Читать книгу: «Алтарь для Спящего бога», страница 3

Сразу, как только Альгар выбрался из заточения, подчинение людей давалось легко. Порой было достаточно сказанного слова, а то и мысли. Но с каждым годом это становилось сложнее и менее… предсказуемо. То ли его человеческое тело не было рассчитано на такую силу, то ли сам Альгар терял контроль, а в последний раз… последний раз в Райрате заставил людей сражаться до смерти, когда этого не требовалось.

Погружение в чужой разум, то же, что и погружение в кисель. Особенно если человек обозлён. Эйг же ненавидел. Не кого-то конкретно, а всех скопом. Один сплошной клубок ненависти, злобы и страхов. И всё же лорд старался держать себя в руках. Внимательный, собранный и обозлённый противник ― то, что им нужно было меньше всего. Человеческий разум – это инструмент, струны которого, если правильно настроить, будут издавать приятную музыку. Альгар не умел играть. Как-то он пытался освоить гитару, но учитель после более полугода развёл руками, признавая поражение. Требовался не только опыт и точность движений, но и понимание этой музыки, чувство такта и своевременности.

Открыться. Подтянуть здесь, ослабить там, и вот разум звучит иначе. Альгар дёрнул воображаемые струны и…

… они лопнули, выплёскивая всё, что так давно копилось внутри.

– Только смерть смоет позор!

– В смерти нет чести. Куда больше храбрости нужно, чтобы посмотреть в глаза живым.

– Кровь смоет грехи!

– Кровью не накормить людей, кровью не взрастить урожай, кровью не…

– Только кровью можно восполнить долг чести за право быть … прощённым.

– Прощение может попросить лишь живой, а мёртвым всё едино.

– Невозможно смотреть в глаза. Я проиграл, но не побеждён. Только победа. Любой ценой.

– И кто определит цену? И кто её заплатит?

– Ты.

Глаза Эйга расширились. Разговор, в котором не было произнесено ни единого слова, но сказано слишком много, подвёл черту. Мятежный лорд прикрыл глаза и решительно опустил меч.

Последнее, что запомнил Альгар, это короткий вскрик Аннабелл, глухой удар падающего тела и разъярённый крик Эйга, а затем только алое марево.

.

Земля чавкала под ногами.

Внутренний двор опустел.

В утренней хмаре едва можно было различить лошадей у коновязей и брошенное, казалось, в спешке, оружие. В разрубленное пополам соломенное чучело кто-то по рукоять вогнал меч. Альгар тронул чучело носком сапога – и оно завалилось набок. Рукоять меча глухо стукнула о камень.

Он вздрогнул.

Альгар отвернулся и пошёл дальше, но стоило сделать несколько шагов, как под ногой хрустнуло. Опустив глаза, он увидел стрелу с обломанным наконечником. Рядом, в грязи, валялся кожаный нагрудник.

Он знал этот нагрудник. Его носил один из молодых – Грит, кажется. Или не Грит. Уже не важно.

Тишину этого зимнего утра нарушил интендант, пронёсшийся мимо. Он на мгновение остановился, поклонился и пошёл дальше за ворота. Грязь, смешанная со снегом, противно хлюпала под его ногами.

Альгар пнул сломанную стрелу, едва не упав, поскользнувшись.

Он выругался. Тихо, почти про себя.

Его путь завершился перед крутой каменной лестницей, ведущей на стену крепости. Её ступени покрывал толстый слой грязи. Та же грязь была и на деревянных поручнях, вбитых в стены. И на самих этих стенах.

Поднявшись наверх, герцог Баккерель облокотился о стену и тупо уставился перед собой, наблюдая, как небо меняет цвет. Снег за стеной искрился и переливался.

Над землёй взошло алое солнце.

Тошнило. Крутило и тянуло. Альгар опустил взгляд, наблюдая, как в лагере суетятся дневальные. Тянуло дымом костров и кашей.

На завтрак будет овсянка.

Гадость.

Живые едят. Мёртвые ждут.

Хотелось окунуться в ледяную воду во рве, чтобы смыть с себя грязь, пот и кровь. Прыгнуть со стены, проломить тонкую, словно паутинка, корочку льда и медленно опуститься на дно.

