Читать книгу: «Созвездие Лубянки. Люди и судьбы», страница 3

Кук сдержал своё слово: через некоторое время он пришёл сам и привёл с собой более 50 человек разоружившихся бандитов. 26–27 ноября 1954 года он указал в Рогатинском лесу Станиславской (ныне Ивано-Франковской) области место, где были закопаны 7 бидонов с документами: адреса, шифры, коды переписки с зарубежными центрами в США, Канаде, Италии, Аргентине и ФРГ, а также собственные дневниковые записи. Как пишет мой отец: «председатель КГБ Украины увидел в Василии Куке не просто бандита, а человека думающего, который был в состоянии реально оценить действительность и отказаться от своей бандитской деятельности».

Помочь Куку «реально оценить действительность» и должен был Георгий Захарович Санников. Почти год он приходил в камеру к некогда грозному главарю ОУН – УПА и вёл с ним дискуссии на политико-экономические темы, обсуждал с ним работы Ленина и советскую прессу с целью повлиять на убеждения «300‑го» и перетянуть его на советскую сторону. «Я хорошо знал Кука, потому что встречался с ним практически ежедневно в тюремной камере в течение нескольких месяцев, – рассказывает Георгий Захарович. – Он сидел у нас в тюрьме, о чем знал только узкий круг руководства страны – помимо нашего отдела, где я работал. А я занимался по воле судьбы его политическим воспитанием. Камера была оборудована как квартира. При этом Кук остался врагом советской власти, абсолютно не изменился. Это был умный, хитрый, талантливый человек, с элементом обаяния. Он, кстати, выступал против тех пыточных изуверств, которые были присущи украинскому подполью. Их практиковали прежде всего боевики, Служба безпеки (СБ). Один из них, Смок, он же Мыкола Козак, даже изобрел станок для пыток: человек подвешивался таким образом, что выкручивались все суставы. Боль дичайшая. Кук даже сказал такую фразу: “Если бы я попал в этот станок, то признался бы не только в том, что я агент НКВД, но что я эфиопский негус”. Истекавшее кровью подполье, уже практически не существовавшее – оно и то стреляло. И надо сказать, что какая-то часть из них, идеологически опасная, достойно уходила из жизни и вела себя очень мужественно. Но и с нашей стороны, если брать только пограничников и госбезопасность, погибло 25 тыс. человек. Когда после Сталина к власти на короткий период пришел Берия, его посланцем на Украине был Мешик, министр внутренних дел Украины. Он состоял в нашем подразделении на партийном учете, и мы часто виделись. Его поведение говорило о том, что он был направлен Берия, чтобы идти на контакты. Была официальная команда Берия не ликвидировать, а делать все, чтобы бандиты сдавались живыми. А что касается Кука – я не смог его перевоспитать. Но когда встречаешься с человеком на протяжении нескольких месяцев практически каждый день, включая выходные, то неизбежно возникает взаимная симпатия. Это известный факт из психологии. Но это был, конечно, враг. Ему нужна была своя Украина – но без Москвы. И тем более без поляков и без американцев».

В апреле 1955 года Кукам разрешили проживать в одной камере. 4 мая Василь Кук написал декларацию о политическом признании победы советской власти. В обмен на это его родственникам и родственникам жены разрешили вернуться со спецпоселения в родные сёла. Ульяну даже свозили в Дарницкий универмаг, чтобы она там могла сделать покупки. В августе 1959 года Куков переселили в особняк КГБ на Нивках – в живописном дачном районе в черте Киева с большим уютным парком и озёрами, а 14 июля 1960 года помиловали по ходатайству КГБ при СМ УССР и через неделю освободили из-под стражи.

19 сентября 1960 года Василь Кук выступил по радио с обращением ко всем живущим за рубежом украинцам, в котором признал советскую власть на Украине законной, отрёкся от ОУН – УПА и призвал украинское правительство в изгнании признать СССР и вернуться домой. С подобными заявлениями выступили ещё около 200 бывших бандеровцев.

