А мне вот пора возвращаться назад. Ведь что он сказал, ректор-то? Поговорим позже. Но без чая я отсюда не уйду. Бегом к большому чайнику. Налила скорее в чистую кружку с эмблемой Боевой Академии, надо же.

Два глоточка успела сделать, как дядька Симеон уже тут как тут:

– Ведяна, поела?

Я скорее сделала третий глоток и поставила чашку на стол. Схватила котелок и к нему. Уж больно вид у дядьки Симеона был суровый. А глаза-то совсем больные. Надо же. С утра он выглядел куда лучше. Что даже странно, после оборота-то.

Я прищурилась и внимательно вгляделась в его ауру. Конечно, я пока не могу заметить все в ней изменения, мне еще учиться и учиться, но вот что голова у дядьки прямо-таки трещит, это я увидела сразу.

– Дядька Симеон, вы что ли пили настойку силены? – я ахнула. Точно, пил. Вон аура вокруг головы с синеватым таким, характерным оттенком.

Мужчина только рукой махнул и скривился. Оно и понятно. Настойка силены, конечно, снимает боли в мышцах и костях, а после оборота в его-то возрасте они ой какие. Да только дает откат через несколько часов. Особенно по голове бьет.

И как они тут без ведьмочки все это время живут?

А дядька-то Симеон, неужто он не знает, что эту настойку к применению у нас ведь запретили.

И где только взял-то.

– Подержите-ка, дядька Симеон, – я сунула свой котелок в руки ошалевшего от какого действия мужчины, и засунула руку в глубокий карман верхней юбки. Вытащила несколько своих пузыречков. Ага, вот он. Тот, что сейчас ему поможет.

Настойка сарыча болотного, да еще кое-какие травки плюсом. То, что надо!

Я ловко открутила крышечку и бегом за другой кружкой.

Ну ведьмочка я, ведьмочка. Терпеть не могу, когда рядом со мной мучается живое существо.

Отмерила ровно семь капель да и сунула дядьке Симеону кружку в руки.

Тот даже спрашивать ничего не стал, одним махом выпил. Скривился, конечно и глаза из орбит полезли. Ничего, зато голова пройдет. Должна.

– Ну как, дядька Симеон, полегчало?

Тот только зажмурился, а потом осторожно открыл глаза.

С удивлением и даже вот благоговением глянул на меня.

Полегчало, значит. Уфф… Меня даже в пот кинуло. Потому что только сейчас я вспомнила, что перелила капель-то. Не семь надо было, а пять.

Пять!

Ну что я за ведьмочка такая…

Но дядька Симеон осторожно повернул голову в одну сторону, потом в другую и наконец расслабился.

А я вдруг поняла, что все правильно сделала. Ведь пять капель – это для обычного человека, а для потомка орка и оборотницы в самый раз. Повезло мне. Был бы человеком, пришлось бы с ним повозиться.

– Второй раз ты меня на ноги ставишь, Ведяна, – и дядька Симеон даже приложил руку к сердцу.

Я вся запунцовела. Как же здорово, когда можешь помочь! Бабуле спасибо. Вот бы сейчас она за меня порадовалась-то…

– А теперь давай-ка пойдем, а то дядька Силай уже брови свел. Сердится, значит.

Я скорее оглянулась и никакого дядьки не заметила. Пусто было в столовой. И даже витринки опустели.

Выходит, есть у них тут домовые-то? Ну, Слава Светлой матери.

Хоть на кухне есть, и то благо. Интересно, почему мне-то этот дядька Силай не показался?

Я повернулась к мужчине, который уже налил себе чайку из этого, как его, титана. И с блаженным видом в один глоток с ним покончил.

– Уходим, уходим, дядька Силай. Благодарствуй за чаек, – он махнул мне рукой, и я поспешила на выход.

Вопросы были. Но, похоже, лучше задать их попозже.

А то ведь видеть я не видела, но четко услышала, как кто-то недовольно фыркнул и что-то пробормотал в ответ.

Только мы вышли, как дверь в столовую с грохотом закрылась.

Вот тебе и чаек в течение дня.