Пару раз его задели, но раны тут же затягивались, что приводило противников в ужас. Ещё и глаза, конечно. Глаза, похоже, их беспокоили больше всего.

Ворота крепости были распахнуты настежь, и солдаты выносили тела своих собратьев и складывали их в телеги, чтобы увезти домой. Поверженных мятежников некому было хоронить. Их сложили в стороне за стеной.

– Остальных тоже нужно похоронить. Для тех, кого можно опознать, пусть сделают таблички. Пока из дерева, но по весне из камня, чтобы можно было понять, где кто лежит. У них ведь должны быть какие-то свои обряды? Возможно, где-нибудь тут есть жрец или кто-то вроде него…

В это зимнее утро слова падали как камни. Оскольд кашлянул.

– Я не думал, что ты меня заметишь… Ладно, я прикажу…

– Оси, больше никогда, слышишь?! Никогда не проси меня…

– Никогда, ― глухо повторил друг.

После того как Эйг убил жену, все словно сошли с ума. Уже не разбирали, кого оставить, а кого убить. Кто-то открыл ворота. Все, кто остался верен Эйгу, понесли своё наказание. И не только они.

Цель достигнута, а победа спишет счёт. Но легче от этого не стало.

Безумие.

– Пора заканчивать, Оси. Пора домой.

Но вместо ответа послышалось какое-то не то кряхтение, не то мяуканье. Альгар обернулся. На руках Оскольда ворочался маленький свёрток. Ребёнок выпростал ручку и принялся грозить кулачком, а следом огласил крепость громким требовательным криком. Солдаты внизу остановились и задрали головы, удивлённо смотря на стену.

– Его мать, по всей видимости, укрылась в тайнике, но зачем-то выбралась оттуда в самый разгар битвы, ― пояснил Оскольд. ― Её закололи в пылу, а этот вот выжил. Пока непонятно, кем они приходились Гранду. Не знаешь, у них здесь коза есть?

– Коза?

– Ну его покормить бы неплохо. Да и пелёнки сменить.

Младенец издал ещё один громогласный крик.

– Я не знаю… Спроси интенданта, ― и подумав добавил. ― А после отправляйтесь к Анике и Глаше. Уж он то знает, что нужно делать.

Оскольд облегчённо вздохнул.

– Вот и славно, а то я уж и не знал, куда его девать. Не, я мог бы усыновить, но там и жениться придётся, а я как-то не спешу.

– По-моему, наоборот ― вначале женятся, а потом детей заводят.

– Да у меня всё никак у людей.

Мальчик нахмурился и серьёзно посмотрел на Альгара. Тот давно заметил, что иногда, кажется, будто бы младенцы понимают много больше всех взрослых, до того осмысленный и сосредоточенный у них взгляд.

– Мне этого не простят, Оси.

– Невозможно спасти всех, ― возразил друг. ― Ситуация и так не имела выхода.

– Имела, но…

– Без «но», Альгар. Не имела. Либо Эйг всех уморил бы голодом или прикончил, либо мы их…

Альгар протянул руку и коснулся пальцем пухлой щеки мальчика. Тот завозился, сосредоточенно скосил голубые глаза и сморщил носик-пуговку.

Победа спишет счёт, но пока что они ведут один-один.

Глава 4. Суета

Слуг на замковой кухне кормили вполне прилично. Разносолов не давали, но никто не оставался голодным. Даже в хлеб, который кухарка Мод пекла каждое утро, не подмешивали ни мела, ни кору. А по пятницам так и вовсе в тарелках появлялось мясо. Жилистое, с тонким слоем желтоватого жира, по маленькому кусочку каждому, но мясо.

За столом собирались все работники от домашних слуг до дворовых. И всем клали поровну. Эрия в первый день с опаской приблизилась к столу, опасаясь, что ей, как только что принятой и самой младшей, в лучшем случае достанутся объедки. Но Фиона усадила девушку рядом с собой за общим длинным столом и пододвинула полную тарелку доброй крестьянской каши и овощной похлёбки.

– Чего глазеешь, девка? ― Спросил её следящий напротив старик.

– Ничего, ― стушевалась Эрия.

