Оторва, или Двойные неприятности для рыжей

Глава 11

Впервые за все время Демьян был согласен с краткой характеристикой главной оторвы всего университета.

Чертыхнувшись, шатен залпом осушил стакан с разбавленным виски и, опустившись на диван, где только что лежала рыжая, закурил, с отвращением отшвырнув от себя полупустую пачку сигарет.

Банальное желание досадить рыжей, заставив ее почувствовать себя неловко, сидя на его коленях, неожиданно переросло во что-то другое. Слишком сильно она реагировала на его присутствие и, хотя причина такому поведению была яснее ясного, Исаева она откровенно раздражала. Сидя на Полонском, рыжая почему-то не тряслась и совсем наоборот, чувствовала себя вполне спокойно и уверенно, заронив вполне обоснованные подозрения, что между ними что-то было.

Инстинкт, требующий выявить слабые места давнего соперника и заполучить предмет его интереса, доказав собственное превосходство, проявил себя во всей красе.

И к немалому раздражению своего владельца показал, что рыжая в его руках почти не сопротивляется исключительно из-за возможной перспективы оказаться в объятиях развязного рокера, а глаза блестят от неприязни уже лично к нему, нежели от огонька тщательно скрываемого удовольствия.

И все же поиграть в допрос с пристрастием оказалось довольно интересно.

Однако парень не учел одного, а именно некоторые особенности своего организма, который сначала проходил долгий процесс акклиматизации, а после вынужден был бороться с неприятным, но банальным вирусом гриппа. И теперь, получив ударную дозу алкоголя, а вдобавок к нему беспомощную «жертву», ошалевшую от такого беспредела, отреагировал весьма недвусмысленным образом.

Физиология, что б ее!

Признаваясь самому себе, Исаев понимал, что его слегка повело. Удержаться, когда Солнцева ему откровенно нахамила, после того как выдала собственное охватившее ее возбуждение, не представлялось возможным.

И черт знает, как далеко бы все зашло, не наткнись он взглядом на синяки, оставшиеся на ее груди после своевольного поведения Вадима Хотарского. И ведь главное, Исаев сегодня сам врезал сокурснику, увидев, что тот распустил руки, пользуясь собственным превосходством. У Демьяна был договор с Липницким и шатен на полном серьезе собирался его соблюдать. Игорь согласился не вмешиваться в их с рыжей разборки только при одном условии – не переходить границы. Впрочем, доходить до откровенного насилия или членовредительства Исаев все равно никогда не собирался, потому-то и дал согласие. Его устраивало противостояние с Солнцевой таким, какое оно есть.

Уважение и страх, конечно, хорошие качества для окружающих, но, к сожалению, быстро приедаются. Рыжая, с ее полным отсутствием тормозов, стала своеобразным глотком свежего воздуха, и со временем Демьян стал находить в происходящем какое-то мазохистское удовлетворение.

Однако сейчас палку все-таки перегнул.

Мысленно сравнение себя с однокурсником, имеющий репутацию озабоченного животного, фактически заставило Демьяна отпрыгнуть от рыжей. К несчастью, причину такого поведения любимая «зайка» Харлея не поняла и явно оскорбилась.

Да что там…

Демьян хмыкнул, выпуская в потолок струйку дыма.

Вот теперь рыжая оторва его действительно ненавидела!

Недовольно поморщившись, Исаев затушил окурок и поднялся, услышав чей-то визг из коридора.

Банда Харлея сформировалась много лет назад и с тех пор состав почти не изменился. Демьян знал всех поименно, предпочитая сохранять нейтральные дружеские отношения, нежели враждовать. В конце концов, никто из не являлся обычным хамлом с улицы и любителем выпить на халяву. Именно эти почитатели старых мотоциклов и тяжелого рока имели за спиной немалое финансовое состояние и приличный вес в высшем обществе. Хотя с виду и не скажешь.

И потому, причина, по которой всегда спокойный Олег Верещагин решил ввязаться в драку, стала неожиданной загадкой, требующей скорейшего выяснения.

