Читать книгу: «#ЛюбовьНенависть», страница 4

В первый день каникул он позвал меня гулять – позвонил утром, разбудив меня. Я согласилась. Что делать летом, если не гулять?

Встретимся в пять. В парке, на лавке напротив фонтана, сказал он, хотя обычно мы выходили из дома вместе. А парк находился неподалеку от нашего дома – именно там мы танцевали под снегом.

Почему там? удивилась я.

Мой друг хочет тебе кое-что сказать, чуть помедлив, ответил Даня. – Ну тот, тупой.

Хорошо, Матвеев, я пожала плечами.

Только приходи одна. Без своих орущих подружек.

На своих друзей посмотри, фыркнула я, но пообещала, что приду одна. Наверное, тот парень и без того стесняется.

На его друга было очень любопытно взглянуть. Во мне жила унылая надежда, что все-таки в меня влюблен не Петров, а кто-нибудь классный. Из всех друзей Клоуна более-менее адекватным мне всегда казался Лешка – высокий для своих лет и симпатичный, правда двоечник. Может, это он и есть, раз Даня называет его тупым?

Это вызывало улыбку. Но когда я вспоминала сон с поцелуем, мне хотелось смеяться от непонятной радости, обжигающей солнечное сплетение. И я не могла понять, что со мной.

Он тебе нравится, заявила мне Ленка, которую я позвала к себе для моральной поддержки.

Нет! Это же Клоун! воскликнула я. – Ты сама знаешь, какой он дурак! И как он меня достал!

Знаю, согласилась подруга, но еще знаю, что Матвеев симпотный. Может быть, ты, Дашка, особо не обращала внимания, но мордаха у него ничего так, да и подтягивается он больше, чем другие пацаны – у него как-то на физре футболка задралась, мы пресс увидели.

Кто – мы? недовольно спросила я. Ленка захохотала.

Я, Катька и Серебрякова – она с нами стояла рядом. У нее аж слюни потекли.

Вечно она ошивается, где не надо, нахмурилась я, вспоминая ее желание встречаться с Даней.

Ревнуешь? весело поинтересовалась подруга, которая, кажется, все понимала лучше меня.

Кого?! Матвеева? Рофлишь, что ли? Нужен он мне, ха! не собиралась признаваться я.

Она принялась убеждать меня, что я ревную, а я уверяла ее, что это не так, и в итоге мы чуть не разругались – нас спас закипевший чайник, и мы отправились пить кофе.

Ленка помогла мне привести себя в порядок – одолжила кое-что из своей косметички и тщательно распрямила волосы, залив их тонной лака. Зачем мы решили их распрямить, понятия не имею. Видимо, сработало вечное женское желание поменять кудрявые волосы на прямые, а прямые – на кудрявые. Подруга осмотрела меня со всех сторон, заявила, что в новеньком летнем коротеньком комбинезоне из голубой джинсы и белоснежной футболке я выгляжу отпадно. А поэтому смело могу идти на свидание. Правда, я ужасно смущалась.

Потом мне все расскажешь, чмокнула меня на прощание в щеку Ленка. – Только, Дарья, смотри – не променяй Матвеева на кого попало!

На этом подруга отбыла – пошла домой, который как раз находился по другую сторону парка. Когда я надевала босоножки, готовая бежать на встречу с таинственным поклонником, Ленка мне позвонила.

Слушай, Дашка, я шла домой по парку и увидела его, сказала она странным голосом.

Кого? Друга Матвеева? удивилась я, поправляя ремешки на босоножках.

Друзей! Матвеев уже в парке, и не один! С ним человек пять – Петров, Лешка, Игорь и еще двое или трое из «А» класса, сообщила Лена. – И они все очень громко ржали.

А мне он сказал прийти одной, растерялась я.

Вот именно! – громко сказала подруга. – Что-то тут не так, Дашка! Не удивлюсь, если опять какая-то подлянка, так что будь осторожнее! Может, мне с тобой пойти?

Нет. Спасибо, я сама его закопаю, если что! отозвалась я и выбежала из дома.

Слова подруги запали мне в душу. Я все еще очень хорошо помнила «пяточный поцелуй» и розыгрыш с Альтманом с Матвеева станется любую гадость мне устроить.

