Читать книгу: «История бывшего абитуриента», страница 2

На этом слове Арсен опять несколько отвлекся от основной темы, потому что ныне так могли назвать вообще любого парня или взрослого мужика, о котором говорили за глаза. А на языке тех времен «чувак» означало парня девушки, о котором говорили: «он ее чувак» или «она шла с чуваком». Короче, чувак и чувиха – это дружащая и вместе ходящая пара, можно сказать, влюбленные.

Закончив свои внутренние дебаты, он вернулся к истории с Наташей. Видимо, у девушки тоже были свои опасения, потому что она привела с собой двух подруг. Лиля – такая же относительно новенькая и прямо-таки большая Галя, малознакомая им девушка с другой школы. Марат отошел с Наташей для переговоров, остальные стояли вместе, но беседа между ними была пассивной, так как они практически ранее не общались. Парни курили, девушки, как часто бывает, о чем-то хихикали. Итог разговора оказался не совсем обычным: Наташа сказала Марату, что ей больше нравится Женька и она хотела бы дружить с ним. Марату же она в качестве компенсации предложила свою подругу Лилю – круглолицую, синеглазую, похожую на дешевую куклу, быстро-быстро разговаривающую и как раз интересующуюся им. Женька, рослый смуглый красавец с золотым зубом во рту, не ожидавший такого поворота, но быстро ориентирующийся в разных ситуациях, сразу бросил сигарету и с радостью подхватил под руку внезапно доставшуюся ему знойную красавицу. Почему согласился Марат – ему было не понятно и тогда, и сейчас, по прошествии многих лет. Марат, очень плохо закончивший свой жизненный путь, в те годы был сильным, остроумным и неглупым парнем, про которых говорят – его голыми руками не возьмешь! Возможно, все же тогда он был захвачен врасплох этим совершенно неожиданным предложением, что не смог сразу отказаться. Короче, Мара двинулся к Лиле. Остались не у дел двое – он и большая девушка с широким лицом в коричневом пальто. Распределение дальше пошло уже по остаточному принципу. Две новоявленные пары в четыре голоса стали убеждать его, что Галя как раз подходит ему. Та была не против, и ему пришлось покорно взял ее под руки, даже толком и не осознав произошедшего. Позже, дурачась и толкаясь, он почувствовал, что и силы в этой девушке было немало. К его радости, скоро его товарищи в очередной раз перессорились со своими подругами, и вся девичья троица ушла из их компании.

Соответственно сыгранной роли и пацанским понятиям, после окончания празднования он должен был проводить ее до дома. Регина не возражала, когда он сделал ей такое предложение. Жила она почти на границе их Рощи, в каком-то островке меж двух недружественных городских условных районов, и пока они шли, произошло то, что, возможно, и послужило толчком к их настоящему сближению.

…Ночь была тихая, редкие автомобили освещали две фигуры, идущие рядом. Им было смешно смотреть, как их длинные тени от света фар проезжающих машин быстро укорачивались и исчезали. Он в основном отвечал на ее вопросы – обычные вопросы про прошедшее лето, его родителей, его увлечения. У нее была упругая походка и низкий, мягкий голос. Иногда она держалась за него, переходя с тротуара на тротуар через дорогу.

Проходя возле мелкой речки, спрятавшейся за ивняком, они услышали чьи-то голоса. Он знал, что в начале лета ребята с его района по ночам бреднями вытаскивали идущую на нерест местную рыбу с непонятным названием «сорожка». Днем это делать запрещала нелюбимая по уличной традиции милиция. Этой небольшой, с ладонь, рыбешкой, эти начинающие браконьеры забивали фляги и мешки. Что они с ней дальше делали, он не знал – это не было для него интересно. Может, солили и сушили на балконах, может, продавали или жарили дома…

Они не придавали значения слышавшимся за деревьями пьяным крикам до тех пор, пока из кустов, где-то позади них, не выбежала чья-то фигура и молча двинулась в их сторону. Слушая приближающийся топот ног, он понял, что надвигается неприятность и уклониться от нее вряд ли получится. Арсен не боялся драк, но сейчас его сильно напрягли две вещи: во-первых, он не знал, сколько там их человек, во-вторых, это были беспредельщики или обкуренные, раз решили зацепить парня с девушкой.

