Читать книгу: «Город камня», страница 2

Виктория закончила свой день в прекрасном книжном магазинчике в самом центре Невского. Неспешно обходя лабиринт из книжных полок, она жадным взглядом всматривалась в названия и обложки, бережно касалась корешков. Все напечатанные на них имена были знакомы, словно их обладатели оказывались старыми знакомыми, каждый день рассказывающими свои увлекательные истории.

Виктория хотела спрятаться здесь, меж этих рядов, и остаться навсегда, не выходя во внешний мир. Недолго думая, она набрала целую стопку и плюхнулась с ней на мягкий диванчик, пропитанный ароматом корицы и сладковатого кофе. Сколько времени провела она, перелистывая страницы? Вопрос хороший… Но, когда она вышла оттуда, жара уже спала, а солнечные лучи приобрели оранжевый оттенок, который закрасил каменные мостовые и стены зданий на Невском. Вечер разлился по городу золотистой дымкой.

«Самый лучший день в моей жизни…» – подумала девушка, втягивая ноздрями воздух, переполненный уличными запахами.

Впереди будет так много всего. Она чувствовала, что сделала правильный выбор. Большой город даёт миллионы дорог и сотни тысяч шансов. Нужно лишь, как на грядке, идти и вертеть головой по сторонам, срывая самые спелые плоды. Для неё сад только-только расцветал.

Шоковая радость сотрясает, как шаровая молния. Человек видит всю красоту и роскошь вокруг и окончательно теряет голову, оказывается в плену собственных грез и в ловушке мечтаний. Привлекательная картинка снаружи может легко скрыть всю гниль, живущую внутри (пусть и глубоко внутри). Ценность сущего обнуляется, а ценность призрачного возносится до небес.

4 глава

За несколько дней до начала занятий Виктория получила предварительное расписание на первый семестр. Все названия были ей совершенно непонятны, но они ничуть не испугали ее. Напротив, ей показалось, что за ними скрывается нечто важное и содержательное.

Ей так не терпелось приступить к учебе! Она уже давно разложила по кармашкам нового рюкзака все ручки, тетради и, конечно, любимую бутылочку с водой, на дне которой спряталась наклейка с байкальской нерпой. Кроме того, пришло время сделать важный шаг навстречу студенчеству и заселиться в свое первое в жизни общежитие.

«Спасибо вам за все!» – сказала она хозяйке на прощание и уверенно постучала колёсиками собранного чемодана по направлению к ближайшей станции метро.

Перспектива делить быт с несколькими людьми, не иметь личного пространства и кардинально пересмотреть свою рутину поначалу пугала ее. Потом она стала смотреть на все в позитивном ключе и с легкостью поменяла собственные установки: «справляться со всем пластом свалившихся бытовых трудностей» на «стать самостоятельной и научиться полностью заботиться о себе и своих вещах», «делить личное пространство с незнакомцами» на «встретить новых, интересных людей и завести друзей на всю жизнь», «чахнуть в крошечной комнате без света и тепла» на «почувствовать вкус свободы и провести лучшие годы своей молодости».

С данными установками Виктория отправилась по указанному адресу. «Что бы я ни увидела там, – подумала она, – я должна научиться мыслить позитивно». Общежитие находилось не так далеко от метро (что было неоспоримым плюсом). Чтобы добраться до него, от станции метро нужно было идти быстрым шагом десять с лишним минут, однако с тяжелым чемоданом этот путь дался не так уж и легко. Но Виктория со всем упорством и даже с улыбкой на лице продолжала шагать, пока не наткнулась на три огромных кирпичных здания, от которых веяло сыростью и тревогой. Но, сглотнув слюну, девушка устремилась прямо к ним.

Первым делом ее встретила сварливая консьержка, которая долго-долго рассматривала паспорт, сверяла списки и, наконец, впустила с наказом найти офис, заселиться и получить ключи. Пришлось потрудиться и знатно поплутать, чтобы в лабиринтах общежития найти тот самый офис. Все люди в нем были настроены довольно враждебно, будто их просили о каком-то одолжении, но девушка не спускала с лица приветливую улыбку, общалась с каждым вежливо и дружелюбно. Возможно, именно это помогло ускорить процесс, и в скором времени заветные ключи от комнаты уже были у нее в руках.

