Камень изо льда

Глава 1

Я ужаса угроза,

Чья воля велика.

Я леденящий холод.

Я – вечная загадка.

Я призову на битву

Ветра, и дождь, снега,

Гроза убьёт молитву

Во льдах, что на века.

Ни ты, ни что иное,

Постичь не сможешь суть.

И в жерло роковое

Скажу, когда шагнуть.

Что приходили раньше –

Стояли, как гора,

Но я украл мечтанья –

Мечта не спасена.

Но предо мной предстали

Лишённые тревог.

Возможно? Твёрже стали.

Я подожду итог.

Он потерял счёт времени. Восприятие пространства изменилось, всё существо заполнил холод. Беспощадный и неумолимый ветер впитал в себя куски льда, вонзая их в кожу своей жертвы, уже холодную, но под которой ещё теплилась жизнь. Упрямая, ни с чем не смиряющаяся жизнь. Веяние ледяного ужаса прорывалось в самые недра тепла, преграждая путь, мешая продвижению к цели, мечась по земле позёмкой, которая впитывала в себя всё большие и большие слои рыхлого снега. Где-то поблизости блистал лёд, который ветер очистил от снега, но который мгновенно заново заметало, в то время как где-то тайно, незримо он вгрызался своими острыми клыками в обледеневшую почву. Суровая стихия, убийственная, лишённая милосердия, бушевала во всём пространстве, отдавая все силы на то, чтобы сломить шедшую фигуру.

Очертания человека были расплывчатыми, его едва ли было видно. Но он был жив. И он шёл вперёд. Где он уже находился? Докуда дошёл? Далеко ли ещё? Как обидно будет после всего, что он пережил – упасть здесь, рухнув под напором природы. Возможно, всего в километре от цели. Но чему равнялся километр в таких условиях? Дороге, длиной в жизнь. Любое продвижение, любое движение в принципе нарывалось на жестокое, отчаянное сопротивление со всех сторон. Встречный буран отталкивал человека, завывая, хрипя пластами снега под его ногами, чтобы он убирался отсюда. Что человек никогда не покорит Природу. Что всё, что ОНИ сделали ЗДЕСЬ – против ЕЁ воли. И что всё это будет рано или поздно разрушено и поглощено этим чудовищем, этим животным, которое всего лишь охраняло свою территорию, на которую столь дерзко зашёл Человек. На которую он покусился, не приняв в расчёт её мнение. Её желание. Оно было одно: изгнать. Если не изгнать – сравнять с землёй.

Человек прижимал руки к груди, таким образом максимально запахнув куртку и прижав к горлу увесистый воротник свитера, пронзённый стрелами холода. Одежда покрылась корочкой инея, бледноватая кожа стала белёсой, словно чешуйки глубинных рыб. А яркий цвет волос был поглощён белоснежным бесцветием льда. Человек уходил в сугробы по щиколотку, и едва преодолевал один из них – под его ногами наметало новый, более глубокий, или же скрывавший под собой лёд, на котором невозможно было устоять, который превращал горную породу в отталкивающий механизм. Пальцы человека, поглощённые обморожением, лишь изредка показывались из-под рукавов, чтобы их согрели дыханием. Однако казалось, что пар изо рта уже не шёл, что внутри всё выхолодило, выбило последнее тепло, выбило душу, выдуло саму жизнь.

Сколько осталось? Сколько он уже прошёл?

Человек поднял взгляд. Гора почти выравнивалась, но далее всё терялось из виду. Глаза человека слегка блеснули огоньком жизни, и он увидел мощный ствол огромного дерева, который был занесён снегом. Иней въелся в кору, разрушая её, но вот уже много лет, даже веков это дерево, этот гигант стоял у выхода на территорию, в которой начиналась жизнь, ограждённая от беспощадной стихии. Человек несколько секунд, шатаясь на ураганном ветру, всматривался в дерево, чтобы осознать, что это не иллюзия, после достал что-то из перекинутой через плечо сумки.