– Регина, если можешь – сними туфли и беги к дому… Я догоню! – быстро проговорил он, зная, что в таких случаях девушка в опасности, да и будет только помехой в драке.

– Арсен, бежим! Ты тоже! – она поспешно одной рукой снимала туфли, держась за него другой.

– Нет, Регина, беги сама! Так они нас обоих догонят! Со мной ничего не будет, только ты быстрее отсюда, – он развернул ее и слегка подтолкнул, одновременно осматриваясь, что можно взять в руки.

Она была уже метрах в шестидесяти от него, когда все также молча бежавший человек приблизился к нему.

– Пацан, помоги, один не справляюсь! – он тяжело дышал, руки, лицо и светлая рубашка были в крови. – Давай, выручай! Потом объясню! Ты же с Рощи?

Последние его слова остановили руку, чуть не метнувшую в голову говорящего подобранный кусок дорожного асфальта. Приглядевшись, он узнал одного из старших парней района, уже отслужившего в армии и живущего уже другой, рабочей жизнью. Чувствовалось, что он пил, но то ли протрезвел, то ли просто держался хорошо.

Выскочившие чуть позже его из кустов были более пьяны, что очень сыграло не в их пользу. Трое против двух – не так уж страшно. Но брошенный Арсеном асфальт и вообще уравнял силы. Несколько секунд слышались хлесткие удары и дикие вскрики. Нападавшие быстро поняли, что дальнейшее нападение приведет их к полному разгрому. Матерясь, они подхватили лежащего на земле после встречи с камнем своего собутыльника и потащились опять к речке. Догонять их и продолжать бой оборонявшиеся посчитали ненужным в данный момент.

– Браток, молодец, не сыканул… Тебя как зовут?

– Арсен. Мне надо идти – я тут с девчонкой шел. Я побежал!

– Все, спасибо, браток! Извини, что помешал… Потом встретимся…

Он знал, где она живет. Знал примерно, с ее слов – она сказала это, когда они еще шли вместе и смеялись над своими меняющими размеры тенями. Эти четыре пятиэтажки стояли особняком от других строений. Когда-то их построили для преподавателей недалеко стоявшего института, но среди этого ученого народа встречались и семьи совершенно не преподавательские, как ее. Может, строители этих домов, может, еще кто, имеющий к этому отношение. Ее отец, как он теперь знал, был водителем автокрана.

Он подумал, что она вряд ли успела добежать до дома за это время. Он перешел на легкий бег и всматривался вперед, когда внезапно услышал свое имя. Из открытой настежь двери подъезда ближайшего дома, освещенного светильником без плафона и голой лампочкой, выбежала тонкая фигурка. Она так и осталась босиком.

– Арс! – она назвала его имя так, как звали только его друзья. – Арс, тебя побили?

Она взяла его за плечи и стала осматривать его лицо. Она была так близко к нему, что он почувствовал ее дурманящий запах и увидел встревоженные серые глаза. При виде кровоточащей сечки на его брови она внезапно расплакалась.

Кто первый из них по-настоящему обнял другого, он так и не понял. Ему и раньше приходилось обнимать девчонок, да и сегодня, дурачась на школьном вечере, он не раз приобнимал ее – но это было совсем другое… Он почувствовал, что с этого момента все его окружающее и ценимое им – друзья, кино, футбол, рыбалка, сигареты и все-все прочее – уходит куда-то на задний план и остается только ОНА.

Почти весь остаток учебного года, где-то до мая, они не разлучались практически ни на один день. Друзья и прежние занятия никуда не делись, но были уже на втором месте. Поначалу он пытался соединить эти два мира – с ней и с друзьями – в один, но это не получилось. Ей были чужды всякого рода их дворовые понятия и развлечения. Несколько раз он приводил ее на вечеринки с обычными попойками с друзьями-подругами, но это ей сильно не понравилось. Тогда он и сделал свой выбор.

