Северная корона. Против ветра

Анна Джейн
Северная корона. Против ветра

Аннотация

Ника ждала любимого три бесконечно долгих года. Она поверила в судьбу, потому что он верил в неё. Однако даже звезды ошибаются. Может, ей стоит забыть о любви и выйти замуж за другого?

Марта любит жениха своей сестры. Это разрушает ее изнутри, и только музыка не даёт сойти с ума. Может быть, ей стоит предать родного человека и принять свои чувства?

· Анна Джейн

· Пролог. Аngoscioso

· Часть первая. Scherzando andante

o Глава 1

o Глава 2

o Глава 3

o Глава 4

o Глава 5

o Глава 6

o Глава 7

o Часть вторая. Risoluto un poco stretto.

o Глава 1

o Глава 2

o Глава 3

o Глава 4

o Глава 5

o Глава 6

o Глава 7

o Глава 8

o Глава 9

o Глава 10

o Глава 11

o Часть третья. Allegro con vigore.

o Глава 1

o Глава 2

o Глава 3

o Глава 4

o Глава 5

o Глава 6

o Глава 7

o Глава 8

o Глава 9

o Глава 10

Часть четвертая. Andante lugubre.

o Глава 1

o Глава 2

o Глава 3

o Глава 4

o Глава 5

o Глава 6

o Глава 7

o Глава 8

o Глава 9

o Глава 10

o Глава 11

Часть пятая. Presto agitato.

Coda. Andante con tenerezza

Пролог
Аngoscioso ¹

Месть – это слабых душ наследство,

В груди достойного ему не место.

Карл Теодор Кёрнер

Что такое месть?

Об этом думал неприметный молодой мужчина, сидевший в кафе у окна с видом на широкий проспект. Он пил остывший кофе, который горчил во рту, и неотрывно смотрел на выход из свадебного агентства, расположенного на первом этаже фешенебельного здания. Это было лучшее агентство в городе, которое устраивало дорогие свадьбы в любой локации, предоставляя все: начиная с декораторов и заканчивая фотографами. Прибегали к их услугам только самые обеспеченные.

Василиса тоже мечтала обратиться в такое агентство, чтобы их свадьба была идеальной. Увы, вместе им не быть – его жизнь разрушена. И если когда-то раньше у него были перспективы обрести популярность, а вместе с ней и заработать много денег, то сейчас впереди маячила одна пустота. И эту пустоту могла заполнить лишь справедливость. Месть.

Из свадебного агентства вышла пара: брюнет лет двадцати восьми – в деловом костюме он выглядел старше – и светловолосая хрупкая девушка в коротком летнем платье. Они шли рядом: брюнет разговаривал по телефону, девушка с кем-то переписывалась. На вид – обычная пара, но молодой человек, который наблюдал за ними, подобрался как хищник. Вот они. Те, кого он ждал.

Он улыбнулся, представляя, как скоро свершится задуманное. Это даже лучше его первоначального плана. Он убьет не только человека, который разрушил его жизнь до основания, но и невесту. Прямо на свадьбе. Звучит грандиозно, правда?

Сначала он хотел уничтожить только своего врага, но не вышло. Промахнулся, когда стрелял в него из машины, а потом ему пришлось прятаться от его криминальных дружков. Но ничего, ждать он умеет. И завершит начатое.

Проводив взглядом машину, в которую сели его будущие жертвы, молодой человек покинул кафе и направился бесцельно бродить по парку.

Что такое месть?

Страсть, от которой кипит кровь и сносит крышу?

Оружие против несправедливости и боли?

Свобода выбора? Забвение, проклятье, гнев?

Нет. Месть – это талант. Человек, который задумал убийство, знал это наверняка. Чтобы отомстить, нужно иметь особый дар, полученный свыше. И благословение неба.

Часть первая
Scherzando andante ²

Случай – псевдоним Бога, когда он не хочет подписаться своим собственным именем.

Анатоль Франс

Глава 1

Последние дни выдались суматошными. Честно говоря, Марта и не думала, что такое с ней может произойти: подобное бывает только в книгах и в кино, при этом не в романтическом кино, а в комедийном. Однако случилось именно с ней. И даже ее любовь к Саше Дионову отошла на второй план.