Виктория поднялась на скрипучем лифте на десятый этаж. При выходе из него она натолкнулась на девчонку, которая выругалась и метнула злобный, полный раздражения взгляд. «Ну и дыра», – буркнула она, будто разговаривая с самой собой, и скрылась в дверях тесной лифтовой кабинки.

«Наверное, у нее был плохой день», – подумала Виктория, затаив дыхание и отпирая металлическую дверь. На нее пахнуло спертым запахом сырости вперемешку с плесенью. Жилье представляло собой общий коридор с подобием кухни. Из него можно было попасть в туалет и две комнаты: на двоих и на троих человек. Девушке досталась та, где жили двое. Комнатки были обустроены более чем аскетично и не отличались внушительными размерами. Однако в них уже, по всей видимости, проживало три человека. Они оккупировали каждый уголок: все поверхности, от стола и полок, до пола и кроватей, были завалены вещами и барахлом. Косметика, одежда, учебники, книжки, тетради и блокноты, баночки от уходовых средств, обертки от еды, заколки, расчески, тапочки, пакеты, ручки и карандаши, пустые упаковки от обезболивающего, даже презервативы. Виктория сглотнула слюну, пытаясь заглушить нарастающее чувство тревоги. Она осторожно присела на краешек своей еще не застеленной кровати и скромно отодвинула коробку из-под пиццы и гору чужого нижнего белья.

Она изо всех сил пыталась справиться с внутренним отвращением и без конца повторяла заповедь про позитив и дружелюбие. Сделав последний рывок, она отправилась в паутину коридоров за постельным бельем. Сосредотачиваясь на текущей задаче, она отвлекала разум от гнетущих мыслей о соседках и вторжении в столь сокровенное личное пространство. Наверное, раньше она никогда и не задумывалась о том, что по своей сути была интровертом. Она создала свой собственный мир из книг, учебы, картин, семьи и всего лишь пары друзей, которые входили в него осторожно и медленно (но закрепились надолго).

Оставшись наедине с заправленной кроватью, пустой комнатой и кучей барахла, девушка пришла в ступор: она не знала, что ей делать, она потерялась в пространстве и времени. Не было сил и желания ехать куда-то еще, а оставаться в этой клетке в предвкушении неминуемой встречи с соседками было тяжело. Тогда Виктория приняла горячий душ в заржавевшей ванной с желтым липким налетом, с криком убила пару тараканов и, забравшись с головой под одеяло, принялась читать Ремарка. Уж очень ей нравилось читать его книги именно в предвкушении осени, он навевал особую атмосферу и напоминал о времени, когда душа потихоньку начинала ныть и мерзнуть.

Виктория не заметила, как глаза ее начали слипаться, а сон окутал комнату тяжелым туманом. Она не услышала, как дверь со скрипом открылась, а на пороге появилась первая из трех девушек. Так как обе двери были открыты настежь, она с недовольством покосилась на новую соседку и, фыркнув, зашла в свою комнату по соседству и нехотя упрятала груду нижнего белья.

Ее звали Женя. И именно она была основным источником беспорядка в комнате. Да и в жизни её уже давно царил хаос. Женя была закрытым, нервозным человеком с лишним весом и кучей плохих привычек. На ней была растянутая футболка не по размеру, которая застиралась до дыр, и чёрные штаны, висевшие на бёдрах и коленях. Короткие волосы она мыла не чаще одного раза в неделю, а постельное белье не меняла уже третий месяц.

В ее гаджетах всегда было открыто куча вкладок, нужных и ненужных, а на рабочем столе ноутбука не нашлось бы и сантиметра свободного пространства, так как он был заполнен папками и документами ещё со школы, хотя в этом году Женя уже должна была выпускаться из университета. Впрочем, и обычный рабочий стол, который стоял у окна, был завален до отказа. Но в центре него всегда было заботливо расчищено место для ноутбука и наушников.

