– К твоему киллеру. Надо понять, что с ним делать. Ставить к стенке, или брать с собой в бой, – ответила Ангелла и увидев, что Асраил вдруг побежал в сторону здания тюрьмы, захрустев по снегу своими ботинками, ринулась следом за ним. Так они и достигли этих бронированных дверей, почти одновременно стуча в толстый металл своими замерзшими руками.

Глава 24.

Третий глаз, обращенный в прошлое.

Продолжая соревноваться, кто быстрее доберется до Закарии, почти как дети, толкая и хватая друг друга за куртки, они,пробежавшись по коридору, достигли помещения с камерами. В блоке их было семь, и бывший солдат Асраила располагался в четвертой, благо что дурацкий номер 666 уже убрали, и они остановились, переводя дыхание, у поста охраны.

– Здрасьте. Добро пожаловать в наше Чистилище! – улыбнулся им откровенно глуповатый и хамоватый дежурный, и уже в следующую минуту он вылетел из теплого помещения, наспех одетый, вытолкнутый разгневанной Ангеллой наружу, помогать добровольцам заносить в огневые точки ящики с патронами.

“Идиот”, – проворчала она, а Асраил беззвучно смеялся.Отослав дежурного, Ангелла и Асраил, уже отдышавшись, готовились войти в блок, когда они услышали какие-то странные и пробирающие до самой души звуки. Ангелла остановила жестом своего брата, и они подошли к открытой двери, прислушиваясь к музыке, которая звучала внутри блока.

Это играл на домбре Закария, и наполнял все помещение не просто звуками, а превращал его в бескрайнее пространство, и населял красками и жизнью. Невиданной энергией. И почудилось Ангелле, что она увидела всадника, умелого наездника, воина, который несется на своем горячем, черном коне навстречу своего многочисленному неприятелю. А рядом стелется низко к земле такой же черный беркут, сурово устремив свои немигающие глаза вперед, и летит рядом с этим человеком. Прирученный его уверенностью в себе, чувствуя, что и он стал частью стихии, которая сметет со своего пути все препятствия.

А в этом воине была такая сила, такое желание свободы и жажда жизни, что у нее перехватило дыхание, и она присела на холодный пол, показывая жестом Асраилу, чтобы он последовал за ней. Ей хотелось дослушать эту повесть, погрузиться в эту волну и состояние, в которое ее окунала музыка, рождаемая этим загадочным человеком. В котором сочеталась душа воина и великие таланты, и это сочетание она впервые встречала в своей такой продолжительной жизни. И достигая апогея, подняв ее высоко, и оставив ее там, взирать на мир с высоты полета хищной птицы, что позволило ей увидеть, что воин был окружен со всех сторон врагом. Но музыка смолкла, и она упала вниз, с большой высоты, так и не увидев финальной сцены. Она поморщилась – кто-то в блоке громко аплодировал. Она всегда предпочитала наслаждаться такими моментами в тишине, доверяя своей душе выражать признательность и благодарность, а не демонстрировать свои эмоции банальным хлопаньем рук.

– Круто, Зак… Давай теперь нашу! – раздался хриплый, сильный голос и она недовольно покачала своей головой. Ей было почти неприятно, что такой интимный момент, эту близость с внутренним миром Закарии разделял, помимо Асраила, неведомый ей человек. Как технический персонал, откровенно лишний, но украдкой подглядывающий за уже обнажившимися актерами на съемочной площадке.

Вдруг зазвучал гимн Легиона, и она улыбнулась, ожил и Асраил, открыв свои глаза – это была очень свежая и мощная интерпретация их старинного символа несгибаемости Легиона. Ей она откровенно нравилась. Асраилу тоже. Во время предыдущей мелодии, он погрузился в себя, и видел смутные образы, будто кто-то рвался на свободу, в то же время грустя и осознавая всю тяжесть совершенного, и этот баланс не давал ему подняться, воспарить над собой. И он пока нарезал круги, понукая своего коня, а враг уже был не только впереди него, а окружил со всех сторон. Но ему привиделась и надежда, и ее он увидел, ее слабый луч, когда вместе с Ангеллой поднялся высоко вверх, увлекаемый этими простыми, но трогающими звуками.