«Я могу вызвать лавину…»

Но у него не было иного выхода. Он поднял вверх руку, раздался выстрел, вихри снежной бури пронзила вспышка. Но стальная серость нависших снежных облаков поглотила последнюю искру света. Человек опустил руку, после рухнул на колени, а затем – лёг на снег. Ликование бурана подхватило снежное покрывало и накинуло его на путника, расхохотавшись миллионом снежинок и кусков льда, которые мгновенно впились в его кожу, спутали его волосы и нависли на его веках.

Через несколько минут с трудом можно было понять, что в этот пляшущий ансамбль, в это фееричное шоу льда посмел вмешаться незваный гость. Всё стало статичным. Статично беспорядочным и живым.

* * *

– Рафаэль, ты загонишь коня прежде, чем мы доберёмся!

– Не переживай, Эмма, он просто немного заскучал…

По залитой солнцем дороге на конях ехали двое – девушка и юноша. Оба светленькие, улыбающиеся, уверенно державшие поводья. Девушка выглядела старше, её волосы были заплетены в две недлинных косы, а юбка, в которой, казалось бы, было не слишком удобно ехать – скрывала седло. Юноша, даже мальчишка ещё, был светлее, его мягкие волосы спадали на глаза, цвет которых был похож на цвет глаз девушки, но отличался глубиной оттенка: нельзя было сказать, что они голубые или зелёные, это был лазурный цвет, который приобретает морская волна в часы спокойствия, и когда её, поднося к берегу, пронизывают лучи солнца. Было в чертах их лиц много схожего, но что-то коренным образом отличалось. Однако ошибиться было нельзя – они были брат и сестра, младший и старшая.

Солнце светило, отдавая последние лучи тепла в конце лета. Подкралась осень, но о ней здесь не вспоминали. Рано. Она придёт с первыми дождями, но ещё не скоро – сейчас можно насладиться этими волнами жара, которые отдавал свет, и которые источала сама земля, прогретая щедрой погодой. И этой царившей атмосфере лета, в которую так гармонично вписывались эти молоденькие наездник и наездница, так не соответствовало то, куда они ехали.

– Но ты правда думаешь, что родители верно поступили? – спросила Эмма. – Всё же, тебе не по возрасту…

– Я справлюсь. Судя по твоим описаниям – там здорово. И потом, ты будешь рядом.

– Рафаэль, для мальчиков… для юношей первый год очень тяжёлый. Много боевой практики. Как бы тебя не покалечили.

Мальчишка улыбнулся чистой, искренней улыбкой. Было в ней что-то безумно трогательное. И опасения его сестры вполне можно было понять: он не был крепким, скорее отличаясь худобой, хрупкой шеей, не был высоким, но всё это не выглядело болезненным. Просто он был безумно похож на мать. Даже больше, чем сестра.

– Я уверен, всё будет хорошо. Никто не хочет бить своего одноклассника, даже если это требуют. А учебная практика – это и вовсе не серьёзно.

– Ох, Рафаэль… Ты такой милый оптимист.

– Расскажи про академию.

– Я уже столько раз рассказывала…

– Мне нравится тебя слушать.

Эмма снисходительно улыбнулась. И её улыбка была куда более взрослой.

– Изначально всего академий было три. Наша считается самой большой, для равновесия сил, ведь две остальные воспитывают тех, кого мы называем нечистью. Демоны и вампиры, для контроля всё того же баланса сил, так же обучаются, как и мы, охотники. Эта Ось трёх академий была основана много веков назад, и если за это время наших директоров сменилось уже очень много, во главе двух остальных так и стоят основатели. Верней, академию вампиров разрушили, но об этом ты ещё в современных учебниках истории почитаешь, я уверена. Добраться туда сложно, есть лишь один путь – через временные переходы. Возле наших охотничьих поселений они есть.

– Туда мы и едем?

– Именно, туда мы и едем. Папа уже перенаправил в академию наши вещи, заберём их на месте.

Кони повернули направо у развилки, прямая дорога вела к соседнему поселению, но путь туда был долгим.

– Как я уже говорила, у нас мальчики и девочки в основном учатся отдельно, хотя в последнее время много исключений. Живут в соседних корпусах. Лишь некоторые курсы посещаются совместно. Если из юношей делают охотников и бойцов, из нас скорее докторов и медсестёр. Хотя сейчас многие девушки становятся охотницами. И многие юноши – врачами. Или выбирают религиозное звено учёбы. Вне зависимости от направления первый курс в основном боевой. Занятия на арене почти каждый день. Только у одних это просто физкультура, у вторых – самооборона, у третьих – полноценные бои.