Обычно по возвращении Женя первым делом садилась за монитор, надевала наушники и погружалась в мир сериалов и игр. Она тут же доставала из потайных углов всевозможную еду: сладкие булочки, которые лежали под подушкой прямо так, без обертки, пачки чипсов с полок шкафа или банки газировок и энергетиков, которые стройными рядами стояли под тем самым столом.

Женя вошла так громко, что разбудила Викторию. Та тут же подскочила и, приветливо засияв, воскликнула: «Привет! А я твоя новая соседка, меня зовут Виктория. А тебя как зо…?».

«Женя», – буркнула в ответ та и, стараясь не продолжать разговор, уселась за ноутбук, параллельно надевая наушники и открывая банку энергетика. Меньше всего после тяжелого неудачного дня ей хотелось взаимодействовать с любой живой душой.

Виктория поникла и сконфузилась. Она чувствовала, что диалог грубо оборвали на корню, но не знала, куда деть себя в тот миг: уйти? Остаться? Настоять на разговоре снова? В растерянности она вновь забилась в угол, уставившись в книгу, но все никак не могла сосредоточиться на ней, так как в комнате возникла странная, давящая атмосфера.

Она смягчилась, когда через полчаса пришла вторая соседка. Она оказалась открытой и довольно приветливой, но ее вид не на шутку напугал Викторию. Кристина, студентка третьего курса журналистики, отличалась удивительной красотой. И, казалось, все ее действия и стремления были направлены на ее сохранение и приумножение. Она была обладательницей 90% баночек с уходовыми средствами и косметикой, находящимися в этой комнате. Но было в ней то, что оттолкнуло при первом взгляде – неестественная худоба. Виктория никогда не видела настолько тонкие ноги и запястья, не могла представить, что у человека могут быть столь впалые скулы и выдающиеся вперед ребра.

К сожалению, в погоне за идеалом не все мы можем остановиться. Еще никогда в истории люди не были столь красивы, но в то же время еще никогда стандарты красоты не давили на общество так сильно. Реклама навязывает нам все новые волшебные средства и способы для похудения, сохранения молодости, достижения идеальной кожи, волос и ногтей, для избавления от целлюлита и акне. В больших городах это давление ощущается намного больше. И количество жертв красоты увеличивается с геометрической прогрессией.

Кристина с подростковых лет была недовольна собой: она сидела на строгих диетах, выпрямляла и красила волосы, делала губы, проходила курсы эпиляции всего тела, а в восемнадцать лет наконец-то смогла осуществить свою давнюю мечту – сделать пластическую операцию по исправлению носа. Все эти метаморфозы казались нескончаемыми, а идеал все отдалялся. В том числе покоя не давала идея о несовершенстве фигуры. Уже несколько лет Кристина ела всего пару раз в день, один из которых был лишь перекусом. Она налегала на овощи и воду, страшилась всего, что потенциально могло содержать сахар и жир, злоупотребляла специальными таблетками и перегибала со спортом. Ее организм начал сдавать, но ей казалось, что прогресс идет полным ходом. Даже сейчас, когда Виктория испугалась при виде этого тела, Кристина считала, что нужно еще чуть-чуть поднажать, чтобы сбросить пару лишних кило.

Как уже упоминалось, Кристина оказалась гораздо более открытой и дружелюбной, но что-то глубоко внутри оттолкнуло от нее. Наверное, жизнь не хотела принимать то, что сознательно катилось к неминуемой гибели, при этом ликуя и теряя контроль над ситуацией.

Оптимизм Виктории угасал с каждой минутой, ей хотелось выйти отсюда и убежать далеко-далеко, хотя на улице было уже совсем темно, и лишь одинокий фонарь горел где-то вдали, освещая автобусную остановку.