Они переглянулись и решили вставать, времени у них было в обрез, и этот импровизированный концерт застал их врасплох. Теперь надо было нагонять, действовать очень быстро, и принимать такое же, почти поспешное решение.“Главное – не быть слишком мягкой”, – думала Ангелла.

Они зашли в мрачный блок с камерами, хотя там хватало освещения. Но когда Ангелла первой вошла внутрь, там стало ярче – неожиданно загорелась потухшая ранее лампочка. Они увидели, что помимо Закарии, в одной из камер, был еще один человек. Асраил нахмурившись смотрел на этого заключенного, с комфортом устроившегося на нарах, а Ангелла уже говорила негромко, будто у нее в руках было его досье, но она, на самом деле, лишь бросила в его сторону быстрый взгляд.

– Заключенный Патрик О’Брайен. Легионер первого ранга. Систематическое нарушение устава, драки, злоупотребление спиртными напитками. Склонен к потере контроля над собой. Известен своим буйным нравом. Сослуживцы называют не святым Патриком…

Не святой Патрик поднял свою взлохмаченную, рыжую голову и обратил на них удивленный взгляд своих зеленых глаз, но тотчас отвел его в сторону, не выдержав выражения глаз пришедших офицеров, в которых он увидел что-то очень нехорошее для себя.

Тем не менее, он нашел в себе силы и смелость прокомментировать нелестную оценку его непродолжительной карьеры в Легионе.

– Там еще забыли упомянуть, что я дьявольски живучий. И на моем счету уже три успешные операции… Ну, это я так, к слову…

Но Асраил и Ангелла уже забыли про него и подходили к камере начинающего кюйши, который резко встал при их появлении и отложив домбру, подошел к решетке, смотря на них широко открытыми глазами.

Асраил кивнул ему и смотрел на него, почти не мигая. Ангелла, чувствуя внезапно легкий приступ неожиданной робости, провела рукой по своим волосам, и кашлянула, прочищая горло. Она оглядела быстрым взглядом его высокую фигуру, и удивилась его телесной мощи – дышащий силой воин, суровое лицо, но в то же время высокий лоб мыслителя, ясные карие глаза без признаков какой-либо свирепости и жесткости. Широкие плечи, мускулистые руки – он был в одной черной майке и такого же цвета тактическим штанах. Высокие ботинки. Прямой нос и чувственные губы… Она слегка зарделась, и посмотрела на его пальцы – на удивление тонкие, выдающие в нем истинно артистическую натуру, пальцы мастера. Но помимо сильного, тренированного тела, она почувствовала в нем и его внутреннюю силу. Что ж, такой человек, все-таки, был способен одновременно и быть воином, и создавать настоящие шедевры. Правда, ему не доставало техники, школы, но это дело поправимое. Главное, она убедилась в том, что в нем нет никаких пороков, а его демоны обычно находится под контролем его сильной воли. Хотя не всегда, и этому она сама была свидетельницей…

Она еще раз внимательно осмотрела его всего – с головы до ног, и задумалась. Ей показалось, что она уже видела его, когда-то, достаточно давно. И вот так же за решеткой. За массивной и ржавой решеткой какого-то старинного подземелья, и в той мрачной темнице он вот так же смотрел на нее. Он также пребывал в статусе пленника, а она по какой-то причине навещала его. Но, скорее всего, ей это просто померещилось. Или спутала с кем-то. Ведь у всех заключенных одинаковый отрешенный взгляд. И тоска по свободе, хорошо читаемая в глазах. Ладно, ей надо отогнать от себя эти призраки прошлого. И заняться настоящим. Но оно, как всегда, было самым неразрывным образом связано с днями минувшими.

