Читать книгу: «Там, где не ступает свет», страница 3

– В этом весь секрет 3-ех оскаров? – теперь я и вовсе смотрел на Лайонела, как на бога.

– Весь секрет. Все очень просто, как и везде. Люди любят усложнять.

– В этом я согласен с вами…

– То, что вы сделали. Это было легко? – Лайонел устремил сосредоточенный и заинтересованный взгляд в мои глаза, а я в этот момент думал, настоящая ли это заинтересованность или он просто «живет» каким-то персонажем, придуманным для этого вечера.

– Отнюдь нет, сэр, – произнес тихо я.

– Я вам не сэр, – улыбнулся Лайонел и похлопал меня по плечу.

Он был старше меня на двадцать лет, но пышные черные волосы, отличная физическая форма аквалангиста из Огайо выдавала вполне здорового и молодого мужчину. Только еле заметные гусиные лапки говорили о лучшей прожитой жизни, уходящей в закат.

– Я очень рад с вами познакомиться. Сбылась еще одна мечта маленького мальчика, – я вновь крепко пожал ему руку.

– А я очень рад видеть вас в своих фанатах, – довольно искренне сказал Лайонел.

Я ему верил. Я верил ему, ведь снова не видел ни одну роль, что видел прежде по нескольку раз на синем экране. Если бы наш разговор продолжился, я бы и вообще забыл, что разговариваю с тем самым Лайонелом Грином, великим актером всех времен, начавшим свою карьеру лишь в 20 лет, бросив учебу на юриста и бросив тем самым вызов самому себе и всем, кто убежден был в том, что у него не получится.

– Буду рад с вами поговорить еще, – произнес он и пошел прочь, смотря по сторонам и, вероятно, разыскивая ту женщину, с которой расстался из-за меня.

Я поглядел ему вслед под бешеный ритм моего сердца. Вечер проходил не зря, теперь точно нет. Оставалось лишь гадать, с кем еще меня сведет судьба сегодня. С неспадающей улыбкой я хотел продолжить свой путь, но тут замер и опустил голову. Резкая боль, словно быстрая пуля, продырявившая мой череп, ворвалась в уши. Она ушла точно так же быстро, как появилась, однако я все же насторожился. Оглядев себя с ног до головы, а после окружающих меня людей, я убедился, что никто не заметил моего секундной помутнения. Все были так же веселы и беззаботны, играла музыка, в моментах которую я уже и не замечал, а принимал, как данное, будто она всю мою жизнь играла где-то на фоне, звучал смех, звон бокалов шампанского, соприкасающихся при тостах.

Неужели такими теперь будут мои вечера?

– Простите, пожалуйста, – какая-то девушка с бокалом в руке столкнулась со мной.

Мне и моему костюму повезло, что бокал был опустошен. Я попытался заглянуть в глаза черноволосой девушки, ниже меня на голову, но та лишь проскользнула мимо и удалилась из виду. Единственное, что я смог запомнить очень хорошо – ее черное платье, подходящее под цвет волос, и контрастирующее с белой кожей, без единой родинки на открытых плечах, ключице, шее или спине.

Интерес овладел мною, но догонять ее, чтобы познакомиться я не стал. Она явно куда-то спешила, поэтому я простил ее про себя и пошел дальше, продолжая смотреть в красивые женские лица, на мужские облысевшие головы. Лысин здесь было подавляющее большинство, на фоне которых шевелюры Эндрю, Лайонела и моя – казались навесом золота. Я все спрашивал себя, почему эти люди не могли позволить себе сделать качественную пересадку волос. Видимо, это не было моим делом.

В следующие минуты я увидел несколько знакомых лиц: ведущий вечерней программы про звезд, известный инженер и крупный держателей акций одной из автомобильных компаний. Они меня не видели – я наблюдал за ними издали, пребывая в неком оцепенении. Столько знаменитостей, а точнее столько на скандальных обложках журналов, в миг превратившихся в людей, в самых обычных людей, к которым я мог подойти и которых мог потрогать. Я задумывался об этом все сильнее, и все сильнее это не укладывалось в моей голове. Факт, что я теперь стоял наравне со всеми ними, что совсем недавно все они хлопали мне, «принимая» в свое общество, никак не мог стать фактом в моем восприятии мира. Мне снова стало тошно, и я с ужасом огляделся в сторону, где должен был быть туалет. Это очень далеко, дверь даже не была видна за огромной толпой людей высшего сорта.