Женя, не моргая, уставилась в компьютер, а ее соседка скрупулёзно отмеряла на весах мандарин и все колебалась, оставить ли последнюю дольку или убрать подальше в холодильник до завтрашнего утра.

– Да сожри ты ее уже! – вспылила Женя.

– Без тебя разберусь, корова!

– Как ты меня назвала, глиста?! С головой у тебя уже давно не все в порядке, иди лечись. Дура.

Обстановка накалялась.

«Возможно, третья девушка окажется той самой подругой, с которой мы станем не разлей вода», – подумала Виктория, вытягивая ноги под одеялом и прислушиваясь к крикам в соседней комнате. Она отвернулась к стене, пытаясь отвлечься, но даже не заметила, как глаза до отказа наполнились слезами. Впервые за все время она осознала, что хочет домой. Но хотеть домой – это же так по-ребячески… А она уже не ребенок. Нужно всеми силами пытаться отгонять от себя мысли о доме. И стараться не скучать по своей уединенной и уютной спальне, где она читала ночами под тусклым светом лампы, по тихим вечерним разговорам родителей. Они негромко смеялись, отчего на душе разливалась приятная теплота. Не нужно скучать и по ясным глазам Вани, которые она видела в школе каждое утро. Он так ярко улыбался, что в душе зажигались звезды. Можно ли было зайти дальше дружеских приветствий и помощи с уроками? Но не стоило размышлять о давно минувшем. И не стоило скучать по Софе, которая понимала с полуслова и разделяла все горести и радости. Не стоило скучать по прошлой жизни, которой уже не существовало. Оставалось жить здесь и сейчас и идти в будущее, которое начиналось с каждой новой секундой пребывания в Северной столице.

5 глава

Утро проникло в комнату через пожелтевшую занавеску, скользнуло по подушке и пощекотало задрожавшие ресницы. Виктория нехотя открыла тяжелые от сна глаза, потянулась и села на уголок кровати, свесив замерзшие ноги. Мозг старался осознать, где она находилась. “Загрузка” заняла несколько минут. Вдруг ухо расслышало еле уловимый звук струящейся воды. Он доносился из ванной. Виктория с любопытством подошла к двери и припала к колючей дощечке. В ванной действительно кто-то был. Может, Женя или Кристина решили помыться с утра пораньше? Но их обувь не стояла на пороге, на полке были брошены только розовые туфельки с потертыми носками и отвалившейся пряжкой в виде сердечка.

«Это кто-то третий. Тот, кого я еще не видела…» – с волнением подумала Виктория, тут же воспряла духом и решила причесаться. Она подбежала к грязному зеркалу и принялась укладывать непослушные, но густые, красивые волосы, которые светлыми локонами падали на розоватые скулы и спускались вниз по хрупким плечам. Предвкушение нового знакомство, возможно, и крепкой дружбы оставило в прошлом сомнения и тревоги, впустило в сердце необъяснимую радость.

Наконец дверь открылась. Из ванной неспешно вышла фигура в одном полотенце на теле и с другим полотенцем на голове. Ее макияж был смыт не так тщательно, а потому под глазами проступали черные разводы от туши или подводки. Фиолетовые синяки отчетливо выделялись на тонкой, почти прозрачной коже, а губы сжались в тоненькую бескровную ниточку.

Девушка не обрадовалась внезапной компании в лице Виктории и какое-то время даже делала вид, что не замечала ее. Тогда с ней заговорили насильно:

– Здравствуй! Я Виктория! Совсем недавно в Петербурге, поступила на первый курс бакалавриата, филология. А тебя как зовут?

Соседка подошла к зеркалу, сняла полотенце с головы и несколько раз отжала спутавшиеся густые локоны каштановых волос. Внезапно второе полотенце предательски соскользнуло. Виктория смутилась, испугалась и резко отвернулась. Но, как ни странно, первую это ничуть не смутило. Она лениво повертелась, наклонилась и отнесла полотенце на полку в шкафу, параллельно ища хоть какую-то одежду.

– Эля, – процедила сквозь зубы та.