13 октября 1961 года пресс-служба правительства Германской Демократической Республики (ГДР) организовала в Берлине пресс-конференцию, на которой был представлен агент западногерманской разведки (БНД) Штефан Липольц. Он заявил, что в 1959 году получил задание от БНД физически устранить Степана Бандеру. «При этом мне передали белый порошок, – показал Липольц, – которым я должен был отравить Бандеру». Правда, агент признался, что был не в состоянии выполнить это задание. Но на Рождество украинец по имени Дмитрий Мисков, который имел доступ в столовую людей Бандеры, рассказал Липольцу, что «он по поручению службы Гелена (т. е. БНД. – А.В.) убил Степана Бандеру». По словам Липольца, «потом этого Мискова ликвидировали».

13 ноября 1961 года Александр Николаевич Шелепин был снят с должности председателя КГБ при СМ СССР.

В 1962 году, в противовес происходящему в Карлсруэ суду над Богданом Сташинским, Советский Союз обвинил в организации убийства Степана Бандеры федерального министра по делам беженцев, переселенцев и пострадавших от войны Теодора Оберлендера (Theodor Oberländer), личного друга канцлера Аденауэра.

Оберлендер был матёрым нацистом, участником «Пивного путча» 1923 года в Мюнхене, оберштурмфюрером СА, членом НСДАП с 1933 года, одним из вдохновителей этнической концепции «нового порядка» в Восточной Европе. В 1934 году по личному распоряжению Рудольфа Гесса он был назначен руководителем «Союза германского Востока» (BDO), который 1 февраля 1937 года вошёл в систему СС в составе «Фольксдойче Миттельштелле» (VoMi). Последнее занималось нацистской пропагандой среди этнических немцев в соседних странах, ведением разведывательной и подрывной работы, формированием «пятых колонн» нацистской Германии. Летом 1937 года из-за конфликта с гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом Оберлендер вынужден был покинуть свой пост и перейти на службу в Абвер‑II (саботаж, диверсии и террор). Перед войной он был назначен политическим руководителем специальбатальона «Нахтигаль», сформированного из украинцев, преимущественно членов ОУН(б), в составе диверсионного подразделения Абвер‑II «Бранденбург -800».

29 июня 1941 года специальбатальон абвера «Нахтигаль» имени Степана Бандеры вместе с 1‑м батальоном полка «Бранденбург-800» вошёл во Львов, оставленный Красной Армией 26 июня. Начиная примерно с 13 часов 30 июня по всему городу шло избиение поляков, евреев и коммунистов. В 1991 году в Лондоне вышла книга польского историка Александра Кормана «Из кровавых дней Львова 1941 года» (Aleksander Korman. Z krwawych dni Lwojwa 1941 roku. London. 1991), в которой немало леденящих кровь свидетельств этой резни: «”Нахтигалевцы” вытаскивали из домов коммунистов и поляков, которых здесь же вешали на балконах»; «Солдат-украинцев из батальона “Нахтигаль” жители Львова называли “птичниками” (от нем. Nachtigall “соловей”. – А.В.).; «Птичники были в немецких мундирах и с немецкими знаками различия. Разговаривали на украинском языке»; «На улицах Русской и Боимов застрелили несколько польских студентов, которых привели боевики украинских националистов»; «..500 евреев. Их всех замордовали украинцы» и т. д.

В 1959 году одновременно в Москве и Восточном Берлине появились публикации, в которых были приведены свидетельства того, что некий немецкий офицер несёт ответственность за организацию в 1941 году во Львове убийства от 3 до 4 тыс. человек, в основном советских активистов, евреев и поляков, среди которых свыше 70 известных учёных и деятелей культуры, а также членов их семей. Этот офицер оказался не кем иным, как Теодором Оберлендером.

