Читать книгу: «Демонтаж реальности. Люди и алгоритмы чужих игр. Теории и стратегии выхода из матрицы»

Введение

Если какая-либо проблема отравляет вам жизнь, а проработка с психологом не дает хорошего результата, то последняя надежда – философия. Она имеет доступ к ноосфере – сокровищнице знаний о жизни во всех ее проявлениях, включая смерть. Философия вырастает из тысячелетней мудрости, накопленной религиями. Она появилась как интеллектуальное течение, альтернативное традиции жреческой мудрости. Поэтому слово «философия» означает любовь к мудрости, но не саму мудрость. Философ отличается от мудреца тем, что не считает, что познал абсолютную истину. Это сделало бы его философию религиозным учением. Философ ищет не статичную истину, а динамичную. Истину не как идеологический столп, на который бы залез человек и успокоился в своей ложной «просветленности». Философия ищет способ уйти от заблуждений, прописавшихся в мире людей. Я говорю о той части философии, которая называется практической философией. Именно она положена в основу этой книги.

Проблема может преследовать человека, занимать его ум и отнимать время, превращая его в бота. Потому что «заколдовать» – значит внедрить какую-нибудь вредную программу в сознание, портящую кровь, то есть жизнь. И возможность расколдовать такого человека – отдельный большой разговор.

Эта книга о том, как использовать философский подход к жизни, чтобы выйти из-под действия программ, делающих поведение человека автоматическим, шаблонным. Я буду называть такое поведение поведением «ботов», потому что такие люди тотально запрограммированы культурными и социальными программами.

Нужно оговориться, что «окультуривание», социализация необходимы для человеческой формы существования. Человеку нужны люди, а людям, чтобы быть людьми, нужен мир как социокультурная целостность. Извечная проблема соотношения индивидуального и социального: как не потерять себя, став членом того или иного социума? «Все есть яд, и все есть лекарство, и только мера отделяет одно от другого», – говорит Парацельс.

На протяжении всей истории человек стремится гармонизировать дар свободной воли и подчинение закону социальных требований. Жизнь как свободная игра творческой воли или жизнь как неосознаваемое исполнение программ? Вот дилемма, вокруг которой построен сюжет этой книги.

Природа человека двойственна: способность мыслить порождает индивидуальность, стремящуюся к уникальности поведения, а значит, приводит к фрагментации общности. Уникальность мешает солидаризации, необходимой для выживания людей, особенно на ранних стадиях развития цивилизации. Две эти «природы» человека находятся в конфликте. Это – конфликт свободы воли и социальной детерминированности поведения, желания и долга, игровой парадигмы и производственной.

Здесь пойдет речь о том, как создаются миры, в которых чеканится тот или иной тип идентичности человека. Эти миры имеют разный масштаб: от цивилизаций до мира отдельного гениального писателя. Роднит их то, что они являются хронотопами, таким синтезом социального пространства и культурного времени, который конструирует реальность для людей этой культуры.

Основным средством такого конструирования реальности является язык, на котором создаются культурообразующие тексты. Эти тексты «программируют» сознание людей: их мотивы и модели поведения. Такое программирование неизбежно для человека. У животных есть природное программирование инстинктами, которое сплачивает индивидов. Человек, как говорит З. Фрейд, это «больное животное», у которого сбиты инстинкты. И эту поломку естественной программы компенсирует искусственное программирование, призванное унифицировать поведение индивидов через установление табу – социальных норм и запретов.

Современная глобализированная культура – это ситуация смешения разных цивилизационных матриц. В ней чеканится человек как продукт социализации и инкультурации. Ситуация, в которой так легко потерять себя из-за того, что сознание атакуют разные противоречивые культурные программы, а у тебя нет понимания, как делать выбор. Потерять себя – стать ботом. В этом смысле практическая философия – основа для «разботирования» людей.

