Метро 2033: Обмануть судьбу

«Красные идут на Кузьминки, – сказало ему начальство. – Надо узнать – зачем? Ходят слухи, что в лесопарке там что-то интересное обнаружили. Твоя задача – проверить эту информацию. А заодно – присмотреться к девчонке, которая идет с ними. Она может оказаться полезной».

Тем временем тосты помогли всем настроиться на нужный лад, сидящие за столом осознали себя частью единого сталкерского братства – теперь можно было поговорить и о деле.

– Я рад, что мы все тут встретились, – сказал Крот, почти не покривив душой, – и сдается мне, нам есть, что обсудить. Похоже, нам по пути?

– Не факт, – сказал вредный Следопыт.

– Если я правильно понял, – гнул свою линию Крот, – дорога предстоит трудная. И лучше нам всем быть заодно.

Литвин кивнул. Федор тоже согласно хмыкнул.

– Интересно девки пляшут! Давайте сперва выясним, – сказал Следопыт, – а то, может, нам всем в разные стороны.

– Сталкеры Красной Линии не любят показываться на Ганзе. Их можно здесь встретить, только если у них дела в этих краях, – заметил Крот.

– Раз уж ты разговор начал, почему бы тебе первому не открыть карты? – поинтересовался Следопыт.

– Ладно, – вздохнул Крот, – что, если я скажу, что отправлюсь отсюда в сторону Пролетарки?

– Тепло, – кивнул Следопыт, словно в детской игре.

– Но вы же меня знаете, – продолжал Крот, – я не из тех, кто ловит мутантов для наживы. Значит, на Пролетарке, на полигоне, делать мне нечего. И я пойду дальше – к Волгоградке.

– Еще теплее, – сказал Следопыт.

– Ну, а там, опять же, делать нечего – там одни вольеры. И значит, путь мой еще дальше – на поверхность. За Волгоградкой, как все знают, открытый участок, – Литвин кивнул. – А дальше – три станции: Текстильщики, Кузьминки, Рязанский проспект. Потом опять открытый участок, станция Выхино – на поверхности. А там вроде еще какие-то недостроенные станции, но это уж ближе к Люберцам. В те края никто, насколько я знаю, не хаживал, да и мне там делать нечего. Так вот, получается, – он сделал паузу, – что надо мне на Текстили.

– Совсем тепло, – сказал Следопыт. Федор замер, весь превратившись во внимание.

– Ну, если так, – сказал Крот, – может, объединим усилия? Место на отшибе, кто там живет, как гостей встречают – нам неведомо.

– Я слышал, вроде, что на Текстилях живут, а бывать не доводилось, – кивнул Литвин.

– В общем, есть ли жизнь за Волгоградкой или нет – науке об этом ничего не известно.

– Ладно, сказал «А», говори и «Б», – стукнул алюминиевой кружкой по липкому столику Следопыт. – Ты ведь на Текстилях останавливаться не собирался?

– Правда твоя, – согласился Крот, – я собирался дальше идти. – И, помедлив, уточнил: – В Кузьминки.

– Горячо, – сказал Следопыт. – Очень горячо.

– Я так и думал, что не ошибся, – задумчиво сказал Крот. – И еще мне кажется, что наводку туда получили не мы одни. Видел я тут кое-кого еще из нашего племени. Известную личность.

– Неужто Хантера? – иронично, но с долей сомнения предположил Следопыт.

– Размечтался, – хмыкнул Крот. – Где мы, и где Хантер.

– Может, Вотана?

– Вотан с его шайкой северных богов пока здесь не обнаруживался, хотя, возможно, мы еще встретим его банду на Пролетарке. Нет, видел я одну красотку со шрамом, чье имя лучше не называть без надобности.

Сталкеры многозначительно переглянулись.

– А кстати, что-то я не вижу Айрона Медного, – повернулся Крот к Следопыту.

Следопыт скривился. Айрон был его удачливым соперником, занозой в глазу.