Началось все пару месяцев назад, с грандиозной новости о том, что в родном городе Марты в июне пройдет музыкальный фестиваль молодых исполнителей «Штрихи гармонии». Его проводили уже несколько лет при поддержке щедрых меценатов, помогающих продвигать классическую музыку в массы. Приглашали молодых талантливых исполнителей, устраивали встречи с мэтрами, давали мастер-классы и организовывали творческие вечера, и все это широко освещали в СМИ. Разбросанные по всему свету юные таланты, уже успевшие обрести определенную известность как в узких, так и в широких кругах, охотно приезжали и демонстрировали свои умения.

Родная консерватория ликовала, да и сама Марта пребывала в эйфории. Во-первых, для культурной жизни города фестиваль станет воистину грандиозным событием, во-вторых, на нем выступят самые талантливые ученики консерватории, в том числе Марта, а в-третьих, на «Штрихи» приедет Феликс – ее друг из Лондона. Они часто переписывались и много обсуждали искусство, то и дело сходясь во вкусах.

Удачному шансу встретиться пианист был рад не меньше, чем сама Марта. Он с радостью сообщал в голосовых, что очень хочет увидеть ее вновь. И не только увидеть, но и послушать ее игру. А еще лучше – сыграть вместе с ней. Марта думала, что она нравится Феликсу и что он нравится ей. Почему-то в ее сердце жила уверенность, что когда они встретятся вживую, ее романтические чувства разгорятся, и она точно забудет Сашу. Ведь Феликс такой замечательный: симпатичный, улыбчивый, милый. А самое главное, тонко воспринимает музыку и безумно талантлив! Феликс был ненамного старше Марты, но уже сделал себе имя, один за другим выигрывая международные конкурсы и выступая со знаменитыми оркестрами.

Феликс казался Марте идеальным вариантом. И понимали они друг друга с полуслова, с полустрочки, с полуноты… Так какого же черта у нее из головы не выходит тот, кто музыку совсем не ценит? Слушает, но не слышит. Почему она влюбилась в такого приземленного человека, как Дионов? Ведь для него деньги гораздо важнее музыки. И чувствовать он не умеет. Черствый сухарь.

И такой запретный. Жених сестры.

Как это вышло? Почему их миры соприкоснулись?

У Марты не было ответов на эти вопросы. Да и искать их она не хотела – слишком устала от своей болезненной неправильной любви. Марта просто ждала прилета Феликса, искренне надеясь, что при личной встрече в ее сердце разгорится жар. А у Александра есть Ника. И точка.

Накануне фестиваля Марте позвонили из консерватории и пригласили в группу, которая встретит гостей фестиваля. Среди гостей был и Феликс. Разумеется, Марта согласилась! Затем с ней связался глава группы встречающих – ее преподаватель и дирижер студенческого оркестра младшекурсников Иван Савельевич. Пребывая в неимоверно хорошем расположении духа, он сообщил, во сколько и где встречающие должны собраться, чтобы приехать в аэропорт. А встретят они не только Феликса, но и еще нескольких человек.

– А почему именно я буду в группе встречающих? – спросила Марта в конце разговора.

– Ты же одна из лучших студенток, на тебя можно рассчитывать, – скупо обронил Иван Савельевич. – Не тромбониста-бездарника Иванова нам посылать встречать самых важных гостей, а, Карлова?

– Наверное, вы правы, – улыбнулась Марта.

– Я всегда прав, – самодовольно заявил преподаватель. – К тому же ты в городе, а многие разъехались. Что ж, тогда встречаемся завтра у стен нашей альма-матер.

И повесил трубку.

Раньше Марта думала, что Иван Савельевич ее не любит и хочет, чтобы она умерла в обнимку со скрипкой прямо на репетиции. А потом поняла: он не любит всех студентов. Вернее, такое впечатление он только производил, потому что характер у него был взрывным, а терпения ему не хватало. С тех, кого Иван Савельевич считал по-настоящему талантливыми, он сдирал по три шкуры, заставлял репетировать до посинения и ругал даже за самые маленькие недочеты. Однако именно эти ребята постепенно завоевывали популярность и выигрывали на международных конкурсах. Правда, в конце семестра многие начали поговаривать, что Марта Карлова стала его любимицей – поэтому и получила место первой скрипки в оркестре младшекурсников. И строили теории, почему так произошло. Некоторые теории были весьма отвратительными, впрочем, Марта научилась абстрагироваться от сплетен и шепотков за спиной. Мир музыки порой был жестоким.