– О-очень приятно, Эля… – промямлила Виктория, все еще не поворачиваясь. – А ты где учишься?

– Я уже почти не учусь, – усмехнулась соседка. – Мне сказали так: «Еще один косяк – и ты вылетишь к чертовой матери».

– А почему?

– Ну как тебе сказать. В прошлом семестре я завалила четыре предмета, а мой научрук и вовсе меня потеряла. А еще с общагой проблемы были: мне уже выговоры делали за неуплату, алкоголь в комнате, на меня жаловались за шум и… не знаю, забыла уже.

«Наверное, мы вряд ли подружимся», – промелькнуло в голове у Виктории.

– В любом случае, мне сказали, что я тут «до первого выговора». Пожалели, ведь остался всего год.

– А тут много за что выгоняют?

– Ну есть моменты, за которые сразу. Есть то, за что держат. Фиг их знает. Ты можешь поворачиваться, кстати. Я уже давно оделась. А ты все стоишь и со стеной разговариваешь.

Виктория мельком проверила, но потом, убедившись, снова вернулась к положению «лицом к лицу».

– Я только об одном прошу, – добавила Эля, – не доставай меня лишний раз. Эти две идиотки и так постоянно на мозги капают. Надеюсь, хоть ты будешь делать это не так сильно. А, и да. Не понимаю, почему тебя поселили именно в моей комнате, а не вместе с ними. Сразу оговорюсь, что мне это не нравится. Ко мне часто ходит парень, понимаешь? И он нередко остается ночевать со мной. Поэтому иногда тебе придется переезжать туда. Ок?

Виктории это все казалось каким-то несусветным бредом. Она пыталась подобрать слова, но они все никак не находились. Она просто кивнула, не собираясь оставаться в этом душном, тесном пространстве ни на секунду.

Она схватила сумку с картой, телефоном и ключами и выбежала из общежития. Быстрее, быстрее из этого душного пространства со спертым воздухом. На улице ей как будто полегчало, но погода вторила ее состоянию. Небо, еще утром радовавшее солнечным светом, глубиной и красивыми облаками причудливой формы, вдруг затянулось серой пеленой, сковавшей город свинцовыми тисками. Асфальт покрылся тонкой пленкой сырости. «Погодка не очень, – расстроилась Виктория. – Ну ладно, ничего, не буду возвращаться за зонтом. Авось, пронесет».

Она поехала в центр города, чтобы побродить по набережным каналов, посмотреть на красочные витрины, красивых людей и стройные ряды искусных зданий. Она съела мороженое из ларька, позвонила Софе и родителям, соврав, что все идет по плану. Почему-то язык не повернулся сказать правду, ей хотелось приукрасить свою реальность и рассказать обо всем не так, как есть на самом деле, а так, как рисовалось в голове. Возможно, назойливое эго не хотело признавать поражение, не хотело мириться с тем, что что-то в этой гранитной сказке могло подвести. Поражения не существовало, была лишь кратковременная неприятность, которая должна была нивелироваться в кратчайшие сроки. Одна маленькая деталь не могла разрушить все остальное. Дальше точно будет лучше.

На свежем воздухе, пусть и в такую погоду, волны на душе улеглись. Уже под самый вечер она нехотя отправилась обратно. Перед дверью в общежитие в грудной клетке внезапно появилось что-то странное, тянуще-давящее. Нечто подобное она испытывала перед экзаменами, когда ждала результаты поступления, когда поезд в новую жизнь трогался с перрона. Но новое ощущение было еще противнее: не колким, а холодным. Виктория перестала обращать на него внимание, стараясь сразу же забыть. «Может, показалось», – промелькнуло у нее в голове.

Она вошла в общежитие, прислушиваясь к каждому шороху. В соседней комнате снова слышались ссоры Жени и Кристины. Эли опять не было дома. Виктория, не принимая душ и не раздеваясь, юркнула в свою комнату, забралась с головой под одеяло и как можно быстрее провалилась в сон.