«Бот» – это не тип человека (ведь иначе это была бы живая машина), а состояние сознания и способ автоматического поведения, нужного для воспроизводства определенных социальных отношений. Во всех культурах и цивилизациях, основной ценностью которых была социальная стабильность. Этим состоянием стремились закрепить, ограничив людей в возможности выходить за рамки социальных программ. Это были рабы, чандала, крепостные. В современной философии культуры этот тип состояния человека закрепился за термином «последний человек» (Ф. Ницше), «человек массы» (Х. Ортега-и-Гассет), «одномерный человек» (Г. Маркузе).

https://www.youtube.com/watch?v=ediHfWtULV0&list=PLEVAFHn0LiYLXJqIGeGQqF9q752z0_7qq

В русском языке термин «крепостной» происходит от слов «твердый», «скрепа», корень которых – krěpъ Н. М. Шанский находит в латинском corpus – «затвердевшее тело, труп». Другими словами, этих людей превращали в живые машины. И. С. Тургенев создал образ такого крепостного. Герасим убивает свое единственное любимое существо по приказу госпожи, и это не вызывает у него кризиса идентичности, потому что у него нет разлада между любящим и служащим. Его сознание подчинено жесткой программе исполнителя управленческой команды властного субъекта. Это уже современный читатель приписывает ему идентичность человека любящего. Он не знает любви, потому что она не является программным продуктом. Рабская душа – это центральная тема творчества Тургенева. Герасим – типичный представитель такого типа людей, которых я называю ботами.

Слово «бот» можно заменить на слово «зомби» или «человек-автомат». Не надо бояться слов, они лишь оболочка для смыслов. В лингвистике это называется фонема и сема. Также, если пугает фонема «магия», то можно заменить ее используемой в науке фонемой «техника работы с сознанием». Бояться использовать в речи какое-то определенное слово – это частный случай страха перед всеми словами, которые запретил использовать какой-то властный субъект. Вернее, страх перед этим властным субъектом, творящий окружающий вас мир. Любой мир творится из такого вещества, как концепты, и творцы мира вводят цензуру.

Когда в XVIII веке формировался мир науки, учеными был введен запрет на слово «магия». Карл Густав Юнг не боялся этого слова, наполняя его вполне научным содержанием. Он стал отцом-основателем влиятельнейшего научного направления в психологии и культурной антропологии. Магия в широком смысле слова – это техника нелинейного воздействия на реальность с целью ее изменения в желательном для субъекта направлении. Это совпадает и с целью, и с методом любых научных дисциплин. В этой ситуации важно разобраться в языках описания реальности, чтобы демонтировать ложные конструкции для решения экзистенциальных проблем.

Я постарался найти современную форму текста и заговорить одновременно на нескольких языках. При этом я понимаю, что читатели привыкли больше доверять академическому языку, а не поэтическому или религиозно-магическому. Такое суженное восприятие истинности знаний продиктовано особыми социальными практиками, формировавшимися в эпоху Просвещения с ее нетерпимостью к языку мифа. Например, это школьная социализация, когда ребенку стремятся привить «научное мировоззрение». К науке этот «школьный подход» имеет очень отдаленное отношение. Наука опирается на принцип фальсификации, предписывающий периодически сталкивать и пересматривать любые теории¹. Современный гуманитарный подход, наоборот, предполагает суммирование всех форм знания, включая древние верования.

Но на пути такого бережного отношения к интеллектуальной традиции стоит препятствие: языков описания сегодня так много, они так запутаны и бессознательно замусорены средствами массовой коммуникации, что читатель либо теряет интерес к академическим знаниям, уходя в язык мистики, либо привыкает к какому-то одному языку, чаще всего примитивному и плоскому.

Я прибег в этой книге к популярной терминологии по двум причинам. Во-первых, потому что была поставлена задача интегрировать знания из разных гуманитарных дисциплин, которые сегодня говорят на разных языках. Во-вторых, философские труды, как правило, написаны на языке терминов, понятном только узкому кругу посвященных. В то время как в современном обществе стремительно растет потребность в философском знании, а значит, в языке, ясном широкому кругу читателей. Я знаю об этом из своей практики лектора и блогера. Ко мне лично и в комментариях обратились уже тысячи людей с такой просьбой и с благодарностью за простой язык.

В свою очередь я выражаю благодарность своему научному консультанту и моему коллеге Пигалеву Александру Ивановичу за методологическую основу, моим многочисленным собеседникам по теме этой книге, а также тем, кто финансировал клип.

