Читать книгу: «Про Максима и Гелю, или Счастлив по принуждению», страница 17

Однажды, папа Максима, решил купить немного домашнего вина себе на ужин и пару литров, чтобы привезти домой. Они подошли к длинному ряду бочек. Продавцы, стоящие с ними рядом зазывалами покупателей, наперебой предлагали свой товар.

Папа Максима, подойдя к первому попавшемуся продавцу, попытался открыть рот, и не успев сказать ни слова, услышал голос продавца: «Как же мы рады, что вы всётаки пришли».

Папа Максима, немного опешил, ведь перед ним стоял только один продавец.

И обращаясь к нему, спросил: «Кто это? Мы?»

А продавец ему и отвечает: «Я и моя бочка. А шо, вы таки не рады нас видеть?»

«Нет, что вы, – ответил ему папа, – мы с вашей бочкой ещё даже не знакомы».

На что продавец ему ответил: «Если вы хотите с ней познакомиться, то давайте уже быстрее, скоро восемь часов».

«А что, после восьми у вас сухой закон?» – спросил папа. «Да неее, шо вы, в восемь у нас закрывается ЗАГС».

«А причем здесь ЗАГС и ваше вино?» – спросил папа.

«Да если вы его попробуете, то точно женитесь на нем», – ответил ему продавец.

И все окружающие дружно засмеялись. Папа попробовал всё-таки вино из той бочки. Равно, как и еще, как минимум, из двадцати других. Под конец своего алкопутешествия, он был уже такой веселый и готовый на все, что продавцы колбасы и помидоров давали ему закусить просто потому, что он хороший человек. А Максим, шел рядом со своим папой, и поедая чурчхелу, бережно завёрнутую в вощеную бумагу, руками, потрескавшимися от времени, и постоянной, тяжелой работы, – продавщицы тети Фимы.

«Дааааааааааааа, вот это было время», – сказал Максим с закрытыми глазами.

«Какое время?»– спросила его Геля, возвращая в реальность из мира грез.

Максим открыл глаза, щурясь от солнца, которое казалось, вернулось с ним в реальность из Одессы.

И увидав огромное лицо Гели, махнул рукой и тихо сказал: «Да так, ничего особенного».

Бутерброды у Гели закончились уже полчаса назад, и желудок её подавал неоднозначные сигналы. Заприметив знакомый ларек с хот-догами, Геля скомандовала: «Нам сюда», – и двое влюбленных голубков, двинулись в указанном Гелей направлении.

Возле ларька столпилось несколько мальчишек, явно не из этого района. По возрасту они были примерно ровесниками Максима и Гели. Они что-то бурно обсуждали, и разговаривая с продавцом хот-догов, что-то ему объясняли. Геля с Максимом встали за ребятами в очередь, но процесс выбора у ребят занял слишком много времени. А Геля была очень голодная.

Поэтому она растолкала ребят своим телом, и подойдя к окошку сказала: «Нам, пожалуйста, 15 хот-догов, пока ребята выбирают, что они хотят».

Максиму даже понравилось, что Геля так вежливо, и без применения излишней силы взяла ситуацию под свой контроль. Но – не тут-то было.

Один из мальчишек возмущенно обратился к Геле: «Эй ты, жируха! А пузо-то не лопнет от пятнадцати хот-догов? Встань в очередь, и подожди!»

Продавец уже начал отдавать Геле первые хот-доги. Но, услышав такое обращение к своей старой знакомой, поспешил закрыть окно ларька, и спрятаться в его недрах. Геля засунула один хот-дог в рот, как раз в тот момент, когда этот прыщавый выскочка открыто стал ей хамить.

Геля могла бы и сама разобраться, причем со всеми сразу. Но, предпочла дать возможность проявить себя Максиму.

Проглотив, не жуя, хот-дог, она взяла второй в руку, и, обращаясь к хаму, сказала удивительно спокойным голосом: Сейчас мой парень, тебе резинку от трусов на шею намотает».

«Парень?» – удивленно спросил хам, и стал, озираясь по сторонам, искать парня этой гигантихи.

Максим стал вертеть головой по сторонам, подражая хаму, и делая вид, что он не с ней.

Не найдя парня Гели, он вновь обратился к ней: «Что-то я не вижу здесь страшного тролля, который был бы твоим парнем. Может, он за ларьком в баке – объедки собирает, где же он?» – обратился хам к Геле, и смачно сплюнул на асфальт.

Геля, продолжая жевать свой хот-дог, ответила ему так же спокойно и не возмущенно, как в первый раз: «Да вот же он», – и указала рукой с хот-догом в направлении Максима.

