Читать книгу: «Киты и Лисы»

"Все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит."

– Антуан де Сент-Экзюпери

1

Женщина вошла в комнату, внимательно осматривая все вокруг. Письменный стол, за которым она делала уроки, а на стене позади – пробковая доска со следами от висящих там фотографий и картинок. В углу – большой шкаф с зеркальной дверью, а напротив – кровать. Она сняла кроссовки и села, сложив ноги по-турецки, у изголовья. Кровать привычно скрипнула. Сбоку висели плакаты 30 Seconds to Mars и Адель, а на прикроватной тумбочке стояла раскрашенная много лет назад гипсовая настольная лампа. Ничего не изменилось, только стало как-то поменьше. Женщина вздохнула и нежно провела по бортику кровати.

Прошло столько лет с того момента, как она последний раз была в этой до боли знакомой комнате, которая сейчас казалась очень далекой и чужой. Почему? Она и сама не знала. Был в этом доме какой-то ореол тоски и безнадеги.

Женщина залезла в ящик под кроватью: там, как и полалается, обнаружилась куча старых вещей, игрушек, пыли, и бумаг. В дальнем левом углу, под грудой олимпиадных грамот, она нащупала толстую папку. Еще не достав ее из ящика, она уже знала, что на ней большими цветными буквами написано «Альбом». А ниже каллиграфическим почерком выведено «Собственность Амелии В.», и еще ниже, черным маркером: «НЕ ТРОГАТЬ!».

Дыхание сбилось.

Она вспомнила, как писала эту последнюю строчку на случай, если мама или отчим захотят залезть в эту папку. Но не для того, чтобы сохранить все в секрете, совсем наоборот: еще в детстве Амелия поняла, что людям особенно интересно лезть туда, куда нельзя. Поэтому она надеялась, что если кто-то увидит эту надпись, то непременно заглянет в альбом. Увы, никто не увидел. И не заглянул.

Когда она распахнула альбом, на нее сразу уставились два больших глаза. Она сразу поняла: это лиса.

2

Подъезжая к школьному двору, девочка заблаговременно сбавила скорость и, посмотрев по сторонам, аккуратно подъехала к велосипедной парковке. Сегодня она доехала до школы без происшествий и была очень этому рада. Езда на велосипеде почему-то кажется взрослым достаточно безопасным видом передвижения. Хотя с точки зрения Амелии, это был очень опасный и плохо управляемый транспорт. Любая неожиданная кочка могла привести к падению, разодранным коленкам и испачканной блузке.

"Почему парковать велосипеды надо было за километр от входа в школу? Почему бы не сделать парковку у входа? Или прям в здании? Это ведь все бы так упростило!" – думала Амелия, привязывая велосипед посреди толпы одноклассников, и надеясь, что ветер не поднимет юбку. Потом прошла по размокшей грязи до центрального входа, а там – переобулась в сменку. "А ведь если бы можно было оставлять велосипед у входа, то и обувь бы не испачкалась! – продолжила она возмущения в своей голове. – Но все делают вид, что так и должно быть, и просто игнорируют глупость всех этих лишних действий. Они, наверно, думают, что дети ничего не понимают."

И Амелия была права. Взрослые склонны недооценивать, сколько всего понимают дети. Не нужно быть гением, чтобы понять, что у родителей проблемы, если один перестал приходить на ужин, а другой плачет в ванной. Точно так же не сложно заметить, как родители замирают и меняют тему, когда речь заходит о бабушке, к которой вы не ездили уже несколько месяцев. Можно не знать, что именно случилось, но любому будет ясно, что что-то случилось. А еще взрослые думают, что если просто сказать своему 9-летнему ребенку «Все будет хорошо», то он в это поверит. Поверит в эту шаблонную фразу и натянутую улыбку, а не в наворачивающиеся у родителей слезы или в тревожное подергивание ногой и тишину за обедом. Взрослые думают, что нужно «держать лицо» и «беречь» детей от тяжелых чувств, хотя на самом деле все, что нужно ребенку (естественно, не с самого рождения, а лет так с 5-ти) – это чтобы с ним говорили. И желательно, честно.

Но взрослые вечно молчат или что-то выдумывают .