Дядька Симеон понятливо хмыкнул:

– Не боись, Ведяна. Откроет дверь через пару минут. Отходчивый у нас он. Но порядок любит.

Глаза у дядьки Симеона посветлели, сразу видно, что о головной боли он уже и думать забыл.

– Пойдем-ка, Ведяна, я тебя на постой определю, – вдруг сказал он.

А я даже остановилась:

– Опять туда, на чердак? – и жалобно посмотрела на свежего, полного сил мужчину.

Тот же только подмигнул:

– Нет, адептка Маленская. По распоряжению ректора тебе выделено отдельно стоящее здание старого фонда.

– Ректора? Значит, мы сейчас не к нему идем? – я почувствовала, что щеки мои наливаются жаром.

Ведь он же сказал, что потом все расскажет и вообще…

Дядька Симеон отмахнулся:

– Сейчас не до того. Да и отдал он уже распоряжение. А насчет разговора, – тут он покосился на меня, – вызовет, не сомневайся.

– Вот проведет беседу с одним охламоном, – э-э-э… Я хотел сказать, с одним из наших лучших пятикурсников, так и до тебя очередь дойдет.

Я вздохнула. Значит, разговор откладывается. А до тех пор я буду щеголять в Академии в этих вот юбках и одной-единственной блузке, которая уже и с дыркой. И в пятнах.

Ладно. Вымою, заштопаю.

Дядька Симеон шел бодро. Мы миновали дом ректора и мне вдруг показалось, что в окне на втором этаже мелькнула тень. Ведь эта та же самая комната, кабинет его.

И стол ректора как раз у самого окна стоит.

Я прищурилась и тотчас отвела взгляд. Не показалось. На меня практически в упор смотрел Сандр Огненный. И в глазах его, да и вокруг, полыхал огонь.

Глава 18

Сердце у меня остановилось, а потом забилось как сумасшедшее.

Я вцепилась в руку дядьки Симеона:

– Там… Дядька Симеон, там с ректором что-то… Глаза у него… Да там огонь!

Мужчина разом напрягся и хмуро на меня посмотрел:

– Запомни раз и навсегда, ведьмочка. Сандр Огненный – архимаг Огня. И огонь в его глазах – явление нормальное. Ну, не сказать, что совсем обычное, но когда имеешь дело с Никасом Ланьери, – тут он хмыкнул и с явным сочувствием посмотрел в окно.

Правда, ректора там уже не было.

– Так что, Ведяна, запомни. Последнее дело выводить из себя нашего ректора. Можно отделаться испугом, а вот раньше, еще при его деде, как-то раз пришлось заново ректорский корпус отстраивать, – тут дядька Симеон вздохнул, и как-то вот так, будто даже скучал по тому событию.

Интересно, а сколько ему самому-то лет? Я искоса взглянула на мужчину. Про таких говорят, что “в самом соку”. Вот Силка, кузнец наш, примерно так выглядел. Но Силке-то лет сорок пять, ужас! И это самый сок?

Не знаю, не знаю.

Я понятливо кивнула. А вот интересно. Ведь архимагом-то просто так не становятся. Особенно в такие-то молодые, ну, для архимага годы, как у ректора.

Я еще понимаю, лет в сто-сто пятьдесят.

Во сколько же тогда наш… ректор стал архимагом-то? Вот никак у меня не укладывалось в голове. Или…А что, если ему на самом деле вовсе не тридцать восемь-то лет?

Я нахмурилась и тотчас себя отругала. Что это со мной? Да какое мне дело до того, сколько лет ректору Боевой Академии!

Правильно. Никакого мне дела нет.

– Куда идем-то, дядька Симеон? – я отвернулась от ректорского дома, хотя вот что-то внутри меня так и тянуло еще разок взглянуть в окно.

Но смотреть я не стала. Вот еще. Что я, архимагов не видела? Вон, в бабулиной книжке нагляделась.

Настроение почему-то испортилось совершенно. Котелок стал оттягивать руки. Странно. Вот до этого самого момента я и веса его не чувствовала.

– В твои новые пенаты, ведьмочка, – усмехнулся дядька Симеон, но глаза его так и забегали.