К консерватории Марта приехала рано утром, вместе с остальными встречающими, которых возглавлял преподаватель по истории музыки Викентий Порфирьевич. Она забыла телефон, но возвращаться не стала – не хотела опоздать. У консерватории Карлова села в одну из машин и направилась в аэропорт «Купцово». Участников фестиваля решили встречать с размахом благодаря щедрости все тех же меценатов. Полицейские машины их, конечно, не сопровождали, но для каждого гостя, прибывающего сегодня утром, было выделено по машине с сопровождающими. Также встречающим заблаговременно вручили букеты и ключи от номеров в гостинице «Кедр», куда следовало отвезти гостей.

Марта точно знала, что она будет сопровождать Феликса – уговорила Ивана Савельевича, и тот пошел ей навстречу. Самому Феликсу она ничего не сказала, решив сделать сюрприз. Вот он удивится, когда увидит ее в аэропорту! Когда Марта в последний раз связывалась с другом, тот написал ей, что с нетерпением ждет встречи, которая состоится уже совсем скоро! Однако ее личную бочку с медом подпортила ложка дегтя: в одной машине с Мартой ехала Юля Крестова – второй сопровождающий. Выглядела она так, словно поехала на рок-концерт: толстовка, джинсы с драными коленками, цепь на ремне. На пальцах – куча колец, вокруг запястий вились кожаные браслеты. Независимая, дерзкая и решительная. Марта же выглядела иначе – нарядно и нежно. Надела синее приталенное платье с тонким черным ремешком. Волосы собрала в высокий хвост, а последним штрихом стали босоножки на высоких каблуках.

Марта посматривала на сестру косо, с недовольством, однако та была настроена дружелюбно и даже предложила ей шоколадный батончик с орехами. Марта хоть и не успела позавтракать, отказалась, и Юля сама съела оба батончика, громко шелестя обертками, что раздражало Марту.

– У кого-то что-то сегодня слипнется, – пропела Карлова, которая на самом деле очень хотела есть.

– Ведешь себя как ребенок, – заметила Юля.

– Веду себя так, как хочу. Или у тебя с этим какие-то проблемы? – подняла бровь Марта.

– Тебе не кажется, что в тебе очень много гордости? – спросила сестра, глядя на Марту в упор. Она часто говорила то, что думала.

– Главное, чтобы не глупости, как в некоторых, – с достоинством ответила Марта.

– Нет, главное, чтобы это не сочеталось в одном человеке, – хмыкнула Юля.

– Ты на что намекаешь? На то, что я тупая? – вскипела Марта.

Крестова ужасно ее бесила!

– Это твои домыслы. Кстати. – Юля внимательно посмотрела на Марту. – Отец был бы рад увидеть тебя у нас в гостях на свой день рождения.

Марта повела плечиком. Ага, рад, как же. Он был рад ее бросить ради другой дочери много лет назад. Вот чему он был действительно рад. А она ему не нужна. Отец лишь делает вид, что хочет общаться, потому что боится уронить себя в глазах друзей и коллег.

– Думаю, твоя мать не будет в восторге. – Ответ Марты прозвучал резко.

– Моя мать нормально относится к тебе.

– Да уж, нормально.

Марта вспомнила вторую жену отца, ту, ради которой он оставил их с матерью. Она была красивой, холодной и надменной. На Марту производила отталкивающее впечатление эта женщина с холеным стервозным лицом, обрамленным черными волосами. София Николаевна была ровесницей ее матери, но выглядела лет на десять моложе – тонкая, изящная, почти без морщин. Мама Марты проигрывала ей. Она хоть и была привлекательной женщиной, но выглядела на свои сорок и не умела подавать себя так, как мать Юли. Будто королева. Марта не любила Софию Николаевну еще больше, чем Юлю, и знала, что та тоже не питает к ней светлых чувств.

