Читать книгу: «Феномен смерти в трансперсональной психологии», страница 2
Где можно искать выход
По факту приходится согласиться, что у многих людей есть трудности с перечисленными выше обстоятельствами, даже если они не спешат это признать, а потому есть и направление в психологии, которое с этим работает. К сожалению, медицина, очень успешная в области снятия симптомов душевных страданий, не имеет способов полностью избавить от причин этих страданий, то есть решить вопросы смысла жизни и неизбежности гибели. Медикаменты помогают убрать тревогу, вызвать ощущение комфорта, что позволит не чувствовать боль от потери близкого человека, но они не научат жить без него с пустотой в душе. Поэтому психологам приходится искать альтернативные направления, в частности, пробуют обращаться к опыту предшествующих поколений в надежде получить подсказку там.
Действительно, мы доподлинно знаем, что в прежние времена, когда уровень благополучия человечества был гораздо ниже, чем сейчас, люди сталкивались с теми же проблемами – то есть со страданиями, поиском смысла жизни и с неизбежностью смерти – и как-то для себя их решали. Во всяком случае человечество не вымерло от депрессии и даже более того, известно, что далёкие от цивилизации люди чувствуют себя более счастливыми чем те, кто ежедневно пользуется её благами. Вероятно, есть что-то, что позволяет справляться с психологическими трудностями, помимо медикаментозного лечения. Об ограниченности возможностей медицины говорит и тот факт, что существовали и существуют до сих пор много видов душевных расстройств, как сочетающихся с физическими симптомами, так и самостоятельных, которые медицина не может победить.
Все эти факторы: наличие трудностей, слабость медицины, гипотетическая возможность с трудностями справиться и наличие людей, готовых работать в этом направлении – стимулируют постоянный поиск в психологии и психотерапии. На протяжении второй половины двадцатого века появлялись новые подходы к пониманию психики человека, они давали неожиданные результаты, и стало ясно, что можно излечить даже то, что раньше считалось приговором судьбы. Общество всегда относилось к новым концепциям с недоверием, но потом смирялось, признавая их пользу, а к тому времени поспевали следующие открытия, казавшиеся, в свою очередь, чем-то неслыханным и недопустимым.
Трансперсональное направление в психологии, о котором я уже упоминал, утверждает, что сознание человека может самостоятельно погрузиться в глубины собственной психики и произвести там коррекцию, способную повлиять как на душевное, так и на физическое здоровье человека. И это казалось бы интересным и перспективным направлением, но, к сожалению, тематика исследований и применяемые методы выходят за пределы обычных норм миропонимания, отчего трансперсональная психология часто имеет репутацию лженауки и приюта шарлатанов.
Я не призываю отказаться от медикаментов и лечить психозы звуками тибетских чаш, речь идёт о расширении границ восприятия и о привлечении новых подходов в дополнение к проверенным и хорошо работающим.
У человечества накопился колоссальный опыт религиозно-мистических познаний, который цивилизация поспешила отвергнуть в новейшие времена под влиянием науки. Да, действительно, религия не могла справиться с гепатитом и скарлатиной, но эффективно помогала с депрессией и страхом смерти. Мало того, религиозные практики очень далеко ушли в сторону понимания человеческой психики и её скрытых возможностей, отчего эти знания кажутся на сегодняшний день революционными в сравнении с привычной нам картиной мира.
Первым, кто всерьёз и значимо попытался описать с научной точки зрения внутрипсихический мир человека, был Зигмунд Фрейд, а уже его ближайший ученик Карл Густав Юнг повернулся лицом к метафизике. Оказалось, что религия – это не собрание суеверий и предрассудков, при помощи которых феодалы эксплуатировали невежественную чернь, а изложение глубокого опыта поколений мудрых людей, описанного языком символов и аллегорий. Хотя феодалы, конечно, эксплуатировали, но религия была для них просто орудием, таким же как сейчас средства массовой информации.
