Читать книгу: «Агент поневоле», страница 2

Глава 3

Надо, впрочем, заметить, что Саше Ли немногим ранее Керченского десанта уже доводилось принимать участие в другой весьма ответственной боевой операции. Произошло это следующим образом. Ещё в октябре месяце, когда он находился в запасном стрелковом полку в Ростове, туда же прибыли катера и материальная часть только недавно сформированного в Москве 14-го отряда водного заграждения. То было весьма любопытное соединение, возглавляемое легендарным впоследствии майором Цезарем Львовичем Куниковым. На укомплектование 14-го ОВЗ шли мотористы, водолазы и другие специалисты довоенного ОСВОДа («Общество спасения на водах»). Из фондов этой же организации взяли и двадцать один катер – деревянные небронированные полуглиссера НКЛ и ЗИС, на скорую руку вооруженные авиационными и станковыми пулеметами. Куников планировал установить на них ещё и ротные минометы калибра 50 мм, но времени для этого уже не оставалось. Отряд отправился на фронт 12 сентября 1941 года. Первоначально его планировали использовать на Днепре, однако уже в пути колонну грузовиков, нагруженных катерами, минометами и иным имуществом, перенаправили в Ростов-на-Дону. Там, в далеко не всегда спокойных водах мелководного Азовского моря, и начались боевые будни 14-го ОВЗ.

Действовал отряд в основном по ночам. Да и было бы странно ожидать иного от крошечных деревянных судёнышек, способных пострадать даже от винтовочного огня противника. Поэтому, вполне естественно, у подопечных Куникова возникла потребность в опытных лоцманах, хорошо знавших здешние фарватеры. А где их взять, кроме, как не среди капитанов, шкиперов и других заслуженных работников водного транспорта? Среди прочих обратились и к Ивану Ивановичу Ли. Отчество, впрочем, у отца Саши было ненастоящим. Его старший Ли для пущего удобства взял в бурные революционные годы. Тогда многие представители национальных меньшинств меняли свои имена и фамилии на исконно русские. Так вот Иван Иванович, когда к нему обратились с предложением сопровождать катера 14-го ОВЗ в нескольких ночных операциях, решил немного схитрить. Как и все отцы, он отчаянно переживал за судьбу своего первенца Саши, добровольцем попросившегося на фронт и сейчас проходившего обучение в запасном стрелковом полку. Оттого и казалось Ивану Ивановичу, что страшнее пехоты нету войск на белом свете. Он словно напрочь забыл те горячие денёчки, когда, во время Гражданской войны, сам геройски сражался в рядах красноармейского китайского отряда! Но тогда, как известно, и трава была зеленее, и деревья выше, и люди иные.

Увидев в предложении майора свой единственный шанс, старший Ли тотчас сослался на внезапно приключившуюся болезнь, однако прибавил при этом, что у него есть сын, который тоже хорошо знает донские гирла, да и к тому же посещал занятия при местном яхт-клубе. И это была чистейшая правда. Саша действительно на каникулах частенько ходил с отцом по Азовскому морю. Да и яхт-клубы, как ни аристократически звучало это название, в послереволюционной России тоже были. И в Ростове, и в Таганроге. И к занятиям в них привлекались многие ребятишки.

Понять дальнейший ход мысли отца Саши было несложно. Сходит парень с катерами пару раз в море, а там, глядишь, в отряде и приживется. Всё не в окопе вшей кормить и с гранатой под танк не кидаться! Вот только все хитроумные комбинации старшего Ли, в конечном итоге, разбились о непоколебимый патриотический энтузиазм самого Саши. Но это случилось чуть позже. Пока же майор Куников, вместе со своим начальником штаба лейтенантом Богословским, обратились к командованию вышеупомянутого запасного стрелкового полка с просьбой откомандировать рядового Александра Ли для выполнения важного правительственного задания. Там особых причин для отказа не нашли. И вскоре Александр в выданном со склада новом комплекте хлопчатобумажного обмундирования явился в расположение отряда.

