Читать книгу: «Память мёртвых на Весах Истины», страница 4

Глава VII

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Шепсет

С досады девушке захотелось пнуть ближайший камень, но она сдержалась.

Священный зверь Сета остался – сидел всё так же неподвижно, мало чем отличаясь от гранитной статуи рядом с ним. Могло ли статься, что дерзость прогневала не только жрецов, но и их своенравного Бога? И сейчас их ждёт наказание? Ну, говорил же Таа, предупреждал: слушать и не перебивать, собирать крупицы просеянной ими мудрости и не выказывать нетерпения и непочтения.

«Ох Нахт…»

Меджай нахмурился, вздохнул, пожимая плечами, – мол, сама видишь, что с них возьмёшь. Шепсет подавила желание его как следует стукнуть – толку-то? Да и к тому же она была с ним согласна – ей уже до смерти надоели их загадки. А уж от мрачных пророчеств и вовсе всё внутри переворачивалось. Она чувствовала себя настолько же беспомощной, как в тот день, когда малый совет во дворце Владыки вынес ей приговор, и никто не вступился за неё, даже царевич.

Хотелось закричать от бессилия и несправедливости, остановить это, чтобы только не сбылось! Ведь не могло же всё быть зря, не могла Исфет восторжествовать так быстро, а Владыка Рамсес – остаться неотмщённым. У старых жрецов были ответы, но они просто ушли.

– Я же по делу спросил, – тихо сказал Нахт. – Не оскорбил никого.

– Может, они вообще не желали проливать свет на события, – Шепсет не удержалась от иронии, надеясь, что их уже никто не услышит, но всё же понизила голос: – Так бы и продолжали плести свою паутину скрытых смыслов. Им же это явно нравится.

– А мы бы потом гадали и собирали эти их… крупицы мудрости… хоть в какую-нибудь понятную форму, – фыркнул Нахт, но благоразумно тоже понизил голос. – Как думаешь, деды нас теперь проклянут? Или всё-таки обойдётся палкой по хребтине?

Шепсет поспешно прижала пальцы к его губам, пока не наговорил лишнего, но сама едва сдержала улыбку. Меджай хотел ободрить её, как-то сбросить их общий страх.

Воин внимательно посмотрел на неё, и она смутилась, отвела руку. Пронеслась совсем неуместная мысль: какие же у него невероятные глаза, зеленовато-золотистые. Он словно принёс с собой немного солнечного света в недра храма, где обитали пламя и древние тени.

– Вот только проклятий от Сета нам сейчас и не хватает в нашей истории, – мрачно пошутила она. – В дополнение к пророчеству о падении Кемет. Одна радость – мы уже в некрополе, и нас хотя бы не оставят без погребения.

Зверь у статуи вдруг ожил – ощерился во всю пасть, издал какой-то кашляющий звук, подозрительно похожий на смех. Произошедшее его, получается, не разгневало, а… позабавило?

Шепсет подозрительно посмотрела на странного пса… а потом вздохнула с облегчением. О Сете говорили многое, но как же она могла забыть главное? Он не служил Исфет, а защищал Маат. Но при этом он ведь был хаотичным Божеством, не считающимся с правилами! Даже если эти правила устанавливали сами его жрецы. Возможно, в некоторые дни он и предпочитал повиновение и почтение, но в некоторые, похоже, мог оценить ненароком брошенный вызов.

Хека рядом с ним тоже ожила, милостиво склонила голову.

Затаив дыхание, боясь поверить, девушка смотрела, как жрецы возвращаются, занимают свои прежние места в полумраке проходов.

– Владыка Семи Звёзд и впрямь благоволит им.

– Хоть и не могут дослушать слова драгоценной мудрости.

– Одобрено.

– Одобрено.

– Время мчится всё стремительнее. Возможно, Ему нужен кто-то, кто мог бы угнаться за временем. Порывистость, не скованная разумом.

– Пылкая юность.

– И юность, застывшая в этом мгновении.

– Любопытное сочетание.

– Задавай вопросы, дитя, – эти слова были обращены уже к Нахту, а может, и к ней, Шепсет.

Меджай вопросительно взглянул на неё. Ну конечно, теперь ему вдруг стало интересно её мнение! Она, между прочим, до этого старательно молчала и слушала, как и было велено.

