Читать книгу: «Смерть предпочитает убивать изнутри: Крах невежества», страница 2

– Я на диагностике Зеленкина лежал. Не слышали разве о такой? – спросил я и, не дождавшись ответа, продолжил. – Лучше вы объясните, что происходит? Война? Революция?

В воздухе повисла пауза, а затем человек продолжил:

– Тебя никто не кусал? – спросил он.

– Да вроде нет, – ответил я неуверенно. – Эпидемия бешенства?

– Ладно, залезай, – сказал он, проигнорировав мой вопрос. – Но увижу, что чудное удумаешь – получишь пулю в лоб! – закончил силуэт.

Дуло скрылось во тьме брюха боевой машины, зажегся свет.

В свете танка внутри было видно, что человек, направлявший на меня пистолет, имел серьезные раны. Его ноги и тело в некоторых местах были усеяны глубокими ранениями и укусами, вероятно, оставленными какими-то дикими животными. В другом конце танка лежал труп человека, и под ним медленно растекалась кровь.

– И долго тебя ждать? Закрывай люк с этой или с другой стороны, – сказал мужик психованным, дёрганым голосом, отвлекая меня от моих размышлений.

Услышав речь человека, я опомнился и залез внутрь, закрывая за собой люк.

– А почему он… мертв? – задал я вопрос, заостряя внимание на теле мертвого человека. От незнакомца веяло опасностью, рука машинально потянулась за пазуху, где находился мой пистолет.

– А, Федя… Он скрыл от нас, что его укусили, – заговорил раненный танкист уже более спокойным, но расстроенным голосом. – Пока мы ехали к точке встречи, он обратился и напал на меня. С ножом, да ещё и покусал в двух местах. Из-за Феди я получил раны, но мне это не помешало остановить его. Похоже недолго мне осталось, теперь тоже скоро обращусь… – сказал танкист со вздохом.

– Как это, обратился? – спросил я, осознав, что танкист не психопат, и расслабил руку.

– Видимо, ты говорил на полном серьезе, – проговорил собеседник. – Он стал зараженным, потерял контроль над собой. – В моей сумке находилась связка бинтов, я передал её попутчику, догадываясь, что тому необходимо организовать первую помощь. Танкист поблагодарил меня, начал плотно забинтовывать ноги, немного морщась от боли и попутно продолжал свой рассказ. – Видишь ли, случилась эпидемия. На западе, в США, да и вообще в мире экспериментировали с микробиологией – мол, лекарство от всех бед, прорыв в науке. А вирус изменился, начал заражать и убивать всех подряд, причем очень быстро. Болезнь молниеносно распространилась по воздуху, заразив теплые и дождливые регионы. А у нас он не выжил в воздухе из-за сильных холодов, и вирус начал использовать человека как носителя, полностью захватывая его разум под свой контроль вместо простого убийства. Поэтому, зараженные толпами стали приходить в холодные замерзшие города, чтобы найти и заразить всех оставшихся людей.

– В смысле пришли? То есть, догадались, что мы не заболели и пошли на нас нападать? – спросил я попутчика.

– Поговаривают, болезнь разумна, способна самостоятельно принимать решения, отчего мы сейчас и проигрываем, – подчеркнул он, заканчивая перевязку ног. – Уж слишком они тактически верно занимают позиции и атакуют слабые места в нашей обороне. И количеством берут. Огромным количеством.

– А как же остальной мир? Германия, Франция, Австралия? – спросил я.

– Они молчат. Поначалу, северные страны, вроде Норвегии, Исландии, тоже сопротивлялись, но все равно смолкли. Хотя нет, Норвегия со Швецией ещё сопротивляются, – поправился собеседник. – В общем, никто не знает, что произошло на других концах земного шара, и как военная техника смогла проиграть бой мутантам. Похожи, только мы и остались. И, к сожалению, многие наши города тоже затихли: Владивосток, Краснодар, Челябинск… Вроде даже эвакуацию хотели сделать, да вот не успели. Прилетели, а там живых больше не было, одни мутанты бродят и трупы везде, – приостановил рассказ танкист, вколов порцию обезболивающего. – Я уже сказал, что вирус погибает на холоде, но чтобы ему выжить, он должен находиться в теле человека, понимаешь? Должен сидеть внутри нас. Оттого и надо избегать контакта с зараженными. Мол, укусит тебя такой и все, через два-три часа обратишься.