Готовившаяся операция, для проведения которой и требовался опытный лоцман, и в самом деле имела большое значение. Во время эвакуации занятого немцами Таганрога села на мель и переломилась поврежденная огнем противника канонерская лодка «Кренкель». На её борту помимо раненого командира Ейской военно-морской базы капитана 1-го ранга С.Ф. Белоусова оставался и весь запас денег, вывозимых из местного банка. Требовалось предпринять срочные меры для их спасения. Однако крупные корабли не могли подойти к находившейся под непрерывным обстрелом с берега канлодке ни днем ни ночью. Поэтому, задача эта и была возложена на два катера 14-го ОВЗ под общим командованием лейтенанта Вениамина Сергеевича Богословского.

В море из судоходного русла Дона вышли поздним вечером 17 октября. Невзирая на кромешную тьму, северный берег залива освещало яркое зарево – Таганрог горел. Соответственно, для того, чтобы незамеченными подойти к городу, требовалось особое мастерство и умение маневрировать. Плюс ко всему акватория порта была загромождена потопленными судами. Где-то здесь, в условленном месте, на дне лежали и яхты Таганрогского яхт-клуба. Их, не дожидаясь прихода немцев, затопили сами владельцы, рассчитывая поднять и отремонтировать после войны.

Едва катера подошли поближе к еле возвышавшемуся над водой корпусу «Кренкеля», как с них вдруг заметили небольшую гребную шлюпку, направлявшуюся к выходу из порта. Два гребца, отчаянно налегая на весла, очевидно, стремились поскорее выйти в море. С берега по ним тотчас открыли огонь немецкие танки. И, надо признать, стреляли они неплохо. После двух пристрелочных третий снаряд угодил прямо в шлюпку. Получилась классическая «вилка».

– Ну, всё. Амба, – похоронным тоном констатировал Богословский.

Тем не менее он распорядился, для очистки совести, идти к месту катастрофы. В темной воде, среди кружащихся обломков шлюпки, катерники заметили беспомощно барахтавшегося человека. Второго нигде не наблюдалось. Похоже, немецкий снаряд нашел-таки себе жертву. Да и уцелевший гребец, судя по всему, тоже был ранен.

– Кто вы? – немедленно поинтересовался лейтенант, едва шипящего от боли человека вытащили на палубу полуглиссера.

– Первый секретарь горкома, – еле слышно ответил тот и потерял сознание.

Присвистнув, Богословский приказал приписанному к отряду врачу не мешкая заняться спасенным. Теперь следовало подумать и о выполнении основной части задания. Тихонько подрабатывая моторами, катера подошли к канонерской лодке с таким расчетом, чтобы зарево пожаров постоянно скрывало их от находившихся на берегу немцев. Сашу, стоявшего возле рулевого, всё время била какая-то нервная дрожь. То ли от промозглой октябрьской ночи, то ли от вполне понятного волнения. К привычному с детства запаху сырости и водорослей сейчас примешивались и другие. Прежде всего – удушливый, перебивавший всё чад от горевшего мазута, краски и раскаленного металла. Ну и доносившаяся даже сюда едкая вонь пороховых газов.

Осторожно, стараясь не шуметь, катерники причалили к возвышавшимся над волнами надстройкам «Кренкеля». Хорошо хоть, что канонерская лодка стояла на ровном киле. Первым делом проникшие внутрь бойцы перенесли в импровизированный лазарет раненого капитана 1-го ранга Белоусова. Затем, принялись таскать увесистые ящики с деньгами. Между тем освобожденный от погрузки Саша со всевозрастающим беспокойством наблюдал за морем. Там, судя по барашкам на волнах, начинал разыгрываться шторм. И довольно приличный – балла в четыре.

– Этого нам ещё не хватало, для полного счастья! – в сердцах, выругался доморощенный «лоцман».

– А что такое? – полюбопытствовал поминутно смотрящий, то на небо, то на часы Богословский.