Даня ждал меня один, без друзей, на той самой лавке перед весело журчащим фонтаном, окруженной с трех сторон кустарниками. Если зимой здесь было снежно и пустынно, то сейчас всюду росла пышная зелень и гуляли люди.

Я опустилась на лавку, нагретую солнцем, и удивленно посмотрела на Даню.

Где твой друг, Клоун? спросила я.

А что с твоими волосами, Пипетка? – хмыкнул он и коснулся прямой, залитой лаком длинной пряди. – Ты их жиром, что ли, помазала?

Слюной закапала, фыркнула я, скрещивая ноги. Даня почему-то внимательно на них посмотрел, и уголки его губ чуть приподнялись. Я тут же спрятала ноги под лавку, хотя с ними все было в порядке – я специально все утро просидела в ванной.

Тебе больше идут кудряшки, заявил он.

А тебе идет молчание, не растерялась я.

Если я буду молчать, ты так и не узнаешь, кому нравишься.

Идио-о-от, протянула я, услышав вдруг за спиной какой-то странный звук.

Какая ты жестокая, усмехнулся Данька. Куда слезы лить?

В унитаз, отозвалась я, снова слыша что-то странное позади. Я даже оглянулась, но увидела лишь зеленые кусты.

Между прочим, это естественная среда твоего обитания, не остался в долгу Клоун. – Так, ладно. Даша, вдруг он позвал меня по имени. Я опешила.

Что?

Это не друг, сказал Даня серьезным голосом, глядя мне в глаза. – Ты нравишься не моему другу.

В смысле? не понимала я.

Ты нравишься мне, выпалил он.

Что-о-о? – протянула я изумленно.

Ты нравишься мне, повторил Даня еще раз и выдохнул. – Давай встречаться?

Я не знала, что ответить. Просто смотрела в его серые глаза и молчала.

Встречаться? Он шутит?

Тут же вспомнилась та злополучная сцена с поцелуем в пятку. Я тряхнула волосами и сцепила руки на коленях, но тут же их расцепила, подумав, что Даня решит, будто я боюсь.

А я боялась. Боялась своих чувств, первых и беспокойных, боялась его чувств, таких странных и непривычных, боялась показаться дурочкой, в конце концов. Как и любая другая девочка, я грезила о прекрасном принце, но мне сложно было представить, что этим принцем окажется тот, кто с детства доставал меня и при этом всегда находился рядом.

Ты зависла, что ли? недовольно спросил Даня. Кажется, он нервничал.

Немного, пытаюсь вспомнить номер телефона психиатрической больницы, грубовато ответила я, желая скрыть смущение.

Опять эти шутки за двести пятьдесят, криво улыбнулся Даня, не сводя с меня глаз. – Почему я предлагаю встречаться девчонке, у которой вместо головы – кочан капусты? Ну? Так и будешь молчать, Даша?

Он коснулся моей ладони. Но тотчас убрал пальцы, словно обжегся.

По моим рукам поползли мурашки. Пульс зашкаливал. В голове появилась странная легкость.

Нет, он серьезно или снова прикалывается?

Хотелось, чтобы серьезно.

Ну-у-у… протянула я.

Странный звук за спиной повторился, и мне показалось, что я услышала чье-то хихиканье. И вдруг, вспомнив слова Ленки о том, что в парке Даня был не один, а с друзьями, моментально все поняла. Этот придурок снова решил над мной приколоться! Позвал дружков, которые наверняка сейчас сидят на лавке по ту сторону кустарника и подслушивают наш разговор. Наверное, они думают, что я растаю, признаюсь чертовому Клоуну в любви, а потом будут все вместе надо мной издеваться! Как тогда, с Альтманом!

Неожиданные злость и обида застилали мои глаза, но я не показывала виду, лишь вытащила телефон из кармана и сильно стиснула его пальцами.

Ты, конечно, милый, Данечка, сказала я звенящим голосом. – Девочки говорят, что симпатичный. И личико ничего, и пресс есть. Серебрякова так вообще по тебе с ума сходит, не могла я не вспомнить Каролину. – Но знаешь…

Я сделала драматичную паузу.

Такие, как ты, мне не нравятся. Прости, котик.

Это было словно пощечина. Даня дернулся. Его глаза моментально загорелись недобрым огнем. И я почувствовала себя отомщенной.

Какие такие?