Часть 1. Игра и производство

Структура мира

Эта книга призвана расширить горизонт знания об управлении реальностью – средой существования человека. Управление реальностью само по себе является задачей любой философской, религиозной и психологической мысли, призванной улучшить качество жизни человека, находящегося в созависимости с этой реальностью. Задача парадоксальная: человек, который управляет процессом, должен находиться вне его, но вне реальности человек не может существовать. Есть два логически корректных варианта разрешения этого парадокса.

Первый вариант характерен для спиритуалистической традиции: человек может перестать быть человеческим существом в одном из своих аспектов. Он становится частью Абсолюта, породившего реальность. Это так называемый «просветленный» – субъект, вышедший на высший уровень бытия и освободившийся от материальной и социальной зависимости. Он видит реальность, в том числе свое существование, извне. Таким образом, управление реальностью сводится к освобождению от нее.

Второй вариант характерен для философско-научной традиции. В этом случае человек, поставивший цель управлять реальностью, не выходит из нее, а занимает позицию «внешнего наблюдателя». Такая позиция возможна только при достижении высокой степени осознанности. Осознанность – это состояние сознания, при котором умственные (ментальные) процессы отделяются от психических, так что субъект видит неким внутренним взором свои собственные действия и переживания.

Это способность «быть в моменте», когда прошлое (причины происходящего с человеком) и будущее (тревоги по поводу последствий происходящего) перестают определять восприятие. Прошлое и будущее формируют паттерны мышления и восприятия, вызывающие когнитивные искажения, мешающие видеть реальность такой, какая она есть.

Достижение состояния осознанности – необходимое, но недостаточное условие для занятия позиции «внешнего наблюдателя реальности». Нужно совершить еще один акт мышления – рефлексию. Рефлексия – это процесс анализа субъектом актов своего собственного сознания, паттернов и схематизмов мышления. С точки зрения научно-философской традиции осознанность и рефлексия позволяют увидеть реальность извне, не переставая быть человеческим существом.

Рене Декарт свел технику управления реальностью к формуле Cogito, ergo sum («Мыслю, следовательно, существую»). «Существую» здесь означает существование мыслящего субъекта, вошедшего в состояние когитальности – способности смотреть на акт своего мышления со стороны. Смотреть и видеть – значит овладевать знанием о жизни.

Знание же есть сила, считает Фрэнсис Бэкон, имея в виду, что знание законов мироздания позволяет опираться на них и, таким образом, легко управлять всем, что этим законам подчиняется. Знание того, как на самом деле устроена реальность, позволяет управлять ею, не выходя из нее. Таков итог западной научно-философской традиции, уходящей корнями в древнегреческую философию.

Чтобы глубже понять логику научно-философского варианта управления реальностью, обратимся к истокам. Платон утверждает, что реальность состоит из двух слоев: мира идей и мира вещей, материального и идеального миров. Идеи существуют объективно, то есть вне сознания человека. Более того, они творят вещи. Что это значит?

Доказательством правоты Платона может служить следующий пример: посмотрите на свои пальцы и задайте себе вопрос – откуда я знаю, что это пальцы, а не щупальца? Очевидно, что мы знаем это благодаря существованию в языке слов «пальцы» и «щупальца», которые объективны и независимы от нас. Эти слова существовали задолго до вашего рождения. Вы подключились к уже существующей языковой среде. Следовательно, именно язык, находящийся вне вас, проникает в ваше сознание и порождает там образ пальцев. Наличие такого понятия, как «пальцы», является условием их существования для вас именно как пальцев.

Платон говорит, что идеи (схемы вещей) проникают в сознание человека, превращаясь там в эйдосы (мыслеобразы), некие копии идей. Позже Аристотель пишет, что эйдосы накладываются на элементы внешнего мира и создают тот слой реальности, который люди воспринимают органами чувств – зрением, обонянием и т. п. Не способные отрефлексировать работу сознания люди принимают чувственный слой реальности за единственную реальность. Для Аристотеля же это два самоценных слоя реальности.

Материальные объекты внешнего мира и эйдосы взаимодействуют друг с другом в пространстве души, создавая образы всех вещей. Эти образы – психические посредники между разумом и данными, поступающими от органов чувств, схватывающих материальную вещь. Образы служат мостом между материальной реальностью и внутренним миром человека. Этот мост – воображение, через которое проникают образы, формируя нашу чувственную реальность. И раз уж вся чувственная реальность представлена в сознании с помощью воображения, выходит, что мы имеем дело только с образами. Воображение – это движение, вызванное ощущением. Таким образом, уже в Античности у человека выделялись ум, воображение и тело как набор органов познания.