– Ладно, хорошо, – подытожил я. – А куда вы направлялись?

– Мы из третьего танкового батальона, направлялись по приказу к общему месту сбора.

– Батальон? А остальные танки где?

– Мы и есть батальон, – молвил он. – Ты не ослышался, один батальон – один танк.

– Как вас много, – заметил я. – А там, куда мы направляемся, я смогу дозвониться до своих родных, которые живут на Урале? – спросил я у танкиста, сохраняя надежду на лучшее.

– Урала больше нет. Если у тебя там были родные, то им уже не помочь.

В сердце нервно екнуло. «Неужели, я теперь остался совсем один?» – пронеслась грустная мысль у меня в голове.

Не хватало мне ещё остаться без родных, с такими навалившимися проблемами. В общем, хуже уже быть не могло: больной раком человек сидел в танке посреди зараженного города с попутчиком, который скоро присоединится к армии мертвецов.

– Жалко, знания моего отца могли бы нам пригодиться, – сказал я расстроено.

– В каком плане?

– На самом деле, эту технологию разрабатывали у нас, если говорить прямо. Мой отец был участником этого проекта, – ответил я. – У него должны были остаться записи. Если я свяжусь с ним, то он может дать информацию.

Танкист посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, как на кого-то знакомого, но давно забытого человека, и никак не мог вспомнить, где же он его видел. Через минуты размышления, он решил спросить меня:

– Подожди, не твоя ли семья участвовала в разбирательстве «Зацветшая резня», которое произошло несколько лет назад?

– Участвовала, – подтвердил я слова человека. – Кто-то остался без работы и средств к существованию, а кто-то лишился родных и друзей.

– А это заражение вокруг может иметь отношение к технологиям, что у вас разрабатывали? – поинтересовался попутчик.

– Скорее всего да. По моим воспоминаниям отец с его командой разработчиков получали похожие результаты, но в лаборатории и под контролем ученых. Однако другие ученые, что продолжили работать с нашей разработкой после «Зацветшей резни», похоже не знали всех особенностей. Вот все и вышло из-под контроля.

– Так, это уже куда интереснее, – проговорил танкист, заметно оживившись, а затем дополз до места командира, включил рацию и надел наушники:

– Полковник, говорит лейтенант Митрохин… да, полковник… Нет, стоим. Наводчик обратился, заразил меня… Нет, я не на ходу, ноги не работают, ранены сильно. Тут такое дело, полковник… Сидит тут попутчик, который был жертвой по делу «Зацветшая резня», рассказывает мне некоторые факты об украденной технологи… Нет, полковник, не врет он, я уже видел его лицо. Не знаю, как он смог оказаться тут, в Питере. В общем, он может раздобыть информацию о том, как победить заразу… Да, точно, я узнал его. Можете сами взглянуть, – танкист включил маленькую камеру и повернул её в мою сторону, а затем выключил и после долгой паузы и продолжил: – Да… Да, хорошо товарищ полковник, понял… До связи.

Митрохин снял наушники и продолжил разговор со мной:

– Не знаю, что за совпадения такие, но полковник тебя откуда-то знает и подтвердил твои слова. Теперь наша задача сводится к тому, чтобы довезти тебя до Петропавловской крепости, где расположен временный штаб. Проблема в том, что я теперь не смогу управлять танком, так как скоро обращусь. Придется в быстром режиме научить тебя управлять им вместо меня.