– Ты же знаешь его – он все делает по-своему. Его тоже отправили с нами, но, видать, заплутал по дороге, разминулись. А кстати, не попадался тут никому этот трепач, Сафроненко?

Литвин тихонько, но отчетливо хмыкнул.

Крот пожал плечами. Только Сафроненко тут не хватало. Задание вроде бы было секретным, хотя еще немного – и оно перестанет быть тайной для коллег. Но это полбеды – а вот присутствие здесь Сафроненко означало бы, что на секретность можно вообще забить – все их планы тут же стали бы известны всему метро.

– Если бы здесь был Сафроненко, я бы и гильзы пустой не дал за то, что удастся сохранить все в секрете, – заявил он. – Но его физиономию мне тут видеть сегодня не доводилось.

Следопыт вздохнул с облегчением.

– И все-таки, – поинтересовался он, – вот пришли мы, к примеру, на Кузьминки, а дальше – что? Чего вы там искать-то собираетесь?

– То же, что и ты, – обтекаемо сказал Крот.

– Там много интересного, – задумчиво сказал Литвин. – Начать с того, что это белое пятно на карте: вроде живут там люди, а чем и как – толком не известно. Меня, например, просили разузнать, что и как, чтобы этот пробел восполнить. И еще кое-что меня там интересует, но об этом – потом.

– Так, глядишь, к завтрашнему дню как раз договоримся, – одобрительно сказал Крот. – Так и быть, скажу и я – мне на парк наводку дали.

Следопыт кивнул, подтверждая, что и ему в те края.

– А что искать-то велели? – тихонько поинтересовался Крот. Но Следопыт решительно пожал плечами, показывая, что сейчас в обсуждения вдаваться не намерен. Федор тоже сделал невинное лицо, а девушка, сидевшая возле Следопыта, вообще сделалась почти незаметной. Но у Крота создалось впечатление, что кто-то знает, зачем все это. И молчит. «Ладно, потом выясним», – подумал он.

– Значит, на том и порешим – объединить усилия. Надо еще придумать, что говорить местному начальству, если вдруг мы всей толпой туда заявимся. А то это будет выглядеть подозрительно.

– Даже если мы заявимся туда поодиночке, это тоже будет выглядеть подозрительно. У них, небось, места глухие, каждый новый человек на виду. Тем более, я слышал, туда теперь почти никто не ходит из большого метро, – сказал Литвин.

– Согласен, – буркнул Крот. – Но поодиночке нас перебить легче.

– Карта есть у кого-нибудь? – поинтересовался Следопыт.

– У меня есть, – сказал Крот, – но старая.

Он бережно расстелил на столе потрепанную, запаянную в полиэтилен карту, следя, чтоб не попасть в лужу браги.

– Осторожней, не изгваздай, – буркнул он Следопыту, – раз уж тебя товарищ Москвин картами не снабжает.

– У меня схема метро есть, – обиделся Следопыт.

– И что нам твоя схема? Вот у меня тут все видно – за Волгоградкой открытый участок, потом Текстильщики, Кузьминки, Рязанский проспект.

– Текстильщики? – переспросил Федор. – Это что, мутанты?

– Вообще-то это станция такая, а что?

– Да нет, ничего, – смутился парень. – Просто мутанты, которые возле Электрозаводской живут, называются похоже. Не слыхали – прядильщицы?

– Я про удильщиков слыхал, – покачал головой Литвин.

– Не будем отвлекаться, – сказал Крот. – Мне кажется, текстильщики – это те, кто одежду делает. Но не уверен.

Он вновь склонился над картой, продолжая бормотать себе под нос:

– Рязанский помечен как обитаемый.

– А Текстиля и Кузьминки? – встрял Следопыт. – Там тоже живут.

– Не знаю, тут ничего не написано.

– И что тогда толку от твоей карты?

– Я ж говорю – старая карта, – озлился Крот, – новая дороже стоит. Вот сами там побываем – я своей рукой пометку сделаю. Может, это уже заброшенные станции. Хотя, если верить народу – я тут уже кое с кем потолковал, – есть там люди, только в большое метро они почти не ходят и сами гостям не особо рады. Вот Рязанка точно обитаема. А потом опять открытый перегон – значок радиационной угрозы.