Второй этаж клуба представлял собой нагромождение комнат, кальянных, банкетных залов, бильярдных и кабинок, разбросанных в некотором подобии лабиринта. Что курил архитектор при создании данной планировки, Алехин тактично умалчивал, но, как ни странно, его личный проект имел бешеную популярность и органично вписывался в общую стилистику клуба.

Исаеву не пришлось долго плутать – эпицентр событий обнаружился в ближайшем широком коридоре, где уже собралась внушительная толпа случайных и не очень свидетелей. В одном конце рвался на свободу незнакомый парень в ярко-желтой рубашке с короткими рукавами, надежно удерживаемый на месте посмеивающимся Харлеем. Перед зачинщиком драки, судя по его разукрашенному лицу, стоял Михаил, что-то объясняющий, но, как казалось, безуспешно.

Посреди коридора жалась к стеночке испуганная маленькая официанточка, послужившая, скорее всего, яблоком раздора между подвыпившими посетителями. А в другом конце…

Демьян выругался.

У рыжей точно инстинкт самосохранения отсутствовал, как таковой!

Взбешенный Верещагин рвался с места и его друзьям, Женьке и Роману стоило больших трудов удерживать его на месте. Вывалившиеся из комнат клиенты клуба с интересом наблюдали за развернувшейся перед ними представлением, и только Солнцевой могло прийти в голову в него вмешаться!

В том, что перед Олегом стояла действительно местная оторва, Исаев ни капли не сомневался, уж слишком ярко выделялась копна длинных растрепанных волос на фоне маечки насыщенного голубого цвета и камуфляжных широких штанов, в непривычных глазу голубых, синих, серых и белых пятнах.

Девушка топливо что-то выговаривала, но внимание Олега было рассредоточенным, его взгляд метался от ее лица к оппоненту на другом конце коридора. Периодически ярость снова накрывала Верещагина и он резко дергался, пытаясь освободиться.

Повторно выругавшись, Демьян стал пробираться через толпу, чувствуя невыносимое желание закинуть кое-кого на плечо, утащить подальше и банально выпороть, чтобы впредь думала, куда ей стоит лезть, а куда нет! Парень не мог не заметить покровительственного отношения Алехина и остальной банды, слишком уж их поведение бросалось в глаза. Но одно дело иметь такие знакомства, а другое влезать в драку подвыпивших мужиков, которые в порыве злости сметут преграду, даже не заметив ее, и только потом поинтересуются, кто, собственно, под раздачу умудрился попасть. И то не факт, что вспомнят.

– Черт, Харлей, да убери ты его отсюда! – когда Исаев оказался уже неподалеку, раздался выкрик рыжей, долетевший сквозь громкую музыку.

Шатен обернулся. Пожав плечами, глава банды легко схватил парня за предплечья, поднял над полом и просто вынес из коридора фактор, заметно раздражающий Верещагина. Самого же Олега Солнцева схватила за лицо ладошками и, заставив наклониться, что-то быстро ему шептала, смотря прямо в глаза.

Исаев со своего места видел, как постепенно расслабляется тело взбешенного рокера. Вот он слегка дернул плечами, давая ребятам знак, чтобы его отпустили… А затем, запустив ладонь в волосы рыжей, рывком притянул ее к себе и впился в ее губы.

Самолюбие Демьяна было задето, как никогда. Только что Анька, имей она на то возможность, драпала бы от него так, что пятки сверкали бы, а сейчас совершенно спокойно стояла, принимая поцелуй, пристроив свои ладони на широкой груди брюнета.

Не сразу Исаев заметил, что на самом деле Солнцева не отвечает, а просто ждет, прикрыв глаза. И только когда Верещагин, оторвавшись от губ ходячей неприятности, рассеяно провел ладонью по ее щеке, девушка невозмутимо поинтересовалась:

– Полегчало?

Олег кивнул… и тут же словил сильный удар коленом в живот.

Не ожидавший подвоха парень согнулся пополам, хватая ртом воздух, а рыжая краса, задрав подбородок, гордо прошествовала мимо радостно гогочущих рокеров и недоуменных завсегдатаев клуба, и скрылась за первым поворотом. И только тогда Исаева, наконец, отпустило.