Такие противные. Наглые. Бесцеремонные, заявила я, и обида в моей душе почему-то стала еще ярче. Я ведь ему почти поверила, а он опять за свое! Тупой Клоун! Да и я умом не блещу, что снова повелась.

Я лучше со Стоцким стала бы встречаться, чем с тобой, Матвеев! фыркнула я. Артем Стоцкий считался первым хулиганом школы, и слава за ним шла недобрая. Даня жутко его не любил – они даже как-то едва не подрались.

Вот значит, как, процедил он сквозь зубы. Наверняка в ярости, что очередная шуточка не удалась.

Прости, но ты не в моем вкусе. Надеюсь, Каролинка залечит тебе сердечко, встала я с лавки.

А ты не такая и глупая, как я думал, вдруг заявил Даня.

В смысле?

Поняла, что я прикалываюсь. Или ты реально думала, что нравишься мне? И что я хочу с тобой дружить? усмехнулся он. – Нет, детка. Вовсе нет. Ты тоже не в моем вкусе.

Ну-ка, ну-ка, а кто в твоем вкусе? – сощурилась я. – Серебрякова?

Что ты ко мне с ней пристала?! неожиданно дернулся Клоун.

Потому что она тебе нравится? вопросом на вопрос ответила я.

Да! – крикнул он. – Она мне нравится! Она красивая. Нежная. Женственная. Не то что ты!

Значит, я страшная? обозлилась я.

Он несколько растерялся. И, прежде чем он успел что-то сказать в ответ, я сорвалась с места, обогнула плотно растущие кустарники, отгораживающие нашу лавочку от других, и обнаружила его друзей. Они не могли нас видеть, но хорошо слышали. А я пару раз слышала их приглушенные смешки.

Они удивленно на меня уставились. Петров подавился газировкой из банки.

Привет, мальчишки, помахала я им. – Хорошего дня! Не расстраивайтесь, что шутка не удалась. Попытайтесь посмеяться над кем-нибудь еще.

И ушла.

Стой! крикнул мне вслед Клоун, но я не сбавила шаг.

Мне надо было торжествовать – я не дала в очередной раз прикольнуться над собой. Но на душе было тяжело. Я вернулась домой, позвонила Ленке, рассказала ей все сквозь слезы, подступающие к горлу, нажаловалась подружкам в чате, которые благодаря Лене уже были в курсе моей встречи с Матвеевым. И пошла с горя в ближайший магазин, за мороженым и шоколадкой. А когда выходила из него, увидела вдалеке Даню и Серебрякову. Злость моментально накрыла меня с головой. И я прошла мимо них с самым независимым видом, гордо вздернув подбородок.

Привет! поздоровалась со мной Каролина.

Привет, кивнула ей я. – Будь осторожна с этим упырем.

Что? – с недоумением спросила Каролина. В своем воздушном нежно-лавандовом платье она казалась принцессой. – Ты о чем?

Спроси у него, о чем. И если он вдруг решит признаться тебе в чувствах, проверь, нет ли поблизости его команды поддержки!

Даня промолчал – лишь посмотрел на меня так, что улыбка пропала с моего лица. И я ушла.

Какая же я была злая! Хотелось вернуться и дать Дане леща. И на Каролину я была почему-то зла, хотя она совершенно ничего мне не сделала. И на себя я тоже злилась. В подъезде я, как назло, уронила мороженое – прямо на наш коврик! Пришлось все убирать, а потом идти в магазин снова. Матвеева и его принцессы уже нигде не было. Куда-то ушли.

Даня снова снился мне – но теперь целовал не меня, а Каролину. Я стояла неподалеку и смотрела на них полными слез глазами. Почему я плакала во сне, мне было непонятно, ведь злость все еще не отпустила меня.

Глава 8. Вечеринка

На следующий день Ленка потащила меня в гости к Тане Морозовой, у которой родители уехали на дачу, и квартира была в полном ее распоряжении. Я не слишком часто общалась с Таней, но у Лены были с ней довольно неплохие отношения – они росли в одном дворе, и поэтому я была у Тани в гостях. Она приглашала кучу подружек и устраивала настоящие девичники. Мы не спали всю ночь – смотрели ужастики, вызывали духов, танцевали, делились секретами и обсуждали мальчишек, закусывая горячей пиццей и роллами. У нее всегда было весело, поэтому я согласилась прийти к ней в гости и в этот раз.