– Думай как хочешь, сестренка, – сказала Юля.

– Не называй меня так. – В голосе Марты прозвенело предостережение.

Юля ничего не ответила, лишь устало провела ладонью по коротким волосам. Совершенно мальчишеский жест. Сняв с себя толстовку, Юля осталась в черной майке, и Марта заметила на предплечье сестры большую цветную татуировку – часы и механизмы в стиле киберпанк. Ее снова уколола зависть, ведь ее мама была против татуировок, а вот Юля могла позволить себе выглядеть так, как хочет.

Всю оставшуюся дорогу девушки ехали молча, словно незнакомки.

В аэропорту они встретились с Иваном Савельевичем, который четко объяснял, кому, кого и откуда встречать, не забывая при этом раздавать таблички с именами прилетающих.

– Крестова, Карлова, и вы, Викентий Порфирьевич, – кивнул он на пожилого преподавателя истории музыки, – будете отвечать за пианиста Феликса Грея из Лондона. Вам – в международный терминал. Табличка при вас?

– При нас, – отозвался Викентий Порфирьевич, поигрывая ярко-желтой табличкой, на которой было написано Felix Grey. – А почему надпись-то на английском? Этот Феликс по-русски шпарит хорошо.

– Потому что так надо, – сурово посмотрел на коллегу Иван Савельевич. Почему – он и сам не знал. Намудрил кто-то из организаторов, подумав, что раз имя и фамилия иностранные, то их нужно написать на английском. Дураков много, всех не перечислить и не упомнить. – Этот ваш Феликс прилетает через час, так что караульте его в зале ожидания международного терминала.

– Через час? – охнул Викентий Порфирьевич. – А что же мы так рано приперлись, позвольте спросить?

Иван Савельевич строго на него взглянул и невозмутимым голосом сообщил номер рейса, на котором должен был прилететь пианист.

– Участники прибывают в разное время. Наша задача – встретить их. У моего гостя посадка будет через десять минут, – помахал он своей желтой табличкой с надписью «Василиса Курочкина». – А у них, – кивнул он в сторону коллег, – гости прилетят через полчаса. Так что вы уедете из «Купцово» последними. В общем, я – в терминал для внутренних рейсов. Вы все – для международных! И только попробуйте напортачить. Сегодня прилетают самые важные гости фестиваля! – Иван Савельевич погрозил кулаком, словно услышал, как в его оркестре кто-то берет на полтона ниже.

Марта хмыкнула, Юля позволила себе улыбнуться, а Викентий Порфирьевич, воинственно уперев руки в бока, заявил:

– Я вам не ваш студент, не забывайтесь!

– Естественно, вы хуже, – сообщил Иван Савельевич.

Между коллегами была давняя неприязнь.

– Что это вы себе позволяете, милейший? Да я, между прочим, заслуженный!

– Знаем-знаем.

– Знает он! И чем это я тогда хуже студентов?! – шумно дышал от негодования Викентий Порфирьевич.

– Они хотя бы меня слушаются, – хмыкнул дирижер.

– Это вам кажется, – парировал преподаватель истории музыки. – Вас, знаете ли, студенты не любят и боятся. Вы злой и некорректный педагог.

Марта захихикала в кулак, а Юля отвернулась, пряча улыбку.

– А вы зато белый и пушистый! – захохотал распалившийся Иван Савельевич, забыв, зачем он сюда приехал. – Я, к слову сказать, всегда адекватно оцениваю студентов. А вот вы – вся консерватория знает! – студентов-то не очень жалуете, а вот студентки, даже искренние дуры, у вас с первого раза все сдают на отлично и хорошо!

– Ну вы и сплетник! – ахнул его оппонент и с презрением заявил: – Лучше бы вы своими партитурами занимались, а не слухами, дорогой мой Иван Савельевич!

– Это не слухи, а факты, – припечатал дирижер.

– Да я… Да вы… Да и не… – захлебнулся в возмущении преподаватель истории музыки и разразился гневной тирадой. Иван Савельевич ответил ему тирадой не менее обличительной. Началась настоящая словесная баталия. Один покраснел как помидор, второй в пылу дискуссии размахивал руками, задевая прохожих.