– Ну и что, – съязвил тут же Следопыт, – тебе и без карты каждый дурак скажет, что на поверхности радиационная угроза.

– Выхино помечена как заброшенная – ничего удивительного, она ж наземная, – не обращая на него внимания, продолжал Крот, водя грязным ногтем по полиэтиленовой пленке. – А дальше Лермонтовский проспект, Жулебино – их, кажется, и достроить-то не успели, но это нам уже однофигственно.

– Их вроде почти достроили, только открыть не успели. Может, там тоже люди есть, – сказал Следопыт.

– Мы сейчас не об этом, – буркнул Крот.

– В общем, давайте договоримся, когда выходим, – предложил Литвин.

– Нам два перегона до Волгоградки, а оттуда – еще перегон до Текстилей, самый сложный. Открытый участок, кажется, и километра не составит, зато пройти его будет труднее всего. Думаю, если выйти после завтрака, мы успеем еще отдохнуть на Волгоградке перед тем, как отправляться вечером на поверхность. Если никто не боится шума и вони – там же вольеры.

– А туннели-то здесь не опасные? – поинтересовался Федор.

– Да вроде нет. Только на Пролетарке и на Волгоградке, вокруг этого полигона и вольеров много всякой швали ошивается. Поодиночке там неприятно ходить, а группе, думаю, не сделают ничего.

– Идет, – сказал Следопыт. – Значит, к завтраку чтоб все здесь были. Пошли, – кинул он спутнице и направился к выходу.

Вслед за ними отправился и Литвин.

– Ну что, все понял? – спросил Крот Федора. – У тебя снаряга-то есть? Химза там, намордник?

– Да, я как следует собрался, – кивнул Федор.

– Ну и отлично. Смотри, не проспи. Ждать долго никого не будем.

«Да, – подумал Крот, вернувшись в свой номер, – ну и поход у нас намечается. Двое из пятерых – новички. Интересно, мы хоть до нужной станции сумеем дойти без потерь?»

Он слышал рассказы о подобных экспедициях – в тот же Изумрудный город, например. Бывало, что отправлялся отряд из пяти человек, а обратно возвращался один. Иногда вообще никто не возвращался – пропадали без вести.

* * *

Утром, спустившись к завтраку, Крот обнаружил в столовой Следопыта с девушкой, лицо которой по-прежнему скрывал козырек бейсболки, согревавшихся грибным чаем. Вскоре явился и Федор, а последним пришел Литвин с опухшей и помятой физиономией.

– Ну и слышимость тут в номерах, – буркнул он вместо объяснений, – полночи соседи заснуть не давали.

Он торопливо влил в себя порцию грибного чая, страдальчески морщась, и тут же вскочил:

– Ну что, пошли, что ли?

– Присядем на дорожку, – сказал Крот. Литвин снова поморщился, но опустился обратно на пластиковый стул, а Следопыт и Федор послушались охотно – видно, тоже уважали эту примету. Глядя на них, села и девушка. Этот обычай был еще не самым странным – у большинства сталкеров были свои способы, иногда очень чудные, заговоры, амулеты, ритуалы, чтоб приманить удачу. Когда смерть караулит на каждом шагу, поневоле станешь суеверным.

Мимо важных пограничников в сером ганзейском камуфляже сталкеры прошли на Таганскую-радиальную, куда менее парадную и гораздо хуже освещенную. Здесь уже не было ни люстр, ни лепнины, украшением служили лишь параллельные коричневые полосы на толстых белых пилонах примерно на высоте человеческого роста, длинный станционный зал с круглым закопченным сводом был уставлен рядами палаток. Крот отметил, что Федор без особого удивления мельком оглядел станцию, словно ему уже случалось бывать тут не раз, зато спутница Следопыта чуть шею себе не свернула, разглядывая все вокруг, – будто впервые попала за пределы Красной Линии. Крот снисходительно усмехнулся. Вскоре, миновав очередной блокпост, сталкеры углубились в туннель.