– И как же здорово, что это всё в горах!

– Да, высоко в горах, но на своеобразном плато, хотя части академии разбросаны, образуя городок. Выходить за территорию нельзя. Академия построена там, где выжить сложно. И если бы не особые заговоры, всё бы давно разрушилось и покрылось льдом. Снег там не тает никогда.

– Но там бывает лето?..

– Конечно. Всё те же заговоры, поле тепла. Об этом тебе лучше расскажут уже там… Пока ты внутри – всё отлично. Но выйдешь за пределы… – Эмма улыбнулась, подвела своего коня к коню брата и потискала Рафаэля за щёку. – И станешь маленькой светловолосой льдинкой за пару часов. Но ты у меня хороший, никогда не нарушаешь правила.

Рафаэль виновато улыбнулся, погладив щёку, на которой остался лёгкий след от пальцев Эммы.

– Наверное, здорово жить и учиться на территории…

– На самом деле, это удобно, хотя иногда не успеваешь добежать от учебного корпуса до арены. Все, какие нужны, лавочки и зоны отдыха тоже находятся на территории, окружная стена простирается на несколько километров. Ещё к нам каждый год, осенью как раз, приезжают друзья из мира охотников и даже из соседней академии… да, и такие бывают. Не все чудовища на самом деле чудовища. Хотя многие у нас всё ещё против этого. Но мы делимся опытом. Это неотъемлемая часть договора оси.

Рафаэль вновь улыбнулся. Ему не терпелось оказаться в этом необычном месте, о котором сестра уже столько рассказывала… Она перешла на третий курс. Он – поступил на первый. Да, грустно было покидать дом… но часть семьи всегда была с ним – это была Эмма, которую он обожал. Как и она его.

Они добрались до тупика, и в чаще, которая следовала за ним, что-то неясно светилось. Портал, переход в академию. Брат с сестрой спешились, подведя коней к порталу, держась за поводья. Эмма заметила, что мальчишка немного нервничал, и взяла его за руку.

– Всё будет хорошо, в этом нет ничего страшного, правда. Наших коняшек заберут в конюшню арены, ты сможешь навещать их. Ну что, идём?

Юноша кивнул, для надёжности закрыв глаза, и, ведомый Эммой, сделал несколько шагов вперёд. Его волосы растрепало, и на секунду ему показалось, что его протащили по леденящему холоду, который окружал академию. Когда свист ветра в ушах затих, Рафаэль открыл глаза.

Они стояли у ворот, которые были окружены стеной, образуя перед ними ещё одну маленькую территорию под открытым небом. Именно сюда вёл выход всех этих порталов. В отличие от вампиров и демонов, охотники не имели способности перемещаться самостоятельно, поэтому были «построены» специальные межпространственные пути. К ним тут же подошли двое молодых людей, Эмма улыбнулась.

– Привет, ребята.

– С прибытием. Брат нынче с тобой? Круто, – двое пришедших забрали поводья у новоприбывших. – Мы отведём коней в конюшню, а вы располагайтесь. Много, кто уже прилетел. А у нас тут ЧП на ЧП, но не обращайте внимания, всё как всегда.

Эмма кивнула и повела брата к воротам, и когда те открылись, Рафаэль увидел настоящую академию. Если бы у него было, с чем сравнивать, он бы понял, что это ещё не верх величия, но даже это каменное сооружение показалось ему огромным. Территория действительно была гигантская, в счёт того, что её корпуса были раскиданы, образуя улочки и два основных внутренних двора. Где-то в отдалении, но в центре, у главной площади, возвышалась Центральная Башня, её сложный, старинный циферблат поблёскивал на солнце. И над всей территорией возвышались покрытые снегом горы, будто академия находилась в расщелине. Сложно было придумать место более зловеще живописное, соответствующее твёрдому, непростому нраву мира Охотников.

– Нравится? – поинтересовалась с улыбкой Эмма. Рафаэль что-то безмолвно выдохнул, лишь кивнув, всё ещё медленно оглядываясь по сторонам. Девушка обняла его.