Жрица сглотнула, чувствуя, что каждое слово следует взвешивать очень тщательно. Второго шанса дано уже не будет. Как назло, мысли заметались, и ни одну дельную она не могла поймать за хвост.

– Вы сберегли память об истоках династии, мудрые, – начала девушка.

– Берегли с эпохи противостояния Нубта и Нехена. Даже прежде, чем были дарованы людям Меду-Нечер³⁰.

– И после. С эпохи владычества Хека-Хасут³¹ над Нижней Землёй.

– Они почитали Сета в Хут-Уарет, и потому другие нарекли Его отверженным Богом. Ещё целая династия забвения.

Шепсет побоялась, что жрецы Сета сейчас снова перейдут к пространному повествованию о временах былых и грядущих. В других обстоятельствах она с огромной радостью послушала бы историю Та-Кемет и божественных культов из их уст. Их знание действительно было драгоценным, сокровенным. Но сейчас ей были необходимы другие ответы, и она чувствовала: их время здесь просыпается сквозь пальцы, как песок. Утекает каплями невидимой клепсидры³².

Она заговорила со всей учтивостью, на какую только была способна, скрывая предательское нетерпение:

– Прошу, старейшие, проясните наш взор. Уверена, мой Владыка приходил к вам не раз, дабы приобщиться к вашей мудрости. И вот теперь вместо него здесь мы… чтобы восстановить справедливость от его имени.

– Она же почти не слышит его голос, – озабоченно пробормотал кто-то.

– Да, в самом деле слышит плохо, – согласились другие голоса.

– Тревожно.

– Тревожно.

Шепсет похолодела, переводила взгляд с одной фигуры на другую. «Вы ошибаетесь! Я слышала моего Владыку!» – хотелось воскликнуть ей.

Но они были правы. В своих видениях она явственно видела Руджека и других телохранителей. Ей являлись даже несправедливо убитые музыкантши. Но Владыку Рамсеса она чувствовала издалека и совсем редко. А ведь он в самом деле мог бы просто открыть ей правду… Чего же ей не хватало, чтобы связь между ними стала ясной и яркой?

– Хотя бы подскажите, как мне помочь ему, – прошептала она. – С чего мне начать?

– Это ты нам подскажи, царская дочь, – с иронией сказали сразу несколько голосов.

Шепсет не поняла, что произошло, но, когда сморгнула, оказалась вдруг не в святилище, а в библиотеке. Она не видела своего бывшего учителя, но ощущала его присутствие, слышала его лёгкую поступь и шелест свитков, которые он перебирал. Сенедж бормотал что-то чуть слышно. Своими секретами он отказывался делиться не только с учениками, но даже с самой ночью, безмолвствовавшей в библиотеке вокруг него.

Прошлое, настоящее или будущее? Что же ей показали?

Слух Шепсет обострился. Она стала лёгким ветром, чьё дыхание поколебало тонкие занавеси, пронеслось с тихим шёпотом по свиткам. И не более осязаемая, чем ветер, она заглянула за плечо чародея…

В полутёмной комнатке она видела Сенеджа, склонившегося над деревянным ларцом, инкрустированным костью и тёмным ониксом. Крышку и стенки покрывали иероглифические надписи, которые она никак не могла прочесть в трепещущем огоньке светильника.

Внутри ларца скрывались небольшие статуэтки, похожие на ушебти. Некоторые из них были плотно запелёнаты, некоторые – связаны бечевой, некоторые – изуродованы. Их лица отчего-то казались живыми, как у статуй, одухотворённых силой Ка. Как и на ларце, на них были нанесены знаки.

Сенедж извлёк одну из них, поднёс к свету. Её грудь пронзало несколько тонких игл, и вся она казалась словно собранной из разных фрагментов, плохо подогнанных друг к другу.

А когда Шепсет пригляделась, то узнала собственное лицо и имя…

В груди закололо, словно игла снова пронзила сердце. Девушка вскрикнула, но вырвался лишь хриплый вздох.

Нет, она ведь уже не была во власти чародея – её спасли!

Имхотеп провёл пальцем по воску, стирая узор надписей и её имя, дававшее заклинаниям силу. Дёрнул иглу, пронзавшую сердце – средоточие мыслей и чувств.

