог перестать препираться с гостем. – Среди варягов много разных людей, у каждого своя вера. Их объединяют не боги и не происхождение! А образ жизни. Они скитаются по свету в поисках наживы и лихих приключений.

– За этими рассуждениями ты забываешь о сути. Он чужой. А мы не зовем чужаков! И принуждать нас к этому не позволим! – с жаром заключил Водим.

– Допустим. И каким ты зришь ход вещей? – Вешняк захотел услышать из первых уст детали плана, о котором ему вкратце рассказывал восхищенный сосед. – Я имею в виду, как мы поступим в тот заветный день, когда возжелаем свергнуть чужака?

– Достань карту, – воодушевился Буян, обращаясь к хозяину дома.

Вешняк потянулся к полке, повисшей над лавкой и заставленной плетенками разных размеров. Там у Бояны хранилось рукоделие. Но не только. И вскоре на столе растянулось полотно. На нем были нанесены извилистые полосы рек; домики, обозначающие города; елочки, символизирующие бескрайние леса.

– Вот здесь Изборск…– Вешняк указал на избушки, затем его перст скользнул правее, – а тут Новгород. Севернее располагается Белое озеро…Расскажи, что ты придумал, Водим? Какая-то особая хитрость?

– Мы окружим княжеское дворище. Дойдем до теремов. И сокрушим злодея, – даже не глядя на карту, ответил Водим. Снова водворилось безмолвие. Лишь Буян постукивал кончиками пальцев по столу, нарушая тишину. Нетерпеливый Водим и противоречащий Вешняк никак не могли найти общего языка, хотя это было необходимо.

– Все сразу стало понятно, – усмехнулся Вешняк. Он ожидал более развернутого ответа.

– Так спрашивай. Я не вития, а воин. И лишнего не скажу, – сурово ответил Водим. В действительности, он уже сомневался в том, что поступил верно, придя в этот дом. Ему не нравился Вешняк, который постоянно прекословил даже там, где это не имело смысла.

– Окружение хором – дело непростое, – терпеливо пояснил Буян. Несмотря на громкое имя, он был самым спокойным и терпеливым в этой горнице.

– Вот именно. Хоромы охраняются стражей! – подчеркнул Вешняк. – Варяг отобьется от нас столь же легко, что и осажденный город, отражающий штурм неумелого врага, карабкающегося на неприступные стены.

– Посему мы выберем особый день, когда охраны в детинце не будет или ее окажется слишком мало…– объяснил Водим нехотя. Он уже не желал ничего обсуждать и тем более посвящать Вешняка в подробности. – А далее сокрушим всех княжеских приверженцев.

– Допустим, так и будет, – хмыкнул Вешняк. – Но как ты определишь, кто есть истовый княжеский приверженец, а кто – лишь исполнительный слуга? Не предлагаешь же ты отправить к праотцам всех, кто нам повстречается, – недоумевал Вешняк.

– Наша цель – дойти до терема варяжьего. Сметем каждого, кто встанет на нашем пути. Любого, кто покажется нам княжеским прихвостнем! – коротко пояснил Водим.

– Так не пойдет. Мы не можем полагаться только на свои ощущения, – возразил разумный Вешняк. – Могут пострадать невинные.

– Мы сокрушим всех варягов: относительно них у тебя сомнений нет, я уповаю? – ответил Водим. – Что касается остальных, то их имена можно обговорить заранее, если тебя волнуют их судьбы.

– Ты и на своих соотечественников готов поднять руку? – изумился Вешняк. Он и сам пока не знал, как правильно поступить. Но хотел услышать мнение этого человека, о котором был наслышан. И который на любой вопрос выдавал готовый ответ.

– Вопрос спорный. И не простой весьма…– поддакнул Буян, сглаживающий острые углы, на которые то и дело напарывались непохожие собеседники.

– Вот о чем я думаю…– начал Водим, прищурившись. – Множество моих земляков пришло к Рюрику в дружину наниматься. Князь ведь щедро платит, балует подарками и своей милостью…Все знают, как он любит своих гридей. Их и закон обходит стороной. Им и почет. При скупом Гостомысле такого раздолья не было. Как не было и разбоя средь бела дня. И гриди не косили направо и налево всех, кто им не нравится. Удача, что Рюрик иной! Надо поспешить скорее на службу! – картинно провозгласил Водим. – Скажи, Вешняк, разве эти люди могут назваться нашими братьями в таких обстоятельствах?

