Варенье с косточкой

Все события, происходящие в романе, вымышлены, любое

сходство с реально существующими людьми – случайно.

Глава 1

…Трубы в доме гудели, вода шипела и плескалась, и, стоя под душем, Андрей ничего не слышал.

Завернул кран – истеричное треньканье звонка толкнуло в грудь: с Маринкой что-то…

Бормоча проклятья, Андрей обмотал себя ниже спины полотенцем и выскочил в коридор, оставляя мокрые следы на кафельном полу.

В ступню вонзился мелкий острый камешек, пальцы непроизвольно поджались.

– Кто? – спросил, наклоняясь к белому квадрату домофона.

– Гож Андрей Владимирович? – послышался мягкий женский голос.

– Минуту.

Метнувшись в ванную, Андрей натянул на мокрое тело шорты. Недоумевая и злясь, вернулся в коридор, дернул шнурок на бра в виде полумесяца и нажал кнопку на домофоне.

В микрофоне хрюкнуло, послышался щелчок замка.

Стянув с вешалки, накинул на плечи пиджак – по квартире гулял сквозняк.

Мелкое и острое прилипло к ступне, Андрей потер ногу о ногу, да так и остался стоять в позе цапли.

В открывшуюся дверь ввалилось шестеро: два отпрыска-тинэйджера, крепкая бабка в палантине и ее дочка, помолодевшая бабкина копия. Наличествовал и вожак стаи, лысоватый мужичок, по виду – руководитель среднего звена. С порога он проявил нездоровый интерес к обоям.

Пару секунд Андрею хватило, чтобы выделить вдохновителя этого парада-алле – девицу с пластиковой папкой под мышкой, в темно-синей стеганой куртке и синих джинсах, обтягивающих далеко расставленные длинные ноги.

– Здравствуйте, – девица излучала благожелательность, – Андрей Владимирович!

– Здрасьте. – Андрея вдруг охватила нервная дрожь.

Девица вскинула подбородок:

– Вы не возражаете? Мы осмотрим квартиру?

Что-то происходило, но Андрей не понимал, что именно.

– Зачем?

Девица понизила голос:

– Это покупатели.

Полный бред. Фарс. Трагикомедия. Андрею показалось, что он ослышался:

– Покупатели чего?

– Квартиры, – с некоторой долей снисходительности к тупости собеседника отозвалась девица. В ее взгляде прослеживалось нетерпение.

Вожак со стаей напирали сзади, и девица с вежливой улыбкой посторонилась:

– Проходите, Владимир Германович.

– Замок нужно сразу будет поменять, – заявила бабуля, косясь на полуголого хозяина.

И пятеро захватчиков рассеялись по квартире, оставив обалдевшего Андрея и девицу в прихожей. Нахалка поправила перед зеркалом прическу и повернулась к Андрею спиной.

– Постойте-ка, – начиная кое о чем смутно догадываться, остановил ее Андрей. – Может, объясните, что происходит? Вы кто вообще?

– Вообще я риэлтор.

– И что вам здесь нужно?

– Я продаю эту квартиру.

– Бред какой! Вы ничего не путаете? Квартира не продается. А! Я понял! Это розыгрыш? Вы с телевидения? Это ваш Фома меня разыграть решил?

– Я вам потом все объясню, – уронила девица, выскальзывая из прихожей.

Андрея затягивало в какой-то фантастический сюжет. Он едва удержался, чтобы не ущипнуть себя, и ринулся следом за девицей.

Группа переходила из комнаты в комнату, бабка придиралась к мелочам:

– Окно на какую сторону? На север или запад?

– На юго-восток, – обиделся Андрей. Он успел надеть джинсы и окончательно укрепиться в желании выставить налетчиков за дверь.

Не пришлось.

Забраковав дверную ручку в туалете, семейство вымелось, наконец, за порог.

Девица намылилась следом, но Андрей не позволил ей исчезнуть:

– Куда это вы? – с ехидной ухмылкой он ухватил самозванку за рукав куртки. – Я жду объяснений.

Дернув локтем, девица обрушила на бедную голову Андрея шокирующую информацию:

– Я продаю квартиру по поручению Клары Николаевны. У нее генеральная доверенность от владелицы, Марины Николаевны Лиховец. Вот, – риэлторша извлекла из папки и всучила Андрею копию договора. – Я думала, вы в курсе.

Риэлторша еще что-то лопотала, но Андрей выключился. Уши будто заложили ватой, мысли разбежались.

Домофон в прихожей что-то пропищал, – за налетчиками захлопнулась дверь в подъезде – и Андрей снова попробовал мыслить здраво.