– Вот так… – выдохнул жрец, откидываясь на спину. Его лицо было таким умиротворённым, словно он никогда не знал боли. – Пора тебе стать собой…

Видения наложились одно на другое.

В следующий миг Шепсет вдруг увидела незнакомые руины. Лунный свет заливал белые камни. Время сгладило, почти вытерло яркость красок. На сухом ветру покачивались заросли кустарника, царапавшего древние плиты стен словно хищные когти.

Сенедж в сопровождении воинов шёл по ним к строго назначенному месту, но Шепсет не могла понять даже, где они.

Расшатанный валун у полуразрушенной ложной двери – значит, это был некрополь! – открывал проход, ведущий под землю.

Чародей спустился по скрытому лазу, оказавшись в крохотной комнатке, служившей кому-то погребальной камерой. Даже сопровождавших его воинов он не взял с собой, не показал им местоположение тайника.

Вот только и сама Шепсет не знала, даже не представляла, где это. Но мысль была такой ясной, такой очевидной! Нужно было найти тайник, осквернённое захоронение, где Сенедж хранил чужие похищенные Ка, заключённые в созданные им статуэтки. Пусть этим людям уже не помочь. Живые или мёртвые, они будут свободны и уже не станут служить чародею!

– Где мне отыскать этот тайник? – с отчаянием спросила она. – Если это ведомо вам, скажите, прошу!

– Свет Семи Звёзд поведёт тебя.

– Владыка Северного Неба откроет путь.

– Мёртвые позовут тебя, умоляя помочь им. Не ошибись.

– Не ошибись.

Голоса звучали со всех сторон, но средоточие их направленной воли Шепсет вдруг ощутила внутри себя. Это было похоже на зов, который привёл их сюда, в храм, позволяя преодолеть внешний слой.

Сенедж никогда не делился своей сокрытой мудростью с учениками или какой бы то ни было живой душой. Но мёртвые знали – те, кого он заключил, чью суть исказил. И по мере того, как внутри девушки созревало понимание, один из жрецов подтвердил вкрадчиво:

– Ты найдёшь путь туда. Тебе нужно будет лишь выстоять, когда окажешься там.

– Она не будет одна, – тихо, но твёрдо проговорил Нахт.

– Ты понадобишься ей, страж.

– Чтобы выстоять там, куда не смогут пройти другие.

– А дальше… дальше ты узнаешь имена, Хекерет-Нэсу Шепсет. Немало их удивит тебя, немало их ты не знаешь вовсе. Останется лишь разрушить колдовство и освободить их.

– Позволь справиться с этим тем, кто подле тебя. Тот, кто привёл тебя в Нубт, знает, что с этим надлежит делать.

Они говорили о Таа. Если тайник Сенеджа даст им нити к другим заговорщикам – там чати справится гораздо лучше Шепсет, воспользовавшись своими связями.

Что ж, это звучало разумно.

И она не могла не спросить, полная надежды.

– Стану ли я слышать голос Владыки Рамсеса ярче, яснее?

– Ищи пути.

– Попробуй вернуться к началу, когда только узнала его.

– Ты должна стать его голосом для других.

– Должна услышать, что он повелит и что пожелает сказать миру.

– Ради этого он выбрал тебя, когда разглядел. Знал, как может повернуться его путь.

Эти слова засели в сердце, точно заколдованная игла Сенеджа. «Знал, как может повернуться». И уже второй раз жрецы говорили, что Владыка Рамсес выбрал её для некой цели. Неужели он был готов к тому, что его собственные союзники обернутся против него? И что ему понадобится кто-то, кто услышит его с Той Стороны?..

Один из жрецов выступил вперёд, неспешно прошёл по залу, минуя статуи. Тени и пламя обрисовывали его силуэт и лицо, скрытое за архаичной ритуальной маской, похожей скорее на погребальную. Он принадлежал пространству храма и вместе с тем казался нереальным. Отчего-то его присутствие вызывало в Шепсет трепет. Но она не отшатнулась, не отвела взгляд, когда жрец приблизился к ней почти вплотную.