Родной отец пропал с радаров, когда Амелия еще была размером с тыквенную семечку. Мама никогда не считала нужным что-то о нем рассказывать. А с отчимом, если можно так назвать нового мужчину мамы, Стаса, который жил с ними последние два года, у нее такие же близкие отношения, как с соседским шпицем. Хотя это, наверно, не совсем справедливо: со шпицем общаться приятнее. Мама считает, что если ей нравится какой-то мужчина, и этот мужчина не ненавидит ее дочь, то Амелия должна быть невероятно счастлива жить с ним под одной крышей. Но не эта ли женщина с 3-х лет учила Амелию не доверять никаким взрослым мужчинам, которые ей улыбаются, дают игрушки или предлагают сладости? И не она ли всегда говорила, что положиться в этом мире можно только на себя?

И вообще, Амелия уже давно понимала, что взрослые, живущие вместе, не просто спят в одной кровати. И она радовалась, что у них, по крайней мере, хватает ума не сделать ей сестру или братика. Она бы не вынесла, если бы у этого мужчины и ее матери появился еще один ребенок.

Амелия зашла в класс, в очередной раз выпутывая свои волосы из молнии на ее рюкзаке. "Ну кто вообще делает такие замки, в которых всегда застревают волосы? И удивительно, что за столько лет никто не обратил на это внимание. Когда вырасту, я точно займусь этой проблемой" – твердо решила она.

Ее одноклассницы обсуждали какой-то новый фильм ужасов, который, естественно, посмотрели в тайне от родителей. Амелия не понимала их интереса к страшилкам, поэтому не могла участвовать в разговоре. А мальчики мерились своими достижениями в играх, надеясь выглядеть круто. Хотя всем, включая самих этих мальчиков, было ясно, что по-настоящему крутые ребята – это те, кто получает хорошие оценки, никогда не делая домашнее задание. Их навыки убеждения и манипулирования позволяют им списывать прям на уроке, подлизываться к учителям и выпрашивать вторые шансы за двоечные работы. Про таких ребят всегда говорят с раздражением и восхищением одновременно.

По удивительному стечению обстоятельств, Давид, единственный мальчик в школе, который был симпатичен Амелии, оказался как раз таким «крутым». А Амелия – как раз той девочкой-отличницей, у которой он беззастенчиво списывал.

В это весеннее утро Давида не было в школе, как и всю последнюю неделю. По официальным данным, у него тяжелый грипп, но все в школе считали, что он просто симулировал, чтобы прогулять контрольные. Амелии было тоскливо без его постоянных приколов, комплиментов и милых глаз. Но она не подавала виду. Она прекрасно знала, что он ее использует, и всегда недовольно цокала, когда он садился рядом, глубоко вздыхала, отдавая ему свою тетрадь, и закатывала глаза, когда он говорил ей, что она его прекрасная спасительница. Вот только если бы он вдруг начал за ней серьезно ухаживать, все эти цоканья, вздохи и недовольные взгляды улетучились бы со скоростью света.

В класс вошла учительница, громко хлопнув дверью – все сразу затихли и расселись по своим местам.

В отличие от всех других взрослых, учителя знают, что дети не так глупы, как принято считать. Во многом, благодаря базовой наблюдательности. Если послушать, что обсуждают «милые третьеклассники» на переменах, уши завянут. Каждый раз, когда родители получают доступ к детским чатам, они впадают в такой ужас, как будто сами никогда не ругались матом или не обзывали других уродами и проститутками.

Но даже учителя на уроках рассказывают какие-то вещи настолько нудно, как будто перед ними сидит класс глупых мартышек.

Амелия смотрела на колышащиеся деревья за окном.

В ее голове зрел план побега. Она думала о том, как после уроков сядет на велосипед, и поедет не домой, а в противоположную сторону. Куда угодно. Денег, которые она отложила с завтраков, ей хватит где-то на неделю. Спать она будет в ночлежках для бездомных (ведь она тоже станет бездомной), и будет зарабатывать деньги пением на улице. Только надо будет перебраться в другой город, чтобы ее случайно не увидели знакомые и не вернули домой.

Она представила, как мама бросается ее искать, отменяя свои ночные дежурства. Отчим, тем временем, ни капельки не пытается ей помочь, она видит, какой он бесчувственный эгоист и бросает его. В школе без Амелии падает успеваемость, некому ходить на олимпиады и делать видео-открытки на праздники. Давид осознает, что он на самом деле любил Амелию, а списывание было лишь прикрытием.

Спустя пару недель скитальческой жизни, она позволит себя найти и вернется домой к маме. У двери ее будет ждать Давид со своим самым милым и самым глупым выражением лица. Он будет неловко топтаться на пороге, не решаясь ничего сказать, а потом просто возьмет ее за руку, отпустив одну из своих колких шуток. Они зайдут домой к Амелии, где мама накормит их своими вкусными блинами с апельсиновым вареньем. Вот здорово…