– Так шторм начинается! Вон какие барашки на волнах появились!

– Тю! Какой же может быть шторм на «море-блюдце»? Так, буря в стакане воды!

– Э-э-э, не скажите! Тем Азовское море и опасно, что оно мелководно. Волнение здесь разводится неслабое! Впрочем, что я говорю? Скоро сами в этом убедитесь.

– Тут ты прав на все сто. Шторм не шторм, а уходить нам надо. Оставаться до рассвета у берега – смерти подобно. Если не от волн, то от немецких снарядов точно потонем. А они, сволочи, стреляют метко! Шлюпку председателя горкома вон под орех разделали!

Обратный путь и впрямь проходил трудно. Беспрерывно заливаемые водой суденышки, неистово раскачиваясь с борта на борт, тяжело взбирались на гребни волн. Пронзительно свистел ветер. И не будь на катерах надежно обученных экипажей, не понаслышке знакомых с морской службой, то ещё неизвестно, как могло бы всё закончиться. Свою роль, разумеется, сыграли и некоторые Сашины советы. Так что он ничуть не подкачал и вполне мог бы закрепиться в составе 14-го ОВЗ. Если бы прилагал к этому хоть малейшие усилия. Но – не случилось. Невзирая на тайную надежду отца, на катерах Саша служить не захотел. Ну, скажите на милость, что это за задание? Сходили под покровом ночи через залив, привезли груз и раненых. Почти тыловая работа. Даже под обстрелом немецким не довелось побывать! Стыдно потом после такого и товарищам в глаза смотреть! Они же собирались родину с оружием в руках защищать. Оттого и в военкомат добровольцами бежали.

Одним словом, выпросился Саша обратно в свой запасной стрелковый полк. А там в конце ноября и сам 14-й ОВЗ расформировали, а уцелевших бойцов Куникова прямиком направили в морскую пехоту. В общем, ещё неизвестно, что лучше для нашего героя оказалось. «Черную смерть» обычно, в самое пекло бросали. Типа, общеизвестной эпопеи пресловутой Малой земли. Не лучше пришлось и тем, кто остался на кораблях. В мае следующего 1942 года, после разгрома Крымского фронта, им пришлось собственноручно взрывать их в порту Темрюка. Немногим тогда удалось вырваться из превратившегося вдруг в мышеловку Азовского моря. Пожалуй, только речному монитору «Железняков», за тот беспримерный переход прозванному «мертвым кораблем». Название очень меткое и верно передающее суть дела. Имевший чрезвычайно малую осадку монитор искусно маскировался среди мачт и надстроек забивших Керченский пролив потопленных судов. Иногда киль его скрежетал по дымовым трубам лежавших на дне собратьев, и тогда у всех, находившихся на борту в буквальном смысле мороз продирал по коже. Когда же «Железняков» попадал в лучи немецких прожекторов, то немедленно стопорил ход, и у вражеских наблюдателей складывалась полная иллюзия, что они имеют дело с очередными обломками. И все-таки без жертв обойтись не удалось. На самом выходе из пролива монитор был обстрелян немцами, однако сумел прорваться в Черное море. Другим повезло меньше.

И, вполне возможно, старший Ли, сам того не желая, мог своими благими намерениями вымостить сыну дорогу прямиком в ад. Или на тот свет, как минимум. Но тут уж ничего определенного сказать нельзя. Произошло всё так, как произошло…

Ретроспектива № 2

Как-то раз, после того, как я стал частенько бывать в гостях у дяди Саши, он, сидя на своей маленькой кухоньке, высказал мне одну очень интересную мысль:

