Ты нам (не) нужен

Глава 1

Оля

– Марат! Марат Умаров! Ты нужен своей дочери! – кричу во всю глотку и бросаюсь вперед, почти падаю и лечу к мужчине, который в этот самый момент замирает изваянием и резко разворачивается в мою сторону.

Огромный, в идеальном костюме, в дорогом кашемировом пальто, накинутом поверх широких плеч, почему-то взгляд цепляется за шелковый лиловый платок, элегантно выглядывающий из нагрудного кармана.

После моего крика кажется, что вся многолюдная улица центра замирает и превращается в один сплошной вакуум. Время словно замирает.

А я медленно бросаю взгляд на роскошную спутницу бизнесмена модельного вида, которая, вцепившись в руку Умарова, смотрит на меня как на червя, который вылез из-под земли.

Охранник терпеливо держит над ними большой зонт, который защищает от холодных капель, я же стою мокрая до нитки, дрожащая, потерянная, но голос мой почти не дрожит, когда, сцепившись с яркими глазами мужчины, я выговариваю со всем отчаянием:

– Твоей дочери нужна помощь!

Где-то вдали шваркает молния и громыхает так, что уши закладывает, мой крик сливается с буйством природы и я затихаю, замираю.

Больше не делаю попытки приблизиться к миллиардеру, который смотрит на меня не мигая.

Ничего не вижу, дождь бьет по щекам, застилает взор, а еще мои слезы…

Их много, они текут ручьем, потому что я доведена до предела, потому что это последний шанс, самый настоящий прыжок в бездну.

Охрана Умарова обступает меня, а я глаз оторвать не могу от Марата…

Красивый. Я сразу же узнала его, как только увидела силуэт… Его невозможно забыть, его невозможно не узнать…

Один из самых богатых людей страны, тогда он еще не был председателем совета директоров “Газ-Евра”, сегодня советник президента, а кто-то говорит, что не просто советник, а друг и партнер…

Человек, обладающий безграничной властью. Он стоит у самого руля и решает, в какую сторону вести экономику не только нашей страны, но и мировую…

К такому человеку не подойти…

Я знала, на что шла, знала, что за подобное мне придется ответить, и сейчас, когда я встречаюсь с дымчато-синими глазами, я вижу в них приговор…

В первые секунды кажется, что мужчина меня даже не узнает…

Сколько таких девчонок с перебитыми судьбами было на его пути, сколькие признавались мужчине в любви, и он выбрасывал их прочь без единого слова, без суда и следствия, без помилования…

В груди нестерпимо печет, как если бы рана раскрылась и начала опять кровить…

Никогда бы я не пришла к нему, никогда бы не умоляла, не валялась грязная и ободранная на мокрой мостовой…

Но жизнь… она заставила… точнее, диагноз моей дочери…

Моей крошки… Моей Миры… Неспроста я выбрала это имя, ведь она действительно для меня стоит целого мира…

И если ради нее мне придется сегодня умереть – значит, так тому и быть…

Один кивок Умарова и его охрана приходит в движение. Секундное замешательство проходит, а я стою не шелохнувшись, застываю на месте, готовая принять свою участь и наказание, все, что угодно, только бы моя дочь была спасена…

Где-то опять вспыхивает проблеск молнии, но спустя долгую секунду я понимаю, что это уже не молния, ожил какой-то репортер, затерянный в толпе, и решил запечатлеть новость, которая может облететь все новостные ветки и наделать шума…

Вернее, могла бы… но уже через доли секунд в эту сторону наперерез двинулись несколько мужчин в костюмах…

До слуха доходит вскрик и грохот…

Понимаю, что камера разбита и свидетельство моего появления уничтожено, прикидываю, сколько секунд осталось мне на жизнь…

Ведь Марат не умеет прощать. Мне ли не знать, на что он способен…

Еще один взгляд Умарова и рука охранника ложится на мой локоть. Мужчина не смотрит на меня, он смотрит на Марата, ждет его решения, как, впрочем, и я…

Кричать и истерить больше смысла нет, Марат услышал то, что я хотела ему сказать, а точнее, мне многое нужно бы рассказать, но все слова также сведутся к одному…

Марат Умаров нужен моей дочке…

Он нам нужен…

Не мигая, смотрю в сторону Умарова, картинка размазывается, а дрожащие губы шепчут одно-единственное слово:

– Прошу… прошу… пожалуйста…

Я умоляю… беззвучно. Со слезами, которые текут по щекам, а Марат…

Он смотрит на меня, не выпускает из плена своих дымчатых глаз и, наконец, слегка кивает охраннику в сторону припаркованного огромного автомобиля представительского класса.