На Пролетарской настроение у Крота сразу испортилось. Станция с ободранными бетонными стенами, на которых виднелись следы от пуль, и полом в бурых разводах пропахла кровью и смертью. В середине платформы уходили вверх ступени – переход на другую станцию. «Кажется, Крестьянская застава», – вспомнил Крот. Некоторые колонны служили опорами для широких двухъярусных помостов, предназначенных для охотников. Они были предусмотрительно защищены крупноячеистой сеткой, а кое-где – и колючей проволокой. Во время охоты стрелки могли чувствовать себя в безопасности и спокойно выбирать подходящую цель среди мечущихся по залу мутантов. «Забавы для богатых», – сплюнул себе под ноги Крот. Он считал не зазорным лишить жизни тварь в порядке самозащиты, но убивать просто так ни за что бы не стал. Ты попробуй одолеть монстра в его родной стихии, в честном бою один на один – тогда слава тебе и хвала. А убивать тварей, как скот на бойне, – это отвратительно, такие забавы не для настоящих мужчин.

Вот потому-то Крот и не любил Вотана, который со своей шайкой отлавливал мутантов для этой жестокой забавы. И хотя, казалось бы, точно так же Крот должен был ненавидеть самих охотников, заказчиков, он об этом не думал – что с них взять, с убогих, так можно было перевести его мысли. Зато брезгливо относился к Вотану, бравшемуся ради мзды за любую дурно пахнущую работенку. Хотя, если подумать, Вотану и его егерям доставалось самое трудное – отлов. Впрочем, Крот старался не показывать своего отношения, хотя ему казалось, что Вотан догадывается, но только посмеивается про себя.

Крот оглядел отряд: Литвин разглядывал плохо замытую кровь на полу, следы от пуль на стенах, встречавшихся ему служителей так брезгливо, словно по ошибке попал в загон к свиньям. Следопыт мрачно обозревал станцию, явно тоже не одобряя того, что здесь творилось. Федор не выглядел особо удивленным, но на лице его явно читалось желание поскорее покинуть это неприятное место. Девушка побледнела чуть ли не до зелени.

– Смотри, запоминай, набирайся впечатлений, – буркнул Крот. Она хотела что-то ответить, но непроизвольно приложила руку ко рту, словно ее тошнило.

Вдоль иссеченных пулями голых бетонных стен бродили непонятные личности в военной форме, видимо имевшие отношение к полигону, – что-то осматривали, негромко переговаривались. Вотана среди них не обнаружилось, но знакомого сталкеры все же встретили. Беседовавший с кем-то полноватый мужчина обернулся и расплылся в улыбке:

– Мать честная, кого я вижу! Какие люди – и без охраны! Крот, бродяга, ты ли это?

– Здорово, Деревянный! – с искренней радостью заорал Крот, на душе полегчало. Уж если с ними будет такой фартовый сталкер, то им и сам черт не брат. Удачливый охотник, циник и пьяница, Айрон Медный был гордостью Красной Линии и одновременно – ее позором, по мнению товарища Москвина. Его не трогали пока лишь потому, что толковые сталкеры и так были наперечет. Он и держался соответственно, позволяя себе разные выходки. Крот знал, что Медный должен был сопровождать Следопыта, но, видно, это задание было ему не по душе, а отказаться он не мог, зато предпочел дожидаться напарника здесь, а не на Таганке, чтоб хоть нервы ему слегка потрепать в отместку.

– Здорово!

Они обнялись, долго хлопали друг друга по плечам, трясли друг другу руки. К этому человеку Крот испытывал необъяснимую симпатию, точно так же, как антипатию – к Следопыту. Казалось бы, Айрон должен был раздражать его своим видом и поведением – но Крот чувствовал в нем что-то глубинное, настоящее. Про таких говорили: «Я бы с ним пошел наверх».