Любой человек с пытливым умом может пройти путь, который совершила психологическая наука в двадцатом веке. Всё начиналось с попытки понять, что есть психика, и из каких простых элементов она состоит. Очевидно, что в первую очередь психика ассоциируется с мышлением, а видимый результат её работы – это поведение. Изучая эти два аспекта, мы скоро сделаем вывод, что огромное значение для психики имеет эмоциональная жизнь души, то есть те настроения, которые влияют на мыслительные процессы. Пытаясь понять механизмы работы переживаний, мы продвинемся ещё дальше, к субъективному отношению самого человека к жизни в целом и своей роли в ней в частности. Чтобы понять систему ценностей человека, придётся принять во внимание его воспитание, культурную и социальную среду, ранний детский опыт, и массу других условий: от генетических особенностей до судеб далёких предков. Проведя такую титаническую работу, мы гипотетически сможем разобрать человека, как конструктор, и собрать в любой последовательности, но почему-то постоянно будет оставаться что-то неучтённое, неуловимое, делающее человека неповторимым.
Читатель может не согласиться, заявив, что ничего сверхъестественного в человеке нет и быть не может, но мой опыт подсказывает, что люди, которых я знал детьми, остаются в каком-то смысле собой на протяжении всей жизни. Посмотрите на однояйцевых близнецов: каждый из них даже в младенчестве имеет свою собственную харизму, свою индивидуальную душу, о чём говорят их родители и что можно увидеть, пообщавшись с ними повнимательней. И я не знаю, что можно назвать более здоровым явлением – когда наблюдатель способен различать людей по неуловимым чертам их душ или когда видит похожих людей одинаковыми. Мой субъективный опыт говорит мне, что человек после амнезии или с деменцией на каком-то уровне остаётся собой, хотя функции его мозга нарушены.
Болезни цивилизации
Сейчас мы живём в мире, где доминирует определённое мировоззрение, а любые иные взгляды на реальность воспринимаются как сомнительные. Существующая система восприятия реальности вышла из философских принципов Римской империи, которая благодаря своей несомненной практической эффективности подмяла под себя весь мир. Другими словами, привычный нам взгляд на реальность обусловлен тем, что его носители оказались физически сильней и поэтому успешней. Конечно, на ранних этапах становления будущей империи римляне уважали грубую силу и воинственный дух, но века развития общества сместили акценты сначала в сторону экономического доминирования, а затем к появлению того, что мы называем современной цивилизацией. К Средневековью мир был разделён на высших, то есть носителей атрибутов цивилизации, и низших, то есть дикарей. Цивилизованный человек принимал и пользовался всеми доступными достижениями культуры, а дикарь жил, так сказать, в первозданном состоянии. На каком-то этапе прежний прагматизм империи уступил место иррациональному религиозному мировосприятию, но с началом эпохи Возрождения полузабытые ценности снова вышли на первый план. Во главу угла становится процветание, основными условиями которого являются физическое выживание и экономическое превосходство. Очень быстро стало очевидно, что сила меркнет в сравнении с технологическим новаторством, а оно, в свою очередь, развивается силой интеллекта. Изобретатель пороха, запертый в своей келье, бессилен против грубого тупого солдата, но когда открытие свершилось, то силой своего изобретения он может побеждать целые армии.
В результате эпоха Возрождения перетекла в эпоху Просвещения, с почитанием разума как самой высшей ценности для человека. Сегодня мы хоть и живём в мире постмодерна, но в основе нашего мировоззрения всё ещё лежат ценности и представления прежних времён.
Итак, существуют убеждения, доставшиеся нам по эстафете из глубины веков, которые формируют наше мировоззрение, но при этом не осознаваемы и, тем более, не доказаны. У каждого человека таких убеждений есть целая обойма, но я говорю об общепринятых. Попробую некоторые из них обозначить:
– Высшими ценностями являются выживание человека и его свобода. Поэтому всё, что помогает сохранить жизнь, считается благом, а любые ограничения – проявлением зла.
– Человек отличается от животных наличием разума, поэтому именно развитие разума есть самая важная задача человека. Сон разума рождает чудовищ, а остальные проявления человеческой натуры – это либо дань природе, либо заблуждения и пережитки прежних эпох.