Мужчина приходит в движение и тянет меня в эту сторону, толпа людей словно прекращает замечать меня, словно кто-то грозный и страшный дал им всем приказ не замечать, не видеть отчаявшуюся девушку в насквозь промокшем пальто.

Охранник Умарова ведет меня, обходит лужи, а я семеню за ним на негнущихся ногах, на каблучках, которые не по сезону, и утопают в воде так, что все хлюпает.

Меня потряхивает от пережитого, адреналин течет по венам и напитывает, заставляет держаться из последних сил.

Дверь премиального седана открывается и меня, не особо церемонясь, закидывают в теплое нутро автомобиля, в котором пахнет сандалом и лаймом…

Его любимый аромат…

На мгновение прикрываю глаза, делаю вдох, чувствую, как у меня все внутри отравляется от воспоминаний, от терпкого вкуса на губах…

Этот запах… Его запах… Его энергетика…

Мужчины, который уничтожил меня, который выкинул меня из своей жизни, не поверив, что я забеременела от него…

Хотя он был моим первым, единственным, а я…

Я слишком любила и была глупа.

Для Марата Умарова я была лишь развлечением, девочкой, которая скрашивала его жаркие ночи, которую он приучал к себе, к своему буйному нраву, к сексу, который длится до самого утра…

Веки обжигает от непролитых слез, воспоминание врезается в мысли и травит душу.

– Марат… любимый…

Бегу навстречу мужчине, падаю в его руки…

Обнимает, целует так, что дух захватывает.

– Скучала, маленькая? – задает вопрос в мои губы, пока крепкие руки цепляют меня за попу и поднимают, заставляют оседлать мощные бедра мужчины и прочувствовать, как сильно его тело откликается на нашу близость.

Марат целует так, что я дышать перестаю, висну в его руках, пока его ладонь зарывается в мои светлые прядки, натягивает.

Не выдерживаю такого натиска, цепляюсь за мощные плечи, радость внутри меня и эйфория придают сил, чтобы чуточку отстранить мужчину.

Смотрю в дымчатые глаза. Провожу пальчиками по покатым твердым плечам, синяя шелковая сорочка неимоверно подходит Умарову. Его темно-каштановые волосы с щепоткой золота зачесаны назад, а пронзительные сине-серые глаза, кажется, сейчас смотрят прямо мне в душу.

Красавец мужчина. Он как на контрасте. Светлые глаза, смуглая кожа и золотистый цвет волос, у него в предках затесалась славянская кровь. Мама блондинка оставила свой след во внешности восточного мужчины.

Я глаз оторвать не могу от красавца, который стал моим мужчиной.

До сих пор не верю, что сказка стала явью…

– Что, маленькая? – задает вопрос и улыбается.

Редкое явление. Обычно эти суровые пухлые губы с четкой белой каймой по контуру сжаты. Тяжелый, будто срезанный подбородок вскинут, и взгляд с прищуром из-под широких бровей заставляет всех опасаться разгневать бизнесмена.

Но со мной Марат другой…

С самой первой нашей встречи, когда глаза встретились, я испытала трепет и страх, а еще пульсацию в животе, словно все бабочки вмиг ожили и принялись летать…

Тогда впервые он мне слегка улыбнулся, я улыбнулась в ответ и показалось, что мир стал светлее…

– Скучала, Олечка?

А я ответить не могу. Сердце стучит гулко, громко, счастливо.

Скучала. Сильно. Очень.

Но эти слова я произношу мысленно, сама же заглядываю в породистое лицо моего мужчины, хочу запечатлеть момент. Самый важный. Самый счастливый в моей жизни.

Рассматриваю тяжелый подбородок и ямочку аккурат посередине. Прямой нос с легкой горбинкой, острые скулы, щетину на щеках, на которую ложатся мои пальчики, и хочется прикрыть глаза от сладких ощущений…

Потому что я помню, какие следы она оставляет на моей нежной коже, когда Марат целует…

Опять смотрю в его глаза… такие необыкновенные, глубоко посаженные под широкими веками.

Взгляд у Марата цепкий. Оценивающий. Даже сквозь смешинки, которые словно вспыхивают на дне радужки, когда он со мной.

– Почему молчишь, маленькая? – обнажает белоснежные зубы, и я улыбаюсь робко в ответ.