– По-моему, в каком-то романе Юрия Трифонова говорилось, что судьба человеческая подобна песчинке. В спокойные времена и она лежит спокойно, но зато в эпоху глобальных потрясений её, зачастую помимо собственной воли, подхватывает и несёт куда-то неумолимым историческим водоворотом. Да и в самом деле? Способны ли мы сами решать хоть что-нибудь в своей жизни? Не знаю. Иногда кажется, что всё зависит от различных мелких случайностей. Взять, к примеру, меня. Если бы не одна примечательная встреча, то, наверное, так бы и остался я бойцом 302-й горнострелковой дивизии и, возможно, сложил бы голову при разгроме Крымского фронта. Или где-нибудь под Сталинградом. А может, напротив, и до Берлина бы дошёл! Судить не мне…

Глава 4

После удачной Керченско-Феодосийской десантной операции на полуострове установилось некоторое затишье. Саша, пользуясь моментом, в любое свободное время, находил укромное местечко и, дабы не растерять былую форму, отрабатывал приемы джиу-джитсу. И надо же такому случиться, что невольным свидетелем одной из этих тренировок стал сам член Военного совета 51-й армии корпусной комиссар Андрей Семенович Николаев. Оставив полагающийся ему по штату газик, он в задумчивости прогуливался по зимней степи и за одним из пригорков в буквальном смысле наткнулся на разминающегося Сашу.

– Ого! Вот это номер! Прямо цирк японской борьбы в одном лице. Подойди-ка сюда, боец.

– Здравия желаю, товарищ корпусной комиссар! Рядовой Ли по вашему приказанию явился!

– Китаец, что ли?

– Так точно!

– Вольно. А скажи, рядовой Ли, ты китайским языком владеешь?

– Да. Дома только на нем и разговаривали.

– Хорошо. А ещё какой-нибудь иностранный язык знаешь? Немецкий, там, к примеру…

– Нет. Немецким, к сожалению, не владею. Только голландским.

– Ты, боец, либо издеваешься?!

– Никак нет, товарищ корпусной комиссар! В тридцать третьем году, когда голод сильный был, отец с матерью, спасаясь от бескормицы, подались в Саратовскую область. Ну и меня с собой взяли. А жили мы там в колонке Брабандер у семьи Шельтинга – потомков голландских переселенцев. У них я языку и научился, с детьми хозяйскими общаясь!

– Хм. Если не врёшь, то и впрямь какой-то уникум получаешься! Возьму-ка я тебя на заметку, мил-человек!

И тем же вечером Николаев позвонил в Москву, своему знакомому полковнику госбезопасности.

– Здорово, Лев Лукич!

– Привет, Андрей Семенович. Ты по делу или как?

– По делу, Лев Лукич, по делу. Слыхал я, что вы там, в своем ОМСБОНе, всяких иностранцев, да спортсменов собираете?

– Есть такое. Правильные у тебя сведения, Андрей Семенович!

– Так вот. Появился у меня, тут, один человечек. Как раз, для вашей организации!

– Да? А описать в двух словах можешь?

– Разумеется! Для этого и звоню.

И комиссар коротко пересказал Льву Лукичу всё, что услышал от Саши. И узнал из сопутствующих документов, разумеется.

– Хм, – после короткой паузы откликнулся полковник. – Действительно, феномен. Впрочем, для начала, стоит, конечно, проверить, так ли он хорош на самом деле. Вот что, Андрей Семенович. Соответствующее предписание в ваш штаб я сегодня вышлю, а ты поставь, пожалуйста, Львова в известность и постарайся, ближайшим самолетом, переправить этого Ли в Москву. Да смотри, не тяни! Время не ждет.

– Будет исполнено!

Вот так, совершенно неожиданно для себя и толком не попрощавшись с товарищами, Саша и очутился в уединённом здании за высоким забором, расположенном в окрестностях столичной станции Лосиноостровская. Долго церемониться здесь не любили. Показав, где оставить вещи и верхнюю одежду, Сашу, первым делом, повели в спортзал. Там, на постеленных на полу матах, уже разминался коренастый светловолосый крепыш в расстёгнутой гимнастерке с нашивками старшего лейтенанта.

– Присоединяйся, – заметив вошедшего, приглашающе махнул он рукой. – Приказано погонять тебя по полной программе. Самбо, конечно, не джиу-джитсу, но общего у них, думаю, много.