– Заключенный Закария, у нас очень мало времени. Моего спутника представлять тебе, как я понимаю, нет нужды, ты с ним уже прекрасно знаком.

Асраил при этих словах Ангеллы повернулся спиной к Закарии, и прислонился к решетке, смотря вверх и будто насвистывая что-то, сложил губы трубочкой.

– Вольно, можешь сесть, – Ангелла уже взяла себя в руки и ее обычное довольно хмурое выражение вернулось на ее красивое лицо. Закария вернулся на свою койку, а она начала ходить вдоль решетки, заложив руки себе за спину.

– И не вздыхай так, ты же не узник совести. Находишься тут за совершение ряда криминальных деяний. Вполне банальных, очень жестоких и кровавых. Разве не так?

Он кивнул головой, и ему стало почти все равно, чтобы не решила эта красивая до потери пульса женщина, сошедшая с полотен, вернее, с фотографий в сети и его портретов. И по какой-то странной причине оказавшаяся здесь, да еще и в военной форме их Легиона. А Асраил? Он, конечно, тоже удивлен его появлению, но ему казалось, что его бывший шеф уж слишком скромно ведет себя в присутствии этой загадочной особы… Он что, ей подчиняется?

– Ах да, прости, я забыла представиться. – Ангелла ответила на мысли, путающиеся в его голове. – Ангелла Карра, учредитель Легиона. А вот этот господин, на которого ты работал, собирая плоды его больного воображения, мой брат. И он тоже является одним из основателей этой структуры, из которой тебя вышибли за неподчинение приказу… И после чего, ты и стал работать у него, в его команде, которую я бы с удовольствием уничтожила в полном составе, как откровенный сброд…

При этих словах и Закария и не святой Патрик подняли удивленные взгляды на эту парочку и вздрогнули. Это что-то новое, по крайней мере, Закария представлял себе учредителей Легиона не такими. Скорее, уставшими от жизни, двуличными лицемерами, пузатыми или высохшими стариками, которые играют в свои непонятные простым смертным игры, то спасая, то отправляя людей на верную смерть.

– Позволь заметить, дорогая сестра, что наша команда, как ты назвала мое подразделение, не ходила по улицам городов, и не резала случайных прохожих ножами. Мы никогда не трогали невинных, а наоборот, пытались компенсировать и исправить огрехи правосудия. Мы карали настоящих преступников. Злодеев. Находя их во всех уголках земного шара. Иногда исправляя откровенно преступную халатность тех, кто должен защищать принципы справедливого возмездия. И являть их миру. Мы боролись с коррупцией. Бюрократией. Равнодушием. С самой судьбой, если тебе угодно. Только мы, а никто другой, очень часто возвращали людям веру в справедливость. И мой солдат Закария, которым я до сих пор горжусь, сделал этот мир хотя бы чуточку лучше и чище. А к чему приводят усилия всех этих моралистов? Чего добиваются те, кто только кричит – где же справедливость? Где эта карма или другие силы, которые остаются слепы к тем, кто, совершив ряд кровавых злодеяний, спокойно ходит по этой земле. Спит и ест, наслаждается собой и этим миром. Своей неподсудностью…

Асраил отошел от решетки и развернулся лицом к Закарии, смотря на него пристально, буквально буравя его взглядом своим глаз, которые стали почти черными и прожигающими. Он пытался то ли понять состояние своего бывшего солдата, то ли вновь пробудить в нем тот огонь, который порой и сам бушевал в нем самом. Уже слабый, но иногда усиливающийся, только дай ему повод… Или немного топлива в виде случайного, а то и заслуженно приобретенного союзника и адепта.

Ангелла остановилась, и слушала его внимательно, но как-то устало, словно рядом с ней разошелся менеджер по продажам, который пытался впарить ей какую-то совершенно не нужную вещь. Типа пылесоса, который сам выходит онлайн, и извещает своего владельца об успешной операции по зачистке пола.