«Невзирая на нехватку весомых и всесторонних документов и аналитических исследований, – пишет известный советский и украинский историк, профессор Виталий Иванович Масловский, – мы теперь достоверно знаем, что бандеровская акция первых дней оккупации Львова – широкомасштабная и достаточно отчаянная: от провозглашения “Акта 30 июня” до кровавого побоища – истребления советских активистов, представителей польской интеллигенции и еврейского населения. Руководил этой акцией, бесспорно, Н. Лебидь – шеф службы безопасности ОУН, а несколько позже – проводник всей ОУН-бандеровцев в крае. Его подручными стали: его заместитель по службе безопасности ОУН Е. Врецёна и руководитель краевой экзекутивы ОУН-б “Легенда” (И. Клымив), лейтенант гестапо Я. Мороз и руководители “Нахтигаля” Т. Оберлендер, А. Херцнер и Р. Шухевич. Хоть над всем этим тяготела тяжелая рука гестапо (гауптштурмфюрер СС Ганс Крюгер, он же Кригер, который позже руководил гестапо в Станиславе), и Абвера (Т. Оберлендер)».

В другом месте он добавляет: «Убийства проходили по списку, подготовленному службами Е. Врецёны (СБ ОУН-б) и “Легенды” (И. Клымива), руководителя краевой экзекутивы ОУН-б. Аресты проводили отделы Абвера (бранденбургцы), фельдполиции и “Нахтигаля”. Расстрелы осуществляли они же. Сам Е. Врецёна лично участвовал в расстрелах польских ученых».

30 сентября 1959 года, т. е. за две недели до убийства Бандеры, на пресс-конференции в Бонне Оберлендер пытался откреститься от львовской расправы и свалить убийства на отступавшие части Красной Армии и НКВД. В связи с этим Бандера становился для него и для всего боннского кабинета во главе с Аденауэром опасным свидетелем. И его решили убрать в точном соответствии с известным высказыванием, приписываемым гауляйтеру Восточной Пруссии и рейхскомиссару Украины Эриху Коху: «Украинцы – это оскотинившиеся русские, которые за идею Украинской державы готовы зарезать даже свою фрау. Это идеальные бойцы против Красной Армии, но после подлежат тотальной санации как самые страшные варвары».

Примерно в это же время КГБ при СМ УССР обвинил Оберлендера в том, что в 1941 году он находился в составе «немецко-украинского буржуазно-националистического» батальона «Нахтигаль», а сам батальон участвовал в убийствах поляков и евреев во время войны – в том числе во Львове. По поручению председателя КГБ при СМ УССР генерал-майора Никитченко Виталия Федотовича «Управлением КГБ при СМ УССР по Львовской области в период с октября 1959 по апрель 1960 года были проведены мероприятия по документации и сбору доказательств о злодеяниях в городе Львове и на территории области, совершенных Оберлендером и батальоном “Нахтигаль”. <…> Были выявлены и соответственно подготовлены свидетели, выступавшие по данному делу на пресс-конференции в Москве и на суде в Берлине» (из рапорта председателю КГБ при СМ УССР № 2/3116 от 6 мая 1960 года, г. Львов).

29 апреля 1960 года в ГДР состоялся открытый процесс над Теодором Оберлендером, федеральным министром по делам перемещенных лиц, беженцев и жертв войны Западной Германии, заочно обвиняемым в убийстве нескольких тысяч евреев и поляков в Лемберге (Львове) в 1941 году. Суд заочно приговорил обвиняемого к пожизненному заключению.

После вынесения приговора Теодор Оберлендер направил канцлеру ФРГ прошение об отставке, однако Аденауэр, являвшийся помимо прочего личным другом Оберлендера, отклонил это прошение. Но 4 мая 1960 года фракция СДПГ потребовала создать парламентскую комиссию для расследования прошлого Оберлендера, и он вынужден был снова подать прошение об отставке, которая на этот раз была принята.