Пожав плечами, Саша, подобно лейтенанту, расстегнул ворот гимнастерки, снял ремень и разулся, предварительно распустив длинные ленты обмоток. Потом шагнул на мат. Встав лицом к лицу, поединщики церемонно поклонились друг другу и замерли. Но ненадолго.

Первым атаковал лейтенант. Саша, следуя концепции джиу-джитсу, предпочитал работать вторым номером, оценивая возможности противника. Тот оказался весьма опасным единоборцем. Во-первых, лейтенант был выше и физически мощнее и, похоже, отлично знал приемы боевого самбо. К его слабым местам, похоже, относилась лишь излишняя прямолинейность. Выручало Сашу ещё и то, что самбо, как ни крути, многое позаимствовало от дзюдо, которое, в свою очередь, отпочковалось от джиу-джитсу. Значит, Америку открывать не придется. Базовые комплексы во всех трех стилях одинаковы. До поры до времени, Саша оборонялся, а потом молниеносно поймал противника на контратаке и провёл удушающий прием.

– Сдаюсь! – прохрипел старший лейтенант и сел на мат.

Впрочем, он умел достойно проигрывать.

– А ты молодец! – отдышавшись, хлопнул «инструктор» Сашу по плечу. – Ловко меня сделал!

Следующим пунктом программы оказалась большая, похожая на учебную, аудитория, где сидели два интеллигентных старичка. С виду – типичнейшие университетские профессора. Таковыми они, впрочем, и оказались. И повели почтенные старцы с Сашей задушевную беседу. Один на китайском, а другой – на нидерландском языке! Александр, ну никак не ожидавший подобного, аж взмок, с непривычки. Но проверку, видимо, выдержал. По крайней мере, профессора, прощаясь с ним, улыбались благосклонно.

И наконец, венцом столь напряженного дня стал визит в кабинет Льва Лукича. Полковник, сидя за своим столом, радостно потирал руки, не скрывая своего удовлетворения.

– Так вот ты какой, Саша Ли! Настоящий молодец! Отзывы, не скрою, о тебе самые благоприятные. А раз так, то будем работать вместе. Настоящая подготовка начнется завтра, а пока ступай, отдыхай. Комнату тебе твою покажут, в столовую проводят. Ну и с распорядком, разумеется, ознакомят. Часть у нас, сам видишь, секретная. Так что о возвращении на фронт можешь не заикаться. Раз сюда попал, значит, Родине здесь ты нужнее. У нас абы кого не держат! Всё понятно?

– Так точно!

– Вот и славно. Можешь быть свободен…

А сам Лев Лукич, собрав лежавшие на столе документы, отправился к начальнику Четвертого управления генерал-майору Судоплатову.

– Здравия желаю, Павел Анатольевич! Я по поводу вчерашнего разговора.

– Заходи, Лев Лукич, присаживайся. Что, прибыл-таки, ваш феномен?

– Да. И операция под него уже родилась. Экспромтом, так сказать!

– Ну-ка, ну-ка. Рассказывай.

– Хочу внедрить его в голландскую колониальную армию. В Юго-Восточной Азии как раз война с японцами началась, и свой человек, по-моему, будет там не лишним.

– А не слишком ли ты всё усложняешь, Лев Лукич? К чему такие дебри? Не проще ли использовать его в качестве нелегала в той же Маньчжурии?

– Нет, Павел Анатольевич. На Дальнем Востоке у нас имеется своя, хорошо отлаженная агентурная сеть. Да и, с другой стороны, грех упускать такую возможность! Способности у парня действительно выдающиеся. Один голландский язык чего стоит. И на хорошем уровне! А китайцев в Нидерландской Индии проживает предостаточно. Так что проблем с внедрением, полагаю, возникнуть не должно. К тому же голландцы ведут войну с японцами в составе коалиции. А значит, может появиться возможность ознакомиться с последними техническими новинками армий США и Великобритании. Единственный минус – это время. По оценке генерал-лейтенанта Чуйкова, нашего военного советника в Китае, активная фаза войны на островах Тихого океана продлится не очень долго. Голландская армия малочисленна, а оборонять ей придется обширнейшую территорию. Японцы же, напротив, владея наступательной инициативой, могут диктовать свою волю, концентрируя силы и средства на выбранных ими направлениях. Следовательно, надо максимально ускорить процесс подготовки Ли к заброске.