Наутро чужой будильник вырвал ее из сна. Телефон Эли лежал на соседней тумбочке и разрывался от назойливой вибрации, но самой хозяйки на кровати не было. Виктория выключила его и решила принять душ, чтобы расслабиться. Она взяла полотенце, зубную щетку, шампунь и гель для душа и зашагала к ванной. За закрытой дверью раздавался раздражающий храп Жени. Виктория поспешила как можно скорее сделать все свои дела и, как и вчера, весь день до позднего вечера бродить в центре. Вернувшись, она дернула ручку двери, но та не открывалась… «Что за…?». Она мельком бросила взгляд на порог – там стояли грязные кроссовки Жени и Элины туфли. Эля там… Вдруг за дверью послышались приглушенные звуки. Соседку рвало.

Виктория тяжело вздохнула, бросила все банные принадлежности на кровать, быстро собралась и ушла. «Ни минуты здесь больше… Иначе задохнусь».

На улице шел дождь. Машины нервно сигналили друг другу, обливали пешеходов вязкой асфальтной грязью. Те смачно ругались уезжавшим вслед уезжавшим водителям, отряхивались и расстроенные шли дальше. Виктория не обращала на них внимания, она не замечала ничего вокруг. Ее главной целью было поскорее добраться до центра и хоть где-то укрыться от дождя.

Она брела по улице, когда вдруг ее внимание привлекла одна кирпичная стена, на которой висел мокрый плакат о выставке, посвященной фильму «Брат». Данила грустными глазами смотрел на прохожих, слегка поджав губы. Виктория остановилась и, как завороженная, стояла и глядела на него, не ощущая, как все больше намокает курточка и как холод пробирается к телу.

Чем люди прошлого отличались от нынешних? Все так же они боятся болезни, бедности, смерти и одиночества, все также задаются вопросом, зачем они встают по утрам и натягивают штаны почти в одно и то же время. Все так же страшатся куда-то не успеть. За все время поменялись только декорации… Упаковка от торта стала ярче, но внутри – все та же ореховая паста в шоколадной глазури…

Виктория не знала, сколько времени она простояла, погрузившись в мысли, навеянные случайным плакатом. Но вдруг ее отвлекли, дернув за полу курточки. Это оказалась женщина-иммигрантка, кутавшаяся в черный промокший платок.

–Вам что-то нужно? – растерялась Виктория.

– Девушка, нет ли у вас 50 рублей? – робко спросила женщина, стесняясь своего акцента.

Виктория запустила руку в карман, но на дне нащупала только карту.

– Извините, только карта…

– Ничего… – женщина побрела прочь, грузно переставляя ноги.

– Подождите! А на что вам нужно?

– На лекарство…

– Так тут недалеко есть аптека. Я все равно гуляю, давайте я с вами дойду и картой это лекарство оплачу.

Женщина воспряла духом, ее лицо засияло. Рассыпаясь в благодарностях, она последовала за Викторией по направлению к аптеке.

– Что вам нужно? – равнодушно спросили на кассе.

– Один антибиотик, вот название…

Таблетки стоили больше тысячи рублей, но Виктория без раздумий оплатила всю сумму.

– Давайте я отдам вам почти все наличными, у меня есть, – стала уговаривать женщина, не переставая благодарить.

– Вам не хватило даже на лекарство. Я думаю, не стоит. Я не обеднею от этой суммы, а вам на еду…

– Но мне же нужно вас как-то отблагодарить… Я знаю, пойдемте со мной! Я тут живу совсем недалеко, можно мне вас угостить?

Виктория, привыкшая к безопасной жизни в маленьком городе, где все друг друга знали, сразу же согласилась без особых раздумий. Женщина представилась как Алия и пригласила девушку войти в какой-то хостел в одном из закоулков, отходящих от Невского.

– Вы здесь живете?

