Читать книгу: «Трилогия Двенадцать – ноль семь», страница 5

Эпизод Облегчение

Облегчение

Иногда и здоровые зубы приходится удалять. Потому что они просто растут не туда. Выводы сами. Но я говорю не про зубы

 
Судьба -злодейка
в день двенадцатый шептала:
«Все будет наяву до января!»
И как бы клятвенно потом
ты мне любить ни обещала,
Под Рождество поверила: все зря.

И это все было так
по-житейски пусто- просто:
Простить все дни наедине!
Ты разожгла во мне огонь -
Чему же предстоит быть после?
Мне не приснится и в кошмарном сне!

А ты уже, так точно, и не помнишь,
Как ночами
мы прятались в дворах
от суеты людской
И как ты рассказала маме,
Что я вообще-то парень ТВОЙ…

Просыпались мы
в объятиях жадных…
И мало так казалось выходных:
Мне ненавистное твоё «Надо идти»
жестоко-беспощадно
Делило у парадной мир двоих.

Мне холод ноября
Тихонько завывал:
«Стена становится плотней!»
А ты уверенно твердила:
«Будет ещё наш февраль»
И я, любя, сжимал тебя сильней.

А знаете…
Да все прекрасно знают!
Не в бытии совместном счастью быть,
Не столько боли раны оставляют,
Как это беспощадные
попытки их теперь раскрыть.

Я утопил в крови своей тот алый вечер,
Когда назвал нас парой
перед Пьяницей,
И день, когда ещё горели свечи:
Последний раз мы обнялись
На станции.

И на худой конец
в кострах теряются листы,
где был до боли родной почерк;
В моем столетне-личном дневнике
«Бросай курить» – писала ты,
Когда знакомы были и не очень.

Когда-то было время: нас свели.
В те дни совместные мечты
бросали на Неве.
А поутру январскому
Достиг все в одиночку;
Теперь я доверяю лишь судьбе.
 

12 июня 2023

Эпизод Любовь не обладание

Любовь не обладание

А ведь любовь – это не обладание…И даже не отношения.

Это что-то за гранью формальных статусов и формальностей вообще.

Любовь не живет три года. Она вне времени и расстояния. Безгранична и неизмерима, видима и невидима в своём проявлении.

Любовь выше Обстоятельства. Она над ним. Часто Обстоятельство разделяет людей, разрывает отношения. Но совершенно необязательно, что Любовь при этом уходит. Любовь как раз, наоборот, сохраняется помимо обстоятельства. Любовь как доброе приведение: может проходить сквозь стены времени и расстояния, обиды и недопонимания.

Любовь идёт рука об руку с доверием. Любовь – тот самый фильтр для доверия. Для того, чтобы принимать все сказанное и сделанное другим человеком на веру, без сомнений и страха.

Любовь не придаёт значения страху, блокируя всякое его возможное проявление. Любовь – энергия сильная, высокая, возможно, и выше всех возможных. А страх – это низкие вибрации. Они просто не резонируют. И тот, кто поднялся до любви и твёрдо стоит уровне её вибраций, то есть проявлений, и смотрит в ее сторону, просто не будет чувствовать и видеть более низкие ступеньки.

Мы не выбираем, кого любить. Но Любовь – это выбор. И иногда лучшее, что ты можешь сделать в этом выборе – отпустить. Отпустить во что-то более светлое. Когда это лучше для всех. Отпустить не значит разлюбить. Это значит лишь не придавать Любви формальное ограничение. И даже когда отношений уже не остаётся. Доверять человеку в решении о разрыве – это тоже все ещё любовь. Ведь любовь – это не обладание.

3 июля 2023

Трилогия «Двенадцать – ноль семь»: что это было?

Такой долгожданный после продолжительного затишья и такой необычный сборник – «Трилогия Двенадцать – ноль семь» является уже третьим на счету Автора.

Многогранность, разнонаправленность и в то же время композиционное и смысловое единство текстов Трилогии поражают. Антон Рутений мастерски комбинирует самодостаточные, казалось бы, несочетаемые, мотивы так, что они не только не противоречат один другому, но и дополняют друг друга.

Однако же при первом прочтении оригиналов и пояснений к ним, возникает только одна мысль: «А что это, чёрт возьми, вообще сейчас было?!»

В ранних сборниках всё было прозрачно. Автор сам чётко ставил одни и те же вопросы: «в чём основная драма лирического героя и этих отношений в целом? Почему они не получают продолжения и разрушаются?» Здесь же не только эти вопросы неуместны, но и сама тема любви не выслеживается отчётливо как ведущая. Нет даже описания самих отношений, иллюстраций, по которым мы могли бы их изучить более детально.

«Облегчение», пожалуй, единственный эпизод, который пытается подтвердить, что эти отношения всё-таки были, и даёт отдельные их кадры. Но опять: никакой причины и действия в их развития. Фокус внимания отдаётся не любви или её отсутствию, а Судьбе! И это – важная черта данного сборника: любовь и любовный мотив где-то на фундаменте, за кулисами, в титрах, но не действующая фигура перед глазами.

Ещё одно отличие нового сборника – актуальность и интерес для более широкого круга читателей. Всё же «Холод» и «Бетонная стена» были историей одного романа (каждый – своего), отдельно взятой пары или отдельно взятого человека. Имела место излишне точечная выборка, чтобы большинство могло найти отклик в этих сборниках.