– Твои собственные разум и сердце могут стать угрозой на этом пути, – прошептал он, и этот шёпот эхом прокатился внутри неё, пробуждая старые страхи. – Стать створами, не пропускающими истину. Потому ты можешь оступиться и не услышишь его. Сама запрёшь своё восприятие.

Сквозь прорези маски блеснули отражённым пламенем глаза. Его взгляд сковывал так же, как его слова – пугали.

Губы Шепсет разомкнулись, но она не сразу сумела произнести хоть слово.

– Как… как мне избежать этого?

Жрец покачал головой.

– Ты не сможешь избежать того, что живёт внутри тебя, – проговорил он мягко, почти сочувственно. – Но в час, когда придётся выбирать, выбирай мудро.

Он чуть подался вперёд, наклоняясь к ней, и словно пахнуло ветром Той Стороны из-за ложной двери гробницы. Когда жрец снял маску – Шепсет была почти готова к тому, что увидит там…

Почти.

Его лицо иссохло – мёртвые останки, одухотворённые его присутствием, освящённые ритуалами Инпу. Мумия, поднявшаяся из своего саркофага. Только теперь девушка разглядела, что помимо жреческих одежд на нём были остатки погребальных покровов. До этого сознание словно вымещало эти детали как нечто неприемлемое.

Черты его не были пугающими, застыли в благородной красоте, сохранённой бальзамировщиками. Пугало скорее то, что Шепсет теперь уже не знала, кто из говоривших с ними жрецов был живым, а кто – мёртвым. В месте, существовавшем по своим законам, это не имело значения.

Но его последующие слова подняли в ней тот же инстинктивный страх, который вызывала в людях она сама.

– Ты стоишь гораздо ближе к нам, чем к нему, – жрец указал иссохшей рукой на ошеломлённого меджая. – Это не хорошо и не плохо, просто так есть, дитя. А его кровь горяча, и он крепко стоит на Восточном берегу обеими ногами. Пылкая юность и юность, застывшая в этом мгновении, – его тонкие губы тронула лёгкая улыбка. Тёмные глаза сверкнули алым. – Вместе. Ему я передам наш подарок.

Потрясённая, Шепсет смотрела, как мертвец разворачивается к Нахту, жестом велит подойти. Меджай, нужно отдать ему должное, не показал страха и не медлил – приблизился к жрецу и склонил голову в знак уважения и приветствия.

Мертвец достал что-то из складок своих одеяний, протянул воину в иссушенных ладонях.

– Сосуд с плотью Сета, песками Дешрет, озарёнными Его дыханием, – чтобы напомнить наследнику, кто он. Амулет-меч, оружие Сета, выкованное в Нубте, – чтобы воскресить в наследнике Силу, положенную ему по праву крови и духа, и сделать его непобедимым. Его победа нужна всем нам. Отдай ему это, когда отыщешь его. Скажи, что его отец будет с ним. Таков дар живых и мёртвых у истоков его рода.

Нахт поклонился, принимая дары.

Жрец посмотрел на Хека, неподвижно сидевшую у статуи, потом снова обернулся к Шепсет.

– Не забывай видение, которое открыл тебе Сет. Береги свою спутницу, как она бережёт тебя. Она – твоя сила и твоя слабость, та, кто вернул тебя. Через неё тебе могут навредить, если узнают.

С этими словами он надел маску и шаркающей походкой направился к своему проходу, где стоял до этого. Шепсет поняла, что всё это время почти не дышала, вслушиваясь в каждое слово. Мертвец говорил о её недавнем сне, в котором слепые безликие воины пленили Хека. И сеть, наброшенная на собаку, спутывала саму жрицу, затрудняя дыхание, удушая.

Они были связаны сильнее, чем Шепсет даже могла предположить.

– Скоро забрезжит рассвет, – проговорил кто-то.

– Ладья Ра уже завершает свой путь подземных часов.

– Пора отпускать наших гостей.

– Пора!

– Пора!

– С благословением Властителя Семи Звёзд отправляйтесь в путь.

– Мы пришлём на помощь одного из живых сыновей Нубта, когда придёт нужда.