– Да ты ешь, ешь, ― улыбнулся тот. ― Я Бако, конюший. В замке, поди уже лет сорок работаю.

Странно было видеть сытый стол, когда город на грани голода. Это Эрия и спросила.

– Ты поди не знаешь ничего, ― усмехнулся Бако. ― Герцог приказал открыть питейные дворы, куда могёт прийти всякий голодный, и истребовать порцию.

– Поди у самого герцога-то стол получше, ― зло усмехнулась Эрия, но вопреки ожиданию не встретила одобрения, а наоборот слуги заворчали, косо смотря на неё.

– Эй, нет, ― ответила за всех Мод, погрозив половником. ― Герцог-то наш всё то же ест, что и мы. На третий день, как освободили замок, вызвал он меня и прочих поварёшек и наказал, что в доме всем едино на стол подавать без учёта положения, покуда не переживём мы ненастье. Кроме солдат, но те отдельно едят. И то же он приказал прочим лордам. Говорят, что многие прислушались. А те, кто не исполнил указание бить плетьми. Так что не возводи напраслину на герцога нашего, он добрый и справедливый. Не чета прошлому прошлый. Поди народ плясал, когда его вздёрнули.

Прошлого герцога Эрия помнила. В народе его не любили, да и среди лордов тоже за спиной шептались. А когда он поднял знамя восстания, то мир поделился на своих и чужих.

– Добрый-то, добрый, ― продолжил старик Бако. ― А коменданта обезглавил. Прямо в зале.

– И что скажешь не за дело? ― вскинулся немолодой дворовый мужик.

– Да как посмотреть, ― скривился конюх. ― Кальдерона-то за дело вздёрнули, а вот детей…

– На рынке слышала, что хотят подать прошеную грамоту герцогу. Мол, не дело это детей на верёвку пускать, когда сестра мятежника Кайя жива живёхонька и прощена, ― сказала Фиона, печально заломив брови.

Бако покрутил в руках нож и поморщился.

– Не дело. Только вот лорд Кальдерон на верёвке болтается, как вор какой-то. Да кто слушать станет. Ты, Фи, не трепли языком попусту, а то и без языка останешься, ― старик вогнал нож в столешницу.

Служанка побледнела, на мгновение открыла рот и тут же яростно заговорила:

– Да я… Я за герцога нашего! Как ты мог подумать! Я всем говорю, что не он это. Не он! Он бы никогда!

– Всё, хватит, ― мистер Фрим, молчавший до того, ударил ладонью по столу. ― Делу время, потехе час. За работу.

Прошёл месяц, как Эрия работала в замке. За это время она успела опрокинуть ведро с помоями посреди обеденного зала; едва не подожгла одну из комнат; чистя камин, испачкала весь пол. Тем не менее мистер Фрим не приказал бить розгами и, что ещё удивительнее, не погнал неумеху прочь. Порой так хотелось всё бросить – сбежать прочь, забыть. Но она помнила, зачем пришла сюда. Ничего не оставалось, как браться за тряпку и работать дальше.

Новость о взятии крепости Брейсвик разлетелись по всему городу, а вместе с ней и подробности. Сторонники герцога ликовали, противники рассказывали, что северянин утопил Брейсвик в крови и самолично ел на завтрак младенцев. Так или иначе, но лорд Эйг Гранд был последним, к кому Эрия могла бы обратиться за помощью. Сам лорд не вызывал у девушки симпатии, но он мог помочь ей перебраться на запад или даже Ниссу, если бы она вздумала бежать. Впрочем, её планы изменились.

.

В темноте прячутся глаза. Они сверкают, смотрят и ждут.

В темноте прячутся лица.

В темноте прячутся.

Эрия протянула руку, но тут же отпрянула, почувствовав что-то мягкое и тёплое.

– Я не боюсь тебя!

– Ты не должна бояться, ― ответили сразу несколько голосов.

– Кто ты?

– Лишь добровольные закланцы.

В темноте прячутся холод и тени.

– Чего вы хотите?

– Ты это уже и сама знаешь, но не помнишь.