Остальные терпеливо ожидали, пока бурные приветствия закончатся. Самое интересное, что Следопыта и его спутницу Айрон словно бы не замечал, а у Следопыта была такая рожа, будто кислого хлебнул. Крот решил, что они еще дома успели намозолить глаза друг другу, тем более внешность у Айрона была довольно своеобразная, а уж для Красной Линии – тем более. Он ходил в потрепанной косухе, судя по всему, сделанной еще до Катастрофы, шароварах и остроносых сапогах с многочисленными заклепками. В ушах и в носу его торчали многочисленные металлические колечки. Отросшие полуседые волосы он собирал резинкой в хвост на затылке. Его руки, спину и грудь украшали многочисленные татуировки.

– И какими судьбами вы тут? – поинтересовался Айрон, понизив голос. – Что свело тебя с этим недоумком? С этим Чингачгуком недоделанным, явно не наигравшимся в индейцев в детстве? – И он неприязненно покосился на Следопыта. – Я вас, вообще-то, еще на Таганке заприметил. Думаю – ба, знакомые все лица! И чего все собрались, как по заказу, – домового ли хоронят, ведьму ль замуж выдают?^[1]

– Чего? – удивился Крот.

– Забей, – махнул рукой Айрон.

Крот кивнул – Айрон слыл человеком образованным и часто говорил непонятно. Он решил, что от Айрона можно не скрывать задание, – глядишь, окажется, что и сам он кое-что слышал.

– Мы все наводку получили на одно место, – пояснил он.

– Дай, угадаю, – посерьезнел Айрон. – Не на Кузьминки ли?

– Откуда знаешь? Ты тоже?

– А то, – хмыкнул Айрон. – Вот, думал, разведаю спокойно обстановку. Но раз уж вы тоже всей толпой туда направляетесь, есть смысл объединить усилия, чтоб друг другу не перебегать дорогу и лбами не сталкиваться. Хотя я бы с этим чудилой, воображающим себя великим охотником, не то что в разведку не пошел бы – даже на поле рядом бы не сел, если б не ты. Но тут еще один момент – откуда мы знаем, как там отнесутся к пришельцам из большого метро? Что там вообще творится? Станции на отшибе, может, там полно всякой швали, которой надо временно скрыться и залечь на дно. В таких местах лучше держаться сплоченно. Странное это место – три станции оказались оторванными от остального метро. Я эту ветку не очень хорошо знаю, но еще до Катастрофы угораздило меня пару раз в час пик оказаться на Выхино – мама моя! Чуть в клочья не порвали. Там ведь рядом железнодорожная станция, народу тьма-тьмущая валила оттуда в подземку. Но то дела давно минувших дней, как говорится, – он помрачнел.

«Весело нам будет, – подумал Крот, – это ж надо, чтоб сталкеры с одной линии так не ладили между собой. Может, не поделили чего в свое время?» Но от такого соратника отказываться не стоило, и Крот кивнул:

– С тобой, думаю, дело пойдет на лад. А чего там искать-то будем, ты не в курсе?

Айрон помрачнел:

– Темнит руководство что-то. Я так понял, о каком-то бункере речь идет. Откуда в парке бункер?

– Да кто ж его знает, – философски отозвался Крот, – наше дело маленькое. А не знаешь, Вотан и его команда с нами не собираются?

– Не, – покачал головой Айрон, – говорят, и так дел навалом. Только думаю я – они мигом помчались бы туда, будь дело верным и прибыльным. А то – пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

– Вот и мне так кажется.

Посплетничав о коллегах еще немного, они вернулись к остальным.

– Пошли, я тут кое-кого знаю, – предложил Айрон, – перекусим перед дорогой, а то рано еще наверх.

Он привел остальных к костру, возле которого сидел мрачный мужик в грязном синем ватнике и изодранных штанах, то и дело ворошивший палкой угли. Над огнем висел котелок. Айрон предложил всем достать кружки и принялся разливать жидкий грибной чай. Мужик не обратил на это никакого внимания – скользнул по ним равнодушным взглядом и снова отвернулся.

– Они Живчика убили, – сказал он вдруг хриплым голосом.