– С развитием разума ассоциируются все высшие человеческие проявления, такие как воля, интеллект, творчество, духовность и даже интуиция.
– Чистый разум, то есть без примеси фантазий, заблуждений и ошибочного мнения, должен опираться на логику и научный опыт. В этом видится ключ к абсолютному благу для человека и человечества в целом.
Если свести к простой формуле, то получается логическая цепочка: разум – наука – технологии – благо. При этом существует много тёмных мест, о которых стоит тоже упомянуть. Прежде всего, никто до конца не знает, что есть благо, в простых случаях его определяют как отсутствие бессмысленных страданий и сохранение от преждевременной смерти, однако в боле широком смысле определить, что есть благо, очень трудно. Затем важно упомянуть, что технологии не делают человека счастливым, а только благополучным. Можно изобрести вспомоществования для облегчения жизни, но человеку это не гарантирует счастья, и, имея все доступные блага, он может впасть в депрессию или пойти на суицид. К сожалению, подобные случаи распространены в благополучных странах, вопреки простой логике обывателя, что комфорт – это всегда хорошо. Далее обращу внимание, что наука не даёт мировоззренческих ответов, она раскрывает механизмы функционирования материи, помогает на неё воздействовать, но не раскрывает смысла человеческого существования. Мало того, до середины двадцатого века наука была не совсем научной, так как сильно зависела от представлений человека о мироустройстве, и только к двадцать первому веку учёные поняли, что мир не таков, как нам кажется. Ну и разум тоже понятие довольно относительное, так как в нём объединены разные феномены, такие как интеллект, память, мудрость, сознание, здравый смысл, воля и так далее. Если мы хорошо представляем, что такое интеллект, и можем его до какой-то степени измерить, то мудрость – совершенно абстрактное понятие, а без неё само понятие разумности теряет свой смысл.
Другими словами, те мировоззренческие представления, которые доминируют в современном обществе, хоть и апеллируют к науке как к своему источнику, на деле оказываются вопросом веры сродни религиозной.
В ту же ситуацию попадает психология, которая претендует на звание точной науки, но по факту не соответствует критериям строгого научного знания. Когда психология только зарождалась, то была иллюзия, что психику человека можно описать так же просто, как работу пищеварительного тракта, но годы исследований привели к обратному результату. Да, некоторые примитивные проявления психики, такие как подражание или рефлексы, вполне измеримы и используются в работе с людьми, но чем глубже и сложнее те психологические феномены, которые мы пробуем изучать, тем хуже это получается. Когда же речь заходит о терапии, то научно обоснованные методы вообще перестают работать, уступая место искусству психотерапевта. Именно ему оказывается подвластным то, что не способна осилить классическая медицина, следовательно, де-факто психотерапия должна быть более научной, хотя механизмы её работы неясны и описаны весьма приблизительно.
Пока психология претендовала на роль фундаментальной умозрительной дисциплины, она казалась вполне научной, но как только теорию стали применять на практике, оказалось, что она не работает. Так же как с тем врачом, который отправляется к дикарям Амазонки за лекарством, психологам пришлось обращаться к опыту тех культурных традиций, которые успешно справлялись с психологическими недугами, перед которыми мы бессильны.
Оказалось, что наши болезни есть естественный результат нашего же мировоззрения, то есть порождены самой цивилизацией, которую мы понимаем как единственно возможную. В культурных традициях других народов хоть и нет такого экономического и научного роста, нет и наших болезней, или они лечатся более эффективно, чем можем это мы. Я не говорю о синдроме Дауна или об эпилепсии, речь о таких расстройствах, как фобии, депрессии, саморазрушающее поведение и других бедах развитого общества.
И тут возникает логичный вопрос: возможно ли, живя в условиях нашей привычной цивилизации, не страдать от тех психологических проблем, которые она с собой несёт? Оказывается, да, возможно. Но для этого нужно несколько расширить границы нашего восприятия и внести дополнительно целый ряд допущений, непривычных нашему наукообразному мировоззрению.