– Вы гостя-то встречать думаете? – посмотрев на наручные часы, спросила Юля, и ее слова волшебным образом подействовали на преподавателей.

– Думаем, – опомнившись, мигом закруглился со спором Иван Савельевич, которому пора было бежать и встречать свою Василису Курочкину. – Мы с вами потом договорим, – кинул он многозначительный взгляд на озлобленного коллегу и, прихватив с собой одного из студентов, поспешил вперед. Викентий Порфирьевич же прошипел что-то нехорошее и, размахивая желтой табличкой с именем своего гостя, побрел следом за Юлей, небрежно сунувшей руки в карманы, и Мартой, держащей букет.

Глава 2

Почти час они провели в зале ожидания. Марта и Юля не разговаривали друг с другом, зато Викентия Порфирьевича было не заткнуть. Он быстро пришел в хорошее расположение духа и развлекал девушек байками из юности. Марта зевала и делала вид, что слушает. А Юля думала о своем, порой посматривая на сестру. Сейчас казалось, будто они совершенно чужие люди, а ведь ей искренне хотелось, чтобы у них сложились хорошие отношения – пусть не самые близкие, но хотя бы теплые. Чтобы они были одной семьей. Поддержкой и опорой друг другу.

Хоть Юля и была бунтаркой, выступавшей за свободу и равенство, и производила впечатление сильной и смелой личности, но в вопросах этики и отношений соблюдала правила, чтобы никого не обидеть и не унизить. Она принадлежала к той породе людей, которые не могут пройти мимо несправедливости. И она считала, что отец поступил с Мартой несправедливо. Нет, отца она не осуждала – приняла то, что у него действительно были причины оставить первую супругу и уйти ко второй, любимой и тоже подарившей ему дочку. Но понимала, что его поступок был неэтичным. Он жил на две семьи, потом и вовсе бросил первую жену с ребенком. Но Марту искренне любил и переживал из-за того, что она ненавидела его и презирала. Юля знала: отец чувствует вину, и почему-то Юля тоже ее чувствовала. А еще она испытывала стыд. Будто это из-за нее пострадала Марта. Ведь кто знает, если бы она не родилась, возможно, отец не ушел бы от матери Марты?

Впервые эту вину Юля почувствовала еще в далеком детстве, когда отец привел ее в гости к Марте. Обычно та с радостью встречала сестренку, и они вместе играли часами. Но в тот раз Марта вдруг наотрез отказалась выходить к гостям и забилась под стол с длинной скатертью. Юля до сих пор помнила, как в испуге сидела на диване, надеясь, что сестра выйдет к ней, и водила пальцем по сине-зеленым цветочным узорам на скатерти. Но Марта так и не вышла. Тогда Юля сама залезла к ней под стол с куклой в руках и увидела заплаканное лицо Марты. Юля попыталась что-то спросить, но сестра метнула на нее взгляд, полный злости и обиды, и стала прогонять ее, а потом укусила за руку. В итоге из-под стола Марту вытащила ее мать и заставила сесть рядом с отцом и Юлей. Но когда отец хотел обнять ее, сестра разрыдалась в голос, убежала в другую комнату и спряталась в шкаф.

Ее родители совершенно не понимали, что происходит, да и маленькая Юля – тоже. Она побежала следом за Мартой, чтобы успокоить ее. Открыла шкаф и услышала фразу, которая запомнилась ей на всю жизнь.

– Отстань от меня. Ты украла у меня папу, – выпалила Марта, высунув из шкафа кудрявую голову. И обиженно посмотрела на Юлю опухшими разноцветными глазами.

Юля, хлопая ресницами, смотрела на сестренку, не понимая смысла этих слов, хотя именно тогда в ее груди и начало расти что-то тугое и темное. Стыд.

С тех пор Юле казалось, что она виновата перед Мартой. Потому что отобрала у нее отца. Все попытки общения Марта пресекала. Ей не нужны были ее забота и поддержка. Она будто забыла, что у них в жилах течет общая кровь.