Марина Николаевна Лиховец – это его гражданская жена. С начала мая до конца октября – на весь пляжный сезон – Маринка подрядилась дайвером в греческую фирму «Посейдон-тур»…

Мозг не подавал признаков жизни, отказывался воспринимать действительность.

Двигаясь как сомнамбула, Андрей сунул договор под телефонный аппарат на комоде и побрел на кухню.

В памяти всплыли подробности месячной давности: они тогда привычно переругивались, пока Маринка собирала вещи…

…Все было как всегда. Ну, разве чуть хуже, чем всегда.

Он рассматривал коротко стриженый затылок жены и не испытывал никакого трепета. Внутри ничто не отзывалось. Совсем…

А было время… Эх, какое это было время!

Их так завертело, что Маринка ушла от мужа к нему – вот какое было время. Правда, общественности это подавали иначе: он, якобы, отбил Маринку у мужа. Эта версия Маринку устраивала больше. Впрочем, его тоже. Хотя он не собирался отбивать жену у продюсера телерадиовещательной компании – во-первых, разные весовые категории у них были, в прямом и переносном смысле. Во-вторых, вышло себе дороже: его реклама попала в черный список. Пришлось менять вывеску, переоформлять фирму на Валерку. В-третьих, чаще всего Андрей не знал, что и когда нужно делать. Рядом с ним обычно оказывались люди, которые точно это знали. Таким человеком был его друг Валерка, таким человеком была Маринка. Хорошо это или плохо, Андрей не вникал. Просто так складывалось в его жизни.

Но тогда ему было плевать на такие мелочи – все потонуло в вихре страсти.

Тогда губы сами льнули ко всем впадинкам на теле Маринки, от затылка до пят…

Куда все подевалось? Любовь иссякла. «Все, что было, вдруг уплыло…» Взаимные придирки, претензии, обиды выпарили любовь, как огонь – воду из колбы. При высоких температурах такое случается.

В их семье температура всегда зашкаливала.

– Елки-палки, что смотришь, помоги. – Марина билась над застежкой последней сумки. – У меня через час регистрация, между прочим.

Вещи завалили прихожую и подступы к комнатам.

Андрей с сомнением оглядел кучу:

– Это не вместится в машину.

– Не вместится, и черт с ним.

«Все-то она рассчитала», – с тоской думал Андрей, вытаскивая последнюю партию сумок из подъезда.

Даже не дала дочери доучиться – отвезла Асю до осени к бабушке с дедушкой, добропорядочным деревенским старикам.

Андрей от всей души сочувствовал девочке. Лично он не знал, куда себя девать в этом сельском раю. Рыбалка, пение соловьев на вечерней зорьке, мычание коров на утренней, вдохновенное кудахтанье кур… Случайное розовощекое яблоко в бочке с водой… Все – на любителя. Андрей не относился к любителям сельской пасторали.

А уж Аська – тем более.

Девочка обеими руками держалась за его ладонь.

– Оставь Асю со мной, – не выдержал Андрей, хотя формула Высоцкого «упрашивать – я лучше сдохну!» была и его формулой.

– А ты ей кто? – мгновенно отреагировала Марина, будто только и ждала случая. – Ты даже не муж мне.

Это она любила – расставлять точки над i, указывать ему шесток. Просто обожала.

Когда они с Маринкой сошлись, Аська была трехлетним толстым карапузом, и Андрей носил девочку на закорках и возил на спине, изображая ретивого скакуна. И по простоте душевной считал, что вполне заслужил право голоса.

Марина так не считала. На ребенка у Марины существовало монопольное право.

Иногда – совсем редко – Андрею приходило в голову, что он заслуживает лучшей участи. И женщины.

Если верить психологам, никаких брачных перспектив у таких пар, как они с Маринкой, нет.

А что есть?

– Перестань витать в облаках, – взмолилась Марина, – мне только не хватает опоздать на самолет. Все остальное я с тобой уже проходила.

Это было явное преувеличение, но в каком-то смысле оно даже льстило Андрею.

Выйдя из оцепенения, он спустил с крыльца сумку на колесиках, подкатил к заднему бамперу. И думать нечего впихнуть все в багажник, в котором хранится «запаска».

– Надо было арендовать пикап или заказать фургон, – усаживаясь в машину, пробубнил под нос Андрей. Вовсе не рассчитывал, что его услышат, но его услышали.

– Ты заработал свой первый миллион? – невинным голосом поинтересовалась Марина. Она уже устроилась на соседнем месте и пристегивала себя ремнем безопасности.

Вот, что у таких пар есть – полный кубок яда. Пей от пуза. Или кубок с равнодушием, а это тоже своего рода яд. Разве в законном браке не то же самое?