В мае встречи стали реже. Она стала будто бы взрослее, стала еще краше, и от этого он еще больше терял голову. Иногда она, глядя на него, становилась непривычно задумчивой. Его попытки узнать у нее причину этих перемен ни к чему не привели – она отшучивалась или ссылалась на то, что уже готовится к выпускным экзаменам. Еще ей не нравилось, что его не беспокоит его будущее – где продолжать учебу и кем стать по жизни.

Влюбленный и счастливый, он многого не замечал, в том числе и как пришел июнь – время сдачи выпускных экзаменов. При всей приверженности улице с ее не всегда положительными чертами, в школе он был в числе первых учеников. Сдача экзаменов прошла для него без особого напряжения, тем более что Регина иногда привлекала его к совместной подготовке к этому предстоящему событию. Конечно, пока родители честно отрабатывали свои восемь часов, на его пятом или ее третьем этаже они совмещали подготовку с тем, чем занимаются влюбленные – тем, что она позволяла ему делать с собой, однако под контролем, чтобы не была пересечена последняя черта.

…Он так глубоко загнал себя в воспоминания о школьных годах, что наконец-то смог полностью отвлечься от своего настоящего бедственного положения. Прошлое, друзья, беззаботные времена, непостижимые уму выходки молодости… Сидя с надвинутой на глаза кепкой, он даже не заметил подходящую знакомую фигуру с особой походкой с загребанием ногами. Подошедший к нему сбоку человек наклонился, заглянул под козырек в его темные очки на лице и дал щелчок по голове. От этого несильного удара он вздрогнул, вскочил и только после этого с облегчением признал брата. Конечно, они обнялись.

– Ты что тут делаешь? – брат был удивлен. – Сказал же тебе – сюда больше не приходи. Пока дома не утрясутся мои дела. Они же знают, что ты тут. Ну пошли, раз пришел. Что очки-то напялил, Джеймс Бонд? Как там Дана и девчонки? Давно я не видел твоих красавиц. Небось, повымахивали.

Было видно, что брат был рад встрече. Они вошли в уже облезлый подъезд относительно нового дома и поднялись на второй этаж. Он отметил про себя, что съемная квартирка имеет специфический вид и запах необжитости. Минимум мебели, никаких безделушек, голая лампа, одежда на стульях и постели. Но все в чистоте – брат так и остался помешанным на ней.

Пока он осматривал это временное холостяцкое лежбище, брат гремел и звенел на кухне чайными принадлежностями, одновременно рассказывая и спрашивая:

– Я тут, наверное, позеленел уже от чая. Пью только этот кок-чай, спаситель от перегрева. Как ты тут от жары не помер? А зимой не замерз? Тут что, совсем не топят зимой?

Действительно, короткая южная зима была привычным мучением для жителей многоквартирных домов. То ли власти считали, что на юге не бывает морозов, то ли дочиста крали бюджет на отопление, но редко у кого можно было согреть руки на батарее, не говоря о просушке белья после стирки. В течение месяца-двух в квартирах горели без перерыва газовые плиты на кухне, давая хоть мизерную толику тепла. Более сведущие в физических процессах нагревали на них кирпичи или куски металла, лучше отдававшие тепло в дом. Все ходили по дому в теплых куртках и головных уборах. В-общем, жили как в осажденной хворым Дедом Морозом крепости. Насмерть не замерзнешь, но и тепла не почувствуешь. Слушая брата, ему на память пришла одна зима все той же студенческой поры. Сегодня его прошлое явно хотело что-то сказать ему, напоминая о тех временах.