Закария спокойно выдержал тираду и взгляд Асраила, теперь все это так мало трогало и волновало его. А ведь когда-то он даже гордился своей тайной миссией. Но он уже не хотел мстить и карать. Его пыл испарился, и он почти с сожалением смотрел на того, кто совсем недавно пробуждал в нем его самые жестокие желание и мотивы. Он понял, что для Асраила это просто игра, которую он с увлечением ведет, это часть его натуры, действенной и авантюристической, и что после этой идеи, им овладеет какая-то другая, не менее благородная на первый взгляд. Но которая также приведет к еще большей крови и умножит количество насилия, творимого в мире.

Ангелла внимательно смотрела на Закарию, и как опытный физиономист, угадывала его реакцию на спич своего брата, который изредка, особенно в такие редкие минуты откровения, казался ей безумным. Она даже не захотела спорить с ним, понимая, что Закарию все это уже не интересует. Он будто прошел последний уровень компьютерной игры, на которой растерял весь свой запас жестокости, а теперь ждал ее финала, подсчитывая количество набранных очков. “Да, финал будет очень печальным. Но вот что было в начале – слово или дело?” –подумала она и подойдя к решетке, отстранив Асраила, обратилась к Закарии.

– Расскажи, что было в начале. Как я понимаю, ты был знаком с Асраилом еще до Легиона.

И она обернулась к Асраилу, смотря на него с гневом, от чего и Асраил, и не святой Патрик вздрогнули. Да, О’Брайен внимательно слушал и наблюдал эту сцену, стараясь не дышать при этом. Он чувствовал, что его поднимает то очень высоко, то отпускает на такие глубины, из которых, на секунду зазевавшись, уже можно никогда не вернуться на поверхность.

– Это ведь ты устроил его туда? Мне об этом рассказал Гуннар. Правда, не сразу. Но все же… Попросив при этом уничтожить компромат, который хранится в сейфе Моргана. На том самом острове, куда ты так часто летал с докладами… Вот же повезло мне с родственниками… Один шантажист, второй кровавый мститель, – Ангелла вдруг громко рассмеялась, а Асраил стоял со слегка поникшей головой, понимая, что, если Ангелла увидит свидетельства его собственных былых подвигов, хранящиеся в этой железной коробке, и про которые она еще не знала, она запросто убьёт его. Или отправит куда-нибудь в вечную ссылку. Черт, как он мог забыть про этот сейф… Да и его записи в планшете, хорошо что он избавился от него, иначе Ангелла тоже бы нашла еще один повод злиться на него, и вот так сверлить взглядом…

Закария все-же решил рассказать ей все. Эта женщина, которую он видел такой желанной, и в то же время, такой суровой, как показалось ему, смогла заглянуть внутрь его, туда, где рядом с этой историей, хранилось и его чувство к ней. И она вздрогнула, когда обнаружила в нем две эти маленькие тайны, но не давая ему и шанса скрыть что-то, уже вытягивала из него своей силой это признание. Но он все равно, чувствовал, что эти пытки самые приятные в его жизни. И он, желая сказать, что любит ее, как школьник, который признается в чувствах своей учительнице, весьма неохотно, и чувствуя себя информатором, сказал ей о другом. О том, что заставило его стать убийцей.

Но какое это имело значение, если его признание ничего не изменит. Да и похоже, эта Ангелла уже сама знала все, уж очень подготовленной она была к этой встрече с ним. Да и не станет она наказывать своего родственника, эти элитарии всегда только играют в справедливость… Он почти чужим голосом, очень кратко поведал ей про историю с Бекешем, про убийство, на которое он пошел под его нажимом. Как и про то, что в Канаде он познакомился с Асраилом, который каким-то образом узнав про его преступление, и предоставил ему небогатый выбор. Либо ответить за свое преступление, либо присоединиться к его команде. Ангелла опять присела на пол, уже отвернувшись от него, и закрыв глаза, а Асраила, вдруг охватило волнение. Словно он ощущал чувство то ли вины, то ли раздражения, и не мог найти себе удобного места, испытывая сильный зуд во всем теле. Не святой Патрик уткнулся головой в подушку и молил бога, чтобы эти двое не начали копаться в его прошлом, на фоне которого деяния Закарии показались бы лишь мелким хулиганством.