– И за сколько же вы планируете управиться?

– Судите сами. В конце января – начале февраля ему уже надлежит быть во Владивостоке, откуда пойдет в Сурабаю очередной наш торговый рейс. При условии, что Ли мы отправим на Дальний Восток самолетом, то на подготовку к операции остаётся максимум пара недель. Придется работать форсированными темпами.

– Да вы с ума сошли! Это же явная авантюра! Разве можно подготовить полноценного агента за столь короткий срок?!

– Вполне. Его-то и обучать особо не нужно. Так, разве только азам агентурной работы.

– А минно-подрывное дело?

– Это ему не нужно. Нам же ни диверсант-подрывник требуется!

– А огневой бой?

– Необходимые азы он получит уже на фронте. Причем в боевых условиях. Да и, по легенде, для поступающего в армию новобранца знать абсолютно все виды стрелкового оружия вовсе не обязательно.

– Но хоть чему-то вы планируете его обучать?

– А как же! Помимо основ конспирации ещё поднатаскаем в языке и рукопашном бое. Ну и, самое главное, ознакомим с политической и повседневной жизнью в самой Нидерландской Индии. Как зовут королеву, генерал-губернатора, министров, какие существуют праздники, обычаи, обращения и так далее. Ему же предстоит играть роль уроженца тех мест. Хотя кое-какие недочеты вполне можно будет списать на плохое знание голландского языка, что для китайца вполне позволительно.

– Не скажу, что вы убедили меня на все сто процентов, Лев Лукич, но работайте. Как планируете назвать операцию?

– «Инсулинда», Павел Анатольевич.

– Хм. Звучит красиво. А что это значит?

– Так иногда ещё называют голландские колонии в Юго-Восточной Азии.

– Согласен. Пусть так и будет…

И начались для Саши Ли горячие денёчки. Ежедневно, по часу занятий в спортзале, а всё остальное время – лекции, лекции, лекции. Причём курс политической географии нидерландских колоний преподавал давешний профессор, да ещё и на голландском языке. Голова, казалось, трещала от непрерывного потока знаний. Однако Саша терпел, понимая, что так нужно для пользы дела. Перед самым отлётом во Владивосток последний инструктаж с ним провёл непосредственно Лев Лукич:

– Так, давай повторим ещё раз. В Сурабае сойдешь на берег под видом китайца, подобранного в море с потопленной японцами рыболовецкой джонки. Назовешься уроженцем Борнео. Или, как вариант, любого другого, достаточно захолустного побережья. Ну и постараешься завербоваться в армию. Там сейчас не до жиру. Берут любых, без особых проверок. Пароль для связи с представителями нашего торгпредства ты знаешь. Они будут предупреждены. Если на Яву попасть не удастся, то постарайся высадиться на какой-нибудь другой крупный остров Индонезии и дальше действуй по той же схеме. Правда, со связью тогда могут возникнуть проблемы, но, думаю, рано или поздно, но в Сурабаю или Батавию ты все равно попадешь. Как-никак – столица. В случае же совсем неблагоприятного развития военной ситуации пароход для безопасности экипажа пойдет не на Яву, а прямиком в Австралию. Оттуда тебе придется переправляться на острова самостоятельно. Необходимые средства возьмёшь в корабельной кассе. И, дабы исключить всякие непредвиденные случайности, вот тебе ещё пароль для связи с нашим консульством в Канберре. Их мы тоже оповестим. Ну, вроде предусмотрели всё. Удачи тебе, сынок!

– Спасибо, товарищ полковник!