23 февраля 1961 года председателю КГБ при СМ УССР Виталию Федотовичу Никитченко было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Однако не слишком внятные действия председателя союзного КГБ Шелепина в деле Бандеры привели к тому, что 13 ноября 1961 года новым председателем КГБ при СМ СССР был назначен Владимир Ефимович Семичастный – «клон», если можно так выразиться, Шелепина. Он родился 15 января 1924 года в селе Григорьевка (с 1957 года в составе посёлка городского типа Межевая) Екатеринославской губернии Украинской ССР, и, как и Шелепин, ещё в школе заявил о себе как комсомольский вожак – с 1939 года был секретарём комитета комсомола средней школы города Красноармейское Сталинской (ныне Донецкой) области, а в сентябре 1943 года был назначен первым секретарём Красноармейского райкома комсомола. В том же году Шелепин становится секретарём ЦК ВЛКСМ.

В 1946–1950 годах Семичастный работает сначала секретарём, затем первым секретарём ЦК ЛКСМ Украины, а в 1950–1958 годах секретарём ЦК ВЛКСМ. Первым секретарём ЦК ВЛКСМ в этот период был Шелепин, и Семичастный становится его близким соратником, а 18 апреля 1958 года – и преемником на посту первого секретаря ЦК ВЛКСМ. 25 марта 1959 года Семичастный вновь идёт вверх по стопам Шелепина – его назначают заведующим Отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам (Шелепин занимал эту должность в 1958 году). Ну и, наконец, поработав в 1959–1961 годах вторым секретарём ЦК КП Азербайджана, 13 ноября 1961 года Семичастный сменяет Шелепина на посту председателя КГБ при СМ СССР.

Вне всякого сомнения, Хрущёв рассчитывал на то, что новый председатель продолжит линию своего предшественника на слом системы госбезопасности и окончательно похоронит контрразведку, которую «Кукурузный Джо» всегда побаивался. Но что-то пошло не так.

22 октября 1962 года был арестован агент западных разведок полковник ГРУ Олег Пеньковский. Операцией по вскрытию и пресечению его шпионской деятельности руководил главный контрразведчик страны, начальник Второго главного управления (контрразведка) КГБ при СМ СССР генерал-лейтенант Олег Михайлович Грибанов. Звание генерал-лейтенанта он получил в один день с председателем КГБ при СМ УССР Виталием Федотовичем Никитченко – 23 февраля 1961 года.

На тот момент на счету Грибанова было уже немало блестяще проведённых контрразведывательных операций, таких как «Бумеранг» (1959) по разоблачению первого супершпиона ЦРУ в Советском Союзе подполковника ГРУ Петра Попова (как и Пеньковский, протеже Серова).

Или, например, операция «Галант» (1958) по вербовке Чрезвычайного и полномочного посла Франции в СССР Мориса Дежана (Maurice-Ernest-Napoléon Dejean) с помощью классической «медовой ловушки», в которой роль «ласточки» мастерски исполнила советская актриса Лариса Кронберг (Соболевская). В годы войны Дежан был близким соратником генерала Шарля де Голля и имел на президента Франции большое влияние. В результате официальная позиция Франции в международной политике становится резко антиамериканской: 4 февраля 1965 года де Голль объявил об отказе от доллара в международных расчётах, 21 февраля 1966 года Франция вышла из военной организации НАТО, вследствие чего штаб-квартиру этого агрессивного блока пришлось срочно переносить из Парижа в Брюссель, а 20 июня 1966 года президент Франции Шарль де Голль прибыл с официальным визитом в Советский Союз по приглашению председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Викторовича Подгорного (в 1957–1963 годах первого секретаря ЦК КП Украины). Обе стороны осудили американскую военную агрессию во Вьетнаме и заключили соглашение о создании прямой линии связи между Кремлём и Елисейским дворцом, а советские кинозрители смогли посмотреть великолепную французскую ленту «Фантомас».