– Я знала, что тебя впечатлит… Я очень надеюсь, что ты полюбишь это место так же, как и я.

– Я уже его люблю, Эмма. Благодаря твоим рассказам.

Рафаэль хотел сказать что-то ещё, но в этот момент оба отвлеклись, обернувшись. Ворота открылись, в них быстро прошло несколько человек. Они несли носилки, на которых лежала чья-то грузная фигура. Это был молодой человек, и первое, что бросилось в глаза Рафаэлю – были его волосы. Огненно-рыжий цвет сильно контрастировал со страшно, пугающе бледным лицом. Казалось, что юношу только что откопали из-под метров снега, и он замёрз насмерть. Вся эта процессия молча, но поспешно прошла мимо Эммы и Рафаэля, и мальчишка заметил, как поджала губы его сестра. Они оба проследили взглядом за быстро удалившимися, а после скрывшимися в здании работниками, которые унесли незнакомца. На некоторое время повисла пауза.

– Вот, что бывает… если выйти за территорию, – шепнула Эмма.

– Это преподаватель?

– Нет.

– Ты его знаешь?

– Его все здесь знают, Рафаэль…

– Эмма!

Мальчишка вздрогнул – его сестру очень резко и громко окликнули. К ним подлетела девушка, в счёт каблуков на полголовы выше самой Эммы, русая, с пышными локонами, явно так лежащими из-за долгой укладки. Девушка схватила Эмму за руки.

– Я так тебя рада видеть! Ты ведь знаешь?

– Что?..

– Не говори мне, что ты ещё не в курсе! Карл вернулся! Нагулялся, охотник наш драгоценный.

– Мы только что его видели…

– Что значит «мы»?.. А, так ты с братишкой?

– Идина, я…

– Он в гости ненадолго? Здорово. Ну, лучший способ узнать место – это остаться с ним один на один, так что дай человеку спокойно погулять! Пошли, мне столько тебе нужно рассказать!

И даже не взглянув на остолбеневшего Рафаэля, Идина утащила за собой Эмму, которая толком ничего не успела сказать брату. Она пыталась несколько раз обернуться, чтобы помахать ему, но безуспешно. Мальчишка и заметить не успел, как остался один. И куда идти – он не представлял. Этот короткий вихрь событий сбил его с толку. Он мгновенно почувствовал себя некомфортно, ему не хотелось оставаться одному. Конечно, он этого не боялся, но сейчас предпочёл бы провести время с сестрой.

Рафаэль знал, что должен найти общежитие для юношей, но не знал, которое именно здание было ему нужно. Поэтому он просто пошёл туда, куда вела его интуиция. И очень скоро от его беспокойства не осталось и следа. Эти дворики, своеобразные арки и переулки очаровывали, строгость форм невысоких, мощных зданий привлекала к себе простотой, не возвышалась, не смотрела на тебя с надменной высоты времени, хотя эти стены многое повидали. Всё же, в силу своего возраста и своего характера, Рафаэль был отчаянным романтиком и не менее отчаянным оптимистом, и ему хотелось затеряться здесь. Что, в принципе, и произошло, но это его больше не пугало. Примерно через час он, всё же, нашёл нужное ему здание, до этого успев узнать, где находятся лавочки, где столовые, где библиотека, где учебные корпуса. Арену же было сложно с чем-либо спутать, во всех трёх академиях она была одного типа: амфитеатр под открытым небом, там проводились бои.

Зайдя в трёхэтажное здание, скорее напоминавшее коттеджик, Рафаэль подошёл к стойке регистрации, представился, и молодой человек вскоре нашёл его в списке.

– Ага, так, первый курс… Второй этаж, комната С2.6. Короче, смотри, чтоб было ясно: С – это литера корпуса, наш третий, поэтому С, первая цифра – этаж, вторая цифра – отдалённость от основной лестниц. Ясно?

– Ясно.

– Только это… погоди.

Рафаэль, уже успевший направиться к лестнице, быстро вернулся к стойке. Молодой человек скрестил на груди руки, оперся о стойку, окинув мальчишку оценивающим взглядом, под которым Рафаэлю стало неловко.

– Тебя подселяют, ты не с первым курсом жить будешь.