Современная наука вообще отрицает, что мир устроен так, как нам привычно кажется. Мир вокруг нас – это та картинка, которую рисует наш мозг для успешного приспособления и выживания нашего организма, однако мир гораздо сложней и многообразней. Поэтому вернее будет брать за основу не принцип научно-ненаучно, исходя из объяснимости феноменов, а принцип работает-не работает, невзирая на нашу способность это объяснить. То есть факт первичен, а наша способность его объяснить и понять вторична.
Так как мы рассуждаем о психологии, предлагаю вспомнить, что интроспективный метод изучения, то есть наблюдение за собственной психикой, является наиболее эффективным для её глубокого исследования. Современное понимание здоровья во многом опирается на ощущения самого пациента, и это нормально, когда человек не относится к себе как к биологическому механизму, а находится в контакте с собственным внутренним миром.
Далее, если мы хотим воспользоваться чужим опытом, то разумно будет допустить, что иная система ценностей тоже имеет место. Так как в подавляющем большинстве архаичных культур самым важным аспектом жизни человека считалось то, что мы называем «духовным», то стоит обратить на это более пристальное внимание.
Если материальным миром заведует наука, то духовным – религия. Она возникла именно как способ организации духовного опыта и накопила огромный багаж практических знаний. Те, кто занимаются исследованием религий, знают, что всякое учение есть лишь попытка объяснить некоторый мистический опыт, без которого религия не имеет смысла. Вернувшись теперь к привычному научному подходу, мы можем допустить, что в религии, помимо всего прочего, существует опыт того, как при помощи некоторых практик лечить те или иные психологические расстройства. То есть религиозный опыт может быть основанием для научного изучения, и слепо отвергать его неразумно.
Другими словами, я предлагаю взглянуть на человека не как на материально-информационный объект, а глазами носителя более архаичной культуры, то есть как на обладателя души. Нам не важно, существует ли душа на самом деле, достаточно того, что каждый может её почувствовать, и могут быть технологии, позволяющие её исцелить.
Сказочные исцеления
Народная традиция передаёт мудрость поколений из глубины веков через фольклорные формы – сказки, песни, былины, орнаменты и так далее. Они чрезвычайно живучи, и передаются практически всеми носителями культуры как нечто важное. В детстве мне очень нравились фольклорные мотивы, каким-то образом я хорошо сепарировал народную традицию от художественной. Настоящая сказка вызывает доверие, она будоражит воображение и умиротворяет душу одновременно, словно раскрывает какие-то глубокие тайны мироздания. Меня очень вдохновляли и одновременно поражали истории с чудесным исцелением или волшебной трансформацией героев, происходящие по каким-то неведомым магическим законам, сути которых я никак не мог уловить. В частности, внимание привлекал повторяющийся мотив живой и мёртвой воды, когда мёртвая вода исцеляет тело от ран, а живая воскрешает. Позже, изучая фольклор и религиозные мотивы древности, я находил параллели с этой идеей и интуитивно ощущал, что за этим стоит какой-то опыт или такие представления о мироздании, в которых такое возможно. Сам феномен смерти как средства обретения целостности несёт в себе парадоксальную логику, так же как описания воскрешения после путешествия человека по загробному миру: от «Эпоса о Гильгамеше» до сказки «Гуси-лебеди». Мотив слишком устойчив и распространён, чтобы просто списать его на солярную мифологию, разросшуюся в представлении ребёнка до масштабов реальности. К тому же у меня был опыт встречи с «чудесными исцелениями» во взрослой жизни. Работая в Православной церкви, время от времени я сталкивался с феноменами сверхъестественных событий, и не в рассказах добрых старушек, а видел происходящее своими глазами. Каждое из них можно было объяснить случайностью или сочетанием каких-то обстоятельств, но когда такое происходят регулярно, то поневоле обретает очертания непознанной закономерности. Служители относили необычные события, связанные с исцелением болезней или с серьёзными переменами в судьбе, привычках или характере человека, к сверхъестественному влиянию духовного аспекта религии и отказывались от своего авторства.