Что-то неуловимо изменилось в самом пространстве. Гасли один за другим светильники, постепенно погружая зал во мрак. Зверь Сета поднялся, прошёл почти вплотную к Шепсет и Нахту, уводя за собой, и Хека последовала за ним. Меджай, спрятав дары жрецов в сумку на поясе, протянул руку своей спутнице. Девушка сжала его ладонь, благодарная за то, что он был таким живым и реальным, что и ей помогал ощущать себя настолько же живой.

Когда они покидали святилище, Шепсет обернулась через плечо в последний раз. Возможно, не стоило оборачиваться: она ведь не знала, что там увидит. Но слишком уж стало любопытно.

В проходах уже не было ничьих фигур, и последний светильник погас. Святилище казалось осиротевшим, заброшенным, словно сама душа ушла из него.

Они с Нахтом шли почти ощупью, в сопровождении собак, и точно заблудились бы, если бы странный зверь не вёл их. Храм погрузился в тишину – больше не было ни музыки, ни чьих-либо голосов.

А когда меджай и жрица поднялись на поверхность, прошли между колонн, их взорам открылся некрополь и лежащий впереди город. Вокруг царило безмолвие – лишь ветер шептал среди камней. Величественная чёрная тень пирамиды таяла с самым тёмным часом перед рассветом. На восточном горизонте поднималась ладья Ра, и в эти мгновения стены Нубта, великого Золотого Города, в самом деле воссияли золотом, открывая свой истинный забытый лик.

В торжествующем свете утра этот лик мерк, уступая место непритязательной маске. Сомкнувшиеся эпохи и пространства возвращались на свои места. Шепсет и Нахт были единственными живыми свидетелями ночного празднества.

«Ты стоишь гораздо ближе к нам, чем к нему…»

Впрочем, за себя она уже была не так уверена.

Глава VIII

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

Обратно они шли молча. Нахт почти не удивлялся, что при свете дня всё вокруг стало так, как когда они только прибыли: тихий, почти безлюдный городок, приходящий в запустение. Заброшенный некрополь и древняя пирамида, в которую вгрызались клыки безжалостного времени. Золотой Город и величественное святилище остались только в воспоминаниях.

Возможно, всё увиденное ему просто приснилось? Может, он испытал подобие жреческого транса, тем более под действием благовоний? Украдкой Нахт коснулся мешочка на поясе, потяжелевшего от хранящихся внутри предметов, но доставать и рассматривать их пока не стал. Это либо подтвердило бы реальность произошедшего, либо опровергло.

Меджай глянул на девушку, идущую рядом, погружённую в свои мысли. Выглядела она, прямо сказать, безрадостно – то есть ещё мрачнее, чем обычно. Нахт не понял и половины того, о чём рассуждали служители Сета, а вот она, похоже, понимала куда больше. Воин невольно снова вспомнил мудрые слова одного древнего жреца: от знаний скорбь только множилась.

Он хотел поддержать Шепсет, но не знал даже, что ей сказать. Вспоминал только, как она сама брала его за руку в поисках поддержки. Как коснулась тонкими пальцами его губ, чтобы не оскорбил жрецов Сета своими шутками. Эти мысли отвлекали от прочих – что на самом деле случилось в святилище, как раскрыть заговор и восстановить справедливость, что он, именно он мог сделать во всём этом. И где искать наследника, которому нужно передать дары жрецов… если те, конечно, были реальны.

Нахт уже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но их окликнули. Слуга чати вышел навстречу, ожидая их на пыльной улице в сопровождении пары воинов. И это тоже показалось странным, ведь разве не уходили они ночью из дома все вместе, со свитой Таа? Стало быть и вернуться должны были примерно в одно и то же время, если только для остальных ритуал не закончился раньше.

«Что-то здесь не так».

– Мой господин уже ожидает вас. Извольте присоединиться к нему за утренней трапезой прежде, чем отправитесь отдыхать, – чинно проговорил слуга.

Меджай посмотрел на девушку. Шепсет пожала плечами, кажется, не слишком расположенная к разговору. Они прошли вслед за слугой, и Хека бесшумно ступала за ними.

На этот раз Таа принимал их в саду, в тени той самой акации, где вчера жрица перевязывала Нахту раны. Он сидел на разложенных покрывалах у невысокого столика, накрытого к завтраку, а перед ним стояла уже знакомая доска для игры сенет. Партия была в самом разгаре, и чати выглядел чрезвычайно увлечённым процессом.