– Что же ты вообще хорошего в жизни сделал, Закария, – наконец спросила тихим голосом Ангелла, открывая глаза и вставая. Она подошла к решетке и посмотрела на него тяжелым взглядом, а он почему-то вспомнил те редкие случаи, когда он помогал людям. Каждый такой эпизод проплыл перед его глазами, и ему казалось, что эта женщина с ее пронзительными глазами сама поднимает их из его архивов, из глубин его памяти. Вспомнил он Жардема и его маму, вспомнил он случай с семьей – любителями селфи, вспомнил еще несколько моментов, когда он, не узнавая себя, почти не думая, делал что-то хорошее, забывая об инстинкте самосохранения или поддаваясь приступу внезапной щедрости или благородства.

– Кое-что все-таки сделал…, – Ангелла уже отвела в сторону свой взгляд, который ранее достиг душиЗакарии и, повернувшись к двери, ведущей в тюремный блок, с удивлением заметила Глорию, которая уже какое-то время находилась в этом гиблом месте, выглядывая осторожно из дверного проема, который вел в тюремный блок.

– Что тут у вас? Вечер откровенных историй? Ворошим памятьсовместными усилиями? Я тоже хочу поучаствовать… – Глория уже входила внутрь, и все словно выдохнули, чувствуя некоторое облегчение. О’Брайен при ее появлении оторвал голову от подушки и вздрогнул, смотря на нее пристально, затем долго чесал свою голову своей конопатой пятерней. Задумчиво что-то вспоминая или анализируя.

– Наш концерт закончился. И все ищут вас. Ну и я тоже решила поискать. Ходила по всей базе, а потом, у меня словно открылся третий глаз – увидела ваши следы, которые и привели меня сюда. У вас все нормально? –спросила она их, скрывая легкую тревогу, которая все-таки прозвучала в ее голосе.

А Ангелла уже уцепилась за ее слова. Ну, конечно!Третий глаз! Надо бы пролить свет на эту темную историю. В которой ей что-то показалось подозрительным. Вернее, не что-то, а почти все.

– Будь добра, дорогая, сходи, к врачу нашего больного родственника, – она кивнула головой в сторону Асраила, явно не желая называть его по имени. – У него должен быть один прибор, называется Третий Глаз. Или Око Неба. Позволяет увидеть события, которые произошли очень давно, заглянуть в любой дом, в любое тайное место. Где бы оно не находилось. И когда бы это не произошло. Эту игрушку создал Тигель, наш великий Хранитель. Очень давно… – Она посмотрела многозначительно на Глорию, и та сразу поняла, что дело серьезное. Она кинула взгляд на явно оскандалившегося Асраила, который не скрывал своего уныния, и быстро побежала из этого сумрака, назад в башню. Спешно разбудив задремавшего медика, и заставив его своей улыбкой и энергией вспомнить, куда он задевал именно этот уникальный инструмент, и почти мгновенно вернулась в тюремный блок, прижимая к своей роскошной груди небольшую коробочку. И даже в этом пуховике она, запыхавшаяся и замерзшая, выглядела волшебно, и не святой Патрик уже смотрел на нее, как на богиню, которая перед самым его темным часом явилась к нему, возможно, намекая, что, хотя бы в следующей жизни ему повезет больше.

Закария явно не понимал, что происходит. Ведь и так все предельно ясно – он признался во всех своих грехах, и был готов к любым ответным деяниям в свой адрес. К наказанию, каким бы жестоким оно не было. И пусть там наверху, на территории их базы, готовится что-то, мягко говоря неприятное, как он чувствовал, он уже не сможет никому помочь. Потому что его судьба решится не там, а здесь, в этом помещении. И явно, окончательный вердикт будет вынесен этой красивой женщиной, которая была здесь главной. Но пока, по ее глазам он мог прочитать лишь признаки гнева и грядущего для кого-то наказания. Хотя почему для кого-то – именно для него, это было понятно и ребенку.