В тот год были сильнейшие морозы, несколько дней державшиеся на уровне минус пятидесяти градусов. Такое нередко бывает в Сибири. Стоял, как говорили, настоящий дубак. Но этот мороз совпал с аварией на ТЭЦ или ГРЭС или черт знает на чем, что подавало тепло в город – студентов это не особо интересовало. В ту пору они жили вшестером в одной комнате. Четверо законно и двое нелегально. Одного из них, лучшего его друга Бориса, лишили места в общежитии за аморалку, он уже не помнил какого рода, но точно не связанную с сексом – оказывается, бывает такое. Второй вообще не был студентом их института, но был крепко связан с Арсеном еще с периода абитуриентства. Но это были друзья, которых нельзя бросать в такие моменты, да и вообще. Нелегалы спали на полу, на железных кроватных сетках на матрацах, взятых, уж он не помнил, где. Сетки эти они называли танками. Наверное потому, что эти низкие сооружения с накрытыми покрывалами подушками напоминали эту военную технику. «Ну что, пора спать. Алекс, выдвигай танки!». Мороз жал, окна полностью были покрыты блестящим снегом изнутри, пар шел изо рта и носа, все ходили максимально одетые, были включены запрещенные электроплитки, из-за чего постоянно выбивало электричество. Когда настал пик холода, двумя матрасами было закрыто единственное окно. Спали эти дни по двое в одноместной кровати, накрывшись двумя одеялами, еще двое застегивались в одном спальном мешке – благо, был среди них член туристической секции. Засыпали, чинно вытянувшись и невинно соприкасаясь только боками. Просыпались уже как придется, нередко в обнимку!

Это воспоминание о двух парнях, спавших несколько ночей как родные братья в детстве, под одним одеялом, оживило в его памяти еще один случай. Но не связанный с морозом. Еще раз он спал с мужиком на одной кровати, но уже кровати-полуторке и будучи уже достаточно взрослым. Они приехали в аул на свадьбу своего молодого коллеги. Все было как положено – правильно и красиво, но спать их привели в дом, где все было рассчитано на парный сон на одном лежбище. Может, для деревни это было в норме? Вряд ли, скорее, просто каждому гостю дать по отдельной койке не получалось. Они были крепко поддатые и, не рядясь, с хохотом завалились по двое. Короче, он с недавно принятым к ним на работу коллегой Александром, остальные тоже попарно. Утром, похмеляясь, все смеялись, подкалывали и острили по этому поводу. Но, подумал он, надо отдать должное – такие случаи сближают людей, делают отношения проще. По крайней мере, они с Александром с тех пор хорошо дружат, а тот студенческий напарник по кровати остался другом на всю жизнь.

Пришедший из кухни брат поставил на стол чайник и две пустые чашки, и он быстро вернулся в реальность:

– Брат, я влип очень сильно, не знаю, как выскочить из нее. Может, что подскажешь… Меня чуть не убили… Хотели убить… ни хрена не понял. Смотри!

Он осторожно снял кепку и повернул голову, чтобы брат увидел место удара. Видавший всякое брат спокойно рассмотрел вздувшуюся ссадину:

– Ну ты даешь, Арсен! Ну ка расскажи. Да сядь ты. Шишка твоя подсохла, лучше ее не трогать.

Около получаса он рассказывал о происшедшем, добавив и про убийство на заводе. Забыв про свой зеленый чай, брат слушал и иногда задавал вопросы.

– … вот такая история, братан. Что с меня им нужно – мне непонятно… Что-то, видно, было уже у них на заводе, раз механика прямо в кабинете завалили, но я-то причем? Не догоняю… Но теперь-то они уверены, что это я. Может, зря я это на себя взял? Испугался утюга…

К этому времени с брата сошла вся веселость. Соприкасавшийся с преступным миром, он понимал всю серьезность положения младшего.

– Арсен, тебе надо срочно уезжать, вообще не разбираясь в этих делах – кто, что, за что… Прямо сейчас, пока на твой розыск не бросили всех. Как я сделал когда-то. Если тебя ищут такого класса бандиты – это капец. Домой даже не думай больше заходить. На границе – тоже их люди есть… На дырках в границе – тоже. Забирай мой паспорт, вроде мы похожи, может понадобится. Но старайся им не махать – все же он самопальный, настоящую проверку не пройдет. Потом сразу вышли его мне.