В какой-то степени Юля даже завидовала двоюродной сестре Марты – ведь с Никой Марта общалась близко. Да и внешне они были похожи. Настоящие сестренки.

Об этом она никому и никогда не говорила – ни отцу, ни матери, ни друзьям. Все привыкла держать в себе, и лишь музыка позволяла ей выплескивать эмоции. Хотя иногда вина и чувство долга душили Юлю.

Позвонил Крис, и Юля, извинившись, встала и отошла в сторону. Впрочем, пожилой преподаватель истории этого будто и не заметил, продолжая воодушевленно рассказывать истории из своей юности.

– Что хотел? Давай коротко, я занята, – бросила Юля, поглядывая на электронное табло в центре зала ожидания.

– Слушай, Юлька, группа Стаса через пару дней выступать в клубе будет, – выдал Крис заманчивым тоном.

Их общение со Стасом превратилось в крепкую дружбу – они сошлись на почве музыки. К тому же Крис соизволил написать Стасу несколько песен. Время от времени он тащил подругу к Стасу, и они вдвоем начинали уговаривать ее сыграть в группе на синтезаторе. Юля каждый раз жутко бесилась. Ей искренне хотелось играть. Но она не могла. И точка.

– И что? – спросила она сухо.

– У них проблемы с клавишником, – вздохнул Крис. – Прямо мистика какая-то…

В группе Стаса действительно была проблема с клавишниками. Они сменялись один за другим. Кто-то не мог прижиться в группе, кто-то не хотел долго репетировать, а кто-то просто переходил в другие музыкальные коллективы. У последнего неожиданно забеременела девчонка, и тот бросил все – и хобби, и универ, и пошел работать на фирму к отцу, чтобы обеспечивать ребенка. И все это – прямо перед важным выступлением на местном рок-фесте.

– Не ново, – отозвалась Юля. – У вас всегда эти проблемы. И мой ответ – нет.

– Что – нет? – заорал возмущенно Крис. – Ты ничего не знаешь и уже неткаешь! Я от тебя в афиге, подруга!

– Я знаю, что ты хочешь, – перебила эмоционального друга Юля.

Ее снова хотели позвать в группу на клавиши.

– Всего лишь один концертик, Юлька, – заканючил Крис. – Через два дня выступление! Спаси нас!

– Ты играть умеешь, сам и заменяй, – отрезала Юля.

– Ну ты и сволочь, Юлька, – восхитился Крис. – Ты же знаешь, что я с отцом через два дня буду на закрытии «Штрихов».

– Отпросись, – насмешливо посоветовала Юля.

– Угораешь? – мрачно спросил Крис.

Одним из двух человек, которых он искренне боялся, был его собственный отец – Иван Савельевич, преподаватель консерватории, дирижер и друг Юлиного отца. Сына он воспитывал один, с помощью своей матушки, пожилой, но грозной женщины, некогда оперной певицы. И бабушка была вторым человеком, которого Крис не смел ослушаться. И если отец сказал Крису, что тот будет с ним до самого закрытия фестиваля, а после пойдет на торжественный банкет, где соберется множество деятелей искусства, то будет так, и никак иначе.

– Это ты угораешь. Забыл? Я тоже там буду, – фыркнула Юля.

Она собиралась выступать на фестивале, как и Марта. Обе сыграют в зале филармонии в последний день. Только Марта – с оркестром, а Юля – сольно.

– Я пробил у бати инфу – ты будешь выступать до часов семи, а потом освободишься. А у нашей группы концерт в девять. Успеешь! Да и репетировать тебе почти не надо, ты же талантливая, – льстиво заметил Крис, – ноты посмотришь, чуток послушаешь и…

– Нет, Крис. Попроси кого-нибудь другого. – Я – пас. – И Крестова отключилась под внимательным взором любопытной и скучающей Марты.

Юля вернулась и села рядом с сестрой. Викентий Порфирьевич не замолкал – рассказывал душещипательную историю о своей первой поездке в другую страну.

– …и вот когда наш оркестр отправился за границу, с нами поехали – так, знаете ли, тогда полагалось – два сумрачных типа из КГБ. Эти товарищи зорко бдели за нами. Железный занавес – это вам не шутки! Каждый наш шаг контролировался. А мне нужно было попасть из гостиницы…

– Наш рейс, – перебила его Юля.