Сам процесс познания – это синтез информационных потоков и программ в сознании. Сегодня этот процесс можно сравнить с рендерингом в программировании. Термин «рендеринг» в 3D-графике обозначает создание изображения на основе 2D- или 3D-модели. Это сложная технология создания большого многообразия образов в виртуальной реальности. При рендеринге происходит наложение текстур на основу, что можно уподобить процессу постепенного прорисовывания образа воображением на основе данных, поступающих от органов чувств. Идеи античных философов, как ни странно, имеют много общего с современными концепциями обработки реальности и воплощения эйдосов в материальном мире. Основные метафоры, используемые Аристотелем для описания процессов возникновения образов, – «начертание», «рисование». Сегодня эти метафоры стали буквальным описанием создания образов в виртуальной реальности компьютерных игр.

Образы, возникающие в душе, являются посредниками, соединяющими миры, – частями общей реальности, между которыми как бы распят человек. Человек, у которого есть тяга к истине, довольно быстро становится грустным. Он обнаруживает ложность тех образов, которые есть у него в душе, и в конечном счете видит ложность образа всей своей жизни и людей вокруг. Осознание ложности окружающих образов отделяет человека от ощущения реальности и опоры на истину. Понятно, что возникает вопрос: а есть ли истинные образы слов и действий? Те, которые бы присоединяли человека к истине, а не ко лжи.

В Средние века истина и ложь персонифицируются. Истина – это Бог и тот слой реальности, который им сотворен, а ложь – инструмент управления этой реальностью дьяволом с помощью когнитивных искажений сознания. У средневекового дьявола два титула: «Отец лжи» и «Князь мира сего». Они оба характеризуют один аспект: ложь является инструментом управления людьми через искажение истинных образов путем наложения на них ложных интерпретаций вещей и ситуаций.

Проанализируем расхожую ложную мысль «меня обидели» с целью доказать тезис: обида существует лишь субъективно, то есть никто никого не обижает, но люди сами выбирают «обиженность». Истинный образ обиды дан в следующем определении: обида является следствием выполнения четырех умственных операций:

1. ПОСТРОЕНИЕ ОЖИДАНИЙ.

2. НАБЛЮДЕНИЕ СЛУЧИВШЕГОСЯ ДЕЙСТВИЯ.

3. СРАВНЕНИЕ.

4. ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЯ О РЕАКЦИИ (ОБИДЕТЬСЯ).

Другими словами, обидеть кого-то невозможно. Тебя не обидели, тебя обманули, предали, ударили и т. п. А обида – это результат субъективно принятого решения обижаться. Это решение не осознано, а внедрено в виде программы сознания, например, через подражание тем, кто практикует такую тактику – обижаться.

Чтобы избавиться от этой программы, нужно:

1. Осознать, что обида дисфункциональна. Как правило, люди делают вывод, что обида создает бдительность в отношении опасных людей. Но это ложный вывод, так обида является видом когнитивного искажения: она возбуждает сильное негативное чувство, которое мешает видеть сложные мотивы другого человека.

2. Заблокировать работу программы можно на любом из четырех этапов ее разворачивания. Когда к вам подступает чувство обиженности, нужно:

1) либо аннулировать «задним числом» ожидания, которые были обмануты;

2) либо переключиться с наблюдения над «обидными» действиями на наблюдение за мотивами и целями совершающего эти действия;

3) либо прекратить операцию сравнения надежд и подрывающих их действий;

4) либо заменить решение обидеться на решение остаться равнодушным. В жаргоне поколения зумеров я обнаружил концепт «ну что ш» («ну ладно»), который выражает эту реальность отмены обиды на последнем этапе.

Средневековый человек с его символическим мышлением описал бы неосознанное принятие такой программы в сознании метафорой «подписать договор с дьяволом». Это явная характеристика того, что люди действуют себе во вред. Они попадают в ловушку неосознанных решений, применяя «пустые понятия» и тем самым искажая истинные образы.