Её закружил вихрь, и Эрия проснулась. Скрипнула соседняя кровать, когда Фиона перевернулась на другой бок, но не проснулась. Эрия надела на ночную сорочку платье и не стала зашнуровывать его. Поверх накинула шерстяной платок и вышла. На ощупь дошла до кухни. Из окон под потолком падал лунный свет, позволяя разглядеть часть чистого выскобленного стола, ровный ряд кастрюль со сковородами и приготовленное к утру тесто в большой деревянной бадье. Девушка дотянулась до полки, достала оттуда простую глиняную кружку и зачерпнула из бочки воду.

Остатки кошмара медленно сползли, оставив после себя лишь неприятное воспоминание. Удивительно, что ей не приснилась виселица, когда та так близко.

Её план и планом особо не был. Главное стать как можно незаметнее, а там только выбрать нужный момент. Вот как этот. Чего стоит подняться по лестнице для слуг, оттуда через скрытую в стене дверь. Подойти к мирно спящему на кровати человеку и одним ударом…

– Вижу не только меня замучил поздний голод.

Крик замер в горле, а пальцы разжались. Каким-то невообразимо быстрым движением человек бросился вперёд, подхватил посуду и выпрямился. Герцог Баккерель убрал с лица длинные волосы и протянул ей кружку.

– Будет неловко, если нас обнаружат здесь, посреди ночи.

Эрия медленно кивнула, всё ещё не веря в реальность происходящего. Нет, нет, нет! Это просто очередной кошмар.

– Тебя заподозрят, что ты крадёшь еду, а меня… собственно тоже.

Он, как не в чём не бывало, подошёл к столу, взял тарелку и протянул её Эрии.

– Вот, возьми.

Внезапно девушку охватил ужас. Она присела и нервно, заикаясь, проговорила:

– Простите меня, ваше сиятельство… Я не знала…

– Да Боги с тобой, девочка! ― усмехнулся герцог. ― Только не кричи, прошу, а то сюда сбегутся все. Вот будет потеха ― герцог Баккерель пробрался на кухню и обчищает собственные кладовые. Бери. Я не против.

Эрия отрицательно покачала головой. Взять еду у врага ― это то же самое, что взять из его рук яд. Никогда. Ни за что. Герцог устало вздохнул. В ночи нельзя было различить выражение его лица.

– Твоя воля. А ты чего по ночам бродишь? То же… кладовые очищаешь?

– Нет! Я… мне кошмар приснился.

– А мне вот сны не снятся, ― вздохнул тот, садясь за стол. ― Не хотел тебя пугать. Мы только вернулись, а будить всех как-то… Смешно сказать, герцог боится будить слуг. Ха! А с другой стороны, разбужу и потом весь день, как сонные мухи будут ползать. Да и суета эта… Не люблю суету.

Эрия бросила взгляд на выход, но не знала, как лучше ей проскочить мимо.

– Я тебя не помню. Как звать?

Имя? О Боги, она забыла собственное имя! Не своё, конечно, а то, придуманное.

– Я… я…

Очередной печальный вздох.

– Ладно, беги уже. И смотри, не оступись по дороге. Нынче болеть чревато. И дорого.

Девушка стрелой метнулось к выходу, но внезапно остановилась, неловко поклонилась и сказала:

– Доброй ночи, ваше сиятельство.

– Наше сиятельство благодарно, ― сухо ответил герцог.

.

Утро выдалось сплошным ворохом неотложных дел. Городской совет предложил повысить налоги. Но с кого? С голых улиц или вымерших лавок? На этом всё и кончилось – совет сам же своё предложение и отклонил.

Следом был суд: трое – за воровство на работы; один – за то, что убил жену и съел её – на виселицу.

Закончив с судом, Альгар отправился посмотреть на питейный двор, устроенный по распоряжению совета. Двором это, впрочем, было трудно назвать – три чана с мутной бурдой. Очередь тянулась к чанам длинной вереницей – кто с плошкой, кто с кастрюлей, кто даже с половником. Альгар подошёл ближе и, не говоря ни слова, поднёс посудину. Парень на раздаче сглотнул, дрогнув, и с опаской плеснул в его плошку похлёбки. Альгар попробовал варево. Разжёвывал молча, закусил тонким ломтём хлебом, потом повернулся к распорядителю:

– Что это?

Распорядитель вытер лоб и неверным голосом проговорил:

– Ячмень или репа с куриными костями. И хлеб.