Наконец, выдаю свою тайну, делюсь своим неожиданным и нежданным счастьем:

– Я беременна…

Глава 2

Чувствую, как Умаров каменеет. Мускулы под моими ладошками становятся не просто литыми, по ощущениям – титан.

Неожиданно его пальцы разжимаются, я медленно соскальзываю по крепкому телу и неуклюже становлюсь на ноги. Задираю голову, чтобы смотреть в глаза любимому, не понимаю, почему лицо мужчины темнеет, а глаза…

Его дымчатые глаза подобно густому туману становятся беспросветными. Пустыми. Холодными. Они пронизывают. Отталкивают льдом, который словно крошится в изломах сетчатки.

– Рат… что… что… такое?

Задаю вопрос и заламываю руки на груди. Чувствую, как все меняется на подсознательном уровне. Даже воздух вокруг нас словно густеет.

Новость про мою беременность меня ошарашила. Еще утром, когда поставила тест и увидела две полоски, поверить не могла, что случилось…

Сидела в туалете и сжимала в руках ответ. Чувства нахлынули разом. Смятение. Сомнение. Непонимание.

Но затем в глубине души вдруг появилось четкое осознание, что я хочу этого ребенка, что это самое лучшее, что случилось со мной, что могло случиться…

Ребенок от любимого мужчины… малыш… это ведь дар… чудо…

– Ты мне ничего не скажешь? – шепчу тихонечко, голос дрожит, а я глаз оторвать от Марата не могу.

К горлу подкатывает ком, какое-то страшное предчувствие заставляет сердце биться с перебоями, в глаза почему-то щиплет… и ощущение чего-то страшного… оно накрывает…

Интуиция буквально кричит о том, что что-то не так… Что-то происходит не так!

И уже в следующую секунду, подобно пулеметной очереди, в меня летят слова. Жестокие. Резкие. Оглушительные.

– Вон пошла из моего дома!

Отшатываюсь от Марата, словно по лицу получаю.

– Ч-что? – шепчу одними губами.

Мой голос слышится жалким, жалобным писком, в то время как мужчина напротив хмурит широкие брови и повторяет грозно, с расстановкой:

– В-о-н!

Чеканит слово. Холодный. Равнодушный. А я до конца понять не могу, что именно слышу, словно в шок попадаю, моргаю пару раз и уже в следующую секунду Марат от меня отходит, а я смотрю на его широкую спину, на то, как достает телефон из кармана, как проводит по экрану разблокировки и делает вызов.

Все происходит с задержкой. Я заторможенно наблюдаю, в то время как чувствую, как падаю куда-то глубоко-глубоко в яму черную и беспросветную.

Там, где еще сегодня утром цвела любовь, кажется, цунами проходит, выгорает все, покрывается глубокими расщелинами, колючими, рваными.

Сердце пропускает удар. Болезненный. Словно кровью изнутри обливаюсь в то время, как продолжаю молча стоять и смотреть на Умарова.

– Охрану сюда, – слышу равнодушный голос, а у меня горчит во рту, и я с трудом понимаю, что прикусила язык до крови.

Тошнота подкатывает к горлу, перед глазами все плывет, но я заставляю себя выстоять, не упасть, не удариться в истерику.

Спустя мгновение в зал входят высокие мужчины, которые еще недавно охраняли меня, пока Марат был в отъезде.

Умаров подходит к бару и наливает себе в граненый бокал, делает неспешный глоток.

За мгновение становится чужим. Нелюдимым. Между нами словно стена вырастает. Я буквально вижу, как она выстраивается кирпичик за кирпичиком. Непроходимая преграда, которая отделяет нас друг от друга…

Стена из его презрения и моей обиды.

Отворачивается, чтобы забрать бутылку, а мне так и хочется прокричать в эту широкую спину:

– За что?! За что ты так со мной?! Что я тебе сделала?! Ты не хочешь детей? Моя беременность нежелательная?! Чем я так провинилась перед тобой?!

Но я молчу. Все еще не понимающая до конца, в лапы к какому монстру действительно попала.

Перевожу взгляд на мужчин, которые застыли в ожидании распоряжений своего босса. На лицах у них пустота. Ни единой эмоции. Ничего. Машины. Дай им Марат сейчас команду растерзать – исполнят. Наверное…

Еще один бокал приговорен, и Умаров резко разворачивается, бросает на меня ледяной взгляд, испепеляющий просто.