Я расправил плечи и решил держаться, вдохнув полную грудь воздуха, показавшегося мне слишком душным и приторным.

– Леонардо, вот мы и встретились снова, – услышал я до боли знакомый голос.

– Я как раз вас искал.

– Я знаю, – Маргаретт Уоренн хищно улыбнулась, отчего мне стало не по себе. – Боже правый, возьмите даму под руку, не стойте истуканом, – она лихо подхватила меня под руку и медленно пошла сквозь, казалось, расступающихся людей, словно по своим владениям, по своему цветущему саду, хвастаясь удачным урожаем, как настоящий садовник.

– Эндрю сказал, мне стоит вас найти, – начал я неуверенно, подсознательно желая встретить сейчас же модельную внешность прямо перед собой.

– Эндрю… и вы его слушаете? Интересно, – она все говорила со мной играюче.

– Не то чтобы… слушайте, ваша речь… она… – я запнулся, думая, с чего начать.

– Великолепна? Ужасна? Прошу, будьте честны, – она заглянула в мои глаза снизу вверх.

– Я не думаю, что правильно называть людей пешками, способными лишь на животное существование.

– Правильно ли есть суп ложкой?

– Простите? – на моем лице появилась недоумевающая улыбка.

– Леонардо, вам 20 лет. Я не закрываю глаза на весь романтизм вашего возраста, всю однозначность, черное и белое, не способное на смешивание. Но и вы, пожалуйста, не закрывайте глаза на мудрость тех лет, что я прожила.

– Конечно, я ни в коем случае, не хотел оскорбить вас, – я попытался исправить ситуацию, хотя мне не в чем было себя упрекнуть. Я это понимал, однако уже чувствовал вину перед женщиной, отсчитывающей меня, словно ребенка.

– Оглянитесь вокруг. Здесь нет ни одного человека, кто не знал вкус нищеты. Здесь нет тех, кто не испытал на своей шкуре все тяготы жизни и судьбы, к черту их. Я не сомневаюсь, что среди остальных людей тоже вскоре появятся счастливчики, коими нас многие называют, хотя это и не так. Тогда они перестанут быть пешками. Сейчас же, на данный момент это именно так. Их же все-таки стоит как-то называть.

– Значит мы тоже были пешками, способными на животное…

– Вы просто повторили мою мысль, – перебила меня Маргаретт. – Поймите, милый юноша, я не называю их так просто чтобы оскорбить или принизить. Мне это не нужно делать, потому что они и так ниже нас с вами.

– Я все же считаю, что и это неправильно, – отозвался я.

– Что именно? Вы хотите сказать, что мы равны?

– Мы не равны только по количеству денег.

– Нет. Хорошо, давайте порассуждаем. Почему у нас с ними разное количество денег?

Я молчал, уже осознав, что в споре привел не совсем тот аргумент.

– Потому что мы смогли вырваться из той петли, когда доходов хватало лишь на покрытие базовых нужд, и смогли их преумножить. У всех нас разные таланты, разные пути, разные способы, разные истории, но всех нас в этом зале объединяет одно: мы смогли воспользоваться теми стартовыми условиями, что у нас были, пускай они даже и были никакими. Что мешает тогда любому среднестатистическому человеку сделать то же самое? Мышление? Ему и так хорошо? Что? А дело в том, что неважно, что именно ему мешает. Он никогда не станет одним из нас, даже если ему на голову свалится мешок с деньгами. Они просто кончатся через время. Поэтому он и есть пешка. Не буду скрывать, некоторые из этих людей, – она показала на кучку черных пиджаков, – поднялись именно благодаря пешкам.

Я следил за мыслями Маргаретт и тщетно пытался придумать противовес каждому ее слову, каждому предложению. Но у меня не выходило. Я мысленно кивал, боясь кивнуть на самом деле. Такие мысли и ко мне нередко забирались, но я их прогонял.