Сталкеры с изумлением уставились на него. Айрон сочувственно кивнул:

– Да, жаль его. Сволочная у тебя работа, Миша.

– Кому он мешал, Живчик? Когда клетку открыли, он думал – кормить будут. Поиграть хотел. Он добрый был. А они в него – из автоматов. И гогочут.

– Эх, Миша, уходить тебе надо отсюда, – сказал Айрон. Мужик непонимающе посмотрел на него и снова уставился в огонь.

– Ну, давайте о походе потолкуем, – сказал Айрон. Крот показал глазами на Мишу, но Медный только пожал плечами:

– При нем можно говорить, его наши дела не интересуют. В общем, так. Мы не знаем, что творится на Текстилях и с чем мы можем там столкнуться. Приходил оттуда, говорят, не так давно сталкер один. Ну, то есть, пару лет назад примерно, как я понял. И, в общем, не порадовал – наверху, по его словам, такое творится, что он еле ноги унес, чуть живой в метро приплелся, долго потом откачивали, в чувство приводили. Все в курсе, наверное, что после Волгоградки открытый перегон? Так это еще полбеды. Там, говорят, в туннеле какая-то фигня со светом.

– Освещения нет, что ли?

– Если б просто не было. Оно там какое-то… само по себе. Живое. И вредное. Морок, в общем.

– Что за чушь?

– Как мне сказали, так и объясняю, – насупился Айрон. – Но, думаю, все вместе пройдем как-нибудь.

– Знамо дело, аномалия, – примирительно вздохнул Следопыт, – ничего, прорвемся.

– Может, просто коротит? – снисходительно предположил Литвин. Все посмотрели на него с сомнением – такая версия казалась слишком простой.

– Еще говорят, герма там разломана возле выхода в открытый туннель. Была там когда-то герма и пост. А сталкер, который там проходил, сказал – герма разломана, от поста рожки да ножки остались, причем, судя по всему, довольно давно. А вдоль открытого перегона мутанты теперь живут. Там, где автомобильный завод раньше был.

– Ясное дело – наверху везде мутанты.

– Нет, эти вовсе жуткие.

– Знаю, – неожиданно вмешался Литвин, – там был раньше автомобильный завод имени Ленинского Комсомола, выпускал примерно до девяностых годов прошлого века автомобили «Москвич». Потом, в начале двухтысячных, обанкротился, здание выкупили французы и начали производить свои машины «Рено».

– Ничего себе, – с уважением протянул Крот, пораженный такой дотошностью. Он и сам в прежние времена видел из несущегося вагона метро длинное разноцветное здание с непонятными буквами по фасаду и знал, что фирма имеет отношение к автомобилестроению. Но его поразило, что даже сегодня кто-то мог сообщить такие подробности, казалось бы, уже никому не интересные. М-да, автомобили – когда-то Крот завидовал их владельцам и давал себе слово, что, когда вырастет, обзаведется собственной блестящей и стремительной красавицей. А теперь вон они, ржавеют наверху, никому не нужные, – выбирай любой. Крот даже держал для себя пару штук в схроне на всякий случай, но пользовался ими редко – дороги наверху пришли в негодность, были завалены обломками зданий, взрыты корнями деревьев, редко где можно было свободно проехать.

– Люблю историю, особенно историю Москвы, – с достоинством пояснил Литвин, – это, кстати, не такие бесполезные знания, как кажется на первый взгляд. А про мутантов этих я тоже слышал. Их здесь называют красотками. Думаю, они вроде мутантов с Филевской линии. В смысле, тоже бывшие люди. С такими всегда сложнее, они более непредсказуемые, к тому же озлобленные.

– Поцелуй меня, красотка, – легкомысленно промурлыкал Айрон. Следопыт посмотрел на него неодобрительно.

– Ты что, не смотрел до Катастрофы этот фильм? На восьмое марта все время показывали – про Золушку голливудскую? – и Айрон что-то запел, легкомысленное, но непонятное, Крот разобрал только: «Йе-е-е».