Покачав головой, парень направился туда же, сливаясь с потоком людей, разбредающихся по своим делам, громко обсуждая произошедшее. Он, наконец-то, понял, почему Солнцева стала «своей» среди рокеров. Да они же просто балдели от ее выходок!

Как ни странно, местная атаманша появилась в закрытом кабинете позже всех. Мрачно оглядев рассаживающихся парней, она едва заметно поморщилась, но последовала к месту, что занимала ранее, рядом с Демьяном. И, скорее всего, не по собственному желанию, а от отсутствия выбора. Ширина стола не позволяла перегнуться через него, чтобы забрать забытую пачку сигарет и зажигалку, к тому же, на спинке дивана осталась лежать ее куртка.

Каким-то внутренним чутьем Исаев понимал, что рыжая не останется в клубе, скорее всего заберет вещи и отправится домой. Однако не успела рыжая дойти, как сидящий рядом Олег, отсвечивающий рассеченной бровью, ухватил девушку за руку и заставил упасть на диван между собой и Демьяном.

Солнце в восторге явно не прибывала.

– Чего хочу? – поинтересовалась она у рокера, пытающегося сдержать виноватую, и в тоже время бесшабашную улыбку. Короткий инцидент никак не повлиял на настроение банды Харлея, разве что Алехин немного растерял приподнятый настрой, явно обдумывая произошедшее.

– Ань, прости, – улыбнулся Олег, аккуратно поглаживая сжатый кулак Солнцевой, – Серьезно.

– Канарейку подарю, – неожиданно хмыкнула рыжая, но было видно, как ее отпустила злость, – А лучше две.

– Чудовище, – поморщился Олег, отодвигаясь на всякий случай. Мельком взглянув на часы, висевшие над выходом, уже спокойно поинтересовался. – Ань, тебе домой не пора?

– А? – вскинула брови рыжая и, уставившись на стрелки, замершие на цифре двенадцать, ругнулась. – Да ёп твою ж за ногу! Я завтра не встану!

– Такси вызвать? – спросил Верещагин, протягивая руку за лежащим на столе мобильником, но девушка его остановила, придержав за широкий напульсник со знаком анархии.

– Не, погодь. Ща до Лександровича доковыряюсь, а уже потом ноги сделаю, – пояснила Солнцева и громко позвала, – Мих!

– А? – отозвался хмурый Алёхин, поднимая уставший взгляд на девушку.

– Дело есть! – радостно заявила оторва всея университета и личная головная боль Демьяна Исаева, который из происходящего не понимал почти ничего, к своему огромному неудовлетворению.

– Нет, – откликнулся Михаил и снова опустил голову, разглядывая пепельницу, пустующую перед ним. Впрочем, его брови удивленно поползли вверх, когда пепельница неожиданно исчезла, а вместо нее тонкие пальчики проворно выставили уже знакомый кофейный стакан и тарелку с многослойным бутербродом. Подавшая все это официантка, та самая, из-за которой произошла драка в коридоре, робко улыбнулась и поспешила скрыться, бросив напоследок благодарный взгляд в сторону Олега и Анны.

Верещагин не отреагировал, а вот рыжая подмигнула и, сложив руки на краю стола, мило протянула:

– Ну, Миха-а-а…

– Чего тебе надо, чудище рыжее? – не притронувшись к принесенному, владелец клуба откинулся на спинку дивана, складывая руки на груди. Выглядел он, мягко говоря, недовольным.

А вот развалившийся в углу Харлей наоборот, внимательно следил за разговором, пряча широкую ухмылку за стаканом виски.

– Клуб, – старательно сияя улыбкой, выдало «чудище» и уточнила, – Твой. На этой неделе.

– Ань, если Красновой снова нужен договор аренды для мероприятий, пускай она сама приезжает! – понятливо усмехнулся Михаил. Покосившись взглядом на стакан перед ним, Алехин ругнулся, но горячий напиток все-таки пригубил.

– Ну Мишутик, – тут же заныла рыжая. – Ну, Мишулик. Ну, Мишутенька!