– А как же: «не суди и судим не будешь»? Ведь мы и правда не знаем, что на самом деле произошло у любого из таких. Смерть самого близкого человека, выбившая из колеи, неудача или… да много разных несчастий. Мы же не знаем этого, – я тщетно пытался ухватиться хоть за что-то, подняв брови домиком.

– Леонардо, мир жесток – это правда. И мне действительно жаль людей, к которым жизнь отнеслась с особой жестокостью, – пусть она это и сказала, я сразу понял, что сказано это было лишь для галочки. – Но все же, это не отменяет того, что я сказала. Если бог и существует, то это была его проверка. Они ее не прошли, а значит они слабы. Значит, они недостойны.

В этот момент я понял, что достигнута точка невозврата. Эту женщину невозможно было переубедить, а все мои взгляды кардинально отличались от ее. Мне настолько опротивели ее быстро шевелящиеся губы, ее самодовольный тон и все эти речи о собственной значимости, что мне захотелось побыстрее убраться и не только от ее общества, но и из этого зала. Все эти люди, если им была действительно ценна та речь Маргаретт, просто зомби.

– Знаете, мне, наверное, пора, – я остановился, не желая больше нарезать круги, держа ее руку на своем локте.

– Да, конечно, вам нужно еще много с кем познакомиться.

Я закусил язык вовремя, не сказав о том, что собираюсь уйти полностью. Я не желал сейчас слушать ее уговоры.

– Нужно, – лишь подтвердил я.

– Хорошо, отпускаю вас, – на этих словах она исчезла.

Я немедленно отправился к барной стойке, чтобы разыскать Эндрю и Элизабет. Вспомнив о них, я все же подумал, что погорячился с решением. На шее вновь ощутилось горячее дыхание и легкое покалывание, а в памяти всплыли ровные, белоснежные зубы за ярко-красными губами в тон изящному платью. Ее улыбка и взгляд, в которых читалась сотня самых разных мыслей, недоступных мне.

– Лео! – вдруг меня выхватил из толпы Эндрю, схвативший меня за руку.

Его лицо подобрело с последней нашей встречи, несколько прядей волос спадали на лоб, покрывшийся легкой испариной, краснота заполняла щеки. Он будто пробежал марафон и снова явился сюда.

– Ну как там Маргаретт? Она так на тебя смотрела, что я думал найти вас в туалете! – Эндрю говорил с широчайшей улыбкой, практически залезая языком в мое ухо. Изо рта доносился крепкий запах., по меньшей мере, еще трех лонг айлендов, выпитых за время моего отсутствия.

– Эндрю, ты когда успел? – я пытался как можно сильнее отвести от него свою голову, но все безуспешно. Вцепившись в мою руку, словно одержимый, Эндрю буквально пытался влезть ко мне на голову.

– Слушай, тут весело… может быть, весело, если напиться, – он снова ухмыльнулся и, наконец, отстал от меня. – Пойдем, выпьем еще!

Он взял меня за запястье и уже потащил было сквозь людей к барной стойке. Но я схватил его за руку, остановив:

– Мне бы на воздух.

– А, – вяло протянул Эндрю, отведя раздраженный взгляд, – ты будто чувствуешь.

– Что чувствую?

– Элизабет только ушла туда. Она… – он хотел было что-то сказать мне, как прервал себя. Разум все еще не покинул его окончательно, хотя я понял, что если останусь, то точно разузнаю об их отношениях все, даже не прилагая особых усилий.

Но я решил этого не делать. Мысль о том, что можно в тишине поговорить с Элизабет, охватила меня своим восторгом и теплотой, а еще неким волнением. Я боялся, что язык вновь онемеет, а слабость не позволит моим ногам и рукам двигаться, как уже происходило, но все же решился идти к ней.

– Я скоро вернусь, – я похлопал поникшего Эндрю по плечу, уже и не видя его глаз из-за растрепанных белых волос.