По инициативе Митрохина мы упаковали Федора в мешок и привязали его в задней части танка. Лейтенант заметно приуныл, но в его глазах ещё блестел огонь надежды.

Попутчик объяснил мне буквально на пальцах как надо было управлять техникой. Хорошо, мои технические мозги понимали все это с полуслова, а навык езды на автомобиле ещё не пропал. Митрохин умудрился объяснить все это буквально за пятнадцать минут, а потом добавил:

– …и напоследок: здесь стоит автоматическая коробка передач, но можно включить принудительно пониженную передачу, чтобы проехать сложный разъезд. Например, когда будем переезжать трамваи. Не забывай, Питерские дороги сейчас завалены машинами и прочим транспортом и хрен его знает, что там под снегом ещё может лежать, – попутчик задумался на минуту, а затем продолжил: – Теперь самое важное. Пистолет, как я заметил, у тебя уже есть, но возьми ещё и мой. Когда я обращусь… Даже когда заметишь, что я буду себя вести как-то странно, издавать звуки или что-нибудь ещё – стреляй. Лучше в голову, чтобы наверняка и без мучений. Не хочу быть одним из тех уродов хотя бы одну минуту. – Митрохин затих, призадумался о чем-то, а потом взглянул на меня и продолжил. – Грустно осознавать, что тебе остается жить не более трех часов, а ты после себя даже ничего и не оставил.

– Человек рождается и умирает, кто-то раньше, кто-то позже. Это неизбежный биологический процесс. Ваш конец будет более определен, – процитировал я слова доктора.

– Тогда точно не стоит сидеть и тратить время просто так – сказал Митрохин, затем пополз и снова уселся на место командира-наводчика.

В танке нового поколения было всего два члена экипажа: механик-водитель и наводчик-командир. Здесь использовался автомат заряжания, поэтому надобность в заряжающем полностью отпала. Также разработчики объединили задачи наводчика и командира, заменяя две роли на одну – наводчика-командира. Удалось это сделать благодаря тому, что в качестве системы управления танком начали использовать удобные джойстики с рулями.

Я надел шлемофон, с помощью которого можно было общаться с Митрохиным во время движения танка. Ещё раз все обсудив, мы решили двинуться в путь, к Троицкому мосту, который соединяет нашу часть суши с Петроградской стороной Питера.

Зажглись три монитора. Левая, передняя и правая камера давали мне полный обзор вперед и в стороны, а при необходимости можно перенастроить камеру и взглянуть назад. Щелчок выключателем, и двигатель танка завелся, издавая рев двух тысяч лошадиных сил.

– Погоди, дай ему немного прогреться, – раздалось из моего шлемофона.

Не прошло и пяти минут, как на экранах стали мелькать силуэты. Их было порядка пяти – десяти человекоподобных существ и появлялись они из подъездов домов, магазинчиков и разных закоулков. Их явно интересовала наша машина, и они целенаправленно двигались к ней, однако глубокий снег не давал им это делать быстро.

– Я полагаю, это и есть зараженные? – спросил я Митрохина через шлемофон

– Именно. Услышали гул мотора. Поехали, пока их не набежала целая туча.

Джойстик медленно наклонился вперед. Увеличилось количество оборотов, двигатель стал работать громче, и машина медленно двинулась вперед. Набравшись больше энтузиазма, я наклонил рычаг сильнее, от чего машина неожиданно разогналась сразу до тридцати километров в час, выехав на середину бульвара. Глубокий снег такому зверю был не помехой, стоило только опасаться крупного мусора под снегом, который мог причинить ущерб гусеницам машины.

Парочке зараженных удалось приблизиться к танку и несколько раз укусить и ударить стального зверя, не понимая, что это вовсе не живое существо. Мы нисколько не обратили на них внимание, и продолжили разгон, пока все зараженные не остались далеко позади.

Через некоторое время мы выехали на улицу Типанова, а затем и на безлюдный и полупустой Московский проспект – прямая дорога к центру и Сенной площади.