Однако внутриполитические события в СССР развивались не так гладко, если не сказать обратное. Хрущёв рвал и метал. 2 февраля 1963 года генерал армии Серов был снят с должности начальника ГРУ в связи с «потерей бдительности». Эту должность 14 марта 1963 года занял руководитель следственной группы по делу Пеньковского, первый заместитель председателя КГБ при СМ СССР генерал-полковник Пётр Иванович Ивашутин. По его словам, «Серова сняли не только из-за разоблачения агента английской разведки Пеньковского. За Серовым были и другие “прошлые дела”, которые могли подорвать авторитет Хрущёва. Он занимался переселением народов, ведал тюрьмами, оперативной работы не знал и не занимался ею. На должность начальника ГРУ его назначил Хрущёв. Никита Сергеевич доверял Серову. Все указания Хрущёва Серов безоговорочно выполнял. Провал с Пеньковским был ударом не только по Главному разведывательному управлению, но и по престижу Хрущёва. Поэтому он и отправил Серова подальше от Москвы в Туркестанский военный округ». 7 марта 1963 года Серов был разжалован в генерал-майоры, а 12 марта лишён звания Героя Советского Союза. В апреле 1965 года он был исключён из партии за «нарушения социалистической законности и использование служебного положения в личных целях» и отправлен в отставку.

Но Хрущёв не был бы Хрущёвым, если бы не затаил личной мести на главного своего обидчика – контрразведчика Грибанова, благодаря которому и слетел Серов, последняя опора «кукурузника». Тем более что Грибанов не имел отношения к «украинской мафии», а был выходцем с Урала, из Пермской губернии. И вскоре возможность поквитаться с ним представилась.

В первые дни февраля 1964 года в резидентуре Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ при СМ СССР в Женеве царила атмосфера тревоги и растерянности, а резидент не отходил от аппаратов шифросвязи с Центром. И на то были причины. Офицер безопасности сообщил, что вечером 4 февраля бесследно исчез эксперт советской делегации на конференции Комитета 18‑ти государств по разоружению Организации Объединённых Наций 37‑летний Юрий Иванович Носенко. Ситуацию усугубляло то обстоятельство, что советский дипломат одновременно был сотрудником Второго главного управления (контрразведка) КГБ при СМ СССР и должен был обеспечивать безопасность намеченного на ближайшее время нелегального визита в Женеву своего начальника, генерал-лейтенанта Олега Михайловича Грибанова.

Но сообщения зарубежной прессы 10 февраля повергли сотрудников резидентуры в шок: из этих сообщений следовало, что Носенко обратился к американским властям с просьбой о предоставлении ему политического убежища в США…

Это был скандал! Ведь перебежчиком стал сын Ивана Исидоровича Носенко, сталинского наркома (министра) судостроительной промышленности СССР с 1939 по 1956 год, урна с прахом которого покоится в Кремлёвской стене.

Юрий Носенко родился 30 октября 1927 года в городе Николаеве на Украине. В 1950 году он окончил МГИМО, где специализировался по США, и в 1953 году по протекции отца начал работать в системе госбезопасности. С января 1960 по декабрь 1961 года майор Носенко был заместителем начальника 1‑го (американского) отдела Второго главка (контрразведка) КГБ при СМ СССР. Именно этот элитный отдел (ещё одним заместителем начальника отдела был полковник Матвеев Михаил Георгиевич) занимался разработкой Пеньковского, который впервые попал в поле зрения советских контрразведчиков в декабре 1961 года. Тогда оперативная группа Второго главка и 7‑го Управления (наружное наблюдение) КГБ при СМ СССР зафиксировала его совместное нахождение в подъезде дома № 11 по Малому Сухаревскому переулку с Анной Чизхолм, женой 2‑го секретаря посольства Великобритании в Москве Родрика Чизхолма, который, по сведениям, полученным от советского разведчика и сотрудника МИ‑6 Джорджа Блейка, был резидентом английской разведки в Москве. За Пеньковским было установлено круглосуточное наружное наблюдение дома и на работе. Тем не менее его не брали с поличным в течение почти десяти месяцев, и именно это обстоятельство до сих пор является наиболее дискуссионным в деле Пеньковского. Ведь всё это время с помощью тайников и личных встреч он передавал на Запад секретные материалы, которые копировал дома, принося их из Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба и Главного ракетно-артиллерийского управления (ГРАУ) Министерства обороны СССР.