Я спешил. Спешил на волю из этого богатства, спешил на свежий воздух ночи, самый свежий воздух, который только может быть в центре огромного города. И все не потому что рядом располагался большой сквер, и не потому что между высотных зданий гуляли остатки заблудившегося бриза. Причиной была Элизабет, ее развевающиеся длинные белые волосы, ее броский макияж амазонской воительницы, большие глаза, не тонкие и негустые аккуратные брови, пышные губы. Ее парфюм, застывающий перед моим носом при одной только мысли о красном платье. Вся ее богатая внешность. Я называл именно такую внешность богатой, внешностью аристократов, баронов, вельможей. Огромные черты лица, ставшие такими с ходом эволюции, будто им никогда не препятствовали в росте неуверенность в себе и скромность, передающиеся из поколения в поколение.

Пройдя быстро мимо двух охранников и даже не поглядев на них, настолько я был занят своими переживаниями и предвкушением, я наконец оказался за дверью. Но Элизабет рядом не было. Неужели она уже ушла? Я с растерянным видом еще несколько секунд озирался по сторонам, пока не понял, как выгляжу со стороны. Тогда я провел рукой по своим волосам, а на глаза вывел невозмутимость и серьезность, делая вид, что и не искал никого, а просто вышел подышать воздухом. Но я опоздал с этим маскарадом.

– Вы кого-то потеряли?

Этот голос казался мне знакомым, но все же будто звучал в первый раз. Я понял, что он адресован ко мне, даже несмотря на то, что в нескольких метрах от меня по обе стороны стояли несколько групп людей, по 2—3 человека. Они курили и тихо разговаривали.

Опустив голову, я увидел сидящую на ступеньках девушку. Она была одна, и я сразу вспомнил ее черное платье, вспомнил ее волосы, сливающиеся теперь в полутьме с мраком, пытающимся поглотить все живое. Вспомнил и броское «простите, пожалуйста».

– Ммм, нет… – я немного замялся, а после выдохнул, – то есть да. Не видели девушку в красном платье?

Девушка смотрела на меня ровно до «красного платья», а после поглядела перед собой, на оживленную дорогу, проезжающие мимо автомобили, на людей, кишащих на тротуаре. Я и заметил, как выражение ее лица мгновенно изменилось с заинтересованного и немного печального на безразличное с примесями скрываемой раздраженности. Я понял, что сотворил глупость по незнанию, но теперь не знал, как это исправить, и только ждал ответа, стоя в тишине, захватившей мои уши, перекрыв им доступ до всех фоновых звуков: неразборчивых тихих разговоров, гудков машин, городской жизни.

– Я не видела, – бросила она небрежно спустя секунду, также не одаривая меня более своими черными глазами.

– Это вы со мной столкнулись? – я чувствовал себя виноватым для того, чтобы просто уйти, поэтому постарался переменить тему.

– Я много с кем столкнулась, – смущенно произнесла девушка, поглядев на меня и сконфуженно улыбнувшись.

– Куда вы так спешили? Сюда?

– Уже неважно, – она вновь поглядела на перед собой.

Я простоял еще с пару секунд, а после окончательно решился остаться еще ненадолго. Эта девушка не была похожа на всех остальных, с кем я успел встретиться или кого хотя бы успел увидеть. В всем ее виде проскальзывала некая неуверенность, которую я чувствовал и сам. Видимо, она так же как и я, совсем недавно вкусила эту жизнь.

Я сошел с места и присел рядом с ней, наплевав на то, что испачкаю свои обсидиановые брюки.

– Меня зовут Леонардо…

– Ройс, – закончила за меня девушка, так же не глядя на меня.

– Мне это непривычно. Каждый знает меня, а я его нет.

– Это еще самое меньшее… из зол.

– А как вас зовут.

– Кэтрин Вульф, я из Германии.

– Германия. Всегда хотел там побывать, – я соврал.

Кэтрин, наконец, посмотрела на меня, но лишь с пару секунд. Она явно поняла, что я говорил неправду, но не стала уличать меня, ведь понимала, я это делал только чтобы продолжить разговор.

– Вы давно?

– Давно ли я среди них?

Кэтрин чуть видно кивнула на горстку улыбающихся парней. Те даже не замечали нас и были совсем молоды. Я, улыбнувшись, кивнул.

– Совсем недавно. Не знаю, зачем я пришла в второй раз.