– Еще нет, но уже скоро.

– Я слышу это уже семь лет.

– Потерпи еще немного, – примирительно попросил Андрей. – Валерка обещал шабашку. – Под шабашкой Андрей подразумевал «левую» рекламу.

Он вывернул шею, оглядываясь, – баррикада в салоне мешала обзору, – и сдвинул «фольксваген» с места.

– Еще семь лет?

– Меньше. Уже меньше.

– А что изменилось? Я чего-то не знаю? Ваша шарашка заключила договор с «Проктор энд Гембл»? – Черная стрела правой брови изогнулась дугой, лоб натянулся треугольной морщинкой.

– Нет, конечно, ты все знаешь, – поспешил отвести подозрение Андрей.

«Еще бы ты не знала», – мысленно добавил он.

Домашний комиссар, особист, Салтычиха – так он про себя называл Марину.

Андрей вздохнул.

Они уже выезжали на проезжую часть, и вздох этот можно было отнести к встречной «мазде», за рулем которой сидела девица в черных очках. Женщины за рулем вызывали у Андрея тихую панику. Как воительницы в доспехах средневековых рыцарей. Что-что, а руль Маринке он никогда не доверял.

Он бы и Аську ей не доверил, если бы ребенок был общим, как «фольксваген».

Глава 2

…Покидая утром дом, Андрей запер дверь с особой тщательностью и в продолжение всего дня испытывал маету и сосущее чувство в области пупка.

Тайный страх, что пока он корчит из себя гения рекламы, квартиру наводнили новые жильцы, к четырем часам пополудни достиг пика. Андрей отпросился с работы и по пути домой превысил скорость.

Убедившись, что замки целы, и никто не покусился на их с Маринкой совместную собственность, испытал невероятное облегчение и тут же устыдился себя.

У этой нервозности и мнительности могло быть только одно объяснение – вынужденный целибат. Обозвав себя озабоченным придурком, Андрей окончательно расслабился.

К утру следующего дня риэлторша и покупатели приобрели сходство со сновидением: те же размытые очертания, та же неопределенность и недостоверность.

Сделав кофе, Андрей пошел с ним в ванную и там, отхлебывая из чашки (была у него такая привычка), принял душ и побрился.

Завершив туалет, покинул ванную, но вспомнил о чашке и вернулся за ней – тень Маринки словно преследовала его.

Проходя мимо телефона, увидел прижатые аппаратом листы. Постоял, всматриваясь в строчки: не приснилось. Так и есть – договор на имя Марины Николаевны Лиховец.

В расчете выпить еще одну чашку кофе, отправился с бланком на кухню.

Здесь уже вовсю хозяйничало солнце: нежилось на подоконнике (протирать влажной тряпкой раз в неделю), подлизывалось к пузатым кашпо с нежной растительностью (поливать два раза в неделю), заигрывало со стеклянными дверцами шкафчиков. С дверками тоже нужно было производить какое-то действие в предписанные сроки, но Андрей не помнил, какое и когда. Впрочем, все было перечислено и пронумеровано в длинном перечне его обязанностей по дому, так что память можно было не напрягать.

Никакой нужды в этих инструкциях не было. На самом деле, Андрей не избегал домашней работы. Мамина школа. «Мужчина должен уметь все делать лучше женщины. Тогда его будут уважать», – внушала она сыну. Мама, мама! Как же ты ошибалась!

Поймав солнечный луч, Андрей по диагонали прочитал документ, составленный, судя по дате, незадолго до отъезда Маринки на Кипр.

Андрею показалось, что он бредит.

Из кокетливых букв, набранных шрифтом Courier New, двенадцатым кеглем, складывался иррациональный смысл.

Листы стали тяжелыми, рука бессильно повисла.

Почувствовав слабость, Андрей сел на подвернувшийся стул и еще раз прочитал соглашение.

Внезапно строчки взорвались в голове смыслом: Марина таки продает их общую жилплощадь…

Глава 3

…Попытка поговорить в скайпе не увенчалась успехом – на многочисленные вызовы Марина не отозвалась.

Андрей метался по квартире. Что все это значит, черт возьми? Ни сама Марина, ни Клара, старшая сестра Марины, ни их родители – никто словом не обмолвился, когда он навещал Аську. Прямо omerta какая-то.

В стариках угадывалось напряжение, и Андрей тогда про себя решил, что старики против Маринкиного отъезда. Он тоже был против!

Ася вжалась личиком в шерсть водолазки, захлюпала носом:

– Забери меня, дядя Андрей.

Тетя Клара склонила рыжую голову:

– Пойдем, милая, – потянула девочку она, – пойдем. Ты останешься с нами.

Детские кулачки побелели от напряжения.

Андрей впитывал каждой порой недосказанность. Он ничего не понимал. И долго еще казнился, оставив Аську в паучьих Клариных пальцах. Чувствовал себя Иудой и Иродом в одном лице.

Впрочем, Андрей всегда знал, что он неудачник. Как это у поэта? «Нет ни в чем вам благодати; с счастием у вас разлад…» Еще какой разлад.

Сама мысль о возможном конфликте была противна Андрею, но он заставил себя еще раз наведаться к старикам. Надеялся застать у них Клару.

Было воскресенье, а по выходным Клара с сыном регулярно отправлялись к родителям, как мусульмане в Мекку: по склочности характера Клара не убереглась от развода, и родители были для нее всем – религией и лужайкой, на которой они с сыном паслись.

В джинсовых шортах, открывающих варикозные ноги, с примятой со сна стрижкой, Клара встретила Андрея во дворе молчанием.

– Андрюша, – засуетилась теща, – чаю попьешь?

– Нет, спасибо, Ирина Степановна, – с рассеянной вежливостью отозвался Андрей, – я завтракал. А Ася спит еще?

– Спит, – подтвердила Ирина Степановна, – разбудить?

– Я хотел у нее спросить про велосипед. Привезти его или не нужно?

– Так я разбужу, – Ирина Степановна уже подалась к дому, но была остановлена Кларой:

– Не нужно, мама, не буди. – Интонация была непререкаемой.

Андрей решился.

– Клара, нам нужно поговорить.

– Ну, давай поговорим. – Клара кивнула на патио «а ля рюс» – почерневшие от времени деревянный стол с двумя скамьями.

Ирина Степановна неслышно исчезла в доме.

Устроились друг напротив друга. Взгляд Клары расстреливал в упор, Андрей изучал сучки на растрескавшейся столешнице.

– Маринка что, не собирается возвращаться? – задал, наконец, мучавший вопрос.

– Это ты у нее спрашивай.

– Так ты же ее душеприказчица.

– Скорее, поверенная в делах.

– У нее там появился кто-то?

– Все вопросы – к Маринке.

– Тогда почему она продает квартиру?

– Спрашивай у нее. Мое дело маленькое – найти риэлтора.

– Спрошу, конечно. При первой же возможности. – Андрей поднялся, отряхнул ладони – на них налипла деревянная труха.

Понимал, что бессмысленно, но все же спросил:

– Она все продумала заранее? И Асю у стариков оставила поэтому?

– Асю оставила, – с нажимом ответила Клара, – потому что это ее родные бабушка и дедушка.

– Можешь не продолжать, я все понял.

– Рада за тебя.

Глава 4

…В понедельник пытка неизвестностью продолжилась, и Андрей взял отпуск.

Соврал Валерке, что уезжает в деревню, а сам заперся в квартире и, преодолевая отвращение к водке, стал методично напиваться. Стакан за стаканом.

Уже после первого в воображении возникло море, лунная дорожка, на песчаном берегу два тела, сплетенные в страсти…

Анестезия не действовала. К старым комплексам прибавилось чувство вины.

Семья чем-то напоминает церковь: есть паства, есть пастырь. Ожидается, что пастырь – муж и отец. Если муж не пастырь, то кто тогда? Душегуб.

Какой из тебя пастырь, спрашивал себя Андрей, если Маринка продала душу из-за тебя. Это ты, мужик, должен был добывать деньги… А ты? Толкнул жену в объятия какого-то проходимца. Ты и есть душегуб.

Андрей хлопнул еще один стакан водки, лег и закрыл глаза, ожидая эффекта.

Голова отяжелела, но сознание не меркло, было ясным и злым.

Ты, ты, ты, – стучало в черепе, – ты виноват во всем. Ни на что не способный, безвольный урод.

Это у тебя никаких притязаний, а у нее – высокие. Это тебя все устраивает, а ее – нет. Рядом с тобой она рвала жилы, стремилась соответствовать…

«Чему соответствовать?» – проклюнулся из глубины сознания осторожный вопрос, и подсознание уже готовило подсказку: амбициям…

Андрей даже застонал от отвращения к самому себе: снова ты ищешь себе оправдание!

Твоя бесстрашная, отважная Маринка отправилась к чужим берегам не от хорошей жизни…

Вливая в себя огненную жидкость, был уверен, что умрет от такой дозы. Должно же ему повезти хоть однажды в жизни? Не повезло. Не умер.

Через три дня потерялся во времени и пространстве. Это уже можно было считать удачей, но ему снова не повезло.

Везение спугнула Клара.

Она хлестала Андрея по щекам и поливала водой, пока он не пришел в себя настолько, чтобы удивиться:

– Где я?

– В чужой квартире, – с мстительным удовольствием сообщила Клара. – Даю тебе три дня. Через три дня ты освободишь жилплощадь от своего присутствия. – Клара работала секретарем в суде и по большей части выражалась изысканным юридическим языком.

Прищурив один глаз, Андрей проводил нервную спину мутным взглядом. Что это было?

Звон посуды и чмоканье дверцы холодильника запустили в организме разрушительный механизм. Андрею показалось, что в голове у него имплантат – складной ножик со множеством лезвий, сверл и пилочек. Лезвия, сверла и пилочки вонзались в серое вещество при каждом движении и звуке.

Наконец, хлопнула входная дверь.

Подобие ухмылки исказило распухшее лицо Андрея.

Последнее слово, значит, за вами? Думаете, Андрей Гож – лапки кверху и сдался? Думаете, можно Андрея Гожа под зад коленом – и на улицу? А вы, значит, с каким-нибудь этническим турком или греком будем отплясывать сиртаки? А вот вам. Морщась от головной боли, Андрей ударил себя по локтевому сгибу: нате-ка, выкусите.

Квартира оформлена на Маринку, но куплена на общие деньги. Выражаясь судебным языком, является совместно нажитым имуществом.

Так легко он не сдастся. На это у него хватит характера. Впервые в жизни он добьется своего просто потому, что ему некуда деваться. Не на улицу же?

Испытав внезапный внутренний подъем, даже заставил себя подняться с ложа. Это оказался диван в гостиной. Тээк…

Неверной походкой Андрей направился к дверному проему, на пороге остановился, постоял в раздумье. Как из гостиной попасть в ванную?

А, вспомнил! Вот же она, ванная! Напротив гостиной.

Все складывалось удачно.

Под контрастным душем многочисленные сверла и лезвия спрятались в пазы, боль свернулась клубком. Затылок окаменел, будто в него впился мангуст или змея-Клара.

Близилась ночь. О том, чтобы заснуть с мангустом на затылке, не могло быть и речи.

Если уж он решил не сдаваться, то придется обезвредить хищника… Утопить…

…Остаток отпуска Андрей провел на осадном положении: риэлторша и Клара вместе и врозь предпринимали попытки проникнуть в квартиру, он эти попытки изобретательно отражал.

Последний раз жилье удалось отстоять с помощью случайных друзей – Витька и Сереги. Знакомство состоялось в пивнушке и продолжилось дома у Андрея.

На темном стекле журнального столика были разложены газеты с таранькой, упаковка крабовых палочек и пакетик чипсов. Венчала все это великолепие банка с маринованными опятами.

Отряхнув сомнительной чистоты брючата, приятели пристроили зады на новые диван и кресло с велюровой обивкой цвета речного песка, открыли грибы.

– О! Это откуда? – осклабился Андрей. Он не помнил, когда ел что-то существенней чипсов.

– У тебя в холодильнике было. А че, нельзя?

– Да что вы, парни, можно, все можно, – поспешил успокоить гостей хлебосольный хозяин.

– Тогда вздрогнули?

– За знакомство.

После первой не закусывали, быстро разлили по второй.

– За мужское братство.

Никто не услышал, как открылась входная дверь – в приливе гостеприимства Андрей забыл запереться изнутри, – и на пороге материализовалась Клара.

– Это еще что такое? – Несколько секунд в напряженной тишине Клара обводила мрачным взглядом собрание. – А ну, кыш отсюда, дегроты, пока полицию не вызвала! Устроили распивочную. Бичи чертовы!

«Дегроты» не обиделись.

– А попробуй. – С лицом человека, которому нечего терять, Витек оторвал зад от велюровой обивки. Серега и Андрей примкнули к приятелю. Втроем пошли боевым каре на возмутительницу спокойствия.

Изрыгая угрозы, ведьма Клара покинула «залу».

Витек и Серега оказались реальными пацанами, с понятием.

– Все бабы суки, – был вынесен вердикт.

Такого единения душ Андрей не находил даже в Валерке, а они дружили с восьмого класса средней школы.

Валерка был настоящим занудой, неспособным понять «души прекрасные порывы».

– Надо делить имущество через суд, – вещал он, – вы жили в гражданском браке с Маринкой, мы это подтвердим.

«Мы» – это Валерка и его благоверная, Алка.

А Витек с Серегой не стали терять драгоценное время на разглагольствования: они просто встали на защиту крабовых палочек, тараньки и опят.