Лучше бы я осталась дома! Потому что в этот раз Танька пригласила не только девчонок, но и парней. И детские посиделки, к которым я привыкла, превратились в шумную вписку – это слово я терпеть не могла. На максимуме играла музыка, слышались громкие голоса и смех, на столе в гостиной между упаковками чипсов стояли бутылки пива, а в воздухе я чувствовала тонкий запах сигаретного дыма – кто-то курил на кухне в открытое окно. Народу была просто тьма.

Танька сияла – она устроила настоящую тусовку с классными парнями из девятых и десятых классов, среди которых был и тот самый Стоцкий, на коленях которого сидела незнакомая девчонка, что для меня было как-то необычно. И вообще вокруг было непривычно: и агрессивный рэп, и гогот парней, и флиртующие с ними девчонки, и сама атмосфера – веселая, слегка даже развязная и чужая. Я чувствовала себя скованно и зажато и отказалась от пива, что вызвало кучу ухмылок у парней и девчонок, которые явно чувствовали себя более взрослыми.

Что тут творится?! зашептала я на ухо Ленке, старательно игнорируя взгляды Стоцкого. На мне снова был джинсовый комбинезон, который слишком сильно открывал ноги, еще не тронутые загаром.

Сама не знаю, ответила подруга. – Но ты расслабься! Думаю, будет весело! А если не понравится – мы просто уйдем.

Я согласилась, хотя больше всего на свете хотела сделать из этой квартиры ноги. Было неуютно. Да еще и этот Стоцкий, как назло, все пялился и пялился, как будто бы я ему тут фокусы показывала. Он даже сел ко мне на диван и, закинув ногу на ногу, стал вещать что-то о каком-то блогере. Я сидела со страдающим лицом, явно веселя Ленку, и кивала. Стоцкий, думая, что мне интересна его болтовня, не успокаивался. И в какой-то момент положил руку на спинку дивана за моей спиной. Это меня порядком взбесило, но сделать я ничего не успела, потому что в это время в гостиную вплыли Каролина и Матвеев. Скорее всего, до этого они находились на кухне, потому что следом за ними шагал Петров, и у него в руке была пачка сигарет.

Я, наверное, позеленела от злости. Клоун, увидев меня, перестал улыбаться. Его взгляд сделался недовольным.

Что ты говорил, Артем? – проворковала я. Стоцкий с удвоенной силой стал что-то мычать про блогера, попивая пиво из бутылки, как взрослый. Вернее, как взрослый алкаш. А я, слушая его вполуха, следила за Матвеевым, чувствуя, как знакомая злость окутывает мое сердце. Вот значит, как? Со мной он прикалывается, а с этой кралей шашни водит? Козлина, что сказать!

Они сели на второй диван. И в какой-то момент Каролиночка положила голову на плечо Дани. Меня чуть не разорвало от возмущения.

Будешь, детка? щедро протянул мне бутылку Стоцкий. Он выглядел неплохо – высокий блондин с дерзким лицом, но ай-кью у него был критично низким. А его «детка» откровенно бесила.

Спасибо, нет, отказалась я.

Зря. Расслабляет, подмигнул мне Стоцкий, сделал глоток и положил руку на мое плечо. Я вздрогнула. Было ужасно неприятно, но убирать его лапу я не стала. Пусть Матвеев видит, что и я не лыком шита, и мною тоже интересуются парни!

Рядом с тобой я и так… того… расслаблена, сказала я максимально милым голосом. Ленка, сидящая рядом, засмеялась в кулак. Она все прекрасно понимала.

Я – твое расслабление? Круто.

Хорошо, хоть не слабительное, словно невзначай, сказал Клоун. – А то было бы неловко.

Эй, Матвеев, окинул его ленивым взглядом Стоцкий. – Я тебе однажды надеру зад. Раздражаешь, чувак.

Пошел ты, отмахнулся Даня.

Только не в моем доме! – тут же заявила Таня. – Меня родители прибьют, если вы тут что-нибудь сделаете!

Только из уважения к даме, усмехнулся Стоцкий и прижал меня к себе. От этого меня чуть не стошнило прямо на его майку с черепом – пивом от него разило дай боже!