Ох, скрывает он что-то.

Наконец мы завернули за угол и ректорский дом скрылся из глаз.

Дорожка из красных кирпичей весело вилась под ярким весенним солнцем и уводила нас все дальше и дальше.

До моего нового жилища мы шли еще минут пятнадцать, не меньше.

И за все это время никто нам на пути не попался. На занятиях адепты-то. Счастливые! А я вот все никак до своей академии не доберусь. Вот что мне тут у них делать-то?

Расстроилась я. Не ровен час, и мне придется на это их построение бегать. Вон, как Лаврик-то понесся, будто укусил его кто.

Дорожка наконец закончилась. Вот так сразу. Взяла и закончилась.

И передо мной оказался тот самый домик, рядом с которым я уже побывала вчера вечером.

Покосившийся, с облупившейся красной краской на резных наличниках.

Со знакомыми такими петухами. Я их где-то уже видела.

Окошки, правда, были большей частью побитые. А на целых, которых я насчитала две штуки, сидели пауки с кулак величиной и деловито плели свою паутину.

Наше появление их никак не потревожило.

А за домиком стоял стеной самый настоящий лес. Лес!

Я замерла и медленно повернулась к дядьке Симеону:

– Неужто тут был факультет Ведьминский?

Дядька Симеон закашлялся:

– Что ты, Ведяна. Факультет у нас был в двухэтажном доме, каменном. Эхх… Вот как сейчас вижу:

Стоит перед дверью горный лев с поднятой лапой, а в лапе той зажата надувающая капюшон змея.

– Символ был такой, у факультета, – пояснил он и моргнул.

Я кивнула.

Символ. Надо же. Как раз такой вот символ был на той книжке, что бабуля прятала. И даже на нашем, ведьминском, наследственном гримуаре видела я такое вот изображение.

В правом нижнем углу.

Вот оно что…

Я медленно подошла к приходящему в упадок домику и прислонилась к стенке. Облупившаяся краска сразу запуталась у меня в волосах. Но от этого домика шло тепло. Такое вот мягкое, едва заметное.

Закрыла глаза и почувствовала, как это тепло проникает в мое бедное, одинокое сердечко.

– Дядька Симеон, – прошептала я и дурацкие слезы неожиданно потекли из моих глаз.

Ну что такое-то…

– Ведь она тут жила, да? Моя бабуля.

Дядька Симеон кивнул головой:

– Права ты, Ведяна. Ведьма экстра класса Эржбета Малевская жила тут когда-то.

– А что же так запустили домик-то? – я смахнула слезы с покрасневших глаз. Разозлилась, вот по-настоящему разозлилась.

– Неужто в Боевой-то Академии домовых нету?

Я посмотрела еще раз на домик и решительно заявила:

– Вот как хотите, дядька Симеон, а одна я тут не справлюсь.

– В столовой ведь есть домовые-то, а куда остальные подевались?

Дядька Симеон руками развел:

– Тут такое дело, Ведяна. Ушли они.

А я ушам своим не поверила. Как это ушли? Да не бывает такого, чтоб домовые дом свой покинули. Они ж не к хозяевам привязаны, а к самому дому-то.

– Как ушли?! Куда? – никогда такого я не слыхала. У нас с бабулей тоже ведь жил домовой. И никуда он не уходил. И всегда его ждала тарелочка со свежим молоком и хлебушком пшеничным. Ржаного-то не любил наш-то.

– А вот так и ушли. Не смогли жить в этом доме без хозяйки.

Я посмотрела на него с подозрением. Новости какие! У них тут, в Академии, и домовые жить не хотят. Но как же дом без хозяина-то?

Кто присмотрит за порядком, кто от огня да воров убережет?

– Слишком близко к охранной границе дом. Не любят они такого соседства. Ведь знаешь, кто нас охраняет-то? – дядька Симеон вопросительно на меня посмотрел.

Ну-у… Откуда мне знать-то? Так и сказала.

– Элементали третьего порядка, – ответил дядька Симеон и поднял палец вверх.

Я и охнула.

Надо же.