Возможно, через Пеньковского гнали дезу с целью скрыть от американцев подготовку к операции «Анадырь» по переброске на Кубу советских баллистических ракет. Предыстория этой операции такова. В 1961 году США начали размещение в Италии и Турции ракет средней дальности «Юпитер», имевших подлётное время до Москвы порядка 8 минут. В качестве ответной меры 24 мая 1962 года на расширенном заседании Президиума ЦК КПСС было принято решение о размещении советских ракет средней дальности с ядерными боеголовками на территории Республики Куба.

14 октября 1962 года американский самолет-разведчик U‑2 совершил облёт Кубы и сделал первые снимки советских позиций баллистических ракет Р‑12. Анализ переданных в ЦРУ снимков показал, что схема расположения пусковых площадок и систем обслуживания совпадает со схемой размещения площадок ракет средней дальности в Советском Союзе. Идентифицировать ракеты помог полковник советской военной разведки Пеньковский, работавший на МИ‑6 и ЦРУ. Ранее, в 1961 году, он передал американцам совершенно секретный справочник с фотографиями основных советских ракет и подробные сведения об этапах строительства их стартовых позиций. Мир оказался на грани ядерной войны. 22 октября 1962 года президент Кеннеди объявил о приведении американских вооружённых сил в полную боевую готовность и начале блокады Кубы. В тот же день Пеньковский был арестован по дороге на работу и сразу доставлен в здание КГБ на Лубянке.

К этому времени Носенко перешёл в 7‑й отдел (контрразведка на канале кратковременного пребывания иностранцев в СССР) Второго главка КГБ при СМ СССР и с июля 1962 года являлся заместителем начальника этого отдела. Именно он лично курировал проживавшего с октября 1959 по июнь 1962 года в СССР Ли Харви Освальда, который 22 ноября 1963 года стрелял в 35‑го президента США Джона Кеннеди.

Скорее всего, став перебежчиком, Носенко выполнял личное задание Хрущёва и всего «украинского клана», призванное убедить американцев в том, что Освальд не проходил в СССР никакой специальной подготовки и Москва не причастна к убийству Кеннеди.

Дело в том, что, хотя Карибский кризис и был успешно разрешён к началу 1963 года – СССР вернул ракеты с Кубы, а США убрали ракеты из Турции и отказались от планов вторжения на Кубу, тем не менее в результате предательства Пеньковского, который передал на Запад в общей сложности 111 плёнок «Минокс» с заснятыми на них 5500 секретными документами общим объёмом в 7650 страниц, выяснилось, что Советский Союз значительно уступал Соединённым Штатам по своему ракетно-ядерному потенциалу как в количественном, так и в качественном отношении. Например, на начало 1962 года американцы имели на вооружении более шести тысяч ядерных боеголовок, тогда как у Советского Союза их было только 405 (в пятнадцать раз меньше). Именно поэтому убийство президента Кеннеди 22 ноября 1963 года, спланированное наиболее агрессивными кругами США во главе с ЦРУ, и особенно подстава Освальда как доказательство «советского следа» в нём, было призвано спровоцировать объявление войны и обмен ядерными ударами, при котором США на тот момент имели все шансы победить.

По официальной версии, озвученной комиссией Уоррена, единственным подозреваемым в убийстве Джона Фитцджеральда Кеннеди (ДФК) являлся киллер-одиночка Ли Харви Освальд. И это при том, что он стрелял с шестого этажа по уходящей мишени из неудобной позиции под крутым углом. За 4,8 секунды из винтовки с ручной перезарядкой (итальянская пехотная винтовка 1940 года) он выпустил три пули по числу найденных гильз и попал точно в голову. При этом Освальд никогда хорошим стрелком не считался и необходимые навыки снайпера у него отсутствовали. Тем не менее примерно в час ночи 23 ноября ему было предъявлено обвинение в убийстве президента Кеннеди. 24 ноября, когда его переводили из Департамента полиции в окружную тюрьму Далласа, в 11.21 он был смертельно ранен выстрелом в живот владельцем ночного клуба Далласа Джеком Руби, который также впоследствии умер в тюрьме.