– Вам здесь не нравится? – я с надеждой заглянул в ее глаза.

– Вы слышали ее речь? Как она вам?

– Мне не понравилось, что она сказала про людей. Я ей сказал об этом, но она пыталась меня убедить в том, что нет ничего страшного, чтобы называть людей пешками, если те не миллионеры.

Кэтрин пару раз слегка кивнула и отвела от меня взгляд.

– Так почему вы искали Элизабет Ноллс?

Я вопросительно поглядел на Кэтрин.

– Элизабет – королева. Она… – черноглазая девушка замолчала, пытаясь подобрать слова. – Ее взгляды копируют взгляды Маргаретт. Вы искали ее, чтобы сказать ей то же самое, что сказали Маргаретт? – усмехнулась Кэтрин.

– Нет, я… я не успел спросить ее об этом.

– Сейчас хотели?

Я озадаченно поглядел на Кэтрин и ничего не ответил. Все это походило на попытку пристыдить меня, схватить за руку, а потому я захотел уйти, просто встать и уйти, ничего не объясняя. Но остался.

– Я просто хотел ее видеть.

– Понятно, – Кэтрин отвела глаза на дорогу. В ее голосе зазвучало безразличие.

– Что вам понятно?

– Будьте осторожнее, вот что. Элизабет умеет убеждать. Если же вам еще захочется со мной поговорить… думаю, мы встретимся, но уже не сегодня.

Ноги сами меня подняли, будто сказано это подобие прощания было не мне, а им.

– Удачи, – лишь сказал я, а она лишь кивнула.

Я пошел снова в зал, снова к пьяному Эндрю, рядом с которым наверняка должна была быть Элизабет. Наверняка он специально так сказал, несомненно он умышленно послал меня на улицу, зная, что Элизабет там нет. Сейчас же они вместе. Зубы вонзились мне в область груди, но не настолько сильно, чтобы повредить сердце, чтобы я умер мгновенно, а так, чтобы я жил, жил, мучаясь от ноющего жжения и распространяющегося заражения.

Но это оказалось не так. Элизабет не было и рядом с Эндрю. Когда я подошел, он пытался поговорить с каким-то парнем. Я остановился рядом с Эндрю, поглядев на его собеседника – брюнета в отличной физической форме, с мышцами, проглядывающими сквозь черную рубашку, казавшуюся маленькой для него. Его короткая стрижка с пробором посередине позволяла лишь двум прядям спадать на виски и слегка на лоб. Выглядело это очень красиво, будто тот сошел с обложки журнала. Не услышав и слова из их разговора, я понял, перед Эндрю его коллега и соперник в одном лице.

– О, Лео! Знакомься, сэр Уильям, – он запнулся поглядев на меня и взявшись за мое плечо рукой, – неважно, для тебя он просто Уильям, – Эндрю вновь поглядел с насмешкой на непоколебимого Уильяма, глядящего намного более трезвым и уверенным взглядом с надменной улыбкой на лице.

– Уильям Вигман, – он учтиво кивнул мне и крепко пожал мою руку.

– Второй самый красивый человек в мире, – продолжал представление Эндрю, пытаясь как можно больнее уколоть человека напротив.

Тот отвечал лишь надменной улыбкой и побеждал без единого слова. Эндрю это злило. Я видел это, пусть тот и пытался яростно сохранить это в тайне.

– Мы закончили, Эндрю, – низкий и властный голос пронесся мимо меня и ударился о лицо Эндрю, стерев его похабную улыбку.

– Мы не закончили, – блондин слегка затрясся и хотел было схватить уходящего брюнета за руку.

– Мы закончили. – Уильям был непреклонен. Он остановился, полуобернулся, бросил на Эндрю серьезный взгляд, отчего даже у меня по телу пробежали мурашки.

Мы остались наедине с «первым самым красивым человеком в мире», который пьянел невероятно быстро. Мимо прошел официант с бокалами шампанского. Я взял один себе.

– Нет, брось это! Сегодня мы пьем настоящее…

– Тебе хватит Эндрю, – я поглядел вслед Уильяму, остановившемуся у красивых леди и заведшему беседу с ними. Те накручивали пряди волос, наматывая их медленно на палец и неоднозначно ему улыбаясь. – Погляди.