Ангелла, осторожно приняв прибор из рук Глории, к его удивлению, попросила его еще раз назвать город и год, где и когда он совершил свое первое преступление, а также фамилию и имя того, человека, в грудь которого он и всадил те две пули. А также примерный адрес и время, когда и где Закария и открыл свой кровавый счет. Асраил при этом тоже присел на пол, прислонившись к решетке, и выглядел словно нашкодивший школьник, трогая свои уши, и слегка растирая их, будто готовя их к предстоящим контактом с чьей-то очень сильной рукой. Хотя, нрав у Ангеллы такой же тяжелый, как и рука, так что, вряд ли она ограничится тем, что надерет ему уши. Как бы не пришлось потом залечивать серьезные раны…

А Ангелла уже использовав вводные данные, которые ей дал Закария, прильнула к окуляру прибора, который напоминал микроскоп. Только вместо наведения резкости там, на нескольких кружочках были риски с указанием координат, а также цифры, из которых Ангелла и набрала требуемые даты и время того преступления. Она вдруг ругнулась, очень темпераментно и быстро, и Закарии послышалось слово “Бастардо”. Она, увидев все, что хотела увидеть, вернула прибор Глории, которая слегка недоумевая, положила его обратно в коробку.

– Жалко, фотокамеры нет под рукой. Такие кадры не вошли в историю любительского кино – холостые выстрелы и мешочек с искусственной кровью на груди…, – она уже улыбалась, найдя реальное подтверждение той догадке, которая озарила ее ранее. Она подмигнула своей сестре и замерла на какое-то время, потом, приняв очень важное и непростое решение, встала и сходила за ключом на пост охраны, и отперла дверь камеры Закарии.

– Искупишь кровью свои грехи, – сказала она ему тихо и неожиданно тепло посмотрела на него. – Иди солдат, ты поступаешь в распоряжение легионера Такахаси.

Закария уже переступая порог камеры, когда понял все, и бросил тяжелый взгляд в сторону Асраила, а Ангелла покачала головой, подтверждая его догадку.“Так вот он как находил преступников… И ведь так можно не только увидеть, но и сфотографировать любое деяние… Даже самое кровавое”, – думал он с содроганием.

– Да, никого ты там не убил. Это была инсценировка. А этот Шамсутдинов, или как его там, жив и здоров. До сих пор. Живет уже очень далеко от того города, где все это и произошло. У них были какие-то общие дела с этим… Бекешем. И он его убрал, по его же просьбе, подальше от обманутым их людей… Представив общественности фото убитого. Павшего от руки неизвестного киллера…

Закария вспоминал уж очень пухлую грудь своей жертвы, которая с самого начала показалась ему очень странной. Будто там была пара пакетиков с чем-то. И сдетонировавшие пиротехнические заряды на груди этого жука. Кругом один обман. И казавшийся ему крупной фигурой Асраил, был, как он осознал, таким же мелким мошенником, как и Бекеш. “И шантажистом”, -добавила мысленно Ангелла, читая мысли Закарии. “Это у нас общие, фамильные черты. В кого ни плюнь, попадешь в откровенного и примитивного лиходея. И жулика..”. А Асраил уже казался Закарии водителем, который на пешеходной дорожке пропускает человека, мило ему улыбаясь. И в ту же минуту этого человека сбивает другой автомобиль, который случайно, или ведомый злым роком, все же сбивает того, кто всего секунду назад верил в свою исключительность и удачу…

Ангелла повернулась к Асраилу и эффектно, хотя вовсе и не желала этого, вытянула в его направлении свою изящную ручку.