– Посмотрю я, как ты запоешь, когда с красотками повстречаемся, – съязвил Следопыт.

Федор заинтересовался:

– Амазонки, что ли? Я слыхал про амазонок.

– Если бы. Амазонки – те же бабы, а это… Говорит, они перепутанные все, покореженные – мышцы как канаты. А на лицо – красивые. Пока близко не подойдешь. А зубищи – мать моя. Как пасть раскроет – жуть. И главное, они быстрые, ловкие – приспособились, видать. У обычного человека против такой шансов нет.

– Как же сталкер тот прошел?

– Он сам удивлялся. Говорит, луна на них подействовала. Они были в трансе, ни на что не реагировали. Так он и проскочил. Да он бы туда и не сунулся без крайней надобности – ему для жены лекарства какие-то редкие нужны были позарез.

– Луна, – почесал в затылке Крот. – Кто знает, далеко до полнолуния?

– Не, на это лучше не надеяться. Может, красотки эти в полнолуние и впадают в спячку, зато остальная нечисть, наоборот, просыпается.

– Эх, ладно. Попробуем поладить с красотками. Раньше мне это удавалось.

Крот оглянулся, увидел ужас на конопатом лице девушки в бейсболке и ободряюще подмигнул ей.

Постовые на выходе с Пролетарской резались в карты, сидя на мешке, набитом цементом. Пахло брагой. На сталкеров они посмотрели, как на ненормальных.

– Вы чего, мужики, совсем спятили? Топайте обратно, пока не поздно.

– А что?

– Там лучше не ходить. Электричество там плохое.

– Света нет, что ли? Ничего, у нас фонарики с собой.

– Да не, вредное оно. Мозги выжигает.

– Да ведь там вольеры. Значит, ходит туда кто-то, – Крот кивнул на копошившегося неподалеку мужика в ватнике.

– Так этим-то что будет? У них и выжигать нечего, – хмыкнул патрульный.

– Ну, и мы как-нибудь, – успокоил его Айрон. Патрульный с сомнением посмотрел на него.

– Дело ваше, а я предупредил.

Он икнул, вытащил из-за пазухи флягу и сделал глоток. Еще сильнее запахло брагой. Перехватив взгляд Крота, он кивнул:

– Только так и лечимся – работа вредная у нас. И вам, кстати, советую.

Крот покачал головой.

– Ладно, ступайте, страдальцы, – буркнул размякший патрульный, – ежели что, помянем вас. Да, там еще где-то пост был, в туннеле. Как дойдете туда, не пугайтесь. Ребята до сих пор там лежат. Не по-людски, конечно, – он вздохнул, пригорюнился, – надо бы похоронить как следует.

После такого напутствия все как-то притихли. В туннеле и впрямь не было света, лишь где-то впереди мерцала одинокая лампочка. Крот, шедший впереди, вдруг почувствовал беспричинную тоску. Может, и правда зря он на все это подписался? На жизнь ему хватило бы и так. Однако дело было не только в заработке. Каждое задание сулило что-то новое, неизвестное, заставляло кровь быстрей бежать по жилам – вот за это он и любил свою работу.

Но здесь и вправду дышалось тяжело… а вот какие-то обломки валяются. Крот посветил фонариком – на шпалах пятна засохшей крови. Лохмотья, что-то белеет из-под них. Кто-то дрался здесь не на жизнь, а на смерть. Лампочка впереди, вспыхнув последний раз, погасла, и воцарилась сплошная темнота. И в этой темноте слышалось лишь чье-то шумное дыхание – если бы Крот не знал, что это Айрон, он решил бы, что их след взял какой-нибудь зверь.

– Да, не райское местечко, – сказал сзади Литвин.

И от звуков человеческого голоса Кроту сразу полегчало.

– Пошли скорее, – буркнул он.

Лампочка вдруг вспыхнула снова, будто бы кто-то вдруг решил включить свет, и все застыли, озираясь. Сзади зажглась другая – теперь отряд был на виду. Казалось, чьи-то внимательные глаза изучают сталкеров.