– Да хоть Михуил, – хмыкнул Алехин. Харлей в углу, не выдержав, хрюкнул, Исаев едва не подавился минералкой, а остальные байкеры радостно заржали. Судя по всему, подобный разговор происходил далеко не впервые.

– Мишенька-а-а, – внезапно протянула Солнцева с многозначительной улыбкой. «Мишеньку» передернуло, но девушка добила его приторным до невозможности голоском. – Ты не посмеешь отказать своей невесте!

Исаев коньяком все-таки подавился. И не он один – дорогой алкоголь фонтаном брызнул во все стороны, попав видавшим виды рокером не в то горло. Судя по реакции, они шокирующую новость услышали впервые!

– Чего? – недоуменно пробасил Харлей, принимая вертикальное положение. – Мих, тебе чего, жить надоело?

– Ну, спасибки, Харлеюшка, – складывая переплетенные пальцы под подбородком, ласково прокомментировала рыжая неприятность. Покосившись на тоскливо вздохнувшего «жениха» она удивленно вскинула брови. – Так они не в курсе, что ли?

– Вы… – переводя взгляд с Аньки на пытающегося сдержать смех Алехина, оторопело поинтересовался Верещагин, видимо осознав, к кому именно недавно полез с поцелуями. – Когда успели-то?

– Мих, ты чего реально им ничего не рассказал? – не выдержав, расхохоталась рыжая.

– Не рассказал что?! – не выдержал ничего не понимающий Харлей. Судя по его лицу, он явно находился в последней стадии охренения.

Солнцева скорчила умильную мордашку, с надеждой глядя на Лександрыча. Тот только рукой махнул, добродушно усмехнувшись и пододвигая к себе остывающий кофе:

– Черт с тобой, рассказывай. Все равно теперь не отстанут.

– Ладушки! – радостно воскликнула рыжая оторва, в предвкушении потирая ладони.

Демьян откинулся на диван, с силой сжимая в ладони стакан. Почему-то именно он, как никто другой с огромным нетерпением ожидал начала поистине занимательного повествования.

Солнцева его не разочаровала. И не его одного – уже буквально через полчаса в небольшом помещении от смеха лежали все!

Начала рыжая рассказ, естественно, в своей обычной непередаваемо ехидной манере:

– Сижу я, значит, как-то вечером на работе, кофеечком балуюсь, да примус починяю… ну, то есть ведомость заполнить для любимого начальства. Ну, типа, кто из клиентов был, что заказал, сколько отдал и все такое. Смотрю, бригада-то моя на часики нервно косится, да линять потихоньку начинает: кто в магазин, кто в столовую, кто на долгий перекур, а кого, пардон, приступ энуреза в туалете настиг… групповой. Я на время-то глянула и пошла искать заначку шефа, у него всегда в сейфа бутылка-другая припрятана. Ну, вдруг к нему кто важный пожалует! Ну или ко мне Харлей и Ко заглянут.

– Заинька, – укоризненно пробасил тот, который не «Ко».

– Чего заинька? – ехидно передразнила его Солнцева, смотря в сторону вольготно валяющегося на диване байкера. Присутствие Демьяна возле себя девушка словно и не замечала вовсе, что самого Исаева заметно задело. – Кто виноват, что при вашем появлении у всей моей бригада инфаркт миокарда и инсульт миосульда случается? Молчишь? Во-о-от! И не надо мне тут говорить, что они хиленькие – психика у них крепкая, не первый год со мной работают!

Олег прыснул, за что тут уже получил многозначительный взгляд рыжей, как раз сунувшей сигарету в зубы. Парень поспешил исправиться, протянув зажигалку.