– Он слишком высокомерен, – с неприязнью фыркнул Эндрю и отвернулся к бару, облокотившись на него локтями и подперев свою голову.

– Кто бы говорил, – усмехнулся я и тоже оперся о барную стойку руками.

– Он слишком молод, а уже строит из себя не пойми что.

– Ну ты же говорил, это правильно. Он считает себя самым лучшим и ведет себя так. Он твоя копия, Эндрю. Хотел бы я видеть свою копию…

Эндрю никак не прокомментировал мои слова, а просто закрыл глаза. Совсем скоро ему захочется уйти отсюда и тогда, я уйду вместе с ним.

– Ты нашел ее?

– Нет. Что между вами? – я решил больше не ходить вокруг, а спросить прямо. Эндрю и ухом не повел. – Вы встречались?

– Может быть, мы и сейчас встречаемся, – промямлил себе под нос Эндрю.

– Нет, – протянул я. – Может быть, когда-то, но точно не сейчас. Хотя я бы и не сказал, что вы окончательно разошлись. Со стороны на это тоже не похоже.

Эндрю поднял голову и посмотрел в мои глаза, пытаясь понять, шучу ли я или нет.

– Ты так считаешь? – в его голосе зазвучала неуверенность, отчего я приподнял брови.

– Ну, а вот теперь ты полностью скатился. Тебе не говорили, что тебе нельзя пить?

– Что случилось? – в его глазах замер ужас, будто я ему сказал, что он некрасивый, а он мне поверил.

– Ничего, – я отвернулся с легкой улыбкой на лице. Мне доставило удовольствие осадить Эндрю, хотя совсем недавно я благоговел перед ним

Тот промолчал, хотя я чувствовал на себе его озадаченный взгляд еще примерно с минуту. Он думал, размышлял, насколько это получалось делать в его состоянии.

Позже я услышал лишь то, как он заказал себе ещё один коктейль.

– Да что с тобой? – я все еще наблюдал за Уильямом, который будто специально общался с кучей красивый девушек, не сводящих с него глаз, прямо перед нами.

Я видел, как он приобнимал одну, потом другую. Стоило ему лишь поманить пальцем, взять за руку, как любая из них пошла бы с ним. Пошли бы даже все одновременно, но у него было лишь две руки.

– Почему ты не там? Разве такой красотой, как у тебя нельзя вот так пользоваться? Почему ты здесь?

– Нет настроения.

– Странно. А может быть, – ко мне закрались мысли по поводу него и Элизабет. – Тебя остановили. Ты добился всех и вся, не прилагая усилий, а потом появилась она, и… отвергла тебя!

– Пустые догадки, – бросил небрежно Эндрю, не поворачивая головы, что дало мне понять: я прав.

– Надо же… вот тут то твоя уверенность и пошатнулась. Ты не будешь самым красивым человеком в мире, пока есть те, кто отверг тебя.

Эндрю без слов поглядел в мои глаза. Я сыпал соль на открытый перелом.

– Ладно, ладно, – чувство живости охватило меня.

Я говорил свободно и энергично, наблюдая за остальными и чувствуя себя уже более раскованно, нежели в начале вечера. Теперь все эти черные костюмы, драгоценности на женщинах, золотые стены и потолки больше не выделялись, а казались довольно привычными. Сделав еще один глоток шампанского, осушив бокал, я отложил его на барную стойку.

– Как часто проходят эти вечера? – я попытался сменить тему, наблюдая за тем, как Эндрю нервно и быстро потягивал коктейль в трубочку, пытаясь как можно быстрее впасть в беспамятство, где все это перестанет его волновать на совсем короткий промежуток времени.

– Раз в пару недель, может быть, чаще, может быть, реже. Как они решат, – он был пьян, но язык его все еще слушался.

– Зачем ты так много пьешь?

– Хочу.

– Каждый глоток приближает вот его, – я кивнул на Уильяма, – к… как ты там говорил, к титулу «самый красивый человек в мире».

Эндрю печально вздохнул, не глядя на своего оппонента.