– Эй, кто тут есть – выходи! – на всякий случай окликнул Крот.

Тишина. Но лампочка впереди замигала, словно стараясь передать какое-то сообщение. Крот слышал, что есть азбука световых сигналов (или звуковых, кто его разберет), но почему-то ему показалось, что в смысл этого сообщения лучше не вникать – если в этом послании из ниоткуда вообще был какой-либо смысл. Сталкер старательно гнал от себя мысли о призраках, обитающих в туннеле и старающихся что-то сказать живым.

– Ну, чего стоим, кого ждем? – нарочито грубо буркнул он. – Пошли, что ли?

И отряд двинулся в путь. Сперва шли медленно, озираясь на каждом шагу, но постепенно осмелели, прибавили шагу.

Волгоградский проспект возвестил о своем приближении невероятной вонью. Но сталкеры сразу повеселели – возле вольера наверняка кто-то дежурит, с кем можно словом перекинуться.

– Ну, если это и была световая аномалия, то не понимаю, чего все так пугаются, – самоуверенно произнес приободрившийся Литвин.

– Не надо об этом, – хмуро сказал Айрон.

– Рано радоваться, – поддержал его Крот. – Люди зря болтать не станут. Нормально прошли – и ладно.

Они поднялись на станцию, с обеих сторон которой тянулись ряды огромных клеток, затянутых проволочной сеткой. К счастью, большинство клеток были пустыми. Обитатели остальных либо спали, свернувшись клубком и закопавшись в вонючую подстилку из опилок, либо апатично лежали, не обращая внимания на людей. Кроту запомнился стигмат с мордой, похожей на череп, – он вообще выглядел, как карикатура на человека. Мутант методично кружил по клетке на четвереньках, а увидев проходящих, застыл и одарил их нехорошим взглядом.

– Ну, чего встали! – вызверился на них неизвестно откуда взявшийся мужик в ватнике с изодранными в клочья рукавами и толстых штанах. – Счас мне все зверье перебаламутите – учуют они запах человеческий и начнут беспокоиться.

– Слышь, мужик, а красотки у тебя тут нет? Хоть глянуть бы, какая она.

– Ишь, чего захотел. Красотки все на Таганке остались. Здесь твари одни.

Кроту показалось, что стигмат улыбнулся.

В следующей клетке сидел огромный пес, проводивший сталкеров почти человеческим взглядом, полным смертной тоски. От этого взгляда Кроту стало не по себе. Встретившись с ним глазами, пес вдруг поднял голову и завыл.

– А, чтоб тебя, – замахнулся на него служитель, но было поздно. Вой подхватили другие обитатели клеток, и вокруг началось что-то невообразимое. Некоторые мутанты кидались на решетки, какое-то существо тянуло сквозь прутья костлявые лапы и старалось зацепить проходящих. Сталкеры прибавили шагу, девчонка вдруг схватила Крота за руку. Тот ободряюще кивнул ей. Уже почти вошли в туннель, а девушку все еще трясло.

– Давайте договоримся, в каком порядке пойдем, – предложил Крот.

В итоге первым опять оказался он, замыкающим – Айрон, а Следопыта и обоих новичков определили в середину.

Возле последнего поста потолковали с охранниками, которые покрутили пальцами у виска, уверяя, что здесь уже несколько лет не ступала нога человека.

– Ну вы, ребята, на всю голову больные. Там же блуждающие огни. Нашли, куда соваться. Имена хоть напишите – кого поминать-то потом?

– Не дождетесь, – буркнул Крот.

– Там ближе к выходу из туннеля еще одна герма была, – посерьезнев, сказал начальник караула. – Если дойдете до того места, поглядите, что там и как. Ясно, что в живых никого не осталось, но хоть родным на память, может, чего захватите. А может, записку ребята оставили?

Крот старался отогнать дурные предчувствия.

– Все, давайте облачаться – впереди открытый перегон, – сказал он, стараясь не глядеть на бледные лица новичков. Кажется, до них начинало доходить, что прогулка будет не развлекательной.