– Ничего страшного, так даже лучше, наверное.

– Ну как посмотреть… Ты про академию что-нибудь знаешь?

– Да, много.

– Ну, значит, и про Карла знаешь. Он твой сосед. Теперь давай, шуруй, у меня вот ещё поток целый идёт-горлопанит…

Рафаэль замялся, но в здание действительно зашло сразу человек десять, видимо, все с первого курса, и, видимо, все друг друга знали. Юноша вздохнул и поспешил на второй этаж, нашёл нужную комнату и открыл дверь ключом, который ему дали. Комната была небольшая, но очень уютная. Рафаэля сразу поразил один факт: вещей соседа почти не было. И, судя по слою пыли на них – к ним очень давно никто не прикасался. Пожав плечами, мальчишка осмотрел комнату, после снова вышел на улицу, узнав у местных, где можно забрать свой багаж. Потом пересёк территорию, забрал свои вещи, которые накануне сюда поступили, и потащил свой чемодан к тому месту, где ему предстояло жить. Конечно же, в столь древнем здании лифтов предусмотрено не было, в принципе, как и там, где Рафаэль жил раньше, но он знал о таком изобретении человечества. И тут бы оно очень пригодилось, но за его неимением – ему пришлось тащить чемодан по лестнице. Это заняло немало времени, Рафаэль лишь улыбнулся мысли, что этаж второй, а не третий. Занеся вещи в комнату, он разложил их по шкафчикам и тумбочке с его стороны, после сходил в прачечную, располагавшуюся в подвале этого же здания, взял новое постельное бельё и постелил его на лежавший на кровати голый матрас. Потянувшись, Рафаэль немного подумал и, скинув ботинки, плюхнулся на свежее, чистое, приятно пахнувшее ополаскивателем бельё. Обняв подушку, он потёрся об неё носом и выдохнул, прижавшись к ней щекой и осмотрев помещение ещё раз. Побольше его комнаты дома будет, пусть и придётся делить с кем-то…

С кем-то… Что за Карл? Может, ему послышалось? Надо бы его найти, познакомится. Юноша сел, снова натянул ботинки и взглянул на семейную фотографию в рамке, которую поставил на прикроватный столик. «Я обязательно стану взрослым». Он поднялся, прошёл к окошку, выглянув в него. Горизонт закрывали горы, чьи вершины были скрыты странным клубами. Буран…

«Всё. Самостоятельность»

Рафаэль перекинул через плечо маленькую сумку, в которой были ключ, бутылочка воды и монеты. По словам молодого человека на стойке регистрации (он успел с ним перекинуться парой слов, пока нёс вещи из прачечной), у каждого студента была какая-то базовая сумма на счету, которую он мог тратить, и которая пополняется каждый месяц в зависимости от успеваемости. Питание было бесплатным в основной столовой во время учебных дней, в выходные же студенты были предоставлены сами себе.

Мальчишка закрыл дверь и спустился на первый этаж, пройдя к стойке.

– Простите, вы не могли бы мне сказать, где я могу найти Карла?

Молодой человек посмотрел на мальчишку, как на идиота.

– Этот кадр всегда в одно место попадает, как возвращается. В два, верней. Либо к директору, либо в госпиталь. Сам думай, где он сейчас.

– А где госпиталь?

– Как выйдешь – сразу направо, и держишь курс на башню. Слева от неё белое здание, зачем-то его выкрасили краской. Ладно, не мне решать про дизайн…

– Спасибо большое. Как вас зовут?

– Алан.

– Меня Рафаэль, – мальчишка смутился, когда на него снова посмотрели всё тем же взглядом. – Д-да, конечно, я уже представлялся… До свидания.

Он быстро вышел из здания и, как ему и сказали, повернул направо. Однако уже на площади перед башней он завернул в одну из лавочек и купил связку яблок, лишь после этого со счастливой улыбкой направился в госпиталь.