Уже в теории реальности Платона есть разделение на ложные и истинные (позволяющие видеть истинный слой реальности) образы. В своей знаменитой аллегории «Легенда о пещере» Платон недвусмысленно говорит о том, что люди видят образы (тени) вещей, принимая их за единственную реальность. Идея Платона о существовании фантазмов, или симулякров (от лат. simulacrum – «копия»), сегодня нашла прямое воплощение в образах виртуальной реальности. Разве не пример копии копии – обычная фотография, а копии копии копии – ее отредактированная версия, в которой уже нет ничего от истины? Понятно, что такие изображения используются для обмана и управления сознанием зрителя.

Истинная же реальность – это мир идей, который лишен образности². Человеческая душа, как правило, все визуализирует, и Платон строит теорию из трех разновидностей образов – как годных, так и негодных посредников между сознанием и истинным бытием, миром идей:

► ЭЙДОС – копия идеи, или некий «архетипический образ» (в терминологии К. Г. Юнга).

► ЭЙКОН – копия копии, максимально приближенная к оригиналу; через него просвечивает эйдос, а через эйдос – идея.

► ЭЙДОЛОН, или фантазма, – копия копии, ложный образ, создающий лишь мнимые или призрачные понятия, которые вводят человека в заблуждение, смешивая истинное с ложным. Такие фантазмы могут проникать во все аспекты бытия.

Методы познания

Что же рекомендуется Платоном и другими философами для освобождения сознания от симулякров, призраков, налипающих на эйдосы? Ответ западной философии – развивать критическое мышление. Что это такое? Для ответа на этот вопрос нужно развести две похожие на первый взгляд операции: «мыслить» и «думать».

Мыслить – это порождать оригинальные образы на основе соприкосновения с идеями. А вот думать – значит наблюдать живущие в твоем сознании образы (стереотипные идеи), сотворенные когда-то другими людьми, творцами оригинальных мыслеобразов, слов, текстов и загруженные посредством воспитания и образования. Сегодня самые мощные внешние поставщики стереотипов – СМИ и соцсети.

Это различение нужно, чтобы понять, почему именно мышление позволяет управлять реальностью, а не думание. Различить свои и не свои идеи может только тот, кто порождал собственные. Есть очень эрудированные люди, которые не способны мыслить: их сознание забито большим количеством информации. Думать – значит спать, болтаться в пустых мечтаниях о себе и мире. Эта греза может быть приятной или кошмарной, но важно не это, а то, что она эфемерна: тот, кто грезит, не «сам действует», а с «ним случается».

Такой субъект живет в исчезающей реальности. Современное информационное пространство перенасыщено влиятельными яркими образами. Они переливаются, атакуют сознание неосторожного потребителя, подавляя его мыслительные способности и в конечном итоге лишая его даже воображения. Даже эротические фантазии в него инсталлируются порносайтами. Мир такого субъекта походит на лоскутное одеяло, коллаж из обрывков сообщений, фотографий в сетях и галлюциногенного бреда новостных сайтов. Этот мир наполнен ориентирами, но лишен стиля, ведь стиль – это осознанный выбор определенных принципов.

Для преодоления экзистенциальной скуки житель этого мира начинает бесконечную игру-развлечение. Он – фланёр, скользящий по поверхности явлений, не углубляясь в их сущность. Это «мир игры тысячи поверхностей». Играют именно поверхности, а не тот, кто по ним скользит. Вернее, ими играют создатели систем образов, которых метафорически можно объединить в символ некоего Великого Магистра.

Великий Магистр – это князь-создатель и гейм-дизайнер нашей «виртуальной реальности». Современные социальные игры построены так, чтобы человек оставался в плену симулякров. В некой виртуальной реальности социальных игр, которые захватывают сознание настолько, что игрок теряет контроль над игрой, как теряет его игрозависимый геймер. Такой геймер играет своим персонажем с ботами в одной компьютерной игре, не осознавая, что сам является ботом другой игры. Он управляется своими психическими паттернами, не дающими ему выйти из его виртуальных игр.

https://www.youtube.com/watch?v=7uIvLyorJSw

Я буду использовать термин «бот» в качестве метафоры для описания состояния сознания человека, потерянного в игре тысячи поверхностей, утратившего способность мыслить. Терапией таких состояний зависимости является развитие рефлексии и саморефлексии. Этим отчасти занимается когнитивно-поведенческая терапия. Однако этого явно недостаточно для уничтожения программы зависимости, паттерна мышления или гештальта. Это давно поняли психологи и философы, разработавшие гештальт-терапию.