– Я и живу, и работаю… Минуту…

Виктория окинула взглядом помещение: хостел выглядел чисто и аккуратно. В большой центральной комнате располагалась общая гостиная с мягким большим диваном, стиральной машиной и гладильной доской. Стены, хоть слегка потертые, выглядели опрятно и были выкрашены в приятный глазу голубоватый цвет. На низком подоконнике стояли подсохшие цветы в желтой вазе, в углу булькал кулер с водой, а у порога навязчиво шумел кондиционер. От гостиной отходило несколько дверей, по всей видимости, в комнаты для постояльцев. Одна из дверей была общим туалетом и душем.

Алия скрылась за неприметной дверцей в глубине коридора, попросив девушку немного подождать. Оттуда она вынесла сеточку, наполненную спелыми ароматными фруктами.

– Это подарок вам! – воскликнула женщина. – Сосед по знакомству довольно дешево продает мне хорошие фрукты. Угощайтесь!

– Что вы, я не могу принять…

– Можете, можете, не стесняйтесь!

Виктория неловко взяла в руки сеточку и проводила взглядом женщину, которая поспешила вернуться в свою комнатушку. Глаз успел ухватить маленькое помещение не больше 6 квадратных метров, у противоположной стены которого стоял матрас с лежащем на нем ребенком. Последнее, что она успела разглядеть, – белая марлевая повязка на лбу ребенка и еще одна маленькая голова, любопытно выглянувшая из комнатки. «У нее болеет ребенок», – подумала Виктория и поспешила удалиться, прижав к груди сеточку с фруктами.

Любой большой город стоит на костях: на тех, кто его строил, кто искал здесь любовь или сокровища, кто верил, что улицы вымощены золотом. Иммигранты тоже едут сюда за лучшей жизнью, но в итоге находят лишь воспоминания о ней… Алия отправилась в Петербург с мужем четыре года назад. Вначале они оба работали дворниками, но верили, что через пару лет смогут открыть свою лавочку с фруктами и накопить достаточно денег для безбедного существования.

Спустя год женщина забеременела, но по личным и религиозным убеждениям и подумать не могла ни о чем другом, кроме как сохранить ребенка. Мальчик тяжким грузом лег на плечи супругов. Было трудно, особенно от того, что в первые несколько месяцев после родов Алия была абсолютно неработоспособной. С горем пополам они выбрались из этой ситуации и мало-помалу наладили свою жизнь. Но через год ситуация повторилась… Муж поставил ультиматум: либо аборт, либо жена остается одна. Кто может залезть в душу и сознание другого человека? Кто может осудить за его выбор? Глупость или принцип? Святость – или просто безрассудство? Алия осталась одна.

Первые месяцы она бедствовала: стояла у входа в метро с рваной картонкой и двумя детьми на руках, прося милостыню. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы ее не заметили соцслужбы. Женщину хотели депортировать и помочь с оформлением документов и покупкой билетов. Но она взмолилась и попросила остаться в России. «На родине меня ждет позор, в том доме у меня уже ничего и никого нет. Я готова на любую работу, даже самую трудную». Тогда ей и подыскали место в хостеле. Хозяин выделил маленькую комнатку, где она и жила с детьми.

В ее обязанности входило почти все: уборка комнат, стирка, встреча и проводы гостей, приготовление завтрака… Алия крутилась, как белка в колесе: вставала затемно, наспех кормила детей, а потом до ночи работала без выходных. За все это хозяин платил ей несчастные 25 тысяч. Но женщина не смела жаловаться: теперь у нее была крыша над головой, относительная стабильность и возможность всегда держать детей под присмотром. Иной раз можно было даже воспользоваться продуктами из холодильника хозяина.

Конечно, приходилось сильно экономить, чтобы обеспечивать троих человек всем необходимых, а в экстренных ситуациях и вовсе подключать все возможные ресурсы, чтобы выжить. Такой ситуацией оказалась болезнь маленького сына. Хозяин согласился вызвать врача, а тот диагностировал у него серьезное осложнение после простуды. Состояние требовало неотложного приема антибиотиков. Хозяин отказался давать на это деньги, сославшись штрафы.