Недалеко от центра нам начали встречаться «пробки» из машин, занесенные снегом, объехать которые не представлялось возможным. Наш танк беспроблемно переезжал их и двигался дальше.

Все то время, что мы ехали, я рассматривал город и приходил в ужас от того, что с ним стало. Разбитые витрины, брошенные машины, сгоревшие дома – все это было лишь каплей в море по сравнению с тем, что мы увидели на Сенной площади, когда туда наконец приехали.

Все пространство площади было занято мутировавшими людьми. Непроглядные тучи зараженных смотрели куда-то в одну сторону, противоположную от нас, и услышав шум приближающегося железного монстра разом обернулись. Какое-то время они стояли неподвижно, словно увидели чудо техники первый раз в жизни, но затем сорвались с места и бросились на танк.

– Лейтенант, что делать? – спросил я командира, попутно останавливая машину. – Назад, по другому маршруту?

– Нельзя, – сказал он с одышкой. – Во-первых, мать его, там везде капитальные бетонные баррикады… Во-вторых… они нас уже окружили, – небольшой монитор с задней камерой показал ещё одну толпу, выползающую уже из торговых центров и ресторанов центра города, замыкая кольцо вокруг нас. – Хоть мы и в танке, но большой и шумной толпой они могут накликать Жнеца, а от него точно спасения нет. Езжай напролом, – закончил танкист и несколько раз прокашлялся.

Танк рывком полетел в гущу толпы, снося зараженных как пушинки со своего пути. Несмотря на большую мощь двадцатитонной машины, преграда в виде зомби сильно тормозила нас. Повернув руль, я развернул машину и направил её на соседний проспект, который должен был вывести нас к мосту.

Впереди стояла маленькая полуразрушенная баррикада, размером чуть больше нашего танка. Одним махом, стальная машина на большой скорости наскочила на эту преграду, разнося и продавливая её, но что-то пошло не так – танк резко повело влево, и чтобы не угробить машину, я остановил её.

– Лейтенант, что делать? – спросил я в шлемофон, но в ответ тишина. Я обернулся назад и увидел, что мой компаньон уже лежал без сознания на полу машины, и тут я понял, что остался один на один со всеми навалившимися проблемами. Пытаясь самостоятельно разобраться, что произошло с танком, я решил немного сдать назад и вперед. Машина продолжила крутиться и я понял, что левый трак танка заклинило, поэтому мы наматывали круги вокруг левой стороны прямо на баррикадной куче, не имея возможности ехать прямо. Я включил пониженную передачу и попытался направить танк в правую сторону, но со стороны двигателя послышались неприятные рычащие звуки, а потом он и вовсе запыхтел, рискуя заглохнуть. Слева же от меня стали доноситься звуки скрежета и скрипа металла, отчего мне стало ещё более боязно. Заклинившая гусеница танка натянулась и могла в любой момент разорваться, следовало что-то делать, но на этом наши беды не заканчивались.

Пока я разбирался с танком мутанты постепенно взбирались на потерявшую ход машину и готовились атаковать нас более эффективным способом. В отличии от прошлых зараженных, эти вели себя более осмысленно и спокойно: они двигались к объективам видеокамер и предпринимали попытки сломать их, словно знали, откуда за ними наблюдают. Потеря обзора могла бы навсегда решить нашу судьбу здесь, а надеяться на обзор из маленькой щели особо не приходилось, учитывая что сегодня я первый раз в жизни сел за руль танка.

Произошло чудо: что-то звякнуло слева, танк чуть дернулся и поехал прямо. Я снова включил авто передачу, нацелился на нужный мне переулок и двинул вперед. Зараженные повалились с танка, все-таки разбив одну из камер. Экран этой камеры я переключил на заднюю, и заметил один странный объект, похожий на огромный не то червь, не то стебель, возвышающийся над площадью и наблюдавший за нами. Его рот напоминал бутон большого цветка, а его тело было похоже на толстую змеиную кожу. «Видимо, это и есть Жнец. Тот самый, о котором предостерегал меня Митрохин», – подумал я с холодным ужасом. Жнец не проявлял признаков агрессии, а просто смотрел. Он скрылся, когда потерял нас из виду, в этот момент мы уже спешно покинули площадь, а все зараженные остались далеко позади.