Какое-то время я просидела на диване, с трудом отцепив от себя мерзкого Стоцкого и косо наблюдая за Даней. Теперь Каролина не просто положила голову ему на плечо – они склонили головы друг к другу, как настоящая парочка. И о чем-то тихо переговаривались.

А потом, уже ближе к полуночи, когда половина гостей свалила в закат, какой-то дурак придумал играть в «бутылочку». Всем почему-то эта затея безумно понравилась, и мне тоже пришлось поучаствовать. Мы сели прямо на ковер, образовав круг. С одной стороны от меня устроилась Ленка, с другой – Стоцкий, который прилип ко мне словно банный лист. Он явно решил поведать мне историю всей своей жизни. Матвеев с Каролиной сидели напротив нас. Вернее, Серебрякова сидела, а Матвеев лег и положил голову на ее колени.

У меня, конечно, была мысль тоже уложить к себе на колени Стоцкого, но делать этого я все же не стала – мало ли что он себе придумает. Решит еще, что мне нравится его пивная дерзость и бесконечная болтовня. Поэтому я просто села поближе к Ленке.

Игра стартовала.

Началось все с невинных идей. Сначала говорили комплименты, затем обнимались, потом целовали в щеку и только после этого перешли к самому главному – поцелуям в губы.

Несколько раз горлышко раскрученной бутылки указывало на меня, и меня пару раз целовали в щеку и еще пару – обнимали. Словно назло делали это Матвеев и Стоцкий. Матвеева, кажется, перекосило, когда ему выпало меня обнять. И он, подняв голову с колен Каролины и сев, быстро положил руки мне на плечи и тут же отстранился. Будто бы я была говорящим вараном, а не человеком! Зато обрадовавшийся Стоцкий прижал меня к себе так, что ребра затрещали, и я с трудом высвободилась из его объятий.

«Ты горячая», шепнул он мне прежде, чем отпустить. Я чуть не ляпнула ему: «А ты мерзкий», но вовремя спохватилась и лишь загадочно улыбнулась.

Кроме того, мне пришлось говорить комплименты нескольким парням и целовать в щеки девчонок. Это я с легкостью пережила. Однако после простых поцелуев было решено устраивать настоящие поцелуи – девчонки их называли французскими. И я, уже порядком устав и от нетрезвых рож, и от сигаретного дыма, и от бесконечных воплей, напряглась. Целоваться взасос абы с кем не хотелось. Да и вообще я не собиралась ни с кем целоваться! Зато остальных идея затянула. Такие поцелуи чередовали с простыми обнимашками и комплиментами.

Первыми были Петров и Ленка. Петров сиял, как начищенный пятак, а Ленка кисло на него смотрела, явно не обрадовавшись такому выбору бутылочки. Но поделать ничего не могла. Под всеобщий смех она зажмурилась, и Петров присосался к ней, как комар. Подруга с трудом отпихнула его от себя секунд десять спустя. Она вернулась ко мне, ругаясь и вытирая рот тыльной стороной ладони, а мальчишки довольно ржали. Петров приосанился. Идиот. А тут еще и Серебрякова гладит Матвеева по волосам. Тоска.

Каждый раз, когда бутылочка стремительно раскручивалась в круге, я молилась, чтобы она не остановилась на мне. Мне действительно было страшно, неловко и противно, но вот так просто взять и уйти я не могла. Я не проиграю Клоуну. Раз он тут, то и я останусь до конца.

В какой-то момент выпало так что поцеловаться должны были два парня – Матвеев и какой-то рыжий тип из параллельного класса. Такая перспектива обоих не радовала, зато ужасно смешила остальных.

«Матвеев, целуй тогда не Женьку, а ту девчонку, которая сидит ближе всех к нему!» – скомандовала Таня, чувствуя себя хозяйкой вечеринки.

Ближе всех сидела Каролина.

Я напряглась. Матвеев должен будет поцеловать ее – по-настоящему. Зато как воспряла духом Серебрякова. Да и Клоун заулыбался.

Они встали друг напротив друга: хрупкая голубоглазая Каролина, по плечам которой струились чуть тронутые волной золотистые волосы, и широко расправивший плечи Даня, чьи каштановые волосы закрывали лоб и немного падали на серые, чуть прищуренные глаза.