Это ж какая страсть-то… Там силы магической столько, что никакой домовой не выдержит такого соседства.

Да его просто выкинет сразу.

– И как же вы без домовых-то? – я вспомнила грязный чердак, да и коридоры в самой Академии чистотой-то не радовали.

– А дежурства у нас. Адепты вот дежурят. Следят за чистотой и порядком, – довольно сказал дядька Симеон.

Ну-ну. И где они видели чистоту и порядок-то?

Разве в кабинете у ректора…

А ведь там действительно было чисто. И в доме его, и на лестнице.

Выходит, у Сандра Огненного домовые очень даже живут!

– Ты это, Ведяна. Располагайся тут. И не бойся, это с виду домик совсем неказистый. А внутри ничего. Сама увидишь.

Дядька Симеон подмигнул мне и отправился по своим делам.

Я посмотрела на домик еще раз и вздохнула. Нет, оно конечно, ведьмы грязи-то не боятся.

К тому же, у них и фамильяры имеются.

Я нахмурилась и потрясла котелок.

– Рыська, а ну-ка, вылезай.

Глава 19

– Ну что-о-о… Нету никакого покоя мне от тебя, Ведянка,– зевая во всю свою немаленькую пасть, Рысечка мой высунул голову наружу. Нет, все таки он молодец у меня. Знает, когда можно показаться, а когда нет.

– А вот я тебе покажу ужо насчт покоя-то! – я нахмурилась. – Где с утра был–пропадал? Фамильяр называется! Не дозовешься его.

Но тут Рыська увидел вдруг домик и почему-то прижал уши. Это мой-то Рыська. Мой бесстрашный защитник прижал уши. С чего бы это?

Я быстро огляделась по сторонам. Вроде никого. Лес шумит рядом. Дорожка, заросшая травой у самого порога, убегает за угол. Тишина стоит. Хорошо-то как. Почти как у нас дома…

– Что ты, Рысечка, – сказала я шепотом, на всякий-то случай.

– Горе мое-о. Идут сюда. А тебе бы все только ругать фамильяра своего,, – попенял он мне, это за ним не заржавеет. Но глаза-то скосил, паршивец этакий. Значит, знает за собой вину-то. Знает, и скрыает.

Ох и странно это. Не помню, чтоб фамильяр мой что от меня скрывал-то.

Ну да ладно. Разберемся.

И Рыська мигом нырнул в уже порядком доставший меня котелок. Нет, нужно наводить порядок в этом домике и защиту ставить. Нашу, ведьминскую, чтоб никто не покусился-то на собственность мою.

Вот слух у него! Я-то ничегошеньки не почувствовала, но минут через пять послышались и правда шаги. И из-за поворота показался, сверкая глазищами, Лаврик. А рядом с ним… Светлая мать, рядом с ним шел самый настоящий принц. Вот такой, каких только в книжках рисуют. Светлые волосы локонами падают на широкие плечи. Синие глаза смотрят пронзительно. Губы принца были недовольно поджаты и смотрел он на меня…ну вот с этаким пренебрежением.

Как на чернушку какую.

Я подбоченилась, подняла бровь и уставилась на него во все глаза. А вот нечего так на меня смотреть! Так смотреть я и сама могу. Если жизнь заставит. А заставляла она меня часто. Рядом с селом жили-то. И парней да мужиков молодых хватало там, с гонором-то. Правда, как заболит что, так и гонор сразу-то проходил. Прибегали сестры-матери к нам за помощью. К кому ж еще? Мы с бабулей и не отказывали. Ведьмы ведь.

Этот же… Ну что я ему сделала, чтоб так на меня смотреть-то? А сердечко мое екнуло, вот не совру не словечка. Екнуло. Да и как не екнуть-то? Принц, вот прямо настоящий принц. В селе нашем таких отродясь не водилось. А вот в книжках видала я.

Эхх.

И хоть не мечтала я о принце, говорила ж, что о маге мечтала, а сердечко все равно екнуло.

Красив он, и знает, что красив.

Ишь, как подбородок вздернул.

– Ведьма? – нахмурился принц и сказал недовольно:

– Ну, давай.