– А, вот и вы, – приветливо улыбнулся он, не отрывая взгляд от доски. – Вернулись позже, чем остальные, но это и ожидаемо. Садитесь и ешьте. После такого путешествия телу нужно восполнить силы, чтобы не пришлось отдавать годы жизни.

Нахт вздрогнул от неожиданности. Годы жизни?! На такое он уж точно не соглашался! Впрочем, его и не спрашивали.

Только сейчас он понял, как же сильно проголодался. Дождавшись, пока Шепсет устроится напротив чати, Нахт снял с пояса хопеш и сел, кладя меч себе на колени. Чуть поморщился от боли – раны не беспокоили его всю ночь, словно он находился где-то в безвременье, а сейчас вот опять саднили. Но сначала нужно было закончить разговор – чати не из тех людей, кого можно вот так запросто попросить подождать.

– Они пригласили только нас? – хрипло спросила Шепсет, обеими ладонями сжимая чашу с прохладным отваром.

Таа неспешно переставил следующую фишку, пригубил отвар, съел немного хлеба и сыра. Нахт подумал, что после встречи с «дедами» такая нерасторопность старшего поколения даже вполне терпима – раздражаться без толку, – и тоже приступил к еде.

– Все участвовали в этом празднестве, – наконец проговорил вельможа, – но для большинства это стало лишь смутным сном.

– И для тебя, господин, тоже? – Шепсет пытливо неотрывно смотрела на собеседника.

Таа усмехнулся и покачал головой.

– Для меня – нет. Я всегда знаю, зачем прихожу, и понимаю, что именно мне нужно. Но детали нашей встречи с хранителями Нубта, уж позволь, оставлю при себе.

«Иными словами: не лезьте не в своё дело», – философски подумал Нахт, накладывая побольше сыра на лепёшку и закидывая в рот несколько орехов.

– Таков уж Нубт, – любезно продолжал чати, – открывается немногим, и слава Богам. Но вам он явил свой истинный лик. За это стоит быть благодарными. Огромная честь и невероятная редкость. Многие, приходя сюда, даже не задерживаются. Иной раз вид у него ещё более непритязательный, чем мы видим теперь. Так было нужно когда-то… когда Сета ещё звали отверженным Богом. Ему ведь поклонялись чужеземцы-завоеватели – Хека-Хасут. И люди Дельты, чья кровь – кипучая смесь народов, – он тихо рассмеялся. – Ну да не будем вдаваться в извечный спор от сепата к сепату, чья кровь чище, и кто ближе стоит к Богам. Наши Владыки родом из Дельты, и этим всё сказано. Военная элита, защитники и завоеватели. Таков был Усермаатра-Мериамон, и великий Сетепенра, чьи подвиги он повторил, и другие. Сет благоволит своим. Дарует им Силу и защищающую ярость.

Нахт вдруг отчётливо ощутил тяжесть артефактов в мешочке на поясе. Дары Сета для наследника династии, почитавшей именно этого Бога своим предком.

«Его победа нужна всем нам…»

Шелестящий голос мёртвого жреца эхом отдавался в сознании – словно сказано это было прямо сейчас.

– Вот почему Владыке нашему Рамсесу удалось изгнать Народы Моря, которые погубили даже могучую империю наших давних союзников. Я говорю о Царстве Хатти³³, мир с которыми был заключён ещё при Владыки Сетепенра. Впрочем, и процветающее царство острова Кефтиу³⁴ повержено, – Таа вздохнул. – Если говорить нашим языком, Исфет восторжествовала на всех этих землях, а варвары-завоеватели поглотили остальное. Теперь остались только мы. Воистину, мы живём в эпоху интересную и страшную. Наши великие союзники пали, и новые силы зародились на востоке и западе. Станем ли мы последним осколком старого мира или последним оплотом цивилизации, какой мы её знаем… о том лишь одним Богам известно. И в такое время потеря нашего защитника может быть для нас равнозначна погибели.

Нахт даже не думал о таком – что падёт весь их мир. Да и откуда было знать ему, простому стражу некрополей из маленького гарнизона? Он с трудом даже представлял себе, где находятся эти земли, о которых говорил Таа. Но, конечно, слышал, что с кем-то рэмеч³⁵ торговали и заключали военные союзы – иначе ведь было не выстоять.