Там немного удивились, когда он сказал, кого ищет. Одна из медсестёр вида ради накинула ему на плечи халат, хотя тот и не был нужен, и кивнула ему на одно из отделений медкрыла. Рафаэль кивнул, немного занервничав, но после вздохнул и открыл дверь. В крыле койки стояли по обе стены, но в целом отделение было маленькое, человек на десять. Тут была парочка невезучих, у которых была акклиматизация, но они вполне себе живенько болтали, сидя на койке у самого входа. Рафаэль начал искать взглядом того, к кому пришёл. И сомнений не было – он его нашёл. Яркие, растрёпанные волосы было видно издалека. Он лежал на самой дальней койке в углу, отвернувшись от болтливых соседей, хотя те и так ушли максимально далеко. Те взглянули на Рафаэля удивлённо, но после бросили его, возобновив разговор. Мальчишка глубоко вздохнул, улыбнулся и прошёл к этой самой дальней койке, чуть кашлянув. Карл не обернулся. Пришлось сказать негромкое, но настойчивое «привет», чтобы глаза юноши открылись, чтобы тот обернулся к нему.

Теперь Рафаэль мог его разглядеть. И его ещё больше удивили слова Эммы: почему она сказала, что это не преподаватель? Это не мог быть студент, академию заканчивали в 20-21, ему же было больше, явно. Хотя, возможно, это была лишь возрастная иллюзия из-за «внешних факторов»: растрёпанные, отросшие и щекотавшие шею волосы, тёмно-рыжая щетина, глубокие синяки недосыпа под глазами, густые тёмные брови, лишь сильнее «провоцировавшие» падавшую на глаза тень. Всё это старило молодого ещё юношу. Во всяком случае, для себя Рафаэль оценил его возраст, стремящимся к 26.

Мальчишка вздрогнул – он понял, что уже секунд 20 стоит и просто разглядывает лицо соседа, поэтому поспешил исправиться, особенно под этим вопросительным взглядом карих глаз.

– Привет, меня зовут Рафаэль, я твой новый сосед. Очень рад познакомиться.

Мальчишка протянул ему руку, Карл опустил к ней взгляд, не сразу пошевелившись. Лишь через несколько секунд он с невольным, глухим хрипом присел и пожал протянутую руку. И Рафаэля немного передёрнуло. Эта рука, в разы более крупная, чем его собственная, была вся перемотана, каждый палец отдельно, ладонь отдельно, и перевязь шла до самого запястья. «Зачем я заставил его пожать руку, ему наверняка больно… какой я невнимательный!»

– Карл. Хотя и так уже знаешь, – голос юноши был уже взрослым, голосом мужчины, хриплым, даже сиплым, глубоким из-за явной простуды.

– Я узнал… мне сказали, что ты тут, я подумал, что что-то случилось, и вот… Надеюсь, ты любишь, – мальчишка протянул ему связку с яблоками, после, опомнившись, что вряд ли с такими руками он может их принять – положил их на прикроватный столик, на котором стоял только пустой стакан. Карл проследил взглядом за яблоками, после сказал:

– Благодарю. Но не стоило.

Осознав, что сказал это слишком холодно, он кивнул на свою койку. Рафаэль обрадовался, что его не гонят, и быстро сел на самый край, поскольку юноша был мощный и высокий, и занимал почти всё койку.

– Что с твоими руками? – спросил мальчишка. Карл откинулся к подушке.

– Отморозил.

– Ты был за территорией? В горах? Зачем?

Карл посмотрел на Рафаэля немного странным взглядом. Будто мальчишка чего-то не понимал, и его это удивляло. Хотя эмоции едва ли изображались на его лице, которое сейчас выказывало лишь одно – бесконечную усталость.

– Надо было.

– Ага… Извини, что спросил… – Рафаэль снова смутился, сложив руки в замок и отведя взгляд. – Я приехал с сестрой, она учится на третьем курсе. Эмма Салливан. Знаешь её?

– Может.

– Я посмотрел нашу комнату, – вновь заговорил он после некоторой неловкой паузы. – Мне кажется, очень уютная.

– Давно там не был.

– Я заметил… В смысле, твои вещи, ну… они… Видно, что их давно не трогали.

Карл ещё какое-то время смотрел на мальчишку, после перевёл взгляд на свои руки.

– Вечером вернусь – «трону».