Итак, идея критического мышления, на которую сделали ставку западноевропейские интеллектуалы, заменяет идею мистического способа управления реальностью. В восточной традиции реальность концептуализируется с помощью таких понятий древнеиндийской культуры, как «мокша» и «нирвана».

И если в восточной традиции управление реальностью возможно также через медитацию как форму когнитивного тренинга, то в западной наблюдается повышенный интерес к магико-мистической концепции управления реальностью. Например, Плотин, основатель неоплатонизма, вводит концепт «мистический экстаз». Экстаз означает выход из себя, а мистический экстаз – это выход в истинный слой реальности³.

На самом деле этот концепт противостоит платоновской идее мышления, предполагающей наличие посредника между «я» и истинно сущим. Плотин и восточные магико-мистические практики опираются на идею «мистического полета» или «прямой пробивки к истине». А Платон и вся классическая западноевропейская философско-научная традиция, напротив, предлагают системный подход – постепенное развитие критического мышления через прохождение ступеней.

Бенедикт Спиноза, Рене Декарт и Иммануил Кант подытожили эту линию своими теориями сознания и познания реальности. Они ввели новые понятия, но не изменили саму схему устройства реальности и механизм ее управления через мышление. Декарт усилил платоновский дуализм материального и идеального, предположив, что человек может очистить свое сознание от чувственности вещного слоя реальности и войти в «точку когитальности», в то самое состояние, которое я ранее назвал позицией «внешнего наблюдателя». Кстати, он описывает ее вполне мистически: «То великое безразличие, которое есть в нас и в Боге»⁴. Фрэнсис Бэкон тоже поднимает тему очищения разума от «идолов» – неких психологических и мировоззренческих установок. Декарт и Спиноза преследуют цель отделить разумность от эмоциональности. Одержимость очищением стала навязчивой чертой эпохи Просвещения, впавшей в невроз чистоты.

Работа Канта «Критика чистого разума» посвящена критике неоплатонической «прямой пробивки к истине». Кант максимально пессимистичен: истина недоступна и непознаваема. Он понимает, что идея очищения может привести к мистическим или магическим концепциям преображения человеческой природы, и поэтому вводит принципиальное ограничение для человеческого разума. «Кенигсбергский отшельник» провел границу между магией и наукой Нового времени своим знаменитым принципом агностицизма, то есть непознаваемости истинного слоя реальности. Он вводит для этого ключевое понятие «вещь-в-себе». Мир непознаваем и остается сам-для-себя или в-себе. Человеческому сознанию он предстает как некая, довольно смутная, репрезентация вещи (феномена).

Несмотря на непознаваемость мира, которую декларирует Кант, вся европейская наука занята поиском относительного знания о нем. Вместо попытки проникнуть в суть вещей предлагается прагматический подход: использовать относительное знание для управления реальностью. Знание дает силу, нужно только найти технологию его применения к управлению реальностью. Наука берет на себя традиционную задачу магии.

Подытожим описание двух моделей: восточной спиритуалистской и западной научно-философской. Спиритуализм опирается на решение не признавать онтологического статуса материальной реальности, подчиняя материю духовным процессам. Поэтому здесь возникает идея и практики выхода из тела и прямой пробивки к центру управления реальностью, которая называется Истиной. Во второй, научной модели все прямо наоборот: физический, материальный и социальный слои реальности управляются духовным аспектом человеческой природы, хотя довольно слабо. Поэтому нужны посредники: мышление для Античности, богочеловек для средневековой теоцентрической философии, наука для Нового времени.

Особняком стоит неклассическая философия постмодерна, представители которой попытались синтезировать эти два варианта, рассмотрев древние магические знания и науку как единый комплекс. Вот это самое интересное! Кстати, слово «интерес» происходит от латинского выражения inter esse – «располагается между». Согласно теории «золотой середины» Аристотеля, истина находится между крайностями, в так называемой «золотой середине». То, что называется добром и красотой, неотъемлемо от зла и безобразия. Они, как аверс и реверс монеты, необходимы друг другу и неустранимы из антропологического слоя реальности, мира людей. Более того, они взаимодополняют друг друга в поиске истины.