«Ну и мутантище», – пронеслось у меня в голове. – «Как такая махина могла вырасти всего за пять суток»? Однако мысль осталась без ответа. Улицы снова опустели, стоило нам покинуть площадь, и я вздохнул от облегчения.

Жнец явно влиял на зараженных на площади. Они вели себя более осознанно и скоординировано, чем другие, что я наблюдал ранее. Мутанты знали куда надо бить и что делать, чтобы обездвижить врага или нанести ему максимальный урон. Из-за своих мыслей, я полностью забыл про своего компаньона, процессы которого начали переходить на новый этап. Но пока он лежал на полу танка без сознания, тихо и незаметно.

Наконец, мелькнул Летний сад, и мы оказались на Дворцовой набережной, которая соединялась с Троицким мостом. Танк остановился, и я немного расслабился, судорожно выдыхая воздух. Камеры показывали, что противники вокруг не наблюдались.

– Все, лейтенант, мы приехали. Звоните… – сказал я, обернувшись, и кровь моя застыла в жилах.

Митрохин, полностью выпрямившись, стоял на ногах, немного пошатываясь. Он смотрел четко на меня, из его рта капала слюна. Глаза лейтенанта переливались кровавыми оттенками, лицо его стало красным как помидор, а руки тянулись прямо ко мне, в предвкушении возможности отведать моей плоти.

Медленно, не сводя глаз с Митрохина, я расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Лейтенант зарычал и кинулся на меня, к этому моменту пистолет уже смотрел ему в голову, и я выстрелил, прекратив мучения существа, бывшего когда-то человеком. С непривычки от грохота в замкнутом пространстве, я немного оглох, в ушах все зазвенело. Я свалился на пол и ощутил резкое бессилие, сравнимое с тем, что было у меня в больнице. Я попытался встать снова, однако организм меня не слушался, и я понял, что мне следовало немного отлежаться. Спустя несколько минут звон в ушах прошел, а организм снова стал возвращаться под мой контроль, лишь тогда я смог встать на ноги. «Бедный танкист», – взгрустнулось мне. – «Надеюсь, ты теперь в лучшем мире». Обойдя мертвого танкиста, взгляд которого был направлен в никуда, я открыл входной люк и вылез наружу, чтобы оглядеться и подышать свежим воздухом.

Уже совсем рассвело, на часах было одиннадцать. Тучи ушли, выглянуло солнце и на душе стало немного легче. Из-за домов виднелись частые клубы черного дыма, в некоторых домах были выбиты окна, двери. Редкие постройки уже успели полностью сгореть, а на некоторых дорогах были расставлены большие бетонные заградительные блоки, полностью преграждающие путь по ней, но некоторые из них были поломаны.

Река, примечательно, не была полностью замерзшей, словно кто-то постоянно ломал новый нарастающий лед, чтобы по ней могли ходить корабли.

Центральная часть города, где я находился, через систему мостов соединялась с Васильевским островом и Петроградской стороной, куда мы и держали свой курс. Все мосты были подняты, кроме тех, что соединяли нашу сторону и Васильевский остров: они были просто взорваны. Однако Биржевой мост, соединявший Петроградский с Васильевским островом, был все же опущен, на нем стояли двуногие существа, и не было понятно, являлись ли они мутантами или людьми. То же самое происходило и на другой стороне реки, где располагалась Петропавловская крепость.