Потом добавил:

– Это просто капитальная везуха, что Дана и дети уже выехали. Просто везуха!

Брат залез в шкафчик с одеждой, пошарил в его глубинах и протянул ему зеленую книжечку с гербом из чудных птиц, звезд и каких-то растений. Такие паспорта были у его подчиненных на работе и Арсен уже хорошо знал их содержание, потому изучил только фотографию. На него смотрел почти что он сам, только с более толстой физиономией и короткой стрижкой.

– Так что мне тогда – ни через пограничников, ни через нелегальных проводников не идти? Перелететь что ли? – он немного занервничал, но вовремя остановился. Брат, понимая его состояние, сделал вид, что не заметил этого:

– Говорю же тебе – у них везде свои люди. Все нелегальные переходы в руках Гариба, есть такой у вас тут интеллигентный бандос. Меня сразу просветили на этот счет еще на нашей стороне. Да и таможню он контролирует. Надо тебе вообще незамеченным как-то переходить… Есть у тебя тут связи или товарищи, кто может протащить через границу?

Они понимали, что самое сложное – это переход границы, где нужен паспорт и где очень вероятно его уже выжидали. Все нелегальные переходы, как сказал брат, действительно контролировались местной мафией – местный растущий бандит Гариб с этого имел неплохой доход. Брат лучше его разбирался в этих делах, и он только согласно кивал головой.

Мысленно он перебирал своих знакомых. Приятелей у него было немало, но в такой ситуации надо было найти реально надежного и подходящего человека. Конечно, у него были настоящие друзья, но сейчас они были очень и очень далеко от него – Женя и Борис жили в России, Алекс – в Германии, Булат – остался в родном Каменном. Заметавшаяся память выдвинула и лица школьных друзей. Но те семь лет, проведенных им в Томске, оказывается, легко разорвали нити, когда-то, казалось, прочно связывавшие их – после школы каждый нашел себе новую компанию и дальше пошел своим путем, и кое-кто не прошел и его половины. Никого из недошедших не унесла болезнь, несчастный случай или война. Причины хорошо известны поколению того времени – пьянство, наркомания, криминал…

Конечно, все это пролетело в голове Арсена за пару секунд и его внутренний смотр надежных людей быстро закончился реально осуществимым вариантом:

– Попробую с дальнобойщиками. Есть у меня хороший товарищ. Добраться нужно только до него – это возле моего дома. И был бы он дома… Дай что-нибудь переодеться. Есть футболка, брюки для меня?

Он переоделся в одежду брата, имевшуюся в доме. Выбор, конечно, был не велик – брат сам бежал сюда налегке, да и потом, уже здесь, не стремился обрастать вещами. Достались Арсену только старые брюки и странная синяя футболка без рукавов с нанесенным на спине названием немецкой футбольной команды «BAVARIA». Хоть Арсен и не был ярым фанатом футбола, он знал, что символы этой известной во всем мире команды – красного цвета, да и надписи такой на их форме нет. На его вопрос, где он взял эту подозрительную спортивную майку, брат только пожал плечами, и сказал, что в футболе он полный дилетант. Потом, все же засмеявшись, добавил, что вообще-то он сам ее купил на базаре.

Брат, конечно, пока оставался в этой стране – его самого все еще могли нагрузить на родине по тому запутанному делу и те и другие. Он только сказал, чтобы Арсен дал телеграмму, как только доберется до своей семьи.

Второй побег

В начале его улицы время от времени появлялась огромная фура с серым брезентовым тентом. Часто возле нее крутился с инструментом ее хозяин – рыжий коренастый мужик, иногда довольно нетрезвый, но всегда веселый и громкоголосый. Нередко из-за деревянного старого забора его двора доносились звуки гулянки, разговоры, иной раз ветер доносил приятный запашок травки – это собиралась поселковая шоферня. Обсуждали маршруты, грузы, беспредел таможенников на границе, дорожных проституток и другую шоферскую лабуду. Может, он был у них в авторитете, может просто был самый компанейский.