Так значит, Исфет не просто подняла голову с убийством Владыки Хекамаатра. Она восторжествовала в других землях и теперь могла поглотить всю Кемет, как и предрекали жрецы! В этом свете пророчество представало ещё более мрачным и безнадёжным.

– Наследник Владыки Хекамаатра сможет остановить Исфет? – тихо спросил меджай.

«Равного последнего защитнику в его роду нет. Тяжело придётся».

Так говорил один из жрецов. Ещё один осколок встал на место. Боги, да «деды» ведь и правда сообщили им очень и очень многое! Если б только они понимали и слушали больше.

Таа улыбнулся.

– Итак, мы плавно вывели нашу ладью на нужный курс. А именно, к задаче, которую я и собирался поручить вам. Ради этого я и помог вам покинуть Уасет.

Нахт почувствовал, как Шепсет рядом с ним напряглась. Прямо она встретила взгляд чати, и меджай понял, что они уже обсуждали нечто важное, касающееся их дальнейшего, – ещё там, в садах Ипет-Сут, когда сам он отошёл побеседовать с госпожой Мутнофрет. Возможно даже, Таа заключил с девушкой некую сделку, навроде той, какую Нахт заключил со своей матерью. Ведь такие люди ничего не делают просто так – это он усвоил ещё в детстве.

– Когда я спросила, с чего начать, жрецы Сета указали мне на Сенеджа, – сказала Шепсет. – Я увидела его очень явственно.

– Придворный чародей и целитель, – чати коротко посмотрел на свою игральную доску. – Тот, кто изначально привёл тебя в Пер-Аа, если я не ошибаюсь? Тот, благодаря кому ты изначально и оказалась в Ипет-Нэсу, с последующими ходатайствами госпожи Тии.

Как будто он хоть в чём-то ошибался! Нахт видел, как щёки Шепсет вспыхнули – не то от смущения, не то от гнева.

– Тот, кто подставил меня и проклял даже в посмертии, – в тихом голосе жрицы звенел металл. – Тот, кто убил нашего доброго друга и успел сбежать.

– Я всегда говорил, что личные мотивы подстёгивают куда крепче долга перед страной, – тихо рассмеялся Таа. – Тем лучше, царская дочь! Тем лучше.

Шепсет подалась вперёд.

– Прошу, выдели мне воинов, мудрый чати, и я отведу их к колдовскому тайнику, где хранятся опасные предметы. Такие, которыми Сенедж вредил многим, возможно даже, нашему Владыке. Я не знаю, с чем мы столкнёмся там – могу лишь догадываться. Скорее всего, нам будут противостоять и живые, и мёртвые. Нужен сильный отряд. Только твоей власти и влияния хватит на это. В твоём распоряжении множество воинов!

Таа чуть кивнул, взвешивая её слова, потом грустно усмехнулся:

– Увы, далеко не множество, моя дорогая. Теперь уже нет. Хочу напомнить тебе, что и меня убрали с дороги. Позволили разве что выжить и сохранить немного достоинства. Иным не оставили и этого.

– Но как? – не удержался Нахт.

– Чати, видите ли, следит в том числе и за стражей дворца. Отсматривает телохранителей Владыки.

Страшная мысль промелькнула и угасла: если Руджека обвинили в…

– Тебя нарекли предателем? – ахнула Шепсет, озвучивая то, что Нахт произносить не рискнул.

– Нет. Всё же чуть милосерднее, хоть и унизительно, – глаза вельможи вспыхнули мрачным весельем, смешанным с ядом горечи – эмоции, которые он скрыл столь стремительно, что могло и показаться. – Меня признали недостойным моего положения.

Его голос звучал безучастно, равнодушно, и Нахт мог лишь представить, сколько сдерживаемого гнева стояло за этими словами.

– Возвращаясь к твоей просьбе – да, многих воинов я выделить тебе не смогу, Хекерет-Нэсу Шепсет. Но, безусловно, и одних вас не отправлю. Тебе известно место, куда мы направляемся?

Шепсет смутилась.

– Я… я чувствую его.