Трилогия же преодолевает эти рамки. Автор не ограничивает внимание читателя незамысловатым сюжетом и односложными повторяющимися проблемами: он вовсе не задаёт прямых вопросов, лишь набрасывает мотивы для постановки собственных глобальных вопросов и задач в разных сферах жизни и поиска нестандартных ответов и решений.

Таким образом, этот сборник выступает как трансцендентальное явление.

Почему тексты Трилогии нельзя менять местами?

Важное значение имеет хронотоп. Если большинство текстов первых сборников можно было без особых потерь поменять местами, с Трилогией такие вольности недопустимы. В ней не так много текстов для этого. И каждый транслирует своё, новое по отношению к предыдущему, состояние. Та последовательность, в которой представлены тексты Трилогии, в которую их расставляет Автор, отражает последовательную смену этих состояний и настроения Лирического Героя. Эти состояния могут затягиваться во времени в реальной жизни. Но теперь автор не фиксирует время, акцент – на состоянии. Каждый эпизод так глубоко погружает в доверенное ему состояние, что любое уточнение и дополнение в виде нового текста излишне.

«Я переживал эти состояния в той последовательности, в которой писал о них. И в сборнике они в том порядке, в котором были написаны. Возможно, притча немного обрывает предвкушение читателя, рассказывая ему наперед, но я не могу представить ее в другом месте, она удачно вписывается. Притча справедливо может считаться центром всей Трилогии, её я действительно задумывал».

Как же раскрываются мотивы?

Мы условились: «Трилогия» – потому что три мотива. Как же раскрываются мотивы?

Мотив опустошения чувственный, определяет общее настроение и состояние отдельных отрывков и сборника в целом. Тончайшие грани этого состояния и отражают тексты. Так, безразличная пустота «на подоконнике» совершенно отлична от молчания и бессмыслия «тишины» и т.д. Эти грани ещё не имеют названия в современном русском языке, но всё вместе – это опустошение.

Мотив внутренней силы каждого человека идейный, наиболее подробно, кажется, раскрывается в Притче об Императоре, и в её интерпретации это доступно подтверждается. Сейчас же хочется обратить внимание на первое стихотворение. Уже в «На подоконнике» возникает зерно этой силы. И пусть глобально в рамках идейного замысла речь не о такой внутренней силе, здесь присутствует её вариатив. Герой не так давно потерял дорогого человека. Ему трудно теперь об этом думать, вспоминать. Особенно тяжело для каждого человека переносить эти чувства в одиночку. Было много боли и негатива, не зря же такое грубое слово – «болото». (О том, что это, конечно, не истинное отношение к партнёру и отношениям понимаем уже по следующим строфам). Но он смело решается пойти туда сам и подвести итог, чтобы как-то жить дальше или же попытаться всё вернуть. Жить в пограничном состоянии ещё тяжелее, действительно. Но лирический герой не борется с ним путём обесценивания, замалчивания и других блоков. Он хочет быть честным. Хотя бы с самим собой, ведь в отношениях уже не получилось: «за ложью и мыслью бессонною утрачена доверия прозрачная печать». Неприятно столкнуться лицом к лицу со своими ошибками. Эго пытается остановить отвратительные ощущения: «видит черт, пора разговоры кончать!» Но и тут он находит в себе силу продолжить поток мыслей и признать какие-то оплошности. Наверное, не все, но признать даже часть вины – достойный поступок, требующий воли.

С более импульсивного подоконника мы спускаемся к обрубающей все надежды, убивающей душу тишине. Мотив внутренней силы как в «Тишине», так и в «Облегчении» напрямую не обозначен, но мы чувствуем нарастание её в каждой строфе. И уже далее этот мотив тесно сопряжён с доверием и любовью. Но это доверие к Судьбе и мотив предопределённости Судьбы.

Мотив предопределённости Судьбы также идейный. На нем расставляется акцент в «Облегчении». Отчего же возникает облегчение? Яркие воспоминания, те самые долгожданные «красивые картинки» проявляются в строфах. И среди них герой наконец-то замечает: «А точно, на это были намёки», «а ведь Судьба говорила». И в этот момент происходит переключение от немых вопросов вникуда и обвинения «злого рока» на внутренний, духовный мир. Судьба воспринимается уже не злодейкой, а добрым, заслуживающим доверия, Образом. В отличие от человека. «В ранних рассуждениях я уже поднимал вопрос о ценности человеческих слов и ответственности за них, – говорит автор. – И сейчас актуально повторить мысль: люди в настоящем моменте не могут отвечать за будущее и делать уверенные заявления насчет даже ближайших событий. Всё равно делают, да, но обычно за них не отвечают. Просто потому что обещают на эмоциях. Это сейчас не призыв к септическому безразличию или пассивно-агрессивной закрытости. Что прежде, что сейчас, я утверждаю: людям можно и нужно доверять! Это основа любых отношений. Но после печального конца не надо зарываться в душевный ящик, бросать обвинения и страдальчески вопрошать: «зачем было обещать?! Это была ложь» Никто вас не обманывал. Человек, вероятнее всего, и сам свято верил, что это будет навсегда. Это было его чувство, когда он говорил. Но сейчас оно изменилось. Будьте снисходительны к несовершенству человеческой природы и её глубокой зависимости от чувств. А ещё лучше, живите моментом, не прошлым. И будет всем легче».