В 1979 году Специальный комитет по убийствам Палаты представителей конгресса США (United States House Select Committee on Assassinations) исследовал аудиозапись звуков во время стрельбы в ДФК. На основании этой записи эксперты пришли к выводу, что выстрелов было четыре, а киллеров – как минимум двое: второй стрелял из-за деревянной ограды вокруг травяного холма на пути следования кортежа. И действительно, на видеозаписи в момент убийства ДФК хорошо видно, как тело Кеннеди качнулось назад (Освальд стрелял сзади). Десятки очевидцев показали под присягой, что киллер стрелял в президента не сзади, а спереди.

В 2023 году, за неделю до 60‑летия убийства Кеннеди, в США состоялась премьера документального фильма «ДФК: что видели доктора». В фильме использованы архивные записи опросов врачей и медсестёр из больницы Parkland в Далласе, куда 22 ноября 1963 года агенты Секретной службы доставили тело 35‑го президента США. Тело осматривали хирурги Роберт МакКлелланд и Дональд Селдин, которым помогали Рональд Джоунс, Лоуренс Клейн, Кеннет Сальер, Питер Лоэб и Джо Голдстрич. Все они утверждают, что видели не только зияющую рану на затылке ДФК, но и рану на его шее, чуть выше воротника рубашки, прямо над галстуком. «Увидев две раны, я тогда произнес про себя: большая рана сзади и маленькая на шее, – вспоминает Рональд Джоунс. – Мы тогда подумали, что это было входное отверстие пули и что она вышла в затылок». А это уже заговор.

В фильме также показана реакция врачей на опубликованные властями фотографии тела президента после того, как его доставили в Вашингтон – на них рана на шее отсутствует.

«Я не хотел стать мишенью для тех, кто убил нашего президента, – объяснил свое многолетнее молчание Джо Голдстрич, который в 1963 году учился на четвертом курсе медицинского института и помогал осматривать тело Кеннеди. – Поэтому я более 30 лет никому не рассказывал даже то, что находился в тот день в 1‑м приёмном покое травматологического отделения больницы».

«На пресс-конференции доктор Перри (доктора Малколма Перри уже нет в живых. – А.В.), описывая рану на шее, сказал, что, по его мнению, это, похоже, входное отверстие, – рассказывает МакКлелланд. – После того, как он вышел из комнаты, к нему подошел какой-то мужчина. Наверное, агент Секретной службы, подумал тогда Перри. “Вы никогда, повторяю, никогда, не должны говорить ни о каком входном отверстии, – потребовал незнакомец. – В противном случае пеняйте на себя!”»

Оставалось связать киллера-одиночку с советскими спецслужбами, как это было сделано в случае убийства Бандеры, и обвинить Советский Союз в политическом убийстве. Для этого Юрий Носенко был помещён в подземную тюрьму, специально построенную для него в учебном центре ЦРУ в штате Вирджиния (объект «Ферма»). На протяжении нескольких лет одиночного заключения его подвергали различным изощрённым методам психического воздействия и изнурительным допросам с одной лишь целью – выяснить, проходил ли Освальд специальную подготовку в Советском Союзе. Вот пример такой проверки на полиграфе: «Попытаться установить, имел ли субъект в действительности отношение к делу Освальда во время его пребывания в Советском Союзе или же связь субъекта с делом Освальда была лишь частью прикрывающей его легенды; определить, участвовал ли субъект лично в деле Освальда в 1963 г. после убийства президента Кеннеди; удостовериться, получал ли субъект специальные инструкции от КГБ передать американскому правительству касающиеся Освальда данные».