– Чувствами кормчему не поможешь, – мягко заметил Таа. – Но, возможно, нам поможет карта. Сумеешь указать?

– Я… наверное, да… не знаю, – она опустила голову, окончательно смутившись, и украдкой стиснула амулет с изображением Инпу, подаренный старым бальзамировщиком. – Я просто могу отвести вас туда.

– Значит, мои люди последуют за тобой. Уже завтра мы покинем Нубт – наши дела здесь окончены. И ты поведёшь нас.

Шепсет опустила взгляд, замешкавшись, а потом тихо проговорила:

– Только сначала мне очень нужно попасть в Хэр-Ди… предупредить мою общину о грозящей беде.

– Это займёт время, – веско заметил Таа. – Сенедж может успеть сменить тайник, если уже не сменил.

– Нашему храму грозит беда. Не могу же я просто бросить их! И ты обещал мне, что я отправлюсь туда, господин.

– Если жрецы указали тебе на него прежде всего… я бы советовал не пренебрегать их советом. Но в конечном итоге – выбирать тебе, – чати развёл руками. – Выбор, понимаю, сложен: твой храм или твой Владыка.

– Я не выбираю между одним и другим, – возмутилась жрица.

– Безусловно, это всё нити одного полотна. Но какой-то из шагов предстоит сделать первым – ты не можешь ступить сразу в разных направлениях. Ты желаешь распутать заговор против нашего Владыки, одной из ключевых – и главное, известных нам – фигур которого является твой бывший учитель. Чародей, погубивший и тебя, и приютившего тебя целителя.

Нахт стиснул зубы. Все эти слова Таа говорил, конечно же, не просто так. Как тут было отказать и решить иначе!

– И есть твой храм, участь которого ты желаешь разделить, а лучше – изменить. Справедливо и благородно.

– Я хочу защитить их!

– А сумеешь ли? Если мы не обезглавим нашего многоликого врага.

Шепсет резко выдохнула, стиснула свой амулет так, что побелели костяшки пальцев. Нахту стало очень жаль её. И что бы выбрал он сам, если бы такое предложили ему: возвращаться и защищать гарнизон или отправиться за врагом Владыки? Нет, никого нельзя было ставить перед таким выбором.

Но Боги считали иначе – и ставили, раз за разом.

– У тебя ещё есть немного времени подумать и решить. Я не буду настаивать, – мягко проговорил Таа, но меджай видел – на самом деле выбора уже нет, только иллюзия выбора. Мутнофрет тоже любила расставлять партию именно так – подводить к решению, которое нужно было ей.

Но в данном случае – пусть даже Нахт никогда бы не признался в этом Шепсет – он тоже считал верным, что нужно настичь Сенеджа как можно скорее. Убийца Имхотепа должен быть наказан! Да, он потерпел временное поражение и пока зализывал раны, набираясь сил для нового удара. Нужно было пойти на опережение, не дать ему опомниться, где бы он сейчас ни находился.

– Позволь спросить, господин, – тихий голос Шепсет выдернул Нахта из его мыслей. – Ты знаешь все потаённые течения, все настроения двора. Неужели у тебя нет предположений, кто может стоять во главе заговора? Или хотя бы кто ключевые фигуры – кого нам искать?

Таа некоторое время смотрел на ней, потом усмехнулся.

– Безусловно, у меня есть свои подозрения, многие из которых даже обоснованы.

– Так почему же ты не поможешь нам, мудрейший? Почему не укажешь сразу, не призовёшь их к ответу?

– Потому что я уже лишён порывов юности, когда кажется, что любой враг падёт пред ликом справедливости. И, в отличие от вас, знаю, кому могу бросить вызов, а кому – нет. Пока, – его усмешка стала зловещей, и Нахт вспомнил его слова, произнесённые в храме:

«Ах, ты думаешь, что старый пёс уже не способен никому показать зубы. Не волнуйся, мне ещё есть, чем удивить наше достойное общество».

Кто бы ни пощадил его – они сделали большую ошибку.

Или, возможно, рассчитывали со временем привлечь его на свою сторону.

– Ты мог хотя бы намекнуть? – спросила Шепсет.

– И что ты станешь делать с этими именами? Каким судьям пойдёшь доказывать, не заручившись необходимыми доказательствами?