– Вы все еще здесь? – я услышал мелодичный, завораживающий голос.

Элизабет, словно окровавленный лебедь подплыла к нам на всех порах. Она все так же была свежа и раскованна. Эндрю даже не повернулся к ней, я же уже все это время стоял к барной стойке спиной, поэтому тоже не двинулся.

– Здесь так хорошо, почему вы проводите время только в обществе друг друга?

– Я думал уйти, но думаю без меня он не доберется до дома, – сказал я, на ходу придумав причину своего пребывания здесь.

– Такая забота, как мило, – Элизабет держалась на расстоянии метра от меня, а я видел ее улыбку и чувствовал ее дыхание на своей шее.

Она вела себя так, будто совсем недавно мы и не танцевали, не водили руками, нежно поглаживая, не пытались вжаться друг в друга с силой. Теперь все это осталось где-то там, в песке прошлого, рассыпавшегося в ничто. Я лишь смотрел на нее, пытаясь поймать ее взгляд и подсознательно радуясь тому, что узнал о них с Эндрю. Плевать на то, что у них что-то было. Это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что на нее не действовали его чары. Важно лишь то, что Эндрю не смог ее покорить, хотя и был красив, высок, статен. Я не был таким же, как он, я четко понимал, что в плане внешности он был на космическом уровне по сравнению со мной. Однако, это лишь подтверждало, что ей не важна внешность. Что же ей нужно? Чего она желала видеть в мужчине, которому позволит стоять рядом с собой?

– Что это с ним? – Элизабет кивнула на Эндрю и обратилась ко мне.

– Вопрос не ко мне, вы знакомы дольше, – я решил не вспоминать Уильяма, заботясь об Эндрю, потому что не хотел принижать его в ее глазах, не хотел показывать все его уязвимости и переживания девушке, которой он сам не захотел показать их.

– Последнее время это происходит почти всегда. Он появляется с шиком, заходит в этот зал без капли неуверенности, а потом… потом что-то изменяется, и он уже не отходит от бара, не походя на себя. Эндрю, я начинаю волноваться, – она подплыла к нему, оперлась о бар и положила руку на плечо белокурого красавчика.

– Обо мне можешь не волноваться, – он отвел глаза в сторону. Голос его был тверд и безразличен.

– Элизабет, мы можем отойти, – слова сами вырвались из моего рта, когда ее рука стала поглаживать его спину. С легким раздражением я не мог более за этим наблюдать.

– Конечно, – отозвалась она и последовала за мной.

Мы прошли несколько метров, я огляделся по сторонам и прислушался. Музыка была тихая и спокойная, подходящая для медленного танца. Поэтому не говоря ни слова я взял ее руки, положил к себе на плечи, а сам обхватил ее изящную талию.

– Снова? – с игривой улыбкой она приняла мое приглашение.

– Я не успел спросить. Что это было?

– Что? – она невинно поглядела в мои глаза, слегка приподняв брови.

– Поцелуй в шею и… укус.

Элизабет не сдержала улыбку, а после отвела взгляд, опустив голову. Она вроде засмущалась, однако я не мог поверить этому. Она не должна уметь смущаться. Это казалось невозможным. Что же с ней?

– Придите и заберите то, что принадлежит вам? – я улыбнулся, когда она вновь подняла на меня свои блестящие глаза.

– Не понимаю, о чем речь, – она игриво улыбнулась мне и приблизилась, прижавшись корпусом к моей груди.

Чувство слабости вновь стало погружать меня в пучину неистового, но тупого удовольствия. Язык становился ватным, а ноги набухали. Перед мной словно была не красивейшая из всех девушек, а горгона, ужасная, покрытая чешуей, с змеями вместо роскошных золотистых прядей. Вновь я превращался в камень, глядя в ее прекрасные глаза.

Однако в мыслях, все еще остающимися в полной трезвости проскочила Кэтрин и ее слова об Элизабет. Невольно взгляд мой перевелся на сцену, рисующаяся вдали, за сотней голов людей высшего сорта. Уши уловили голос Маргарет, ее речи об обычных людях. Я не должен был расслабляться, но уже ничего не мог поделать. Руки мои опускались, не в силах держать меч и щит.