Она следила за информационным табло в центре зала.

– Тогда скорее идемте встречать нашего гостя! – встрепенулся преподаватель, резво подпрыгивая на месте. – Вдруг он нас не заметит!

– Заметит, – ответила Юля. – И прямо сейчас мы его не встретим. Сначала он пройдет регистрацию, после получит багаж и только потом появится.

– Какая ты рассудительная, Юлечка, – с умилением посмотрел на нее Викентий Порфирьевич. – А я даже номер рейса не запомнил. Эх, что бы мы с Мартой без тебя делали, как бы этого Феликса… – Тут он глянул на желтую табличку, забыв фамилию. – Грея профукали как нечего делать.

Крестова в этом и не сомневалась. Препод забылся в рассказах о прошлом, а Марта летала в облаках, думая о чем-то своем.

Спустя некоторое время из зоны прилета появились первые пассажиры, летевшие на одном самолете с Феликсом Греем. И трое встречающих внимательно вглядывались в толпу, силясь отыскать там пианиста.

Марта как смогла описала его:

– Высокий, темноволосый, темноглазый, стройный. Очень симпатичный и улыбчивый…

Тут сестра осеклась под заинтересованным взглядом Юли. Ей показалось, что о госте Марта говорит с излишней эмоциональностью.

«Нравится он ей, что ли?» – подумала она про себя. Юля знала Феликса лично – они встречались на одном престижном конкурсе несколько лет назад. Были конкурентами, и лауреатом первой степени стала она, а не он, что дико его расстроило. Он даже заплакал. Лучше талантливый мальчик из интеллигентной семьи, чем бандит, за которого собралась замуж Ника.

– Отлично! Ждем нашего гостя! – воссиял Викентий Порфирьевич. И высоко, как только мог, поднял табличку с его именем.

Поток прибывших его рейсом почти иссяк, а Феликса все не было. Юля видела, что Марта нервничает, да и сама хмурилась: не любила, когда что-то шло не по плану. Юле нравилось контролировать ситуацию, а не зависеть от нее.

– Пропустили мы гостя нашего. Видать, мимо прошмыгнул, – покачал головой Викентий Порфирьевич. – Давайте-ка поступим так, госпожи студентки. Я останусь тут с плакатом, а вы побродите по залу и поищите гостя, раз знаете, как он выглядит. Нам без него никак нельзя уехать.

Девушкам пришлось повиноваться. Марта отдала букет преподавателю и пошла в одну сторону, а Юля – в другую. Отдаляясь от сестры, Юля вдруг подумала, что они всегда так – идут в разные стороны. Всю жизнь.

***

Марта четверть часа ходила по шумному залу прибытия международного терминала, даже выбегала на улицу, пытаясь найти Феликса, однако ее поиски не увенчались успехом.

«Возможно, у него возникли накладки с регистрацией или с получением багажа, и он только сейчас вышел в зал прилета», – вернувшись в зал, подумала Марта. И решила подойти к Викентию Порфирьевичу. Не без труда разыскав его, Карлова чуть не подпрыгнула от радости. Он стоял не один, а в компании с высоким стройным молодым человеком в черных зауженных джинсах и в светло-серой кофте с длинными рукавами. Рядом с ним находилась большая дорожная сумка. Парень стоял к Марте спиной, она не видела его лица, но точно решила: это Феликс. Ну кто еще это может быть? Она даже не обратила внимания на то, что друг несколько вырос да размах его плеч стал как-то шире. Ее сердце радостно забилось от предвкушения долгожданной встречи.

Марта решила немного поозорничать. Она осторожно пробралась к ним сквозь толпу встречающих. Викентий Порфирьевич, размахивая желтой табличкой и букетом цветов, удивленно взглянул на нее, но Марта прижала палец к губам, и он заулыбался.

Марта подкралась к Феликсу, встала на носочки и закрыла ему глаза ладонями. Вернее, хотела закрыть глаза, а закрыла ладонями линзы огромных очков. Это ее слегка смутило, но Карлова не отступила.