Живя на одной улице, они неплохо знали друг друга, тем более, что их дочки были ровесницами и подружками. Нередко ему или Сереге, так звали этого его второго соседа-дальнобойщика, нужно было идти в дом другого, чтобы забрать оттуда своего заигравшегося ребенка. В каждом доме почти не кончаясь, было виноградное вино или крепкий виноградный самогон – его тут называли на грузинский манер – чача. Гнали эту чачу кто на чем, а точнее, на том, кто что имел. В этом деле у Арсена было большое преимущество перед другими – это почти неограниченный доступ к материальным и трудовым ресурсам, позволяющий изготовить любой сложности аппарат. Прощая некоторые относительно небольшие провинности цеховых рабочих, он имел от них своего рода благодарность – они без вопросов исполняли для него бытовые заказы и даже сами предлагали технические новинки самоизобретательства. Конечно, сам он напрямую им свои пожелания не передавал – для чего же существует заместитель? Такова была жизнь. Ну и материалы – его цех, как и все остальные, был оснащен большим количеством разного рода материалов и труб. Так что выбор был достаточно широк. Если не жадничать и не вести себя высокомерно, с территории завода можно было вывезти с доставкой до места назначения, для личного пользования, конечно, не в промышленном масштабе, практически все из этого арсенала. Это к тому, что у него дома был самый прогрессивный на то время самогонный аппарат. Это чудо мастерства, конечно, изготовили на работе. Красивый блестящий металлический бак из тонкой нержавейки, сваренный аккуратным швом, выдавал при умелом обращении чистейший виноградный самогон с приятным запахом и удивительной крепостью. Не последнюю роль в этом деле играл и стеклянный лабораторный охладитель, видимо, тоже из его цеховой лаборатории. С этой внутрицеховой кооперацией уже ничего нельзя было поделать – лаборантки тоже люди! Конечно, такой же аппарат потом появился и у Сереги, и у Валерыча. Им же были доставлены обещанные в пьяном великодушии бэушные трубы для виноградных стоек и нормальные трубы для поливной системы. В-общем, дружба укреплялась не только разговорами «за жизнь», но и материально.

…Преодолевая страх, он толкнул калитку в заборе, рядом с которым стояла большая Серегина машина. Собака, лежавшая во дворе возле кривой будки из ДСП, увидев старого знакомого, просто подняла голову и радостно завиляла хвостом. «Вот тебе и охрана» – отметил Арсен про себя, до этого вообще не обращавший внимания на пса.

Дверь дома, как обычно, была не заперта – Серега, казалось, не боялся ни черта, ни бога. Стукнув пару раз по ней, он заскочил внутрь и быстро закрыл ее. Приятная прохлада полутемного коридора и жужжание кондиционера напомнило ему про его дом, семью, обычные радости жизни, которые он в ближайшее время мог потерять.

Серега в каком-то вычурном домашнем халате лежа дремал на диване. Однако при его появлении сел и лениво помахал рукой.

– Салам начальнику! Если посидеть-побухать – то нет. Сегодня мне в рейс. А так – давай погутарим за жизнь.

Давно он не испытывал такой радости при виде Сергея. Благодарность теплой волной прошла по телу, и он даже слышимо выдохнул. Внезапно севшим голосом он проговорил:

– Серый, привет! Дело есть, давай сразу скажу.

– Давай сразу скажи.

– Меня бандиты ищут, да и в полиции подписка о невыезде. Я не причем, но так дело поворачивается. Наверно, тебе лучше не рассказывать, да и не знаю я сам еще всего. Короче – можешь меня вывезти незаметно отсюда? За границу, через все посты и проверки? Чтобы вообще никто не видел. Если не сам, то может кто из твоих кентов. Чем быстрее, тем лучше. А?