Двуногие существа также размещались и на стенах этой самой крепости, и возле дорог, стояли возле моста. Я никак не мог понять, являются они мутантами или нет, пока не увидел, как по дороге преспокойно проехала танковая колонна, возле которой эти двуногие существа не шелохнулись, один из них даже закурил, а двое других достали бинокли и стали рассматривать что-то на моей стороне Невы. В этот самый момент я точно понял, что на той стороне реки заражённых не было, и что надо бы связаться с людьми, чтобы понять, что делать дальше.

Я вернулся в кабину, задраив за собой люк, запустил рацию на последней использовавшейся частоте, надел наушники и начал диалог:

– Ало, как слышно! Прием!

– Да, мы вас слышим. Назовитесь, – мгновенно ответил женский голос.

– Я не знаю номер машины, знаю, что со мной был лейтенант Митрохин.

– Десятка, понятно. Подождите одну минуту.

Рация затихла, а затем раздался серьезный мужской голос:

– Митрохин, как слышно, это полковник Зорин.

– Нет, это его попутчик. Митрохин обратился, пришлось его убить, – сказал я.

– Жалко, что это уже не Митрохин – сказал полковник с досадой. – Хороший был танкист, мастер своего дела. Ладно, мы видим твой танк. Готовься, сейчас опустим Троицкий мост. Ты должен без задержек пересечь реку, остановиться у набережной и выйти из машины.

– Сделаю, – закончил я.

Связь оборвалась, я уселся в кресло управления и стал выезжать на указанную часть моста.

Раздался громкий скрип, и крыло моста спешно опустилось. На мост выбежало около пяти солдат и остановилось, проверяя обстановку, затем один из них подал знак рукой, что можно проезжать. Я надавил на рычаг, и танк медленно тронулся. Боевая машина проехала между сопровождающих солдат, пересекла мост и остановилась. Мост вернулся в прежнее состояние, солдаты возвратились назад и окружили танк. Я выбрался из машины и ступил на асфальт, слегка покрытым снегом, а военные стали внимательно осматривать машину изнутри и снаружи. Девушка в военной форме, стоявшая неподалеку, обратилась ко мне:

– Полковник ждет вас. Идемте.

Мы пошли в сторону Петропавловской крепости, у её внешних стен нас ждал высокий человек в военной форме, на плечах которого красовались погоны с тремя звездами полковника. По пути к нему я обращал внимание на встретившихся мне людей и приметил, что у всех них был суровый и холодный взгляд, что могло свидетельствовать о крайне печальной ситуации

– Полковник, гражданский доставлен, – доложила девушка и отдала честь.

– Хорошо, рядовой. Вы свободны, – проговорил серьезный, но спокойный голос полковника.

– Есть! – ответила она и спешно направилась обратно.

Зорин долго и внимательно смотрел на меня – вероятно, о чем-то думал. От нетерпения пришлось прервать тишину молчания:

– Полковник, Митрохин говорил, что вы меня знаете.

– Как и всю твою семью, – начал он, поправив свой солдатский китель, а затем протянул мне руку для рукопожатия и мягко улыбнулся. – Иван Митрофанович Зорин. Рад видеть тебя.

– Я вас тоже, – добавил я. – Раз вы говорите, что знаете мою семью, почему я о вас ничего не знаю?

– Идем, прогуляемся по округе. У нас есть много тем для разговора.

Наш путь завел нас внутрь крепости. Мы зашли в какую-то дверь, прошли через некоторое количество узких коридоров. Последний поворот привел нас в небольшую темную комнатушку. Стены комнаты были очень старыми, делали их ещё в петровские времена, а реставрировали явно не в этом тысячелетии. В центре комнаты стоял стол, на нем располагался компьютер с небольшой стопкой бумаг возле него, к столу было приставлено несколько стульев. Слева, около стены располагался старинный стеклянный шкаф, внутри которого висела форма офицера семнадцатого века. Сразу за шкафом стоял ещё один, более современный, на передней панели которого горели лампы и монитор с разноцветными символами.