Отдельной темой в церкви было постоянное столкновение со смертью, начиная от ежедневных упоминаний о ней в молитвах и заканчивая регулярными отпеваниями и похоронами, в которых мне по долгу службы приходилось участвовать. Со временем я стал замечать, что чем человек более авторитетен в плане духовности (с точки зрения искренне верующих), тем легче и проще он относится к смерти, не боится мёртвых и спокойнее относится к собственной кончине. Мало того, если в начале моей церковной деятельности покойники вызывали во мне самом брезгливый страх, то позже я заметил, что ритуалы, связанные с умершими, каким-то обрезом углубляют и очищают моё восприятие мира.
Познакомившись с психотерапией, я обнаружил, что и здесь случаются «чудесные исцеления», но уже не под предлогом вмешательства высших сил, а в результате использования психотехник. Оказалось, что действительно существует некий механизм исцеления, который можно изучить и применять осознанно и направленно, но когда я попытался с ним познакомиться, то всё оказалось несколько сложнее, чем я предполагал. Да, при использовании определённых психотехник клиент может исцелиться душевно или даже физически, но происходит это не за счёт воздействия терапевта, а оттого, что клиент сам мобилизует собственный глубинный (возможно, духовный) потенциал. При этом та же тема смерти зачастую является краеугольным канем терапии, и позитивные сдвиги происходят после того, как человек перестаёт избегать этого вопроса и соглашается на его исследование.
Со временем я пришёл к выводу, что и религия, и психология опираются на одни и те же механизмы в душе человека, которые ассоциируются с духовным опытом и при помощи которых человек способен пережить существенную трансформацию, похожую на чудо. Это то, что объединяет религию и психологию, но, конечно, существует много того, что принципиально отличает эти два направления поиска человеком себя. Разные языки, разные цели, разный понятийный аппарат и методы работы с душой делают психологию и религию не только не тождественными, но во многом разнонаправленными. Однако тот предмет исследования, который мы называем душой, подразумевает схожесть опыта и возможность взаимного обогащения открытиями.
Религиозные представления и практики
Совершенно очевидно, что религий много и они сильно различаются. В то же время должны существовать некоторые принципиальные сходства, по которым мы можем выделять религии в отдельный класс явлений. Как разные языки имеют в сущности одни и те же характерные черты – использование звуковых сигналов, обозначающих предметы, действия, явления и так далее – так и все религии имеют нечто общее. Чтобы не заблудиться, стоит отделить классические религиозные учения от модернистских, так как последние могут не иметь с религией ничего общего, кроме названия. Под классическими я понимаю сформировавшиеся более тысячи лет назад и опирающиеся на мистическую традицию. Чем более далёким от цивилизации является народ-носитель той или иной религиозной традиции, тем более она может быть архаичной и чистой с точки зрения проявления глубинных механизмов психики. И наоборот, современные конфессии, родившиеся в цивилизованном мире, будут скорее опираться на интеллектуальные домыслы их создателей, чем на духовный опыт. Та же критическая оценка может быть справедлива по отношению к людям, представляющим классические религии – если их верования не основываются на личном опыте в русле данной религии, а являются данью культурной традиции или выученной умозрительной концепцией. Поэтому в каждой религии существуют авторитеты – носители традиции духовного опыта, к которым сами верующие приходят за руководством, а также соответствующая авторитетная литература или устное предание. Похожее положение дел имеет место и в науке, и в искусстве, когда есть некие «эталонные представители», на которых ориентируются все остальные, а есть подражатели или явные шарлатаны.
Очевидно, что для нас авторитетные представители религиозных традиций более интересны, так как они, благодаря своему опыту, являются живыми носителями и образа мыслей данной религии, и её сверхъестественных, с нашей точки зрения, возможностей.