– Ну дык вот, – затянувшись, как не в чем ни бывало продолжила Анька. – Я валерьянки для верности тяпнула, работников с особо хрупкой ранимой психикой по углам попрятала, сижу, значит, жду… Смотрю, клиенты мои постоянные и горячо любимые опаздывать изволят. Я уж даже беспокоится начала: а вдруг там кто Харлейчика моего вперед меня кокнуть успел? И тут открывается дверь… Я, значит, встаю… и тут же падаю обратно! В админку Алёхин заваливает. Вот честно, я его сразу и не признала, думала, клон какой-то башкой стукнулся и дверью ошибся. Присмотрелась, а нифига, вот же он, рокер мой родименький! Только странный какой-то. Волосики прилизанные, очечи классические на глазках смущенных, свитерок такой белый, гламурненький, брючки отглаженные, туфельки чистенькие… Стоит, значит, очи свои зелененькие скромно потупил и с ноги на ногу переминается.

– Ты чё, перекурил тогда? – округлив глаза, присвистнул обалдевший Харлей. Остальные тоже представили Алехина в таком виде и, переглянувшись, дружно потянулись за выпивкой. Странное видение, сочно описанное улыбающейся рыжей, нужно было как-то уложить в голове.

– Я тож тогда так подумала, – хихикнула Солнцева, помешивая трубочкой лед в высоком бокале. Недавно девушка с любимого сидра перескочила на ледяной мохито и, как ни странно, стала выглядеть куда бодрее. – И чуть было не ляпнула, где он гордость рокерскую свою посеял и на кой хрен вообще свой «Хаммер» пропил… Смотрю, а бровки-то у Мишаньки прыгают, веко дергается, руки потрясываются, моська перекошенная – сигнализирует, значит, что б моя светлость язык за зубами держала.

– А это вообще возможно? – тихо прыснул в кулак Олег, за что получил хороший тычок под ребра.

– Но-но-но! – погрозила пальчиком рыжая. – Молчать я умею! Вы ж до сих пор не знали, какие тесные на самом деле отношения связывают меня с этим вечно спящим существом! Короче, я тогда замолкла, на пятую точку плюхнулась. И тут по плечу Мишкиному ноготочки такие красивые постучали, в сторонку его отодвинули и перед моим взором предстала она… Незабываемая Алехина Надежда Станиславовна во всей своей эпатажной красоте!

Исаев оценил хохот, раздавшийся со всех сторон. С бабушкой Алехина он пересекался ни раз, и о несгибаемом характере женщины, предпочитающей в одежде величественный стиль британской королевы, знал не понаслышке. Описание непривычного вида Лександрыча внезапно обрело смысл.

– Ёк макарёк! – почесал в затылке Харлей, так же имевший сомнительную честь попасть под тяжелую ручку властной дамы, родственницы его соучредителя. Хлебнув для успокоения, Харлей недоуменно выдал. – Зайч, а ты как вообще выжила-то?

– Тыц, – фыркнула рыжая невозмутимость. – Небритус хариус, ежели тебя я матом посылаю и перевожу на твою макушку драгоценную высокоградусную жидкость, сие совсем не значит, что я с почтенными старушками кулюторно разговаривать не умею!

– Короче, это чудище моей бабульке приглянулось, – пояснил Алехин, развалившийся на диване и пребывающей в самом блаженном расположении духа. – Та от нее в бешеном восторге осталась.

– Ага, – подтвердила Солнцева – И с тех пор понесли сандалии Митю… Ну, в смысле Мишку, и не сандалии, а грозный бабулек. Я замучалась давить хохот, когда в одну мою смену на мойку заваливалась вся бригада с радостно ржущим Харлеей и развязным Лександрычем, на пару часов забивая админку своими телесами, а бокс «Хаммерами» и «Бэхами». А ровно через двое суток объявлялся тихий, скромный, обходительный Мишенька на классическом «Бентли», под локоток с очаровательной старушкой!

Рокеры попадали кто куда, давясь от несдерживаемого хохота.

– Та ла-а-адно, – оглядев реакцию парней, протянула университетская оторва. – Я б, конечно, покорежилась еще пару недель в предсмертных судорогах, но потом привыкла. Если б не одно но: бабушка Лександрыча нас сватать взялась! Не, я за Миху, конечно горой, а за его репутацию вообще последние валенки продам, но встречаться с этим двойным агентом? Да боже упаси!

– Почему двойным? – поинтересовался умирающий от смеху Верещагин.