– Когда-то, – начал полковник, – это был секретный штаб Петра I, здесь он принимал секретные решения вдали от чужих глаз. История умалчивает об этом, но в нашем статусе ставки все об этом знают. – Полковник сел за стол, я расположился напротив. – Долгое время это место пустовало, но после отреставрировали, сделав частью музея. За месяц до начала всех этих катастроф, я настоял, чтобы этому месту вернули прежнее предназначение, чтобы в городе было несколько запасных штабов. Сейчас эта комната, пока что, единственное место в городе, где можно связаться с внешним миром. Вся остальная связь – чисто локальная, но сегодня во второй половине дня должны расширить радиус действия, чтобы войска могли получать приказ напрямую из Кронштадта.

Разговор с полковником затянулся. Как оказалось, Иван Митрофанович Зорин – так он полностью мне представился – был не только знаком с нашей семьей, но ещё и оказывал непосредственное влияние на неё. Зорин был лучшим другом моего отца, после окончания училища он перебрался в Петербург чтобы служить и выполнять все поручения государства, касательные военных дел, его подъем по карьерной лестнице был быстрым. Зорин активно помогал разведке в деле «Зацветшая резня», поскольку не мог не разделить общую беду с моей семьей и остальными учеными. По его наводке были схвачены некоторые наемники, но сам Грейстоун, к сожалению, пойман не был.

К началу катастрофы, Зорин имел уже звание полковника. Когда начались боевые действия, то высшее командование закрепились недалеко от Кронштадта, оставив в городе офицеров меньшего звания, в том числе и самого полковника. С таким званием и опытом он был единственным в городе среди командования, другие же офицеры погибли или пропали без вести. Бывших руководителей осталось мало, а тех, что способны принимать действительно эффективные решения, и того меньше. Поэтому полковника назначили командовать операциями шестой общевойсковой армии в качестве временного заместителя начальника штаба. К сожалению, полковник лишился своей жены и дочери после катастрофы, но подробности их гибели в нашем разговоре он не уточнил. Их смерть не свела его с ума так как это произошло с многими потерявшими, ведь от его работы и остальных солдат зависели жизни людей в городе.

Полковник поведал мне обо всем, что произошло за последнюю неделю, и полностью подтвердил слова, сказанные моим покойным попутчиком Митрохиным. Мутировавшие стволовые клетки, как позже добавил он, размножались в геометрической прогрессии (или даже быстрее), проникали в тела людей и молниеносно убивали живых. В самом начале катастрофы, когда клетки почти полностью захватили воздушные массы и людей всего мира, они стали достигать территорий с холодным климатом, их живучесть резко начала падать. Для сохранения своего вида, как утверждал Зорин, клетки мутировали и стали создавать ещё более ужасные вещи. Вместо убийства человека, они начали брать его мозг и тело под свой контроль, а так как в процессе жизнедеятельности человека генерируется тепло, клетки стали использовать его как инкубатор. Заражение теперь, по словам уже ученых, которые провели простейшие исследования в кратчайшие сроки, происходит только через укусы и порезы, создаваемые мутантами. И вот, спустя всего два-три дня, миллионы зараженных наводнили холодные города мира, чтобы начать распространять свою заразу там. Жнецы влияли на зараженных, делая их умнее, сильнее и скоординированнее. Это была новая угроза, с которой военные ещё никогда не сталкивались. Армия зараженных строилась из наших же людей, и любой раненый автоматически становился новоиспеченным солдатом армии мертвецов.