Я вынуждена была признать, что смотрелись эти двое хорошо, но вот объяснить это своему сердцу, которое зачастило от непонятного волнения, я не смогла. И не отрывала от парочки взгляда.

Даня немного помедлил, потом под одобрение мальчишек взял лицо Каролины в руки, склонился и поцеловал, заставив ее закрыть глаза. Ее тонкие пальцы скользнули по его предплечьям. Кажется, им обоим нравилось происходящее.

Я отвернулась. А они все целовались и целовались. И остальные подбадривали их, словно они были реальной парочкой.

Моя ненависть к Матвееву становилась все сильнее и сильнее.

Когда я повернулась, они все еще целовались с каким-то взрослым напором. И когда отстранились, я поняла, что грудная клетка Клоуна вздымается глубже обычного. Друзья стали хлопать его по спине, явно показывая свое уважение.

Жаль, что она у него язык не проглотила, прошептала я Ленке. Она захихикала.

Она что-нибудь другое проглотит! захохотал Стоцкий, который меня услышал. И добавил еще пару непристойностей, от которых у меня закатились глаза. Матвеев, оторвавшийся от своей ненаглядной принцессы, понял, что прикалываются над ним, и посерьезнел. Стал напротив и чуть склонил голову на бок.

Повтори, Стоцкий, потребовал Клоун.

Повторять тебе мамаша дома будет, а тебя я повторно только к черту могу послать, отозвался Артем, явно подначивая Даню.

Стоцкий был выше и выглядел сильнее, однако Матвеев бесстрашно схватил его одной рукой за ворот футболки.

Повтори, сказал он чужим голосом – злым и твердым. Незнакомым. – Я сказал – повтори.

И почему только по рукам побежали мурашки?..

Стоцкий в ответ схватил за ворот Даню. И попытался встряхнуть пару раз, сопровождая свои действия нецензурными словами.

Мальчики! всполошилась Таня. – Не надо! Пожалуйста! Успокойтесь!

Мужики, вы чего? Расходитесь! – встряли и парни. Они развели Матвеева и Стоцкого по разным углам. Игра в бутылочку закончилась, и я облегченно выдохнула.

Каролина стояла рядом с разозленным Даней и что-то тихо ему говорила. Я зачем-то потащилась к Стоцкому – назло Матвееву. Артем уже почти успокоился и шутил с пацанами на какие-то сальные темы. Мне он радостно улыбнулся.

Жалко, что мы с тобой не засосались, заявил он мне и снова положил лапу на плечо. Мои глаза закатились по второму кругу. Я терпеть не могла такие слова. Зато я увидела, как злобно смотрит на меня из своего угла комнаты Даня, и обрадовалась непонятно чему.

Да, я тоже девушка, и да, на меня обращают внимания парни! Выкуси, зараза!

Правда, Стоцкий стал вести себя все нахальнее и нахальнее, и я ускользнула от него на кухню.

Принеси мне газировки, Даш! крикнула вслед Ленка, которая теперь танцевала с девчонками – рэп наконец сменился на танцевальную музыку. Я только кивнула в ответ.

Подышав в открытое окно свежим воздухом, я налила подружке «колу» и направилась обратно. Однако из-за угла вдруг неожиданно появилась Серебрякова. Мы столкнулись. И вся «кола» оказалась на ее нежно-пудровом платье без рукавов. Каролина только ахнула.

Прости! – воскликнула я, не ожидая, что так получится.

Мое новое платье, выдохнула Серебрякова потрясенно.

Прости! – повторила я. – Я не хотела!

Что же теперь делать, словно не слыша меня, закрыла она рот ладонью. – Что делать?..

Я хотела предложить ей быстро постирать платье, а потом высушить, но в это время появился и Матвеев.

Ты ее облила? осведомился он, ничего не поняв.

Нет! выкрикнула я.

У Каролины на глазах появились слезы.

Сергеева, ты совсем с ума сошла? осведомился Даня. – Эй, Каролин, не плачь, обратился он к Серебряковой, по щекам которой катились крупные слезы.

Пошел к черту! – закричала я – так обидно мне стало. Это она резко вышла из-за угла, не я! И вообще, хоть моей вины в этом нет, я извинилась!

Сама иди! отмахнулся Матвеев. – Как всегда от тебя одни неприятности.