Основным отличием религиозного мировоззрения от обыденного является система ценностей, ориентированная на так называемый «потусторонний мир». Беря во внимание только классические религиозные традиции, мы можем прийти к выводу, что для их адептов существовала, помимо привычной видимой реальности, другая, как бы параллельная. Человек при жизни находился условно в двух мирах: телом в видимом материальном, а душой (хотя бы отчасти) в невидимом, причём после смерти его душа полностью переходила в потусторонний духовный мир. Ещё одной особенностью загробного мира, помимо наличия в нём душ умерших людей, связанных с душами живых, было то, что в нём живут боги или какие-то другие сверхъестественные существа. Если отношения с предметами материального мира определяло физическое существование человека, то жизнь и благополучие его души зависели от мира духовного и от отношений со всеми его обитателями.
На мой взгляд, любые религиозные практики направлены на развитие и реализацию духовного потенциала человека, однако сам человек вне религии также способен переживать личную эволюцию, и в соответствии с этим его духовная жизнь может разворачиваться как бы на разных уровнях сложности. Подразумевается, что духовный потенциал есть у каждого человека на протяжении всей жизни, и каждый нормальный (то есть не выходящий за пределы общей нормы) человек на каждом этапе своей жизни способен к духовным переживаниям, соответствующим его возрасту (как физическому, так и личностному). У ребёнка это любовь к родителям, сострадание и эмпатия, у подростков – честь и доблесть, у взрослого – совесть и собственное достоинство и так далее, до глубокой старости, когда должны появиться мудрость, прозорливость, прощение, принятие и другие качества, которые считаются символами духовного развития. Это как игры для людей разных возрастов – процесс один, а формы разные, в зависимости от уровня развития человека.
Кроме загробного мира и живущих в нём богов, религия подразумевает наличие души как квинтэссенции жизни. Живым является то, что имеет душу, мёртвым – то, что души лишается. Душа вечна и является носителем высших качеств, а материя конечна и проста. У душ может быть иерархия, степень развития, судьба и возможность для роста, а материя – это только тот способ, при помощи которого души могут существовать в этом мире.
Все религии говорят о краткости и относительности этой жизни, в то же время о вечности и абсолютности той, которая находится за порогом смерти, а также практикуют методы общения с потусторонним миром. Ситуация напоминает учёбу в школе, куда дети приходят, чтобы приобрести какие-то навыки, а по окончании учёбы возвращаются обратно домой. И так продолжается до окончания обучения, после чего считается, что молодые люди готовы жить самостоятельно. Для религиозного сознания земная жизнь – это период присутствия в материальном мире с какой-то целью (кормление богов, духовное развитие и т.п.), сон – возвращение домой, а смерть – это переход к нормальному существованию, свободному от оков неведения и ограничения материальным. Поэтому атеист или человек без духовного опыта – это либо безумец, либо инвалид, обречённый мучиться в этой жизни и ничего не приобретающий для той.
Чтобы не оказаться в столь печальном положении, верующему следует совершать три типа действий религиозного характера. Он должен гадать, то есть координировать свои действия с требованиями иной стороны, должен навещать ту сторону при помощи медитаций, камланий и прочих практик и должен заботиться о приросте своего статуса, необходимого в духовном мире. То есть человек религиозный как будто постоянно заглядывает через окошко своей религии в потусторонний мир и соотносит свои поступки с теми критериями, которые делают их истинными относительно вечности.
Конечно, религий очень много как по формам, так и по глубине мистического опыта. Я привожу здесь самые общие очертания основных форм религиозных представлений, но хочу отметить чёткую иерархию ценностей, опирающихся на опыт встречи с потусторонним. Ни беды, ни болезни, ни даже смерть не являются для человека по-настоящему религиозного поводом для отчаяния, в то время как вопросы духовной жизни могут быть очень значимыми.
Подчеркну ещё раз, что духовность свойственна людям, термин интуитивно понятен, хоть и вызывает споры, и религия – это один из способов постижения этого феномена. Несмотря на то, что религии формировались в донаучную эпоху и могут казаться нагромождением заблуждений, в их основе – многовековой опыт духовного поиска.
Бесплатный фрагмент закончился.
Начислим
+12
Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.
Участвовать в бонусной программе