Он отвлёкся, подняв взгляд на звук открывающейся двери. И Рафаэль успел заметить, какой блеск эмоции сверкнул в глазах юноши, как на скуле выскочил желвак, словно усталость как рукой сняло. Рафаэль повернул голову и увидел вошедшего в медкрыло юношу во врачебном халате. Он дал градусники двум невезунчикам, после, держа в руках какие-то бумаги и бинты, прошёл к последней койке.

– Очнулся. Я смотрю, у тебя гости. Завтра снег пойдёт.

– Заткнись.

– Эй, парень, ты чего пришёл? Вроде, здоровым выглядишь.

– Заткнись, я сказал!

Рафаэль сжался, когда Карл повысил голос. Возможно, лишь из-за хрипотцы от простуды, но он звучал грозно… Молоденький врач лишь усмехнулся, и не сказать, что дружески, скорей, наоборот – с издёвкой.

– Я его новый сосед, – осмелился сказать Рафаэль. – Узнал, что он здесь, и решил познакомиться…

– Ну ясно-ясно. К нашему супер-стар редко, кто осмеливается прийти. Слава – вещь такая, тяжёлая. Руки давай, шпион королевского двора.

Карл стиснул зубы и вырвал из рук юноши бинты, сам начав разматывать свою перевязь на руке.

– Это опасно? – спросил Рафаэль.

– Без понятия, но выглядит он явно плохо.

– На себя посмотри, клизма.

– Клаус, Карл. Клаус. Мне казалось, ты должен был запомнить моё имя. Хотя да, конечно, знаменитости никогда не запоминают нас, простых смертных, – Клаус кинул какой-то рецепт на прикроватный столик, перестав улыбаться. – Не маленький, и не нам, червям земляным, орлам помогать. Сам знаешь, что делать, не первый раз.

– Пошёл ты.

Клаус обогнул койку, забрал градусники у остальных пациентов и вышел из палаты. Те двое, к слову, притихли, когда Карл повысил голос. Рафаэль пронаблюдал за Клаусом, после перевёл взгляд на Карла. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он чувствовал себя лишним. Юноша в это время размотал левую руку, но с правой было больше проблем. По левой руке было видно, что он действительно получил обморожение, кожа была нездорового цвета, а под ногтями – наверняка жутко болела. Рафаэль поджал губы (у них с сестрой это была общая привычка), но после, всё же, решился и подсел чуть ближе.

– Давай помогу, хорошо? Правшам тяжело делать что-то левой рукой…

– Я амбидекстер. Не в этом проблема. Левая пострадала сильней, – Карл даже не взглянул на мальчишку и сам, всё же, справился с перевязью. Хотя замотать так же аккуратно не получилось, кажется, юноше было на это плевать. Он опустился к подушке, вновь переместил её в горизонтальное положение и лёг, отвернувшись от входа. Отвернувшись от Рафаэля.

– К вечеру встану на ноги, вернусь в комнату. Пока комната твоя.

Рафаэль понял, что это было приглашение уйти, и поднялся, всё же, вновь улыбнувшись.

– Хорошо, до встречи. Пока.

* * *

– У тебя новая юбочка? Я давно говорила, что тебе такие пойдут. Дорогая?

– Нет, не очень, ты же знаешь, мы не покупаем дорогие вещи.

– Зря. Одежда должна соответствовать твоему милому личику. Хотя даже если одеть тебя в подобные тряпки – всё равно будешь выглядеть красавицей.

– Идина…

– Хотя твой братишка тоже очень похож на девчонку.

– Просто он значительно младше, чем нужно сейчас, чтобы поступить сюда.

– Ой, да брось, поступит через пару годиков.

– Он уже поступил, на первый курс.

– Да ладно?

– Да, ему исполнится 16 только в конце июня, но родители настояли, чтобы он поступал в этом году.

– Странные у вас родители, такого малыша – в такую рубку.

Идина была соседкой Эммы вот уже два года, они учились на одном курсе, и сейчас вместе перешли на третий. Девушка считалось главной сердцеедкой академии. Просто потому, что ей это нравилось, и учёбе она уделяла базовый минимум внимания. Они с Эммой были абсолютно разные, но, как ни странно, девушке было с ней комфортно – Идина была страшная болтушка, и пока та не умолкала, можно было подумать о чём-то своём.