Тогда Алия в отчаянии металась по улице, не зная, куда бежать. Тут на глаза подвернулась Виктория, застывшая перед плакатом. «Эта девушка похожа на ангела», – подумала женщина и решила попытать счастье…

Новоявленный ангел сидела в кофейне на Невском, грызла яблоко из сетки и считала часы до завтра. «Завтра начнётся учёба. Завтра всё плохое останется позади. Завтра будет лучше…».

6 глава

Наконец-то этот день настал! Виктория верила: все неудачи позади. Сейчас наверняка начнётся настоящая жизнь в большом городе, где каждый день будет как ступенька вверх. И на этом пути главное не смотреть назад или вперёд, чтобы не пугаться расстояния и не сеять внутри сомнения «а дойду ли я?», «а преодолею ли?». Нужно смотреть прямо под ноги, ровно на ту ступеньку, на которую сейчас ступает нога, сосредоточиться на ней и делать шаг. Потом ещё и ещё. И так постепенно преодолевать всю лестницу.

Так и поступала Виктория. Сейчас её ступенька – добраться до университета и пережить первый день, полный страха и неизвестности. Она встала пораньше, надела самое красивое платье, уложила волосы, подкрасила ресницы и купила кофе в дорогу. Её рюкзак был собран уже с вечера, а начищенные туфли покорно ждали в шкафу.

В голове мелькали сотни сценариев, один нелепее другого. Ровно в 8:55 она стояла у дверей огромного здания, раскинувшегося на набережной. Она дотронулась до тяжеленной двери и с трудом открыла её. В лицо ударил запах старых стен и сырости. Ей показалось, будто все в холле обернулись на неё. Но, конечно, это было не так. Она появилась здесь почти бесшумно и юркнула в глубину пространства, глазами ища куратора с табличкой направления.

Куратором оказалась хрупкая девушка в кружевном платье и бирюзовых туфельках. Она старательно поднимала табличку, пытаясь привлечь внимание. К ней стали стекаться такие же перепуганные ребята, которые озирались по сторонам и переглядывались. Некоторые старались казаться холодными и неприступными – свысока оглядывали остальных, подбоченясь.

Виктория пристально разглядывала каждого, пытаясь предугадать их характер. Но личность на первый взгляд всегда обманчива. За масками холодности и мнимого величия прятались стеснение и робость. Девушки с завитыми прядями и кожаными сумками буравили её взглядами, парни в потрёпанных кедах оценивающе оглядывали, куратор стояла поодаль, мысленно пересчитывая собравшихся и перепроверяя длинный список.

Здание пахло старостью, но в то же время необъяснимым величием. По этим коридорам когда-то ходили великие умы, здесь рождались открытия, а седые профессора спорили у резных дверей. Как же удивительно работает мозг! Он воссоздает реальность из некогда заученных образов и непроизвольно вытаскивает их из глубин бессознательного. Виктория уставилась на старинные лестницы, мысленно отдаляясь от шума. Наконец кто-то окликнул её – куратор повела толпу на второй этаж, в большой зал с узкими окнами, выходящими на холодную Неву.

Столько новых людей, лиц и беспокойных глаз. Они смотрели с надеждой в новое будущее, которое казалось далёким и туманным. Каждый гордился тем, что попал сюда, каждый вложил столько времени и сил на подготовку. А теперь речь преподавателей и завкафедры звучала для них, как гимн их собственной победы. Какой вихрь эмоций бушевал в этом зале среди вчерашних школьников, объединенных университетскими стенами и безмолвной Невой.

Все вышли из зала окрыленными. Некоторые из ребят начинали робко присматриваться друг к другу, понемногу задавать общие вопросы с целью закинуть удочку в душу другого. Кто-то боялся одиночества, кто-то действовал на автомате, а кто-то уже прикидывал выгодные знакомства…

Виктория терялась. С одной стороны, её захватила общая эйфория, с другой – в груди засела пустота. С другой стороны, в самом центре грудной клетки образовалась непонятная пустота. Как будто ее образовало то самое доселе неизведанное и неприятное ощущение, преследовавшее ее.