– Не, а ты что думал, на него временное помутнение тогда накатило? Фигушки! Как мне потом сообщили под пытками, неробкая бабуля-то о тайной жизни своего внука не в курсе. Прикиньте, она вообще не подозревает, что тот на страшном монстре ездит, с не менее страшным монстром сомнительную дружбу водит, в тряпье ужасное одевается и песенки похабного содержания слушает! Серьезно, ребят, Мишутка в ее представлении тихий скромный мальчик, примерный студент, гений архитектурной мысли! Умница, красавец, не пьет, не курит, с сомнительными компаниями дружбу не водит!

«Сомнительная компания» поржала в полном составе, по достоинству оценив двойную жизнь улыбающегося Алехина.

– Рыж, а она чё, реально тебе его сватала что ли? – пробасил Харлей, явно не ожидавший такого поворота событий.

– Реально? – вскинула брови Солнцева. – Шутить изволите, моська небритая? Да она мне каждый раз соловьем изливалась, в красках расписывая, какой у нее замечательный мальчик, как дивно мы с ним друг другу подходим, и какие у нас славные детки будут!

– А она, случаем, больше ничего тебе не описывала, не? – многозначительно хрюкнул Харлей, которого банда поддержала радостным подвыванием и косыми взглядами в сторону застонавшего от унижения Михаила.

– Описывала? – иронично протянула местная оторва. – Харлеюшка, да она мне всю его подноготную выдала! Включая точный размер его достоинства, справку об отсутствии болячек, подробное описание и список его любимых поз, и твердые заверения, что ее ненаглядный внучок вообще еще девственник!

Комната сотряслась до основания, содрогаясь от несдерживаемого гогота. Полегли абсолютно все!

Исаев тихо стонал, откинувшись на спинку, Олег наоборот, уткнулся лицом в стол, чудом промазав мимо тарелки с остывшим шашлыком. Остальные парни подвывали уже откуда-то из-под столов, а Харлей, свалившись на диван, громко ржал, дрыгая ногами. Официантки торопливо выскочили в коридор и закатывались уже там, тихо сползая по стенам, а красный, как вареный рак Михаил медленно раскуривал сигарету. И среди всего этого за столом невозмутимо сидела рыжая рассказчица, потягивая свой мохито, поглядывая на катающийся рокеров, довольная по самую маковку произведенным эффектом.

– Ну и… – заикаясь, кое-как спросил рыжебородый, с трудом пытаясь подняться. – Как оно там?

– Харлей! – треснул кулаком по столу пунцовый до невозможности Алехин.

– А ты свои данные дай, сравним, – невинно похлопала глазками неугомонная рыжая ехидность.

Рокеры грохнулись повторно!

– Чудище, – простонал Михаил, роняя руки на стол и голову на них. – И угораздило же мне с тобой связаться!

– Сам виноват, – невозмутимо фыркнула Солнцева. – Я от твоей бабульки отмазывалась, как могла. Вот честно, ребятушечки, мне это еженедельное сватовство уже поперек горла встало. Я уже и так и эдак открещивалась, в душе проклиная собственную культурность. Ну, один раз, правда, не выдержала и ляпнула, мол, на кой вам такая невестка? Сутками пашет, фамилии звучной не имеет и вообще… Короче, безродная, бездомная и ни на что негодная!

– Бездомная? – удивился Олег. У Исаева брови против воли поползли вверх.

– Утрирую, – отмахнулась девушка, – У меня тогда проблемы были с жильем, пришлось в срочном порядке новую квартиру искать. Кто ж знал, что Надежда Станиславовна наоборот обрадуется? Как там было-то… «Ох, Мишенька, а ведь у Захаровны как раз квартирка-то пустует! Ты знаешь, я с ней сегодня свяжусь, будет у тебя, Анечка, жилье хорошее. И у Мишеньки под боком жить будешь, глядишь, у вас все и наладится-то!». Тьфу, блин. У меня тогда глаза из орбит повылезали, А Мишенька этот…

Рыжая не закончила, махнув рукой и присосалась через трубочку к коктейлю. За нее ситуацию пояснил переставший краснеть владелец клуба:

– У меня за стенкой квартира несколько лет пустовала. Кому попало бабушкина знакомая ее сдавать не хотела, но чудище это по протекции заселила. Анька когда узнала, что бабулька моя не шутит, полчаса нервно заикалась. Кое-как уговорил.