– Да, Асраил тебя просто использовал. Надул, и использовал. А теперь, ты, как сдувшийся воздушный шарик, и мучаешься тут. Вот тебе урок, солдат, выбирай получше себе духовных наставников… Но нам сейчас пригодится каждый, кто отличает штурмовую винтовку от швабры. Так что….

Ангелла опять замолчала, кивнула головой в сторону двери, и Закария почти вышел в нее. В этот момент Асраил вскочил на ноги и протянув руку к Закарии, закричал ему.

– И ты не хочешь отомстить им обоим? Ведь они, а не я, использовали тебя!!! Они – те, кто совратил тебя с пути истинного, а не я…

– Нет, Асраил, я уже наигрался в твои игры. А ты поищи себе другого болвана. Только в начале, дай ему почитать все условия договора с тобой, особенно те, которые написаны самым мелким шрифтом, – сказал Закария и усмехнулся, почувствовав себя юристом, который консультирует незадачливых заемщиков.

Месть и гнев почти убили его, основательно притупив все остальные чувства. Из-за этих разрушительных устремлений и порывов он и оказался здесь. Но в то же время, если бы не его приключения с Асраилом, он бы никогда не встретился с этой женщиной. Теперь ему было легче умирать, сознавая, что такой человек, как она есть на свете. И может быть, она поймет и простит его. Но, они, конечно, просто случайно встретились, и никогда не увидятся снова. Ну, быть может, она захочет взглянуть на его тело… Этот чертов север, на него он действовал как огромный морг… Но это уже его не пугало. Сколько раз он выживал, едва разминувшись со смертью. И его везение не может длиться вечно. Но вот его зародившееся чувство к ней… Если у него есть душа, вечная душа, она всегда будет в ней. Напоминая, на что он способен на самом деле. Открывая в нем его талант создавать. И любить. Она была отражением его скрытых желаний и мечтаний, она пришла к нему, чтобы его последние дни, или часы были самыми радостными в его жизни. В то же время, самыми печальными.

– Идущий на смерть… – сказал он тихо, и направился к выходу. Но, не узнавая себя, не пытаясь больше утаивать свое чувство, он повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза. А, будь что будет. Он все-таки Зак, легионер, который славился своей дерзостью… А она, будто ждала этого взгляда, и ответила ему своим. Поощряя его почти хулиганскую выходку. Посмотрела на него неожиданно потеплевшим взглядом своих восточных глаз. И чего в этом взгляде было больше – то ли сожаления, то ли неожиданного участия в судьбе простого солдата, он пока не мог определить. Сказать точно. Но он бы умер за второй такой взгляд. И когда он удалился, Ангелла все смотрела ему вслед, а затем вздрогнула, когда обернувшись, увидела Асраила, который приблизился к ней слишком близко.А Глория смотрела весьма хмуро на Асраила, понимая, что в их Семье еще предстоит сделать очень много, хотя бы для того, чтобы без содрогания думать о каждом родственнике.

– Ладно, Закария, береги себя, – произнесла Ангелла очень тихо, почти прошептала, и только Глория услышала ее слова, словно это был оберег или заклинание, которое она направила вслед ему. Она как-то странно на нее посмотрела, а потом улыбнулась, словно разгадав истинные мотивы своей сестры. И ее интерес к этому видному воину.

Ангелла подозвала к себе Глорию, и они о чем-то пошептались, а затем она выпустила также и не святого Патрика, поручив его на какое-то время своей сестре. А сама, твердой рукой взявшись за куртку Асраила, повела его за собой, в соседнюю комнату. Они зашли с ним туда, она закрыла дверь, и из-за нее вдруг раздался звук удара, и падающего тела, и спустя пару секунд, Ангелла вышла, поправляя прическу и начала искать раковину с зеркалом. И с водой, чтобы смыть кровь со своего кулака. Через пару минут из комнаты вышел,лучезарно улыбаясьи слегка пошатываясь, Асраил. У него шла кровь носом, а верхняя губа была разбита. Но он понимал, что Ангелле он сейчас нужен живым, поэтому все воспитательные и карательные мероприятия будут отложены до лучших времен.