– Могут. Многие из них не ведают, что делают, – выразил уверенность Вешняк. – Я понимаю твой гнев. Но все мы лишь простые смертные. У нас есть семьи, о которых нам должно заботиться. Я и сам был вынужден состоять сначала при Годфреде, а теперь при Труворе. Мы все занимаемся тем, чем умеем. И порой без выбора. А по необходимости. Что велено, то и выполняем. Я же не мог бросить вече и сделаться кузнецом или скорняком, лишь бы токмо не договариваться с чужеземцами.

– Я полагаю, нам следует избегать неоправданной кровожадности…– вставил свое слова Буян, уравняв весы.

– Неповинных мы не тронем. Только тех, кто встанет на защиту Рюрика, Трувора и наместника Белоозера…– подтвердил Водим.

– Но на их защиту могут встать и обычные люди, не только дружина, – заметил Вешняк. – Ведь в народе Рюрик слывет защитником, спасшим Новгород от захватчиков. А здесь в Изборске принято думать, что мы сами же его и пригласили на княжение. И всего несколько бояр знают, как совершалось «призвание» князя.

– Так что мы не должны быть столь строги к помощникам варяга, которые в большинстве своем заблуждаются…– вздохнул Буян.

– При Рюрике есть новгородцы, которые служат истовее тех, кто пришел с ним вместе два года назад, – сердито заметил Водим. – И мы обязаны избавить нашу землю не только от ворога, но и от всех его приспешников. Иначе он ускользнет от нас.

– Не знаю, что сказать…Конечно, мы не пощадим тех, кто с ним и кто встанет на его защиту… – сдался Вешняк. – Одначе собранных тобою людей, боюсь, может оказаться недостаточно. Как ты сам заметил, княжеские хоромы охраняются с тщанием. И не мирными землепашцами и ремесленниками. А свирепыми варварами…Наше начинание обречено, если мы ограничимся только кучкой недовольных, – подчеркнул Вешняк. – Нужен взбунтовавшийся народ. Сотни людей. Которых будет не так-то просто усмирить горстке гридей.

– Я уже все обдумал, нам хватит сил, – заявил Водим.

– Нечего тут думать. С нами должен быть народ, иначе делу конец, – возразил Вешняк.

– Народ будет с нами! – повысил голос Водим.

– Не будет, – оспорил вечно-спокойный Вешняк просто. – Люд доволен Рюриком. Тот сделал все возможное, дабы простые смерды восхищались своим князем. По любому поводу закатывает празднества…Пишет для них законы. Строит им храмы…Готов откликнуться на любой зов своих подданных. Вот, к примеру, водился тут у нас один разбойник. Емельяном звали. Это был не просто разбойник, а почти второй владыка. По крайней мере, боялись его не меньше князя. Всех угнетал злодей Емельян. Люди уснуть спокойно не могли. Изяслав много лет бездействовал, а может, его сие устраивало…Так Рюрик поймал и убил того разбойника…Народ любит нового князя…А те несчастные, что потерпели от его нерадивых гридей…Кто они вообще такие эти пострадавшие? Сколько их?

– Ты заблуждаешься, – покачал головой Водим. – И я тебе это докажу. Любовь народа непостоянна, как любовь девицы. И память также коротка. Они вмиг забудут о его благих поступках, как только он ошибется. А хоть раз промахивается каждый. Наша задача заметить искру и раздуть из нее пожар! – возгласил Водим.

– Но мы можем ждать эту искру еще десять лет, – пожал плечами Вешняк.

– Искры уже летят от его яркого костра…Вот токмо раздуть их было некому. Но, хвала богам, есть мы и те люди, что я собрал за эти два года…– заключил Водим.

– Я буду признателен, если ты пояснишь более понятно, что нам нужно раздувать, – усмехнулся Вешняк. Гость казался ему восторженным и самоуверенным не в меру.

– Отвечу. Ты слыхал, что приближенные варяга – Оскольд и Дир – отправились в поход?

– И не одни отправились. Вместе с ними ушли, между прочим, и наши земляки, – заметил Буян.