– Точно, – подтвердила рыжая и прыснула. – Лапки умоляюще сложил, глазенки щенячьи вытаращил, губу дрожащую закусил и ходит кругами, жалобно поскуливает. Говорит, мол, соглашусь на сию сомнительную авантюру, тогда бабусек его ко мне на работу таскать перестанет. Перестала, ага… Думает теперь, что у нас с соседушкой роман бурный и секс потрясный. А мы оба по ночам на работе кукуем, а потом с красными глазищами влюбленную парочку у Станиславовны в гостях изображаем. Красотень, блин!

– Ты могла не соглашаться, – заметил Алехин, постукивая пальцами по столу, пряча улыбку.

– О да, – хохотнула рыжая. – Лександрыч, ты до меня, помнится, от прежнего сватовства тоже отказывался. И как, помогло?

– А что за сватовство? – впервые за все время вмешался в разговор Демьян. И заметил, как забывшая о его присутствии оторва заметно вздрогнула. Мишка только рукой махнул, мол, не спрашивай.

– Михась, – неожиданно медленно и со скрываемым смехом спросила ходячей кладезь сарказма и шуточек. – Та они чего, не в курсе, как тебя с представителем нетрадиционной сексуальной ориентации сдружить пытались?

– Чё? – насилу выдавил из себя Харлей, плюхаясь на пятую точку, глядя на сморщившегося друга абсолютно круглыми, осоловевшими глазами. – Ми-и-их?

– А-а-а, я не могу, – застонав, Анька улеглась прямо на стол, икая от смеха. – Михась, надо было сразу соглашаться на аренду клуба. Твоя репутация сегодня скочевряжится в адских муках!

– Чудище, – мрачно отозвался Алехин. – Несносное, невыносимое, неблагодарное рыжее Чудище!

– Сказал человек, что довел своего воздыхателя до самоубийства, – тихо хрюкнула в ответ Солнцева.

– Ну, Ми-и-иха, – с укором протянул Харлей, качая головой.

– Да не я это! – взорвался владелец клуба, – Я тут совершенно не причем!

– Так вот как ты оказалась в квартире Станислава Зырянова, – послышался смешок. Резко повернувшись, Исаев почувствовал, как руки сами по себе сжались кулаки. Возле выхода, подпирая стенку спиной, сложив руки на груди, стоял вернувшийся Богдан Полонский.

Совершенно некстати вернувшийся.

– Точно, кэп, – щелкнула пальцами рыжая, заметно обрадовавшаяся его появлению. Покрутив в руках пачку сигарет, вытряхнула из нее последнюю и, прикурив, задумчиво постучала пальцами по подбородку. – Хотя там больше грустно, чем весело. Так, ну что, народ, сказку на ночь заказывали?

Народ охотно согласился. Еще бы! Они за этот вечер о Лександрыче узнали больше, чем за все годы общения!

– Короче, жили-были два милых маленьких мальчика, – тоном опытного сказочника завела Солнцева. – Одного звали Стасик, а второго Мишутик. Мих, не кривись, твоя бабулька раскололась, что вас только так и называли, когда вы оба на соседних горшках сидели. Она, говорит, и фотка сохранилась! Лан, не скрипи зубами, замолкаю я… Ну дык вот. Пока занятые по самою маковку родители этих мальчиков, в одном доме живущие, свой бизнес строили да дела делали, дружные бабушки своих внуков нянчили. Ну, типичная ситуация для России, в общем-то. Бодрые бабульки, прошедшие огонь и воду, надеялись, что внуки так же дружить будут, ну, значит, и таскали их везде вместе. Да только у тех вкусы с детства не совпадали. Сатасику погремушечка глянулась – Мишенька коту усики выдергивает. Стасик в кубики играет, Мишенька их с балкона выкидывает. Стасичек куколки наряжает, Миха их пластиковыми пульками расстреливает. Несоответствие дикое. Естественно, дружбы ну никакой, наш мелкий Лександрыч Стасика под песочницей желает прикопать, а их в один садик тащат. Миха Стасика ленточками перевяжет, в кладовку спрячет – добрые бабушки развяжут, помирят, да обоих в киношку за ручки поведут. Короче, мрак полный. Особенно когда в школу пошли – полные энтузиазма бабульки их же в один класс запихали!