Как свидетельствуют многочасовые стенограммы и аудиозаписи допросов Носенко, его показания комитетам и специальным комиссиям Конгресса США, им было раскрыто до 165 сотрудников советской внешней разведки, около 120 агентов и более 435 сотрудников советской контрразведки. Но можно ли верить американской стороне в том, что всю эту информацию она получила от Носенко? По мнению ряда ветеранов советской разведки и контрразведки, «досье Носенко» (многотомные материалы допросов, опросов, проверок, аналитических отчётов, сравнительных таблиц и т. д.) и особенно документы, рассекреченные после 1998 года и публикуемые с 2014 года, носят явные следы фальсификации с учётом информации, полученной намного позже из других источников, в том числе от перебежчиков и из воспоминаний ветеранов КГБ.

В 1968 году в ЦРУ пришли к выводу, что Носенко был действительно перебежчиком. Он был освобождён из тюрьмы и принят на работу в ЦРУ консультантом с выдачей компенсации в размере 137 тыс. долларов. С начала 1970‑х годов Носенко работал в качестве консультанта ЦРУ.

В Москве бегство Носенко дало формальный повод для расправы над его бывшим шефом, начальником контрразведки Грибановым. 15 мая 1964 года решением парткома КГБ генерал-лейтенанту Грибанову был объявлен строгий выговор с занесением в учётную карточку: «За грубые нарушения партийных принципов в работе с кадрами, за серьезные ошибки и недостатки в оперативной работе, порочный стиль в руководстве главком, что привело к тяжелым последствиям». 18 мая последовал приказ по КГБ: «За допущенные грубые нарушения партийных принципов в работе с кадрами, серьезные ошибки и недостатки в работе с агентурой, порочный стиль в руководстве главком, приведшие к тяжелым последствиям, освободить от должности начальника 2‑го Главного управления и обязанностей члена Коллегии КГБ при СМ СССР». 3 июня 1964 года Президиум ЦК КПСС утвердил освобождение Грибанова с занимаемых постов в КГБ с зачислением в действующий резерв по должности заместителя начальника отдела Главного управления КГБ. 6 июня приказом по КГБ он был отозван в распоряжение Управления кадров. В тот же день Совет Министров СССР освободил Грибанова от обязанностей члена Коллегии КГБ при СМ СССР.

С 27 февраля 1965 года Грибанов работал заместителем директора завода № 1134 по режиму и охране Министерства среднего машиностроения СССР, оставаясь в действующем резерве КГБ по должности заместителя начальника отдела Управления. 7 августа 1965 года он был уволен из органов КГБ по статье 59 п. «Д» (по служебному несоответствию), а также лишён знака «Почётный сотрудник госбезопасности». Тогда же решением Парткомиссии при ЦК КПСС Олег Михайлович Грибанов был исключен из партии.

В 1966 году на книжных полках появилась повесть «Ошибка резидента», автором которой под псевдонимом «Олег Шмелёв» является не кто иной, как опальный начальник контрразведки страны Олег Грибанов. В 1968 году на основе повести был снят одноимённый фильм, в котором в образе сотрудника советской контрразведки Павла Синицына (актёр Михаил Ножкин) выведен майор Юрий Носенко. Под легендой уголовника «Бекаса» его подводят к резиденту западной разведки Михаилу Тульеву (актёр Георгий Жжёнов). При переброске собранных Тульевым материалов через границу, а в действительности крупной дезинформации, «Бекас» вместе с раненым в результате стычки с советскими пограничниками подручным Тульева бандеровцем Кругом оказывается в нейтральных водах и уходит за кордон. В западном разведцентре «Бекасу» устраивают изощрённую проверку вначале на полиграфе, а затем в специально построенной «музыкальной шкатулке» – изолированной одиночной бетонной камере. Сломать «Бекаса» не удаётся, и его направляют в разведшколу.