К полудню всех ответственные за доставку продовольствия и организацию питейных дворов стража согнала на главную площадь и посадила прямо напротив помоста с виселицей. Глаша́тай зачитал обвинение, причину и детально ― по просьбе герцога ― что именно преступник совершил со своей женой, а также с выражением и в подробностях перечислил, как приговорённый проделал каждое своё действие, в том числе приготовил похлёбку.

– Надеюсь, господа, уже завтра всё, что случайным образом не доехало, потерялось и украдено злыми духами, будет возвращено на место, ― после свершения правосудия предупредил распорядителя Альгар. ― Всё по спискам. И не стоит надеяться, что я плохо знаю грамоту. Знаю и хорошо. И отличить картофель от горького корня вполне способен.

Распорядитель весь разом расслабился и, беспрестанно кланяясь, убежал. По всей видимости, искать, куда злые духи запрятали продовольствие.

До обеда пришлось разбираться с королевским гарнизоном. Двое не поделили какую-то девушку, и дело едва не дошло до смертоубийства. Драчуны отделались сломанными носами и месяцем карцера. Начальник гарнизона предложил отправить солдат на патрулирование города, ибо те от безделья начинают чудить. Так и решили.

В замок Альгар вернулся в скверном настроении и тут же наткнулся на мистера Фрима.

– Я нашёл её, ваше сиятельство.

– Кого её?

– Девушку. Грамотную. Только вот…

– Что вот? ― не сдержал раздражения Альгар.

– Если вы искали служанку, то не думаю, что она подойдёт. Убирается скверно, часто витает в облаках. С другой стороны, симпатичная и неболтливая.

– На кой мне её красота? Читать умеет?

– Умеет. Довольно хорошо.

– На том и хватит.

Альгар уже отвернулся, когда управляющий торопливо добавил:

– Ваше сиятельство… мне было бы проще, если вы сказали зачем вам грамотная служанка? Если эта не подойдёт…

– Не мне, а моей… скажем подопечной. Нужна девушка ― компаньонка, которая будет ей читать вслух.

― Тогда не проще ли подобрать среди благородных леди?

– Благородные леди будут нос воротить. Ещё и придумают какие-нибудь пакости, ― и добавил, заметив растерянное выражение мистера Фрима. ― Моя подопечная неблагородна, но образована. С кем-то низкого происхождения ей будет спокойнее.

– Тогда позвольте поделиться своими размышлениями, ― управляющий осторожно посмотрел в глаза герцога и, дождавшись разрешающего кивка, продолжил. ― Мне кажется, что девица низкого происхождения может доставить больше проблем, нежели леди.

– Что ты имеешь в виду?

– Зависть. Обычная человеческая зависть.

– И что? Найденная тобой девица обладает таким качеством?

– Не уверен, но всё может быть, ― пожал плечами Михей. ― Она тихая, в разговоры не лезет, исполняет, что прикажут. Но работает без должного умения. Мне кажется, что она не простолюдинка. Говорит не так, ходит, опять же не умеет того, что умеет любая деревенская девчонка. Хоть и пытается читать по слогам, сразу видно – специально это делает.

– В наше время всё может быть, ― усмехнулся Альгар. ― Приведи её ко мне завтра. Я посмотрю, а там решим.

.

Альгар сразу приметил её запах. Смесь свежевыпеченного хлеба и раскалённого камня. Девушка неловко раскладывала разбросанные по комнате вещи. Платье сидело на ней плохо, широкая юбка оказалась слишком длинной и постоянно путалась в ногах.

Услышав его шаги, она вздрогнула и обернулась. Бледное лицо, большие зелёные глаза, выбившиеся из-под чепчика золотистые пряди, круглый подбородок, кожа без каких-либо оспин или шрамов. В её глазах промелькнул то ли страх, то ли гнев. Промелькнул и исчез. Страх Альгар ещё мог понять ― после случая в зале совета многие из слуг, оказываясь рядом, старались быть незаметными. Но гнев?

– Ваше сиятельство, ― она присела и опустила взгляд в пол.

Альгар усмехнулся, вспомнив их ночную встречу.

– Так как тебя зовут?

– Марта, Ваше сиятельство.