В разговоре со своими соседями он иногда использовал уличный жаргон. Это был их язык, да и не был он для них начальником. Честно признаваясь себе, он сам иногда хотел почувствовать себя этаким лихим парнем. Даже в разговоре с женой или детьми у него, нетрезвого, изредка вылетали, то ли ради легкого бахвальства, то ли случайно, какие-то полублатные словечки, приводившие их в легкий шок. Конечно, это было очень редко, и никогда – матерные слова.

Серега сделал искренне удивленное лицо:

– Ну ты даешь, начальник! План ты не перевозишь, как некоторые… Воровать не умеешь… По бабам не бегаешь… Че же ты мог натворить?

– Серега, хорош. Я без балды… Так че?

– Ладно, без балды так без балды. Тебе опять повезло. Это как те, из гербалайфа. «Здравствуйте, вам повезло! Вот вам утюг…».

При слове «утюг» Арсен чуть не подпрыгнул и вновь ощутил тот леденящий страх, недавно испытанный им в собственном доме. Серега, не заметивший перемены в его лице, продолжал:

– Мне как раз в ночь в рейс, через Казахстан, и дальше, в Россию, в Сибирь. Овощи тихо лежат в ящиках, напарник ждет за пограничным переходом, так что вдвоем пока и дернем! Правда, с учетом секретной твоей ситуации, ты не в кабине – оборудую тебе кабинет как на твоей работе, только с обшивкой из ящиков и стенами из помидоров, ха-ха! Синьор-помидор! Пойдет такой вариант?

– А не поймают? Если начнут проверять? Мне нельзя попасться. Сережа, не до шуток… У меня и паспорта нормального нет.

– Ладно, человек без паспорта. Да меня там все смены знают, уже не проверяют как положено. Так, заглянут в очи светлые и карманы глубокие, и печать стоит! Мы чё, не на юге живем?! Я же тоже им иной раз чего подкину или перевезу от них чего. Везде люди, братан!

Конечно, он остался у Сергея. Напряжение его было столь велико, что даже три пропущенные рюмки не дали успокоения. Больше он пить не стал. Пока он тихо сидел у телевизора и смотрел, как благодарное президенту счастливое местное население исполняет народный танец на столичной площади, сосед оборудовал для него обещанное место в фургоне.

…Почти в темноте фура подъехала к таможне и пристроилась в длинную очередь машин. Вдали, в голове, мелькали какие-то огоньки, слышался гул голосов и лай собак. Сергей выпрыгнул из кабины, потянулся, шумно зевнул и постучал через тент в ящики:

– Пойду, гляну, сиди и пока не ссы. Что-то заторили, хотя обычно такое не часто бывает. Можешь курить – тут никого. Но тихо!

Пока он сидел среди ящиков, Серега сходил и быстро вернулся к своей фуре. Оглянувшись по сторонам, он тихо постучал через брезент по деревянным рейкам.

– Арсен, это я. Плохи дела, там засада. Точно кого-то высматривают погранцы и с ними какие-то гражданские. Обычно они так не работают в это время. Всех заставляют фуры предъявить по полной, даже собака там рыщет с ними. Тебе сегодня здесь не пройти, да и завтра неизвестно что будет. Сейчас тебе проход открою, сматывай незаметно удочки. Если они ищут тебя – то крепко ты кому-то насолил! Деньжат подкинуть? Ты как?

Серега повозился с тентом и ящиками и открыл узкий проход. Он с оглядками спрыгнул через борт, хлопнул Сергея по крепкой мозолистой ладони и пошел на другую сторону дороги.

Вскоре засветились фары едущего автомобиля, и он выставил руку, слабо надеясь, что тот идет порожняком. Его ожидания не оправдались – в не новых «Жигулях» уже было два пассажира, но отступать было поздно. Водитель даже не спросил, куда ему ехать, потому что это была единственная дорога до города. Она почти прямо тянулась через кишлаки, сменяющие почти без разрыва один другой. Он тоже молча сел сзади, к передвинувшемуся по сиденью мужику.