Чужой. Не мой больше. Тот самый Марат Умаров, имя которого наводит ужас на всех… на всех, кроме меня… до вот этой самой секунды…

Опять наши глаза сталкиваются и озноб бежит по коже, когда я слышу ледяной голос бизнесмена:

– Убрать ее отсюда. Чтобы ноги ее не было. Если еще раз увижу – головы полетят с плеч у вас.

Моргаю. Не понимаю смысла сказанных слов.

Боль… она подкатит потом, потом она будет выворачивать душу наизнанку, а сейчас я просто моргаю заторможенно и двое охранников бесшумно двигаются в мою сторону, оказываются рядом.

– Собери свои шмотки. У тебя десять минут. Промедление будет стоить дорого.

Холодный, пронизывающий голос, от которого мурашки расползаются по коже. Еще недавно этот голос заставлял трепетать, а сейчас он жалит льдом.

Смотрит на меня и бокал ко рту подносит, а я почему-то на ногти его смотрю, аккуратные лунки, широкие, ухоженные. Силы в них немерено и почему-то кажется, что Умаров сдерживает себя, чтобы руку в кулак не сомкнуть и не разбить бокал на множество мелких осколков.

Широкий ободок золотых часов сидит на запястье как влитой, а я замечаю, как на тыльной стороне ладони вены вздуваются.

– Уходи. Уходи и не возвращайся. Никогда. Если жизнь дорога. Дважды повторять не буду.

Обрубает, наконец, останавливает на мне пустой взгляд, и я вздрагиваю. Не лжет Марат Умаров. Моя жизнь… Он вполне может ее отнять, а я все в его лицо смотрю с крупными, выразительными чертами, с широкими скулами, которые так выгодно подчеркивает щетина. На мелкие морщинки в уголках глаз, которые появились благодаря тому, что у Марата привычка прищуриваться…

Киваю на его слова. Говорить не могу. Опять делает глоток. Скидывает с себя пиджак и остается в жилетке, которая обхватила широкий торс с литыми мышцами поверх синей сорочки.

Шикарный мужчина. Красивый. Мужественный. И такой холодный. Черствый.

– Десять минут, – выговаривает уже глядя на охранника, информирует своего цепного пса, отворачивается, уходит, прихватив с собой бутылку.

А я…

Я остаюсь стоять полностью убитая, растерзанная Маратом Умаровым. Все это время мне казалось, что я что-то значу для этого мужчины. Даже больше, глупой девчонке казалось, что черствое сердце Рата растаяло и он полюбил…

Дурочка. Наивная. Строящая мечты относительно того, чего быть не может…

Слезы обжигают, текут по щекам. Кто-то из охранников подталкивает меня в спину, молчаливо приказывает поторапливаться.

Я двигаюсь словно робот, на автомате, как заведенная кукла, поднимаюсь в спальню и смотрю на кровать королевских размеров, укрытую светлым покрывалом.

Больно. От воспоминаний, которые обжигают своей порочностью, мотаю головой и достаю свои вещи из шкафа. А дальше…

Что и как делаю, не помню. Просто вышибает память, нахожу себя уже потом, когда мужчины с нейтральными лицами сажают меня в желтую машину с шашечками и передают мне мои вещи в единственном чемодане.

Я даже не знаю, не помню, что именно туда накидала.

Один из высоких широкоплечих секьюрити, которым Умаров не уступает в размахе и ширине плеч, нагибается к окну такси и сует мне в руки пухлый конверт…

– Босс приказал передать. Сказал, вы знаете, что делать, – выговаривает нейтральным тоном и выпрямляется.

Глава 3

Охранник ударяет пару раз по крыше автомобиля, дает команду водителю, чтобы уезжал, и такси срывается с места, а я в ступоре смотрю на конверт. Сжимаю пальцы, ощущая толстую твердость. Интуитивно понимаю, что там может быть пачка купюр.

Но я все-таки надеюсь, что там письмо, какая-то записка, объясняющая мне что-то…

Пальцы дрожат, когда открываю. Секундное замешательство и конверт выскальзывает из моих дрожащих пальчиков, падает на колени, отдергиваю руки, словно там ядовитая змея притаилась…

Слезы все так же стоят в глазах. Моргаю пару раз, чтобы прогнать пелену. До сознания с горечью доходит, что ни на какие письма надеяться не стоит. Объяснений от Марата не будет. О чем вообще речь?!

В конверте деньги… Много денег… Марат не поскупился…

В ушах стоит голос охранника:

– Вы знаете, что делать…

А вот и не знаю! Не понимаю! Зачем мне эти деньги?! За что мне заплатил Умаров?