Они шли в корпус, в котором жили девушки, их в академии было значительно меньше, чем юношей. На стойке регистрации им сказали, что третью кровать, до этого два года пустовавшую в их комнате, займут – к ним кого-то подселили.

– Пф, ну отлично, – недовольно фыркнула Идина, поднимаясь на третий этаж. – Глупости какие, девушек в этом корпусе мало, могли бы поселить в другую комнату.

– Может быть, так будет лучше…

– Эмма, мне вполне хватало разговоров до полуночи с тобой, я не хочу, чтоб в НАШУ комнату вторгался кто-то ещё.

Так и не вдохновившись мыслью о ещё одной соседке, Идина подошла к двери и обнаружила, что та была открыта. Видимо, кто-то уже был внутри. Девушка толкнула дверь.

За рабочим столом, почти спиной к ним, кто-то сидел. И Эмма была несколько секунд уверена в том, что это юноша – вводили в заблуждение короткие волосы. Однако когда Идина навязчиво покашляла, новоприбывший обернулся, и даже Идину немного передёрнуло. Да, у девушки были довольно короткие волосы, на ней были надеты мешковатые штаны и футболка, которая явно ей была велика, но лицо… Невозможно было спутать её с парнем, увидев лицо. Правильные черты, чуть вздёрнутый нос, и выразительные, глубокие глаза. В одном ухе было несколько серёжек, на запястье болталась цепочка.

– Привет, вы мои соседки? – голос девушки был скорее женский, нежели девичий, но это придавало лишь очередную порцию шарма.

– Ну видимо, – сказал Идина, отойдя от лёгкого шока – она была уверена, что, когда девушка обернётся – она увидит мужеподобную дурнушку. – Ты с первого?

– Нет. Я с четвёртого. Я раньше жила в корпусе В, но жившие со мной пятикурсницы выпустились, и меня решили переселить сюда.

– Мило, – Идина демонстративно прошла к своему столику, сев за него, чуть поправив зеркало, и начав разбирать косметичку, которую ранее просто поставила на столик. Эмма уже привыкла к этому – вещи Идины занимали почти всё место, особенно всякие косметические безделушки. Эмме просто было это не нужно. Девушка снисходительно взглянула на подругу и подошла к новенькой, протянув ей руку.

– Меня зовут Эмма, это Идина, а тебя?

Девушка улыбнулась приятной улыбкой и пожала руку Эммы.

– Нима. Я вас видела на арене как-то, помню. Ты прекрасно держишься в седле.

– Спасибо. Там, откуда я, в седло сажают с рождения.

Идина, пока они разговаривали, прошла к шкафу, открыла его, нахмурилась, увидев, что одна из полок занята вещами Нимы, молча закрыла его, и ушла в ванную комнату. Нима усмехнулась.

– Вижу, мне тут не рады.

Эмма немного смутилась.

– Нет, что ты, так даже веселее. К тому же, всегда интересно пообщаться с человеком с другого курса и другого профиля… В смысле – я ведь правильно поняла, ты из охотниц?

– Да, – Нима окинула Эмму взглядом и вновь улыбнулась. – А вот ты вряд ли.

– Конечно, нет. Но мой брат в этом году поступил сюда же, и ещё не определился с профилем. Может быть, он станет охотником.

Идина вышла из ванной комнаты, нахмурившись, держа в руках какой-то тюбик.

– Это твоё?

– Да, а что?

– Где ты умудрилась это достать?

Нима взглянула на Эмму и, вновь усмехнувшись, повторила её слова:

– «Там, откуда я» – таких вещей довольно много.

– Ты городская, что ли?

– Не сказала бы. Я живу в нетипичном поселении.

– Где бы ты ни жила, в твоём поселении много продуктов косметики, и я уже люблю это место.

– Это хорошо. Мы живём у моря, и там производят много подобного на базе солей. А теперь поставь на место, пожалуйста, – Нима взяла лёгкую ветровку, накинула её на плечи, не влезая в рукава, и направилась к двери. – Пойду расписание проверю. Скоро вернусь.

И девушка скрылась за дверью. Эмма обернулась к Идине.

– Идина, ты… не очень красиво себя ведёшь.

– Да ты посмотри, какая вещь! Этот крем же стоит кучу денег… а она на богачку не похожа. Вырядилась, как парень, ужас.