Оставшиеся страны замолкли прошлой ночью, лишь страны севернее Петербурга – Норвегия, Швеция и Финляндия – продолжали бороться до сих пор. Про остальные страны поговаривали, что им не хватило военного потенциала, чтобы отбиться. Четыре дня назад, когда пришли первые малочисленные волны мутантов, в городе уже активно строились баррикады. Умеющим стрелять давали оружие, мирных людей постепенно эвакуировали на северную часть города, а оборона пополнилась военной техникой. В метро тоже постепенно обустраивали баррикады и создавали подрывную команду на случай прорыва. И поначалу, все шло хорошо, оборона срабатывала на ура, но затем зараженные пришли миллионами. Строя живые лестницы, они перелезали через высоченные бетонные баррикады, темпа стрельбы солдатам уже не хватало для удержания волн, а в систему метро проник Жнец, распространяя заразу снизу. Чтобы изолировать север от центра, военные подняли мосты и взорвали все туннели метрополитена, соединяющие с центром. Между людьми и зараженными теперь стояла река, лед которой периодически ломали выжившие, а также несколько сотен метров обрушенных завалов в метро. Жнеца этот прием сильно задержал, но было неизвестно, в какой момент он мог прорвать подземные баррикады чтобы проникнуть на Петроградский остров. Очевидно, что примененная мера была временной, и перед командованием стояла задача в кратчайшие сроки убить монстра, пока он не выполнил свою задачу.

Зорин рассказал мне, что ожидается крупная наступательная операция для его уничтожения. После этого в силу вступит операция «Искра», суть которой – полная зачистка южных районов города от зараженных и возврат транспортного сообщения с другими отдаленными городами, оставшимися в живых. Сегодня военные подразделения шестой общевойсковой армии должны были собраться в городе чтобы приступить к операции.

Дальше наш разговор пошел о моем отце. Конечно же, дозвониться до него и узнать у него информацию не вышло – связи с Уралом не было. Однако мои воспоминания детства помогли дать ответы на некоторые загадки страшной болезни. Первое самое разумное предположение, которое мы с полковником смогли вывести о силе мутантов, свелось к наличию у них коллективного разума. Это заявление не было доказано кем-то, но могло иметь право на существование, поскольку пока не было установлено, имелся ли у них единый центр управления и что могло ими двигать, помимо заражения всех людей на земле. Вторая мысль, которая пришла мне в голову, касалась скорости мутации зараженных, которая достигалась возможностью быстро менять и перестраивать свой генетический код. Когда-то сам отец поражался этому явлению и тоже однажды упомянул при мне это. Хорошо, что нашлось хотя бы одно полезное применение моему постоянному самокопанию.

Затем разговор снова зашел об обсуждении плана ликвидации большого манипулирующего монстра, и честно, я не ожидал, что полковник захочет обсуждать военные темы со мной. Он предложил взять существо хитростью – выманить Жнеца в выгодном для военных месте и накрыть его ракетным ударом авиации. Для этого военные сделают имитацию наземного нападения, чтобы Жнец выбрался наружу. Известно, что монстр перемещается под землей по туннелям метрополитена и регулярно появляется из входа в метрополитен или из вентиляционной шахты, поэтому надо нападать возле этих мест. И делать это следовало большими группами, поскольку Жнец не должен был сомневаться в намерениях военных.

Кто-то позвонил Зорину и сообщил, что на Васильевском острове началось активное движение зараженных: высокая вероятность, что существо могло там объявится, и военные начали действовать. Колонна военной техники двинулась в сторону Биржевого моста, что соединял Петроградскую часть города и Василеостровскую.

Когда солдаты отступали из южной части города, Зорин был среди них и сидел в БТР с особой цветовой схемой. На нем он перемещался в первые дни апокалипсиса, пока не осел в одно месте. Тогда Жнец наблюдал за ним, и, вероятно, догадался, что это был автомобиль командующего, так как его защищали особенно сильно, а в бою он никогда не участвовал. Значит, если Жнец увидит машину снова, то нападет на неё при первой же возможности, чтобы попытаться уничтожить командующего.

Людей, способных управлять такой техникой, было по пальцам пересчитать, и все они были уже в своих машинах на пути к Васильевскому острову, ведь операция уже началась. Я не привык сидеть без дела и всегда старался максимально помочь своими действиями, поэтому я уговорил Зорина дать мне возможность принять участие в операции в качестве водителя БТРа. Тем более что управлять машиной некому, а учить на скорую руку времени сейчас уже не было.