– Кажется, вы чем-то озадачены?

Я вдруг пришел в себя, осознав что уже с минуту молчал и глядел в одну лишь точку, толком не размышляя даже ни о чем. Голова отрицательно помахала из стороны в сторону, ведь губы, сомкнутые и оставляющие лишь небольшую щель, не могли разомкнуться, дабы дать нескольким словам выйти в свет.

– Мы можем перейти на ты, если…

– Да, – я перебил ее, чтобы не дать даже думать об ином.

– Так что же с Эндрю?

– Мне это неважно. Это его проблемы, – с моих уст сошла самая первая мысль, проскочившая в голове. Она не проходила никаких проверок и в обычном моем состоянии я ни за что бы ее не назвал вслух. Теперь же, ожидая от Элизабет негативной реакции, я прикусил губу.

– Его проблемы? Как это невежливо. Разве мы не должны помогать друг другу? – голос ее звучал мягко, мелодично, но на лице сияла улыбка, та улыбка, что твердила мне, кричала, что Элизабет и сама не верила в то, что говорила.

Одна часть меня возжелала поскорее перебить изящную девушку, прервав ее бесконечными и судорожными кивками головой в знак соглашения. Я так думал, я это знал. Меня всегда учили, что нужно помогать людям, оказавшимся в беде, людям, что были в твоем окружении, ведь в другой раз они помогут тебе. Однако было и другое, что-то постороннее, возникающее в моих ощущениях впервые. Кровь бурлила, испаряясь и паром выходя через нос, уши, оставляя неизлечимые ожоги. Я знал, что важны лишь мои проблемы, знал, что я должен решать только свои проблемы, ведь проблемы всех остальных – мои союзники.

– Ты веришь в это? – мои глаза устремились в ее настолько трезво и без капли смущения, что заставили Элизабет вновь играть, вновь играть смущение. – Если он сам не справится с ними… в чем тогда ценность?

Элизабет подняла на меня глаза, и я не увидел в них ничего прежнего. Будто она опускала голову только для того, чтобы сменить маску, но успела лишь надеть линзы другого цвета, отражающие совсем другого человека. Ни рокового лебедя, чьи перья были сплошь покрыты кровью падших врагов, ни сирены, сводящей с ума каждого только для того, чтобы убить, утянуть на дно. Теперь она глядела на меня с серьезность, свойственной разве что тем, кто смотрит на себе подобных. Она более не хотела моей крови. Разве что не в тех целях, в каких хотела всех остальных.

На мои слова она лишь чуть слышно усмехнулась, не показывая видимых изменений на лице и вновь отвела глаза в сторону, будто думая о чем-то.

– Неважно.

– Неважно, – произнес я и в тот же миг потянулся вперед, не контролируя себя, не отдавая себе отчета в том, что делал, пусть и желал того бешено.

Но вновь я не нашел губ Элизабет. Не успел я и оглянуться, как она выпорхнула из моих объятий.

– Мне пора, Лео. Рада знакомству.

Не дожидаясь моих прощальных слов, она исчезла. Я потерял ее, хотя ни на секунду не сводил с ее красивого лица своего взгляда. Постояв еще с пару секунд в одиночестве, я двинулся к Эндрю. Я больше не хотел здесь находиться.

Что я нес, думал я по пути, маневрируя корпусом, чтобы не сцепиться ни с кем. Мои ноги перестали подкашиваться, и теперь я ощущал в них небылую уверенность и силу, словно впервые в жизни надел обувь, словно только теперь был способен на все: пробежать стометровку быстрее всех, прыгнуть так, что взлетел бы на десятки метров вверх, танцевать так, как не умел еще никто во всей истории человечества. Эта сила переходила все выше и выше, достигая рук, сильной груди, за которой колотилось бешено самое крепкое сердце из всех бьющихся и небьющихся, головы, разума. Я способен на все. Крепкая уверенность в этом росла, умножалась многократно каждое мгновение, так что я думал, иначе быть не может, но каждый раз ошибался. Такой уверенности в себе еще не чувствовал никто даже из всех людей, окружавших меня в этом богатом зале. Такой уверенности в себе не чувствовал даже Бог.