– Угадай, кто? – весело спросила она Феликса, уверенная в том, что тот поймет, кто это.

Но Феликс не понимал. Он застыл.

«Не узнал, что ли?» – подумала Карлова с некоторым недовольством.

– Угадывай! – повторила она громко, касаясь щекой его спины. – Иначе не отпущу! Ну же!

– Марта, дорогая… – хотел что-то сказать Викентий Порфирьевич, но не успел.

Феликс ловко стряхнул с себя ладони скрипачки, неожиданно развернулся, схватил ее за запястья и притянул к себе, разглядывая сквозь темные стекла солнцезащитных очков. Держал он девушку уверенно, цепко, но не причиняя ей боли.

– Боже, – выдохнула Марта.

Несмотря на капюшон и очки она поняла: это не Феликс! Это кто-то другой! Она просто подошла к незнакомому молодому человеку и закрыла его глаза ладонями.

– Вы… кто? – тихо спросила она, не сводя с него изумленных глаз.

Бледное, довольно узкое продолговатое лицо с точеными чертами, словно вырезанными скальпелем, тонкий нос с хорошо оформленными крыльями, который при этом не выделялся на лице, поскольку отлично гармонировал со слегка выпирающим подбородком и линией тонких губ, отчего-то ярких, с коралловым оттенком. Аура вокруг этого человека была какая-то необычная, полная таинственности.

Даже несмотря на то что Марта не видела его лица полностью, она с уверенностью бы сказала, что этот человек симпатичен. Еще совсем немного изысканности – и его эффектная загадочная внешность стала бы довольно женственной, на любителя. Но удивительным образом она балансировала на грани, оставаясь утонченно-мужественной.

– Кто вы? – повторила Марта, не в силах оторваться от лица молодого человека.

Ей казалось, что где-то она его уже видела. Но где? Не мог же Феликс сделать пластику?! Конечно нет, бред какой-то.

Незнакомец наконец отпустил ее запястья и пожал плечами. Этот жест у него вышел таким артистичным и одновременно недоумевающим, что Марта слабо улыбнулась. Надо же, облапала совершенно постороннего человека. Только почему он молчит?

– Простите, – произнесла она, закусывая губу и глядя то в бело-серый мраморный пол, то на него. – Я перепутала вас с другом. Мне очень жаль…

Молодой человек позволил себе чуть улыбнуться, легонько прижал указательный палец к своим тонким ярким губам, прося девушку замолчать, и произнес на английском:

– Я не говорю по-русски.

Недоумение Марты росло в геометрической прогрессии. Это вообще кто? Кого Порфирьич подцепил, пока их с Крестовой не было?!

– А я понял, почему табличку сделали на английском, – гордо выдал Викентий Порфирьевич, молча внимавший происходящему. – Потому что он не понимает по-русски, ха-ха-ха! Представляешь?

– Кто вы? – не обращая внимания на преподавателя, спросила на английском скрипачка.

Молодой человек кивнул на желтую табличку в руках Викентия Порфирьевича:

– Я Феликс Грей, – медленно и внятно сказал он.

Как будто бы ему задали глупый вопрос. Очень глупый!

– Феликс… Грей? – не поверила своим ушам скрипачка.

Быть не может! Она отлично знает, как выглядит Феликс! Этот парень на него совсем не похож! Нет, он, конечно, напоминает кого-то, но… глупости какие, никакой он не пианист из Лондона, которого ждут на фестивале «Штрихи гармонии»!

– Да, верно, – подтвердил незнакомец.

Голос у него был приятным: негромким, плавным и каким-то магнетически успокаивающим, как у психотерапевта.

– Он – Феликс Грей, – радостно заверил Викентий Порфирьевич. – Что ты к нему привязалась, деточка? Все, ищем Юлию, и в машину! Встретили – и в дорогу, с богом, так сказать.

– Что вы говорите, это не тот Феликс! – не зная, плакать или смеяться, воскликнула Марта.

– Как – не тот? – посмотрел на свою студентку как на сумасшедшую пожилой преподаватель и даже нетерпеливо топнул ногой. – Тот!

– Нет же! Это другой Феликс!

– Марта, милая моя, ты уверена?