Это имя ей совершенно не шло. Как и опущенный в пол взгляд. Альгар повёл плечами, стараясь прогнать странный жар, рождённый в груди.

– О тебе говорил Фрим. Ты действительно умеешь читать?

– Да, ваше сиятельство.

Альгар огляделся, взял со столика книгу и протянул её Марте.

– С самого начала.

И правда, читает очень аккуратно. Ни так как те, кого обучали в сельских школах. Те едва слога складывали, а она…

Альгар попытался сосредоточить свой взгляд на окне, но всякий раз возвращался к Марте. Запах… горячий, каменный, словно горн, в котором обжигают горшки или плавят железо. Тонкие блестящие пряди волос ласкали бледную кожу, на которой расцвёл лёгкий румянец. Длинные ресницы, словно крылья бабочки, отбрасывали на щёки тень. Грудь её вздымалась и опадала в такт чтению. Руки, крепкие, но красивые, уверенно держали книгу, а пальцы аккуратно переворачивали тонкие, полупрозрачные листы. Губы шевелились, но слов Альгар не мог разобрать. Во рту пересохло, и он практически жаждал испить с этих губ…

– Хватит!

Марта подняла на него удивлённый взгляд. Альгар скрылся в соседней комнате, не желая и дальше испытывать судьбу. Ни к чему хорошему его желание не приведёт. Эти человечки блюдут свою невинность, а встретиться после с её родителями не хотелось… Хотя он же герцог. Что ему какие-то там крестьяне могут предъявить?

Плохие мысли. После них начинает болеть голова и трудно думать.

Альгар сжал кулаки, с трудом, подавляя ярость. С каждым новым днём на этой проклятой земле ему становилось хуже, а земле становилось хуже от него. Люди требовали крови. Он же, как какой-то наивный мальчишка, бегает между ними и пытается примерить, построить из веточек крепкий долговечный дом.

…сжечь их…

Альгар помотал головой. К горлу подкатил ком.

… разорви… и подчини … они слабые…

Он до боли сжал кулон через рубашку. Острые края врезались в кожу, запахло кровью.

«Ты же не такой. Мы знаем…»

Альгар несколько раз вздохнул, приводя в порядок разбушевавшиеся чувства.

«Скоро…»

В соседней комнате были слышны лёгкие шаги Марты… Интересно, если подойти и коснутся её плеча, она вздрогнет? Испытает отвращение? Или поддастся желанию получить награду? Но даже если оттолкнёт, ему ничего не стоит её взять там же, а потом выставить. Кому она пожалуется? Кажется, Михель говорил, что она сирота… Вот, ей и пожаловаться некому.

«Остановись! Не всё, что можно взять силой, нельзя взять даром».

Такие далёкие, едва различимые голоса стали для него словно глоток свежей ключевой воды. Ярость, гнев и жажда отступили, оставив лишь металлический привкус на губах.

Альгар помотал головой. Кулон ещё сильнее врезался в ладонь, и вокруг руки на рубашке начало расплываться кровавое пятно. Он медленно разжал руку и вытащил цепочку из-за ворота. На ней висел простой красный камень в серебряной оправе с острыми гранями и несколькими короткими шипами. Камень медленно гас, а вместе с ним уходило и наваждение.

«Скоро…»

Одно ясно – времени мало. Год или два, и ему придётся вернуться.

.

Лорд Эндерс неплохо справлялся со своими новыми обязанностями, и спустя два месяца после взятия Ларека, жизнь в городе вошла если не в привычное русло, то хотя бы мирное. С улиц убрали трупы, прочистили сточные ямы и наладили поставку угля. Новый комендант ввёл карточную систему, которая кое-как работала. А к концу месяца вновь открылись немногочисленные таверны и мастерские. Казалось, что город потихоньку возрождался. На самом деле им всем ещё только предстояло пережить зиму.

На совете приняли решение отправить большую часть королевских солдат обратно к королю. В основном из-за того, чтобы они не объедали остальных жителей города. Да и надобности держать такой большой гарнизон отпала.

Сложнее дела обстояли в предместье и дальних деревнях, которых застал врасплох мятеж и неурожай. В лесах развелись разбойники, и пришлось отправить несколько отрядов на расчистку и возы с провизией для крестьян. Пойманных лихоимцев новый герцог тут же вешал в назидание.