Только они отъехали метров на триста, как на въезде в кишлак замахала красная гаишная палочка. Водитель, выматерившись по-русски, послушно остановился и стал вылезать из машины. Арсен знал, что сейчас с них начнут вымогать деньги – это обычное занятие полицейских при проверке заехавших граждан соседней республики. Начнут с проверки документов, потом затребуют декларацию о ввозимой валюте, далее, независимо от порядка в документах, нужно платить, если не нужны проблемы. Полицаи могли без объяснения арестовать и закрыть человека в камере на сутки – такие у них были полномочия. Или вообще подсунуть в багаж что-нибудь запрещенное и после этого выпотрошить жертву по полной. Полицейский беспредел в этой стране, как, впрочем, и везде, был конкретный.

Хоть местный паспорт брата, как тот предупредил его, был липовый, он все же давал какой-то шанс проскочить проверку, В целом документ смотрелся правдоподобно, но натренированный человек мог заметить его изъяны. А проверка по базе документов вообще бы его не показала. Арсен подумал, что эта фальшивка могла как помочь, так и утопить – пятьдесят на пятьдесят. Страх вновь вполз в душу и пытался там расшириться.

Молодой толстомордый лейтенант заглянул в водительское окошко старых жигулей.

– Границу переходили? Что везете? Готовьте паспорта и декларации. Водитель, пошли со мной. Остальные пока сидите.

Водитель пошарил по карманам, что-то достал и обреченно поплелся за ним, по дороге пытаясь что-то сказать. Через некоторое время он вернулся, злой, молча сел на место.

«Попал… Рвануть из машины, что ли… Обязательно будут гнаться, поймают – конец. Прикинусь простофилей, паспорт может не давать? Скажу, потерял». Больше ничего в голову Арсена не приходило. Сидящие рядом тоже явно нервничали. Из их разговора он успел понять, что они впервые переходят эту границу.

Он замешкался, когда лейтенант начал собирать их документы. «Может, пронесет?» – и он с этой неуверенной мыслью передал паспорт брата вместе с другими.

Увидев, что у него местный паспорт, эти двое, заехавшие из Казахстана, стали спрашивать у него, что может случиться, зачем декларация и подобное.

– Я смотрел в правилах – там не написано, что мы обязаны показывать всем декларацию. Только заполнить ее и при выезде ее же и показать. Я записал в нее пятьсот долларов – это же не запрещено? Я читал… – один из них выжидающе смотрел на него.

– А я сразу еще дома купил их деньги, мне сказали, тут с долларами лучше аккуратнее… ну их на хрен, – второй был более спокоен.

Отошедший к свету дорожного фонаря для изучения бумаг толстомордый лейтенант вернулся и позвал из машины одного из них, как выяснилось, показавшего в декларации свои пятьсот баксов. Они о чем-то говорили в отдалении, приезжий отрицательно мотал головой и что-то говорил, часто оборачиваясь в сторону границы.

Жигули стояло уже минут двадцать и было понятно, что это может длиться столько, сколько захочет этот вымогатель и не стоит даже рыпаться с претензией. Вышедший пассажир вернулся, тоже злой и растерянный. «Сволочь, хочет, чтобы я ему отдал двести долларов». Толстомордый в это время что-то говорил по рации. Еще минут десять они бесцельно сидели в машине, когда подъехала узнаваемая даже в потемках «Волга» с новым вымогателем. Этот был не в форме, а в светлом пиджаке, крепко сбитый, коротко подстриженный, лицо и голова в шрамах. По тому, как его встречал толстомордый, можно было понять, что вновь приехавший имеет власть над тем. Может, это был отдыхающий в это ночное время его начальник, может, просто бандит, курирующий этих полицейских. Но повел он себя вначале очень корректно, показал в окошко какой-то документ, сказал свое имя и пригласил все того же «богатого» пассажира на улицу. В открытое окно Арсен слышал их голоса: