Камень изо льда

– А по-моему, она очень харизматичная.

– Да ладно тебе, девушка должна оставаться девушкой, – отмахнулась Идина, всё же, убрав крем на место.

Они сходили за постельным бельём, после, вместе, – за багажом Эммы, а когда вернулись – Нима уже была на месте. Она предложила Эмме помочь разложить её вещи, и хотя та отказывалась, говоря, что вещей не много, всё же, приняла её помощь. Через какое-то время в их дверь постучали.

– Да, войдите, – сказала Идина, которая слишком долго для себя молчала. Дверь открылась, Эмма обернулась и расплылась в улыбке.

– Как я рада, что ты не потерялся!

В комнату скромно зашёл Рафаэль, виновато улыбаясь.

– Я тебя на силу нашёл… Перепутал два корпуса.

– Какой милый малыш. Это твой брат? – спросила Нима, Рафаэль покраснел. Эмма подошла к нему, быстро обняв, после отстранилась и поправила его воротник.

– Мне не следовало тебя бросать в первый же день. Нашёл свой корпус и комнату?

– Да.

– Вещи забрал?

– Да, всё сделал. Эмма, меня поселили с Карлом.

В комнате повисла пауза, и мальчишка заметил, какая смешанная эмоция пронеслась во взгляде сестры.

– Попал, – усмехнулась Идина, крася ногти и тщательно вглядываясь в кисточку. – Ладно, вопросов главное ему лишних не задавай. И всё будет нормально.

– А в чём де…

– На самом деле, Карл отличный парень, – сказала Нима, расставляя книги на книжной полке. – Просто у него сложный характер.

– Рафаэль, ты уже был у расписания? – спросила Эмма, взяв брата за руку.

– М… ещё нет. Где это?

– Идём, покажу. Девочки, я скоро вернусь.

Эмма вывела брата из комнаты, вскоре они вышли на улицу.

– Эмма, почему все так… странно реагируют, когда заговаривают о Карле?

Девушка вздохнула, сложив руки, смотря себе под ноги.

– Карл… он особый студент. Про него мало, что знают, на самом деле. Он очень много раз оставался на второй год, но он настоящий охотник, Рафаэль. Директор поручает ему иногда какие-то задания, но, конечно, никому не говорится, какие именно. Характер у него скрытный, иногда грубоватый, его считают надменным.

– А как считаешь ты?

– Не знаю… Мне он не кажется таким плохим, каким его некоторые видят. Потому что он такой… – Эмма какое-то время подбирала слово, после сказала, вздохнув: – «Загадочный». Но я не слежу за слухами. И не думаю, что ты, как сказала Идина, «попал».

Рафаэль кивнул, быстро переварив эту информацию, после понял, что лучше сменить тему. Они вновь заговорили о чём-то отвлечённом, совершенно непринуждённо, как болтали дома. Эмма, наконец, показала ему территорию, хотя многое мальчишка разведал сам. Они поужинали вместе в столовой, после разбрелись по своим корпусам. Рафаэль познакомился с некоторыми однокурсниками, которые жили в его корпусе через пару комнат от него, и они договорились идти на пары вместе.

Стемнело, Рафаэль сидел на кровати, перелистывая учебники, которые сходил взять в библиотеке. Он хотел изучить расписание, но совершенно не понял, что значили цифры, которые были там написаны вместо предметов. Где-то на площади башенные часы пробили десять вечера. Комендантский час. Рафаэль немного обеспокоено взглянул на соседнюю пустовавшую кровать, но буквально через несколько секунд щёлкнул дверной замок.

Карл закрыл за собой дверь, скинул пиджак из какой-то тяжёлой на вид ткани, прошёл к своей кровати и кинул его на сумку, в которую были сбросаны какие-то вещи.

– Привет, – сказал Рафаэль как можно более ненавязчиво, но приветливо. Карл кивнул ему, ничего не сказав, стянул бордовый свитер, присел на корточки, порылся в сумке, что-то достал оттуда и удалился в ванную комнату. Рафаэль нервно перевернул страницу учебника, опустив взгляд к строчкам.

Дверь ванной открылась минут через пятнадцать, и когда мальчишка поднял взгляд, он очень удивился. Забранные в крошечный хвост под самым затылком рыжие волосы лежали более аккуратно, чем днём, в счёт того, что были сырые; длинные рукава ночной рубашки скрывали перевязи, а освежённое лицо больше не выглядело лицом уставшего, взрослого мужчины.

– Я бы тебя не узнал… – вырвалось у Рафаэля. Карл, в это время подошедший к своей кровати, чуть обернулся к нему. И первый раз за всё время едва заметно усмехнулся.

– А я всего лишь побрился, – он провёл рукой по подбородку, и мальчишка заметил, что отсутствие щетины действительно «молодило» юношу. Карл начал менять постельное бельё, заправляя подушку в наволочку, а одеяло в пододеяльник. Рафаэль вновь невольно отвлёкся от чтения (которое, впрочем, было лишь прикрытием) и сказал невзначай:

– А у меня никогда не получается заправить одеяло в пододеяльник… не хватает размаха рук.

– Да тебя всего туда можно запихнуть, – сказал Карл, не оборачиваясь. – Тебе сколько лет-то, светлячок?

Рафаэль покрылся румянцем с ног до головы. Его так ещё не называли никогда. Хотя в голосе юноши не прозвучало ни толики издёвки, точно так же, как не было и надменных ноток…

– В июне будет 16…

– Так и говори – через год.

– А тебе? – этот вопрос вырвался сам собой, но забирать его обратно было поздно. Однако Карл совершенно спокойно ответил:

– Двадцать шесть, – он глухо усмехнулся. – Но если у тебя своя система подсчёта – то в августе будет двадцать семь.

Рафаэль чуть улыбнулся, сказав:

– «Так и говори – через год»

Карл кинул подушку на кровать и обернулся, впервые окинув Рафаэля взглядом с ног до головы. И подозрительно долго задержался на глазах мальчишки.

– За какие грехи тебя сюда сослали?

– Я же говорил, что я здесь с сестрой…

– Я помню. Третий курс, Эмма. Но тебе нет 16. И не будет в течение учебного года.

– Знаю, но родители настояли.

Карл вздохнул и сел на кровать, начав взбивать подушку, буркнув нечто вроде «ясно». Рафаэль кивнул, какое-то время помолчав, но после отложил учебник и достал листочек, который взял в главном учебном корпусе.

– Извини, если вопрос глупый… но ты не мог бы мне объяснить одну маленькую вещь?

Карл поднял к мальчишке взгляд, вопросительно на него посмотрев, причём было видно, с какой неохотой он бы согласился – если бы согласился.

– Я взял расписание… но я не понимаю, о каких предметах идёт речь. Здесь одни цифры.

– А, я всегда был против этой системы, – Карл вдруг поднялся, пусть и довольно флегматично, но для Рафаэля это движение всё равно оказалось внезапным. Юноша пересел на край кровати мальчишки, взяв листок и подозвав Рафаэля, тот быстро присел рядом, отстранившись от подушки.

– Скоро ты поймёшь всю систему. Каждый преподаватель ведёт по нескольку предметов, при этом общее число предметов – 10. На разных курсах и разных специальностях упор на разные дисциплины, но первый курс общий для всех. Первый блок – арена (Карл указал на символ вертикально отражённого латинского креста, который теперь напоминал меч гардой вниз). 1 – боевая практика. 2 – верховая езда. 3 – теория боевых искусств. Все три дисциплины ведёт один преподаватель, как и любой общий блок. Аренщика зовут Логан.

Рафаэль заметил, как едва уловимо изменилось что-то в голосе юноши, когда он произнёс это имя, но после он убедил себя, что ему просто показалось.

– Иногда на верховой езде его подменяют, но это бывает редко. Второй блок связан с религиозными науками, их ведёт Чарльз (он указал на обозначение латинского креста)

– Их всех… звать по именам?

– Да, приходя сюда – они теряют своё прошлое и свою «идентифицирующую» фамилию, – это прозвучало довольно мрачно, поэтому Карл продолжил:

– 4 – история религий. 5 – ещё один боевой аспект. Боевые молитвы и прочее.

– Странно звучит…

– Третий блок, медицина (усечённый, «медицинский» крест). Единственная женщина-преподаватель основного состава, Лара. 6 – курс первой помощи. 7 – нечто вроде зелий, настоек, получения экстрактов и прочее. Последний блок: демонология (знак звезды). Ведёт Уолтер. 8 – история и классификация всякой нечисти. 9 – звероловство. 10 – непосредственно демонология. Но есть ещё один курс. Он идёт лишь на пятом, тебе ещё до него далеко, доживи сначала.

– И кто ведёт его?..

– Директор Вольфганг. История Великих Охотников.

Карл отдал бумажку Рафаэлю, поднялся и перешёл на свою кровать. Вытащив из выдвижного ящика какой-то чехол, он вынул оттуда кинжал, проверил, не затупился ли тот, и положил его возле лампы на прикроватном столике, выключив свет и вскоре расположившись на подушке. Видимо, он спал на спине, ещё и руки поверх одеяла. Рафаэль поймал себя на мысли, что сам никогда не умел так спать. Комната освещалась только настольной лампой мальчишки, было уже темно. Осознав, что, видимо, Карл устал, он отложил учебник и выключил и свою лампу.

– Если хочешь читать – читай, – раздалось из темноты. – Мне свет не мешает.

– А… с-спасибо, но не буду, я немного устал.

– Верно.

Рафаэль забрался под одеяло, лёг на бок, спрятавшись за тумбочкой и видя лишь часть кровати Карла. Подумав, он спросил:

– Как твои руки?

Раздался звук шелеста одеяла, Карл пошевелился.

– Нормально.

– Это хорошо… Я рад.

– Спи, светлячок.

Мальчишка снова смутился, но после улыбнулся, сказал «спокойной ночи» и забрался под одеяло с головой, даже не обратив внимания на то, ответили ему или нет.

Вскоре корпус весь погрузился в тишину. После комчаса редко, кто шумел. Хотя первый курс ещё не привык к подобной системе, поэтому можно было слышать разговоры где-то за стенкой, если идти по коридору. Однако каменный стены были достаточно толстыми, чтобы беречь чуткий сон будущих охотников. Рафаэль не мог уснуть, он был взволнован. Взволнован от идеи, что он, наконец, живёт вне семьи, что ему доверили такую ответственность, и что впереди – яркая жизнь, яркая учёба, много нового… Как он стремился к этому. Боялся? Конечно. Но это было, скорее, приятное волнение. Мечтая обо всём том, что он ещё сделает – мальчишка уснул за полночь, до этого бесконечно долго возившись и сбив простыню. В то время как Карл не пошевелился ни разу.

* * *

– Ты её фигуру видела, когда она переодевалась?

Эмма, сидевшая в пижаме на кровати и расчёсывавшая гребешком волосы, обернулась к Идине, которая сидела за своим столиком, нанося на кожу какой-то крем. Из ванной раздавался шум воды.

– Чью?

– Нашей новенькой.

– Её зовут Нима.

– Да помню я. Так что?

– А что такого?..

– У неё шикарный бюст и сногсшибательная фигура, про ножки её модельные я вообще молчу. Какого она так одевается?

– Её выбор, её стиль…

– Не понимаю я такого стиля.

– Кто-то не понимает твоего.

– Я тебя умоляю, это нормальный женский стиль.

– Она, видимо, не хочет быть «нормальной», – Эмма отложила гребешок, пригладив чуть вившиеся после косичек волосы, и забралась под одеяло. Идина повела глазами, вскоре закончила вечерний косметический ритуал и тоже села на кровать. К слову, в отличие от среднестатистической пижамы Эммы, у Идины был шикарный шёлковый пеньюар. Девушка хотела сказать что-то ещё про Ниму, но в этот момент звук включенного душа затих, и вскоре из ванной вышла сама Нима, поправляя огромную футболку, которая была ей чуть выше колена.

– Да ты любишь одеваться в парус, – заметила Идина, ложась под одеяло.

– Люблю свободу и комфорт, – с усмешкой сказала Нима, подойдя к кровати, сев на её край и высушив волосы полотенцем. Благодаря длине волос, сушить долго не пришлось. Сняв серьги, девушка тоже легла, но взяла лист со своим расписанием.

– На верховой езде 3 и 4 курс занимаются вместе. Завтра встретимся там, – сказала она.

– Снова идти к этому верзиле Логану… – фыркнула Идина. – У тебя-то он наверняка больше предметов ведёт, чем у нас, сочувствую.

– Верно. Сочувствуй, – сказала Нима неожиданно мрачно, но после убрала листок расписания в стол. – У меня завтра к первой паре, у вас?

– Тоже. Кошмар, как поднять себя в 7 утра…

– Пары начинаются в 9, зачем так рано?

– Нужно же привести себя в порядок!

– До столовой идти пять минут, корпуса рядом. Тебе нужно полтора часа чтобы собраться?

– А ты как думала?

Нима какое-то время молча смотрела на Идину, после откинулась к подушке, закинув за затылок руки.

– Ладно, тогда встану в 6, чтобы занять ванную.

– Эй, так не договаривались! – Идина резко села.

– А мы договаривались?

– Если я не приму душ, я не проснусь, так что учти – к 7 ванная должна быть свободна!

– Я шучу, Идина, спокойно, – вновь усмехнулась Нима. Идина покраснела от гнева, но после снова фыркнула и легла на подушку, потянувшись.

– Ладно, новый год надо начинать с положительных эмоций. Ещё три года, включая этот – и можно выпускаться из этой тюрьмы.

– Не нравится учиться? – поинтересовалась Нима.

– На свободе свободней будет. Но и тут есть свои плюсы. Даже свои знаменитости. Например, снова вернулся этот недоумок Карл.

– Он не недоумок.

Идина была уверена, что это сказала Нима, ещё и с такой категорической интонацией. Но она ошиблась, и поэтому села, удивленно взглянув на Эмму.

– Ты иначе считаешь?

– С чего ты взяла?

– С того, что ты отрицаешь!

– С чего ты взяла, что он недоумок?

– Ну слушай, в его возрасте – и не быть в состоянии закончит академию – это ведь о многом говорит!

– Он пропадает подолгу.

– Так почему не может сдать экзамены, раз такой крутой охотник?

– Твоё мнение…

– А чего это ты его защищаешь?

Эмма закрыла глаза, сделав вид, что собирается спать.

– Я его не защищаю, просто мне кажется… странным судить о человеке, не зная его.

– Ты его тоже не знаешь, вообще-то.

– Да, не знаю. Поэтому и не сужу.

– Судишь! Ты сказала, что он не…

– Слушай, не цепляйся к словам, – вмешалась Нима и выключила свет своей лампы. – Всем спокойной ночи, я сплю в берушах, если что – толкайте.

Пока Идина отвлекалась на Ниму, Эмма поспешила тоже выключить свет и скрыться под одеялом. В конечном итоге и Идина была вынуждена погасить лампу, но девушка явно надулась на обеих соседок.

* * *

– Я так рада, что тебе здесь нравится.

– Здесь даже лучше, чем я думал.

Эмма и Рафаэль сидели за одним столиком в столовой, было воскресенье. Первая учебная неделя пронеслась так, что мальчишка этого и не заметил. Ему действительно нравилось абсолютно всё, хотя, возможно, он просто не замечал некоторых отрицательных моментов нынешней жизни.

Расписание первого курса было традиционно более загруженным, нежели у других курсов. Особое место занимала боевая подготовка. Рафаэль не продемонстрировал там сколько-нибудь дающих надежды результатов, поэтому и в спарринг-бои его почти не ставили, даже несмотря на то, что это предполагалось. Он сам не вызывался – и его не трогали. Возможно, лишь потому, что аренщик ещё не успел всех «выучить» и не запоминал, кто бой уже проводил, а кто – ещё нет.

В первый же день мальчишка чуть не опоздал на занятия, поскольку проснулся лишь тогда, когда за ним пришли его новые знакомые с первого курса. Рафаэль прослушал будильник, как ему казалось, хотя на самом деле он, на эмоциях, просто забыл его поставить. В результате ему пришлось собираться с повышенной скоростью маленького моторчика, отказаться от идеи позавтракать и сразу же отправиться на занятия. Всеми этими действиями он боялся разозлить Карла, поскольку впопыхах сильно шумел, ища то, что ему было нужно. Но его сосед лишь перевернулся на живот, утонув лицом в подушке, и мудро не выказал своего раздражения. Лишь потом, немного отойдя от этой утренней гонки, Рафаэль осознал, что сам Карл не пошёл на первую пару, хотя должен был. Он спросил его этим же вечером, почему тот не пошёл, на что юноша ответил кратко: «Не захотел». По тону было ясно, что тему благоразумней было не развивать.

Больше таких казусов не повторялось, Рафаэль по нескольку раз проверял будильник прежде, чем лечь спать. Да и Карла утром всегда заставал уже поднявшимся. Обычно мальчишку и будил запах какой-нибудь еды – Карл почти никогда не питался в столовой, предпочитая тащить перекус в комнату, складируя его в их крошечном холодильнике. И если отсек юноши занимала малую его часть, то большая часть принадлежала Рафаэлю, и контраст между простой, довольно скромной пищей Карла и шоколадками и сладостями Рафаэля был очень ярким. Просто мальчишка ещё не научился рассчитывать те деньги, которые ему выделялись, поэтому ему казалось, что у него целое состояние, и он мог тратить его целую вечность.

Поскольку занятия на арене были главным курсом первого года, Рафаэль быстро свыкся с мыслью, что ему придётся учиться крепко и твёрдо держать оружие в руках. Хотел ли он стать охотником? Он всегда восхищался своим отцом, но понимал, что вряд ли это призвание передалось ему самому. Слишком хрупкое телосложение, слишком добрый, даже рассеянный нрав.

Как и сказал Карл, аренщика звали Логан. И когда мальчишка увидел его первый раз, ему стало не по себе. Он всегда считал очень высоким своего отца, но эта гора мышц просто его испугала. Рафаэль старался не подходить к нему, чтобы не чувствовать этой давящей разницы роста и веса – на фоне Логана он выглядел просто хрупкой досочкой, которую может разнести в щепки, если эта гора только дунет. Мощное, спортивное телосложение мужчины выдавало в нём охотника и борца со стажем, ему было далеко за тридцать, но старые боевые шрамы на плечах и торсе говорили о богатом охотничьем опыте. Откуда все знали об этих шрамах? Логан зачастую щеголял в одной жилетке из кожи какого-то зверя, демонстрируя рельефную мускулатуру. Про мужчину ходило много слухов, от самых нелепых до, увы, правдивых. Рафаэль к ним не прислушивался, но становился их невольным свидетелем. Многие студентки были без ума от преподавателя, буквально стайками ошиваясь возле его арены, надеясь на его внимание. И не сказать, что Логану это не нравилось. Также Рафаэль слышал, как злые языки болтали, будто много лет назад сердце Логана вырвал какой-то зверь, однако поскольку в крови настоящего охотника, как правило, находится большое количество антидотов – мужчина выжил, но с тех пор считается «бессердечным». Тот, кто это рассказывал в раздевалке самой арены, кажется, сам свято в это верил.

– Да ладно?

– Я тебе говорю, мне пятый курс сказал!

– Ну да, такого махину фиг завалишь… точно выжил бы.

– Ага, и с тех пор девок меняет, как перчатки.

– Да лан, чё ему, если он без сердца.

– Ну вы и придурки, он хоть и охотник, но человек! Вот вам если мозги вынуть – вы точно выживете. Потому что нельзя вынуть то, чего нет. Раз вы во всё это верите.

– Не нравится – не слушай!

– Да больно надо.

Рафаэль не вмешивался в подобные разговоры, молча переодеваясь после тренировки на арене. Ему было тяжеловато, он от них уставал. Но на энтузиазме – очень быстро набирал новые силы.

Помимо боевых тренировок на арене проходили занятия по верховой езде, и здесь, к счастью, Рафаэль мог почувствовать себя в своей тарелке, плюсом здесь был его собственный конь, и он мог не переживать, что ему не повезёт с животным. Теорию боя пару раз вёл другой преподаватель, хотя то, как объяснял Логан, мальчишке нравилось значительно больше.

На этой же неделе он познакомился с остальными предметами. Чарльз, который вёл всё, связанное с теологией, был уже немолодым, но полным сил и мудрости во взгляде мужчиной, даже внешне напоминавшим священнослужителя. Его пары понравились Рафаэлю особо, он внимательно, с интересом следил за ходом рассуждений преподавателя, иногда даже не записывая, зачарованно слушая, не замечая, как позади него переговариваются и хихикают. Мальчишка очень быстро нашёл общий язык с Чарльзом, охотно отвечая на вопросы, которые тот задавал по ходу лекций, и один раз даже остался после занятий.

Медицинский блок занятий был приятным лишь благодаря преподавателю. Верней, преподавательнице. Лара была очаровательной женщиной с приятным голосом, строгими чертами лица, уже не очень молодая, но ещё безумно красивая. Её взгляд приковывал внимание, но одновременно помогал сосредоточиться на том, о чём она говорила. Предмет был не из простых, требовал много фоновых знаний, большой концентрации, колоссального внимания в расчётах формул для настоек. Рафаэль сразу понял, что это не его – он вечно витал в облаках. Но на занятиях по первой помощи его охватывали странные, двойственные чувства: он всегда хотел помогать другим, но когда представлял, что на его руках будет умирающий человек, чья жизнь будет зависеть от него, ему становилось дурно. К счастью, пока что они проходили лишь психологический аспект, но уже через месяц должны были приступить к практическим занятиям.

И, наконец, последним блоком шёл тот преподаватель, который вызывал самые смешанные чувства. Всё, что было связано с нечистью, вёл Уолтер, про которого также ходило бесконечное количество слухов. Этот мужчина выглядел немного «загробно», у него были странные повадки и сумрачная улыбка. Впрочем, он не отрицал того, что сам отчасти был тем, против кого готовил юных охотников. На первой же паре он предупредил, что принципы ведения его лекций многих будут не устраивать, и попросил с ним не спорить, при этом заявив, что в его роду были вампиры, и их зверские наклонности всё ещё «кипятят его собственную кровь». В целом это был странный кадр, его насмешливое, даже, казалось, подёрнутое лёгким безумием выражение лица сопровождало самые серьёзные темы, а когда они касались наиболее тёмных аспектов – на его губах появлялась мрачная улыбка, от которой веяло жутким холодком. Серость кожи подтверждала тот факт, что Уолтер был не совсем человеком, а великолепные вьющиеся тёмные волосы, собранные в маленький хвост под затылком и выбивавшиеся из-под ленты, совершенно не давали бликов, словно были матовые, мёртвые. Да и стиль одежды, которого придерживался мужчина, был по-старомодному пафосен. Когда на первом занятии кто-то попробовал съязвить по поводу того, что вампир учит охотников убивать вампиров, Уолтер за словом в карман не полез, и сказал, что медики – всегда убийцы, поскольку на их столах погибают люди, но несмотря на это – они учат жить и спасать. После (что повергло в шок всех без исключения) он что-то наколдовал, и у высказавшегося сшились губы до конца занятия. Больше высказываться никто не решался. Потому что все понимали – несмотря на, казалось бы, вечно весёлый, пусть и насмешливый вид, Уолтер мог наказать так, что о наказании остались бы горячие воспоминания… У Рафаэля от этого мужчины был мороз по коже.

Что касается директора, то Рафаэль видел его лишь тогда, когда тот толкал речь перед первокурсниками и говорил о важности их обучения здесь. После речи был зачтён перечень правил, которые мальчишка прослушал, все до одного, поскольку в это время задумчиво разглядывал Вольфганга. Эмма рассказывала ему про него, да и отец, учившийся в этой же академии – тоже. Но Рафаэль представлял его совсем не таким. Вопреки его ожиданиям, Вольфганг не был высоченным, как, например Логан, не был мрачным или просто мощным, как Карл. Это был заурядный на вид седовласый мужчина на склоне лет, широкоплечий, с широким рубцом на шее, о котором также ходили легенды. Этот охотник давно занимал пост директора, уже около тридцати лет, придя сюда ещё юным молодым человеком, поистине гениальным, одарённым и свершившим уже многое. Поэтому когда не стало прошлого директора, ни у кого не было сомнений, кто встанет на его место. Теперь Вольфгангу было далеко за шестьдесят, один его глаз был словно покрыт плёнкой – он совершенно не видел им, но его реакции это не умаляло – мужчина ориентировался по слуху куда лучше, чем совершенно слепой. И потом, второй глаз был зорок, как у молодого.

И теперь, повторимся, эта насыщенная эмоциями неделя подошла к концу, было воскресенье, и Рафаэль был рад повидаться с сестрой, поскольку в течение недели у него почти не было свободного времени. Хотя он и зачастую «отклеивался» от своей компании, задумавшись, засмотревшись на что-то, и так несколько раз терялся. А вечно восторженные, вечно болтающие первокурсники и не обращали внимания на то, что их компания уменьшилась. Подростки, попавшие в новое место, держались кучками, каждый пытаясь завоевать свою нишу, свой статус, своё место, своё имя. Им всё было интересно, над всем можно было посмеяться, во всём найти какую-то оригинальность и придумать к ней сотню «приколов», и все казались «своими в доску», не было ещё разделения, каждый мог общаться с каждым. Это был хрупкий, светлый период, когда новенькие ещё плохо друг друга знают, когда никому ещё не надоела учёба, не надоел новый коллектив, не надоело место, в котором они оказались. Но Рафаэль, неведомо для себя, уже выпадал из этой атмосферы.

– Не очень тяжело на арене? – спросила Эмма, перемешивая ложечкой мороженое.

– Немного, но это ничего, Логан не такой плохой и страшный, как про него говорят.

– А про него говорят, что он «плохой и страшный»?

– Да, ребята рассказывали, что он умеет превращаться в животное.

– Отчасти это правда, – вздохнула девушка. – Он… он нечто вроде оборотня. Только он себя контролирует, по его заверениям. Его даже не видели толком в этом обличии… Но я всё равно его боюсь.

– Ничего себе… Но я уверен, он на самом деле хороший, – пожал плечами Рафаэль, взбивая трубочкой сливки.

– Как с соседом?

– Тоже хорошо, общаемся очень мало, но я и не навязываюсь.

– Главное – чтобы он тебя не обижал.

– Нет, что ты, он меня не обижает, – улыбнулся Рафаэль, Эмма тоже улыбнулась, но немного грустно. – А как у тебя дела?

– У меня-то всё хорошо, на третьем курсе на нашем отдалении начинаются дежурства в госпитале, мы с Идиной попадаем на одно такое, но это ещё не скоро.

– У тебя смешная подруга.

– Ей это не скажи, обидится.

Они ещё какое-то время болтали о том, о сём, после погуляли вместе по внутренним дворикам, а ближе к вечеру расстались. Рафаэль, окрылённый идеей, что завтра новый учебный день, направлялся к жилому корпусу, когда его окликнули. Он обернулся и улыбнулся – это были его однокурсники.

– Привет, ребят.

– Привет-привет. Что, от девчонки ни на шаг?

Рафаэль удивлённо вскинул брови.

– О чём вы? Что вы, я ведь вам рассказывал – она моя сестра.

– Да-да, точно. То-то ты на неё и похож. Ну, о чём поболтали?

– Она рассказала, что…

– Наверное, о девчачьих курсах? Чем там девчонки-то занимаются?

– Платья, наверное, шьют.

– Ага, или в кукол играют.

– Или учатся бегать к Логану.

Рафаэль растерялся, не зная, что и сказать.

– Да нет, у них такие же курсы, как и у нас, просто моя сестра учится не на охотницу…

– Ну ещё бы, прямо как ты, – первокурсники расхохотались, Рафаэль попытался улыбнуться, но понял, что выглядел нелепо. Он только сейчас заметил, что среди ребят были и те, что учились на втором и даже третьем. Один из них подошёл к мальчишке, наклонившись, чтобы быть на одном уровне с его лицом.

– Ребят, нет, а правда, кто ставит на то, что у нас будет такой вот охотник, м?

– Ставлю волчий клык, что максимум – полгода.

– Два хвоста химеры – месяц!

– Хэй.

Окружившие Рафаэля вздрогнули и обернулись. Позади стайки стоял Карл, державший лямку рюкзака перебинтованной рукой. Его вид был столь же мрачен, как в первый день их с Рафаэлем знакомства.

– Парня не трогайте. Шли куда-то?

Приятели переглянулись, нахмурились, но ничего не сказали и разошлись. Рафаэль смотрел на Карла и мог поклясться, что увидел то, чему сначала не поверил: глаза юноши покрылись какой-то светлой плёнкой, изменив тон радужки на неприятный белёсый оттенок, но уже через секунду приобрели нормальный цвет. Когда стайка рассыпалась в разных направлениях, Рафаэль хотел поблагодарить Карла, но тот даже не взглянул на него и прошёл мимо. Мальчишка немного удивился этому, а на сердце после всей этой ситуации осел неприятный груз. Пусть и небольшой, но всё же. Но Рафаэль не стал долго думать об этом и направился к учебному корпусу, у него ещё были дела.

* * *

Темнело в академии довольно рано, и уже к восьми часам корпуса погрузились в тёплый полумрак. В учебном корпусе ещё кое-где горел свет, но окна гасли один за другим, кабинеты закрывались. В коридоре раздавался звук шагов.

– Наверное, мне стоит сказать ещё раз – и я это скажу: великолепно выглядишь.

Уолтер шёл вслед за Ларой, заложив руки за спину и с довольной улыбкой наблюдая за тем, как женщина проверяет, остался кто-то в аудиториях или нет. Плащ почти в пол покрывал спину демонолога, его обрамлённые неестественными тёмными кругами глаза сверлили фигуру женщины, а тонкие губы трогала подленькая улыбка. Было ясно, что главный фрик академии вышел на охоту.

– Наверное, мне стоит сказать это ещё раз, – сказала Лара, не оборачиваясь к Уолтеру. – Нет.

– Ну почему? Я прекрасно себя вёл всё лето.

– Вы каждую неделю появлялись мне на глаза, профессор, в то время как я была крайне занята важной научной работой.

– Только не надо на «вы», сейчас не учебное время.

Лара выключила свет, проведя пальцем по выключателю, ещё одна аудитория погрузилась в темноту.

– Я не позволяю себе фамильярности, равной вашей.

Женщина ощутила, что её взяли за руку, быстро обернулась и вырвала её, увидев всё ту же подлую улыбку в темноте.

– Обожаю, когда ты злишься.

Лара вышла из аудитории, заперев её, Уолтер проследовал за ней.

– Вы просто отвратительны.

– Что поделать, никто не согревает мой холодный вампирский досуг.

– Вы здесь, чтобы преподавать, Уолтер.

Возле очередной аудитории мужчина вздохнул и, пока Лара пыталась дотянуться до выключателя, уткнулся лбом в её шею, в позвонки.

– Лара, ну пару капель, я голоден. Очень-очень голоден. Начну бросаться на студенто…к.

– Мне неважно окончание, – холодно заметила женщина.

– Да ладно, я-то знаю, что ты ревнуешь.

Лара отстранила Уолтера, но тот перехватил её руку, прижав её к своей бледной щеке и состроив несчастную мину. Женщина нахмурилась, после вздохнула и, ничего не сказав, вышла и аудитории. Уолтер торжествующе улыбнулся, осознав, что выиграл эту партию, и его покормят. Поэтому он быстро просеменил вслед за Ларой в коридор, откинув на спину волнистый хвост.

– А на ночь можно будет остаться?

– Нет.

– А на ночной чай?

– Нет.

– Ну хотя бы полежать на коврике или повисеть под потолком?

– Нет. Замолчите, пока я не передумала.

– Да ладно, я не думаю, что Вольфганг свято верит в то, что моя сущность может прожить без крови. Он прекрасно понимает, что где-то я питаюсь.

Лара хотела что-то ответить, но в этот момент раздался отдалённый звук шагов и голосов. По коридору к ним приближались две фигуры. Один из них был Чарльз, несший в руках несколько книг, второй был какой-то первокурсник.

– Спасибо за книги, сэр, я обязательно верну их через неделю! – с улыбкой сказал Рафаэль, тоже тащивший книги три-четыре, в потёмках сложно было разглядеть, учитывая ветхий переплёт каждой.

– Спасибо тебе, что проявил такой интерес, – сказал Чарльз. В этот момент они поравняли с Ларой и Уолтером, кивнули друг другу и пошли дальше. Уолтер проследил взглядом за прошедшими, после перевёл многозначительный взгляд на Лару, та вздохнула и повела горе-вампира за собой.