– Еще и за одну парту пытались посадить, – хмыкнул Мишка, подтверждая рассказ.

– Мы еще сначала не поняли, почему ты от него отсел, а в средней школе вообще в первый день его едва ли ни вместе с партой в окно выкинул, – хмыкнул Исаев, припоминая. – Благо, первый этаж был. Потом разобрались.

– У-у-у, какой ты злой, – скривилась рыжая в сторону ухмыляющегося клубного директора. Затем покосилась на Демьяна, Богдана, многозначительную зверскую рожу Харлея и, почесав в затылке, резюмировала. – Теперь понимаю, почему бедный Стасик не выдержал и, едва окончив школу, в Америку учиться слинял. С вами ни один нормальный человек не выдержит, куда там до хрупкой душевной организации трагично влюбленного Стасика!

– Рыж, не напоминай, – поморщился Алехин и пояснил. – Бабки же не угомонились и еще до окончания школы нам в одном доме хаты приобрели. Я от соседства с этим пид*м чуть не взвыл!

– О покойниках либо хорошо, либо ничего, – укоризненно покачала головой Солнцева. – Лександрыч, осади коней, Стасика уже как два года в живых нет.

– Эх, Миха, – горестно вздохнул Харлей. – Ни стыда у тебя, дружище, не совести!

– Да я-то тут причем? – изумился парень. – Я к его суициду никакого отношения не имею!

– Ну, вообще да, – кашлянула рыжая, привлекая к себе внимание. – Тут Лександрыч, как ни странно, чист перед законом. Ну, и раз пошла такая пьянка… Тут наступает момент для грустного финала нашей сказочки. В общем, бабушка Стасика, она же Зинаида Захаровна, в смерть внука не поверила от слова совсем. Не знаю, толь мозги у нее съехали, то ли еще что… Но квартиру его она тронуть не позволила. Долго искала, кого туда заселить, чтобы за цветочками и рыбками присмотрели до возвращения любимого внучка, а тут мы с Махасем как раз впухли на тему «я типа невеста, он типа жених». Ну, бабульки тряхнули стариной, скооперировались, и в итоге мы с Лександрычем второй год буйно соседствуем. Правда, радость ты моя сонная?

– В кой-то веки истину глаголешь, – добродушно буркнул парень, вращая между пальцев зажигалку.

– Так, вот не надо тут из меня брехло неправдивое делать! – фыркнула Солнцева, поднимаясь. С трудом выдернула куртку из-за спины ухмыляющегося Исаева и, пнув Верещагина по выставленным ногам, принялась пробираться вдоль стола. – Вот ни одного левого слова ни сказала!

– Да ладно, верим, – добродушно отозвался Харлей, разваливаясь в своем углу. И, замерев, неожиданно грозно вопросил. – Зайчучонок мой, а ты куда лыжи навострила?

– Как куда? – удивленно воззрилась на него университетская оторва, накидывая кожанку. – Домой, австралопитек ты мой замшелый. Я не ты, в меня содержимое бара за одну ночь не влезет!

– Не понял, – сурово отозвался рокер, начиная подниматься. – А кто тебя отпускал, зайчуля?

– А кого я здесь любила? – пропела рыжая ехидна и, махнув ладонью, коротко попрощалась. – Всем пока. Люблю, целую. Искренне желаю с похмелья не склеить ваши ласты!

И убежала, ухватив за руку посмеивающегося Богдана.

У Демьяна в ладони едва не треснул стакан.

Четкое, непреодолимое желание во что бы то ни стало увести у Полонского нахальную рыжеволосую заразу, оформилось быстрее, чем парень в полной мере осознал его нелепость.