Какого фига ты на мою девчонку голос повышаешь? появился вдруг Стоцкий. Когда я успела стать «его девчонкой», я понятия не имела. И точно не хотела ею быть. Однако его приход меня обрадовал. Пусть Матвеев видит, что и за меня есть, кому заступиться.

Даня, ни слова не говоря, просто подошел к Стоцкому и резко ударил в лицо – так, что тот, не удержавшись на ногах, отлетел в сторону. Артем явно не ожидал такого. Однако он быстро вскочил и, оскалившись, пошел на Матвеева с кулаками.

Завязалась драка – мы с переставшей плакать Серебряковой с трудом успели отскочить в сторону.

Все произошло слишком стремительно.

Эти два дурака дрались не по-детски жестко, с откуда-то взявшейся яростью. Артем явно имел опыт уличных драк, однако Даня не отставал – он был более быстрым и юрким, да и сказывался опыт занятий борьбой. Мальчишки наносили друг другу удары по корпусу, ставили блоки, защищая лица, рычали… На лице Артема была кровь – Даня разбил ему губу, а у Дани была рассечена скула.

Остановить это мне было не под силу, и я с трудом сдержала порыв броситься на Стоцкого. Но кто он и кто я? Школьный хулиган и хрупкая девочка. Я громко закричала, но из-за громкой танцевальной музыки меня никто не услышал. И тогда я побежала в гостиную. А Каролина осталась на месте, прижав руки к груди крест-накрест. Кажется, она была в ступоре.

– Ребята, драка! – закричала я. – Там парни дерутся!

Музыка мгновенно смолкла. Мальчишки, оттолкнув меня, ринулись на кухню. А я – следом за ними.

К этому времени Стоцкий и Матвеев уже ворвались на кухню. Артем наступал, Даня защищался. В какой-то момент Стоцкий повалил его на пол, однако промахнулся, и они оба рухнули на кухонный стол. Ножки его подломились, и стол тоже рухнул.

Парни бросились разнимать Матвеева и Стоцкого, и, надо сказать, получилось это у них далеко не сразу. Петров даже по лицу получил от Клоуна, который пребывал в ярости. В это же время стали стучать по батареям соседи. А может, они и до этого стучали, только из-за музыки никто не слышал.

Тварь! – орал Артем, пытаясь дотянуться до Дани. – Я тебя еще раз увижу – надеру задницу!

Пошел ты! Слабак! Молись, что мне не дали морду твою собачью в кровь разбить…

В голосе Клоуна было столько презрения, что Стоцкий начал вырываться из рук друзей еще сильнее.

Ты в порядке? спросила Ленка.

Я кивнула. Но, кажется, у меня дрожали пальцы.

Из-за чего драка-то?

Клоун Стоцкого из-за Серебряковой ударил, прошипела я сквозь зубы. Каролина так и стояла у стеночки, бледная и испуганная, и ее успокаивали девчонки. Танька орала как сирена – за стол родители ее точно прикончат. Сверху что-то орали соседи, не переставая стучать по батарее. Кажется, вписка их порядком достала.

Я попыталась подойти к Дане, но он все еще был так зол – агрессия волнами расходилась вокруг него, что я не посмела с ним заговорить. Мне хватило и взгляда. Зато меня позвал Стоцкий.

Эй, детка, как я его, а?

Даня громко фыркнул. А я сделала вид, что не слышу, и смоталась из кухни. Ленка побежала за мной.

Слушай, пойдем-ка отсюда? – хмуро взглянула я на подругу, чувствуя себя ужасно неуютно.

Пойдем, Дашка, согласилась она. – А то у меня предчувствие какое-то плохое.

И мы, не прощаясь, тихо свалили. Решили пойти к Лене домой – она жила через два подъезда. Была уже глухая ночь – тихая и спокойная, пропахшая нежной сиренью. Мы зачем-то уселись на лавочку около Ленкиного подъезда – захотели подышать воздухом, ну и заодно обсуждали то, что происходило в Танькиной квартире. И над нами сияли крупные летние звезды – словно рассыпанные по синему бархатному полотну серебряные блестки. Страшно нам не было – почему, я и сама не знаю. Наверное, потому что подростки часто ничего не боятся и мир видят иначе, чем взрослые. Темнота – не опасность, а романтика. Тишина – не предвестник беды, а спокойствие. И два часа ночи – отличное время, чтобы болтать и наслаждаться ароматом ночи и звезд.