Удовлетворённый проделанной работой, Альгар вернулся в Ларек, где намеревался провести весь остаток зимы, кроме Бейтрина. По весне будет много дел, но главное уже сделано: мятеж подавлен, а люди, так или иначе, выживут.

Накануне все праздновали Бедовый месяц. Так называли ноябрь за его холодную, промозглую погоду. Потому завтрак подали за полдень и прислуживавший мистер Фрим, едва сдерживая зевоту. К столу совершенно неожиданно прибыл лорд Эндерс в сопровождении юной леди. Об этом сообщил вбежавший Кеке. Он многозначительно поднял брови, упоминая леди.

– И что это должно значить?

– Как что? ― усмехнулся Кеке. ― Ты теперь герцог. Да ещё и неженат. Так, знаешь ли, не годится. Раньше не до того было, а теперь, глядишь, каждая мать начнёт примечать. А лорд Эндерс – сам подумай – ты выделил его среди прочих. Он, по мне, и глазом не моргнёт, как дочку под бок подставит.

Альгар так удивился, что ненароком опрокинул кубок. Вино потекло по столу.

– Куда пристроить?

– Замуж, конечно.

– За кого?

– За тебя, ― Кеке выглядел уже не настолько воодушевлённым. ― Сам подумай: король спустил тебе выходку с Тервудом, в свою очередь, ты сам проявлял благосклонность к Эндерсу. Он считает, что браком сможет связать себя с хоть и молодым, но всё же благородным родом.

– Кеке, ― тихо, едва сдерживая ярость, прошипел Альгар. ― Я не собираюсь жениться.

Секретарь поправил кружевной воротничок и спокойно ответил:

– Это мы с тобой знаем. Но всё же придется объясниться не только с лордом Эндерсом, а с ещё двумя десятками лордов, имеющих дочерей, сестёр и племянниц от двенадцати до сорока. И я бы всё же советовал встретиться с нашим новым комендантом. Сейчас портить с ним отношения не хотелось бы.

– Он, что, хочет прямо сейчас просить моей руки?

Стоящий в стороне мистер Фрим уронил поднос, но присутствие посторонних ничуть не смутила Кеке. Тот даже не улыбнулся:

– Ни в коем случае. Сейчас будут что-то вроде смотрин. В приватной беседе лорд Эндерс может намекнуть или сказать прямо, но последнее слово всегда будет за тобой. И ты должен будешь попросить руки девушки.

– Я не собираюсь…

– Это этикет. Во время смуты его не принято придерживаться, но теперь, когда эти дни позади, требуется соблюсти приличия. Я бы советовал принять их, и всех прочих, но не давать поспешных обещаний.

– Ага, а там или дракон сдохнет, или рыцарь. Ладно, зови уж.

Леди звалась Даниэлой. Она была смугленькой, черноволосой, с крохотной мушкой на щеке. С торчащими ключицами и такими тонкими запястьями, что казалось, их можно переломить одним неловким прикосновением. Не то чтобы девочка была некрасива, но Альгару нравились девушки повыше да покрепче. И главное постарше ― на взгляд ей было не больше четырнадцати.

А ещё она оказалась полнейшей дурой. Для этого даже не нужно было читать мысли.

– Нынче совершенно негде взять апельсины. Это так ужасно. Возможно, вы смогли бы что-то с этим поделать? Все леди Ларека вам были бы благодарны, ― и тут же переходила к совершенно другой теме. ― Ткани из Ниссы задержались на переправе, а потом все эти события не дали привезти их в срок. Теперь же они вышли из моды! И придётся заказывать новые! Это такая потеря времени.

Вскоре лорд Эндерс смекнул, что Даниэла не только не произвела впечатление на герцога, но и откровенно его раздражает и быстро занял того разговором, а вскорости откланялся.

Кеке был прав ― лорд Эндерс подсуетился первым.

.

Эрия падала, мимо мелькали каменные стены. Наверху едва можно было различить пятно света. И вот когда казалось, что земля совсем близко, падение остановилось. Чей-то далёкий женский голос сказал:

― Скоро…