Ангелла же, уже вернувшись в командный пункт Северной Базы, слушала по рации донесения с другой, Южной Базы, располагавшейся у побережья Северной Африки. База подверглась нападению, вернее, массированной бомбардировке, и почти все военно-воздушные силы Легиона были уничтожены. Сейчас там подсчитывали и оценивали ущерб и жертвы, как личного состава, так и боевой техники. Ангелла приказала держать ее в курсе, и дала отбой. Понимая, что они, как и предсказывал Морган, взяли билет в одну сторону. На Северной Базе не осталось ни одного вертолета, или любого другого летательного аппарата. Как и на их Южной Базе. А это значит, что помочь им не сможет никто. И они будут сражаться сами, ведя бой с превосходящими силами противника, сойдясь с ними в самом бескомпромиссном и жестоком бою. За всю славную, временами сомнительную и даже откровенно темную и долгую историю Легиона и Неприкасаемых.

Глава 25.

Симфоджаз и блуждающее тепло.

Вокруг Северной Базы было на первый взгляд спокойно, но в то же время, напряжение росло, что снаружи, что внутри. Все, находившиеся там, чувствовали это, и пытались отвлечь себя, занять обычными делами, чтобы не думать о том, что случится совсем скоро. Закария вышел с Китано и присоединившимся к ним не святым Патриком за ворота, и теперь они все вместе расставляли мины-ловушки, перед воротами и вдоль забора, временами останавливаясь, замирали и прислушивались. Там, со стороны окружающих Базу снежных сопок, временами раздавались какие-то звуки. Будто кто-то или что-то кружило вокруг них – к примеру, стая волков, которые лениво бегали, поскрипывая снегом, и терпеливо ждали часа, когда они смогут обильно и вкусно перекусить теми, кто пока передвигался самостоятельно и мнил себя сильным и вечным.

А может быть, это были чьи-то замерзшие души, которые кричали и стонали, предвещая легионерам такой-же страшный конец. Который настиг их, и они теперь застряли между небом и землей, и метались, словно неприкаянные и отчаявшиеся сгустки протоплазмы. Или другой тонкой материи. Они, как казалось легионерам, пытались рассказать им что-то, то ли историю своей жизни, то ли бородатый анекдот, но люди пока были настроены на другую волну, и могли лишь догадываться, о чем говорили с ними, или между собой эти призраки. Они бы предпочли, чтобы эфир был заполнен более привычными звуками – музыкой радиостанций, прогнозом погоды, но как они понимали, после этой какофонии потусторонних звуков их ушам придется выслушивать, и очень долго, звуки выстрелов и взрывов. Но и это было бы более нормальным явлением, они были готовы к этому, лишь бы больше никто не воздействовал на их подсознание и натянутые нервы этим тоскливымсимфоджазом…

Закария установил последнюю мину и выпрямился, пар шел у него изо рта, и он тяжело дышал, но в то же время, он чувствовал облегчение. Земля, вернее снег, вокруг Базы была вспахан и засеян железом, несущим смерть, и теперь оставалось только ждать того момента, когда подоспеет удобрение. Он огляделся по сторонам – стояла уже ночь, и звезд на небе было так много, и светили они так удивительно ярко, что можно было смело выключать луну – она была бы явно лишней.

Китано тоже закончил расставлять мины, и подошел к нему, теперь они оба тревожно поглядывали вокруг себя, а Закария иногда брал в руки бинокль и вглядывался в направлении объектов, которые казались ему живыми и движущимися. Но как только он наводил на них оптику, он понимал, что это обман зрения, или работа ветра, который поднимал с поверхности снег и кружил его, пробуждая ото сна и подбрасывал вверх, создавая небольшие воронки, похожие на миниатюрные торнадо. Подвывая периодически, выражая свое игривое настроение и желание шалить всю ночь напролет.