Однако вся эта ночная идиллия разрушилась через жалкие десять минут. Откуда-то появилась полицейская машина, озаряющая мигалкой всю улицу. Мы с Ленкой тут же спрятались в кустах сирени, зная, что если полиция увидит нас ночью, то по голове не погладит. А в лучшем виде доставит родителям. Ленкины родители тоже на даче, а вот мои думают, что я у Ленки. И давно уже сплю.

Из машины выбежали несколько крепких молодых мужчин и скрылись в Танькином подъезде.

Что случилось? круглыми глазами уставилась я на подругу. – А если мальчишки что-то друг другу сделали? Нам тоже надо туда!

Но Лена удержала меня на месте.

Успокойся! Это, наверное, соседи ментов вызвали из-за музыки, сказала она. И оказалась права. Кто-то из соседей все-таки не выдержал и вызвал наряд. Подъехала еще одна полицейская машина, и всех, кто был на вписке, торжественно погрузили в авто. И куда-то повезли. А мы с Ленкой, чудом избежавшие этой участи, пошли к ней домой. И этой ночью не спали.

Ребят отвезли в полицейский участок. Естественно, тут же были вызваны их родители. И с каждым из них проводилась беседа. По-моему, предки Тани Морозовой даже какой-то штраф заплатили. В общем, вписка закончилась грандиозно.

По рассказам девчонок, больше всех из родителей отличилась мать Каролины – красивая холеная женщина, которая устроила скандал, заявив, что никто не имел права утаскивать ее дочку в отделение полиции, и теперь она будет подавать в суд. Потому что у ее девочки психологическая травма. И вообще, она не виновата. Ее притащили туда новые друзья, значит, и вина лежит на них. Она же умудрилась поругаться с Даниным папой. Он хоть и был весьма недоволен тем, что его разбудили посреди ночи и велели ехать за сыночком в участок, однако не собирался выслушивать слова Серебряковой-старшей, что его сын, видите ли, развращает ее прекрасную дочь.

Потом дядя Дима рассказывал моему папе:

– Серега, эта стерва вывела меня из себя! Нет, ты подумай, она же ненормальная! Невменяемая! Говорит: «Ваш сын-дебил мою доченьку ставит на темный путь!» Так и сказала, Серега, прикинь? На какой такой темный путь?! Ну нравится она Даньке, и дальше что? Девочка, видать, тоже на него запала. Обычное дело. Подростки, мать их, всякое бывает! Встречаются, дерутся, от родителей убегают. Сам таким был. А эта дура, напомаженная, мне заявляет, что, мол, не позволю вашему сыну встречаться с моей дочерью. Бедная девчонка! Она ее за руку дергает и говорит: «Мама, перестань, мама, пожалуйста, успокойся!» Но нет, та на Даньку наезжает, что, мол, не допустит мезальянса. И снова ментам начинает судом грозить.

Суд головного мозга у тетки, ответил тогда мой папа. – Даньку-то наказал?

Сначала хотел наказать, отозвался дядя Дима. – Но после этой мадам рукой махнул. Поговорил с ним, так сказать, по-мужски, попросил вести себя по-взрослому, раз он себя взрослым почувствовал, с девчонками дружить начал да пиво пробовать. Кстати, Каролина эта сильно Даньке в душу запала. Он ей даже стихи писал…

Я навострила уши, однако в это время меня заметил папа и покачал головой. Пришлось ретироваться.

Глава 9. Ты меня видишь?..

На следующий день я встретилась с Серебряковой – прямо у нас в подъезде. Я выносила мусор, надев огромные папины шлепанцы, потому что лень было искать свои, а она, судя по всему, выходила из квартиры Матвеевых. И в своем очередном воздушном платье – на этот раз нежно-кофейном – снова напоминала принцессу. А я в папиных тапках да с мусором в руках почувствовала себя бомжом.

Привет, сказала она мне. Глаза у нее были грустные.

Привет, замерла я со своим огромным мусорным пакетом. Тотчас вспомнилось, как Данька ее целовал.

Мама-то не заругает, что пришла сюда? спросила я.

Она не знает, ответила Каролина и отвела взгляд в сторону. Кажется, за маму ей было действительно неловко. И я смягчилась. Разве мы отвечаем за своих родителей?