Я рот чуть не открыла-то. Что ему давать? Или болит чего?

– Что давать?

Принц дернул широким плечиком, одетым в форменный пиджак из очень, я точно знаю, дорогой материи. Совсем не такой, как вот у Лаврика. У Лаврика хоть ткань хорошая, но обычная. А эта заграничная, точно.

Принц вздернул бровь:

– Фронт работ показывай.

А вот тут я чуть не села и котелок мой из рук чуть не уронила.

Это как же?!

– Да закрой рот, деточка. Непонятно я сказал?

Я головой замотала. Вот непонятно. Совсем непонятно.

Это что же, вот этот вот образец мужской красоты, будет избу в порядок приводить?

– Э-э… А вы кто? – я смотрела на принца и никак не могла взять в толк, что он не шутит.

– Ведян, это Никос, – преданно взглянул на принца Лаврик. – Никос Ланьери, наш лучший маг-пятикурсник.

Никос Ланьери… Я точно слышала это имя. Ну, конечно! Ведь дядька Симеон о нем говорил. Я прищурилась. Выходит, вот это и есть тот самый пятикурсник, из-за которого у ректора в глазах был самый настоящий огонь?

Ну вот зачем я опять вспомнила про ректора-то. Прямо вот встал перед глазами. Зеленые глаза с мерцающим огнем в зрачках. Темные волосы, убранные в высокий хвост. Широкий разворот плеч.

Я зажмурилась на минутку. Ну почему он не выходит у меня из головы-то? Вот наказанье.

Получается, Сандр Огненный наказал этого Никоса. И вдобавок послал ко мне, домик в порядок приводить.

То-то дядька Симеон тогда так хмыкнул, когда я заявила, что одна не справлюсь.

Выходит, знал, что будет помощник. А вот про Рысеньку моего он даже не заикнулся. Знает, что есть фамильяр у меня, как не знать. И ректор вот знает.

Да понимают, что с фамильяром только ведьмочка может сладить.

Какой же все таки молодец Сандр-то Огненный. Заботливый ректор у Академии Боевой. И адептов вон трудом воспитывает.

Я прищурилась и еще раз взглянула на Никоса. На руки его белые. Так и есть. Руки у него с длинными пальцами, ухоженные. Не княжеских ли кровей? Ухоженные-то ухоженные, но и мозоли есть. Выходит, не чурается и работы тяжелой.

– Ну и, ведьмочка, долго ты смотреть на меня будешь? Нравлюсь?– вздернул бровь Никос и усмехнулся, а глазах его промелькнуло вот что-то такое, отчего у меня в груди похолодело.

Уж очень он глядел как-то…тяжело глядел. Прямо вот как Тимошка, когда последний раз меня видел.

Я вздрогнула и отвела глаза, а когда вновь посмотрела на этого наглого Никоса, то глаза у него стали самыми обычными. Красивыми, но обычными. Ушла из них тень-то эта, тяжелая.

– Нагляделась уже! – гордо заявила я и отвернулась, чтобы скрыть невольный румянец. Смущать он меня еще тут будет.

– Ну, заходите в дом, помощники. Будет вам фронт работ.

Сказать-то я им так сказала, но в дом вошла, конечно, первая. Ведьмочка я или кто? Мы, ведьмочки, в свой дом первыми заходим. Принято так. Конечно, сначала нужно бы Рысеньку первым запустить. Фамильяр же.

Но ведь не на глазах у посторонних!

Вздохнула, сделала я первый шаг и сразу увидела печку. Светлая мать… Печка! Прямо вот совсем, как наша, в домике моем родном была.

Только серая вся да запыленная. Как же давно тебя не белили, матушка-кормилица.

Но ничего, побелю. Дело-то привычное да нехитрое.

Огляделась скорей по сторонам.

А ведь не соврал дядька Симеон. И правда, внутри домик выглядел куда лучше, чем снаружи.

Оба окна в комнатке были целы. У одного, справа, стоял длинный стол. Вот почти такой же, как у нас дома-то. Мы с бабулей на нем травы раскладывали, разбирали, да по кучкам собирали. Какие сушить, какие замачивать, а какие и вовсе в полнолуние в земельку закопать.