Тру лицо, мозг отказывается воспринимать ситуацию и давать ответы. Меня парализует. Шок не проходит.

И спустя только время в сознании всплывает ответ. Ядовитый. Выворачивающий душу наизнанку: в конверте деньги на аборт. Вот что это такое…

Эта догадка ударяет сильнее, чем все, что было до нее. Боль оглушает. Розовые очки ломаются, как это принято говорить: стеклами во внутрь, а я наконец-то понимаю, что безжалостное чудовище просто игралось в любовь и, выпотрошив меня, выкинуло очередную игрушку на улицу…

Понимаю, что ничего от Марата Умарова мне не нужно!

И ребенок! Он только мой! И мы… мы справимся… обязательно…

Открываю окно, чтобы выкинуть конверт. Мысленно вижу, как крупные купюры летят на мостовую, подхватываемые ветром, заворачиваются вихрем и улетают…

Но в последнюю секунду разум включается. И я прикрываю глаза, сжав конверт ледяными дрожащими руками.

Горечь во рту не проходит… Девчонка без всего. Без надежды на будущее… С маленьким ребенком на руках…

Слезы все катятся, а у меня словно инстинкт включается. Я сжимаю конверт сильнее и распахиваю глаза.

Решение приходит само, словно кто-то нашептывает мне на ухо. Ангел, который бережет моего малыша…

Кладу руку на живот и прикрываю веки, откидываюсь на сиденье.

Ты нам не нужен, Марат Умаров, не нужен… Раз мы не нужны тебе… Ты дал мне денег на аборт, и я их приму. Наступлю на горло своей гордости. Возьму от тебя эту щедрую подачку. Но не для того, чтобы убить нашего ребенка. Нет. Не зная того, господин миллиардер, ты поможешь моему малышу родиться на свет…

Из горьких воспоминаний меня выбивает щелчок двери и автомобиль ощутимо садится, принимая в себя немалый вес крупного мужчины.

Салон словно сразу же уменьшается. И аромат мужчины забивается в ноздри. Узнаю его парфюм. Терпкий. Острый. Холодный. Так невероятно подходящий ему…

Марат какое-то время сидит молча, не спешит начинать разговор, словно меня и нет вовсе. Отсчитываю несколько ударов сердца прежде, чем Умаров поворачивает голову в мою сторону, и я встречаюсь с чуть прищуренными сапфировыми глазами.

Невероятно холодными. Отталкивающими. Пугающими своей беспросветной глубиной. Безразличный и опасный. Смотрит равнодушно-оценивающе.

Лицо без эмоций. За то время, что мы не виделись, Марат изменился, стал более матерым, жестким, он добился невероятных высот. А я… я жила дочкой….

Воспоминания о моей крошке придают сил, чтобы не сломаться под безмолвным давлением мужчины.

Марат смотрит на меня и лицо у него ничего не выражает, ледяная маска, за которую не пробиться. Только взгляд цепкий какой-то, пронзительный, не отпускает. И мне хочется сжаться в комочек, или открыть дверь и бежать куда подальше от бесчувственного жесткого мужчины, и если бы не моя Мира, я так бы и сделала…

Если бы не недуг моей, крошки я бы никогда не подошла к человеку, который нанес страшнейшую из ран…

Рану, которая не затянулась, которая кровит, и я, как раненая волчица, все зализываю ее с тех самых пор, как Умаров выгнал меня…

Вот и сейчас я обнимаю себя руками, закрываюсь, в то время как Умаров сидит ровно, с развернутыми плечами. Ему бы подошло быть генералом, выправка будто армейская. Даже сидя он возвышается надо мной подобно черной скале.

Молчание длится и длится, а может, проходят всего секунды, я словно застыла в моменте, Умаров же бросает на меня оценивающий взгляд, который я не могу распознать, осматривает с ног до головы, и я понимаю, в каком виде предстала перед мужчиной. Не красавица. От подобного осмотра со стороны миллиардера у меня кровь к щекам приливает, даже уши печет и хочется забиться в самый дальний угол салона, чтобы дистанцироваться, чтобы справиться с теми чувствами и воспоминаниями, которые жалят больно. От уверенности в собственных силах не остается и следа. И это все он делает одним лишь взглядом. Не произнеся ни слова.

Обида гложет и мне не о помощи просить хочется, а накинуться и расцарапать это надменное лицо в кровь…

Наконец, Умаров с равнодушным видом вскидывает бровь и выдает с нажимом:

– Просветишь, о какой дочери речь?