Бабуля… Ну почему ведьмы живут меньше магов-то?

Я нахмурилась и сдержала слезы. Не хочу при этом принце местном плакать. Пусть вон свою повинность отрабатывает.

Глава 20

Ох и пыли тут, в комнатке-то! Я скорее посмотрела в левый угол и увидела там два вставленных друг в друга ведерка. Вот прямо как у нас дома было-то.

И метелка рядом стоит, прямо как новенькая. Вот и хорошо. Не иначе, дядька Симеон позаботился. Прямо на сердце потеплело у меня.

Я высунула голову на улицу:

– Лаврик, заходите. Вот вам ведра да метелка. Воды надобно принести да побольше бы.

Хватит ли двух ведер-то? Ну, ничего. Никос парень видный, крепкий, принесет. А вот Лаврик-то…Ему только метелкой работать да вокруг дома ветки да сучки старые собирать. Уж больно тощий парнишка. Интересно, на какого мага он учится-то. Какая стихия? Так-то не могу определить я, с налету. Приглядется надо к ауре-то. А для этого мне еще учиться самой нужно.

Ну, фронт работ, как выразился-то принц здешний, ему будет по силам.

Ничего, окна да полы начерно вымоет. А вот стол…тут я присмотрелась и скорей подошла поближе. Подошла, да и увидела, что стол-то будто колпаком накрыт. Прищурилась я… и точно! Защита над ним, да не простая, а наша, ведьминская.

Да только странно это. Чего ж стол-то защищать пустой?

Надо с этим разобраться. Я даже почувствовала, как сердце у меня опять екнуло и подскочило. Тайна? Тут какая-то тайна!

И самое главное, что пыли-то на столе совсем нет.

Я подошла поближе и чуть носом в стол не воткнулась. Пустой стол. Ничего на нем нет. Разве что…

Нет, показалось.

Это солнечный лучик пробрался через паутину и отразился в окне.

Ладно. А теперь нужно котелок пристроить. Давно пора найти ему подходящее место. А какое место для котелка самое подходящее?

Правильно!

В печке. И пусть там грязи да пыли хватает, и пепел от углей прогоревших, а все одно места надежней нету в избе-то ведьминской.

Слышу, сзади загремели ведрами помощнички нежданные. А ведь хорошо! Конечно, самой бы мне ведра таскать не пришлось. Рыська-то на что? И хоть сам он никак их не поднимет, да портальчик откроет и водицу прямо вот в ведра направит.

Но зачем об этом знать принцу-то? Правильно, не зачем.

А Лаврик-то, Лаврик… Вот прямо хвостом за ним, и в глаза смотрит. Видно, уважает сильно того Никоса.

– Ставьте ведра вон тут прямо, и за окна беритесь, – скомандовала я. А что? Пусть паутину выметут да большую грязь смоют. Дальше-то я сама, прямо вот до зеркального блеска отмою. Чай, не чужой домик-то, бабулин.

Принц-то мой, Никос, как увидел пауков с кулак величиной, аж скривился. И пусть на секундочку только, но я-то заметила.

Неужели боится? Знаю, некоторые пауков страсть как боятся. У нас вон, в селе, Силкин сын, кузнеца-то, один раз в обморок свалился. Вот не вру. Пошел в сараюшку за углем для горна, а стемнело уже. Вот он заходит, а на него вдруг летит чудище страшное с глазами красными. Ну, это он так потом рассказывал. И прямо в лоб ему. Не сдюжил парень, свалился. Я-то потом к нему с настойкой бегала, от нервов пользительной. Да и заглянула в ту сараюшку. Паук там был, и правда, необычный. Размером-то с кулак, как вот эти вот, на окошках. А такие заводились только на местах, силой магической наполненной.

Я замерла. Это что ж получается? Домик, в котором жила ведьма, стоит на земле, где магия?! Да такого быть не может!

– Лавр, что стоишь? – услышала я чуть хрипловатый голос Никоса.

– Бери метлу, и давай к окнам. Сметай пауков!

Я сразу отмерла.

Вот права я. Точно, местный красавец мужчина боится пауков. А то зачем Лаврика-то зовет?

Я посмотрела на Лаврика, который с метлой наперевес пошел к окошкам. Нахмурился парнишка, весь подобрался. Как на бой идет, честное слово. А потом услыхала странный возглас:

– Не может быть..

И потом звук упавшего тела. Ба-бам. Скорее повернулась.

Принц с белым как мел лицом лежал на грязном пыльном полу. И волосы его, вот прямо завидки взяли, какие они шелковистые да цвета сливок свеженьких, уже все в паутине.

Я же говорила – боится он пауков. Помню, бабуля даже говорила, как эта боязнь называется. Да забыла я.

А Лаврик ничего. Кинулся было к Никосу, да на меня посмотрел, и скорее назад, окнами заниматься. И правильно. Чего ему тут делать, когда ведьмочка рядом?

Я вздохнула. Вот что делать прикажете-то. Отсюда вижу, что обычный у парня обморок. Пройдет скоро. А вот то, что я да Лаврик увидели эту вот его слабость…

С этим что делать?

Знаю, ох, знаю, как не любят парни слабости-то свои показывать.

Гордые они. А тут и вообще. Как там дядька Симеон говорил? Лучший маг среди пятикурсников?

Я нахмурилась и скомандовала:

– Лаврик, бросай метлу. Выйдем-ка на минуточку. Тут во дворе мне нужно кой-чего посмотреть. Да и воды еще надобно принести.

Лаврик сверкнул глазами, с великой радостью отбросил метлу-то и скорее за порог.

Я услышала сзади сдавленный вдох и быстрее за ним.

Пусть принц придет в себя и увидит, что в комнате никого.

Очень надеюсь, что во второй раз в обморок он падать не будет.

Ну, а если и будет, то мы с Лавриком пока займемся двором.

А вдруг тут есть место и для огородика?

Как же без огородика-то? Если уж тут жила моя бабуля, и еще ведьминский факультет вела,то точно должен быть. Ведь многие травки заморские она сама выращивала, которых в наших-то лесах не бывает.

Но как же так, почему ж я ничегошеньки об этом-то не знала?

Я смахнула с волос прицепившуюся паутинку:

– Пойдем-ка, Лаврик, посмотрим, что там, за домиком-то.

Парнишка согласно кивнул и рванул со всех ног за дом.

Надо же, ему и самому, видно, интересно, что там.

– Сюда он шел, я видела. Своими глазами видела, Вилка! – услышала я знакомый голос и из-за угла показались две девицы-красавицы. Вилка и Тильдушка собственной персоной. Вот их-то что сюда принесло? Я посмотрела на свои замызганные юбки и оборвала паутину, облепившую растрепанную косу.

Только этих королевишн тут не хватало. Мало мне принца-то.

Девицы увидели меня и остановились как вкопанные. У Вилки глаза полезли на лоб:

– Кого я вижу! Ведьма у развалин. Тильдуш, да она тут не иначе, как пауков гоняет. Одета как раз подходяще.

Ну вот что за противные магички-то. Какое им вообще дело до меня?

– Конечно, гоняет, Вилка. Что ей еще остается? – Тильдушка презрительно фыркнула.

– Ведь не жить же ей с ними. Хотя… – она хмыкнула. – Судя по всему, ей не привыкать.

Я нахмурилась. Это что же получается-то? Они ко мне, что ли, издеваться пришли? Ведьмочка я молодая, не инициированная. Заклинаньями толком не владею, но вот есть парочка, которые я освоила. Ну, почти.

Простенькие, но действенные. Одно вот прямо вертелось на языке. Едва я себя успокоила. Негоже начинать даже такое вот знакомство с заклинанья спотыканья. Нет, бабуля его как-то по-другому называла. А я вот попросту – спотыкаш.

Как произнесу, так куда не пойдут, падать будут на ровном месте.

А место тут не совсем чтоб ровное. Дорожка вон заросла у дома. Корни то тут, то там. Так и личико белое попортить можно, ненароком-то.