«Этот недоросток?» – грубо, и даже как-то агрессивно, спросил у Гели хам. Максиму не хотелось ни с кем драться. Но из двух зол: получить от шпаны, или от Гели, – он выбрал первое. Хам, вызывающе подошел к Максиму с руками, засунутыми в карманы новеньких, модных джинсов. Остальные члены банды тоже подошли поближе. Из всех присутствующих, только Геля сохраняла невозмутимое спокойствие, и продолжала поедать свои хот-доги.

«Ну, чё?» – подойдя вплотную, процедил хам, обращаясь к Максиму.

Максим понял, что драки не избежать, и решил, не откладывая в долгий ящик, начать первым. Он с силой двинул хаму прямо в челюсть кулаком, от чего раздалось клацанье челюстью и на асфальт полетело два сломанных зуба, а хам упал за ними следом. Вся компания оцепенела, и находилась в замешательстве. В следующую секунду на Максима кто-то набросился сзади, обхватив его за шею. Но, недельные занятия борьбой не прошли даром. Максим cхватил нападавшего за руки и провел бросок, после которого нападавший разлегся рядом с хамом.

А вот, что было дальше, – Максим помнил только со слов Гели. Очнулся он уже дома, когда на улице было темно. Он лежал на диване в большой комнате, а из кухни слышался тихий разговор и периодический смех. Максиму стало любопытно, что там происходит. И войдя на кухню, он увидел своих, и Гелиных родителей, пьющих за обеденным столом чай. А во главе стола сидела Геля, и рассказывала им историю героического подвига Максима. Она, конечно, опустила из рассказа тот факт, что после броска Максима его свалили на землю и пинали все оставшиеся члены банды. Пока Геля не вмешалась, и не раскидала всех обидчиков. Для вывоза всех пострадавших, понадобилось семь машин скорой помощи и два наряда милиции, которая также прибыла на место массовой драки. Но узнав, что это была драка с Гелей, быстро ретировалась к себе в отделение. От полученного стресса, Геля, всё-таки выломала металлическое окно у ларька, и заставила продавца срочно сделать ей не менее двенадцати хот-догов. Продавец не стал сопротивляться и подумал, что пусть она съест лучше хот-доги, чем его.

Весть о героическом поступке Максима быстро долетела до стен школы, благодаря усилиям Гели. Все одноклассники хлопали его по плечу, и глядя в его лицо с многочисленными синяками, одобрительно кивали головой. Только один человек, покачав головой, поругал его.

И этим человеком был его тренер Юрий Васильевич.

«Ну, во-первых, – говорил он. – Следы драки должны оставаться только на лице противника. А во-вторых,

сильный человек никогда не полезет в драку, потому, что ощущает свое превосходство и ответственность за использование своей силы. Ты понял, Максим?» – спрашивал он его, сидя в углу спортивного зала.

«А как же Геля?» – немного обидевшись, что его не похвалили, спросил Максим.

«А что Геля?» – поинтересовался тренер.

«Геля же, использует свою силу», – с обидой в голосе сказал Максим.

«Мдааааааа, – помычал тренер, потирая подбородок, а потом продолжил. – Геля никогда не была слабой, она родилась такой. И поэтому не знает, что это такое. К тому же, ты ведь помнишь, что мы с тобой пытаемся все объяснить с точки зрения науки. А что нам говорит по этому поводу наука?» – спросил тренер у Максима.

«Я помню, помню, – сказал Максим. – На каждое действие есть свое противодействие».

«Да нет же, дурашка, – засмеявшись, сказал тренер, и потрепал Максима по волосам. – У каждого правила есть свои исключения», – и они оба засмеялись, как старые знакомые.

В конце недели настал срок забирать от портного Блюмштейна долгожданное трико. Геля с Максимом, в очередной раз, отправились на порог давно известного им дома, чтобы, когда Давид Яковлевич откроет старую и скрипучую дверь, в очередной раз услышать, что трико не готово.

Не удовлетворенный ответом Максим, которому уже страсть, как хотелось похвастаться на тренировках своим умопомрачительным нарядом, возмущенно сказал: «Давид Яковлевич, ваш Бог сотворил наш мир за шесть дней.

А вы не можете перешить мне трико уже три недели».

Опешивший Давид Яковлевич посмотрел на маленького оратора сквозь спущенные на крючковатый нос пенсне, и ответил Максиму: «Молодой человек, я таки знаю, за сколько Господь сотворил мир. Но вы видели этот мир? Разве вы хотите, чтобы ваше трико было точно таким же страшным? Конечно, нет, – сам себе ответил Блюмштейн, – поэтому, заходите через неделю», – и Геля с Максимом отправились восвояси несолоно хлебавши.

Через неделю Максим с Гелей всё же получили долгожданное трико. И Максим даже в нем участвовал в соревнованиях разного уровня. Геля всегда была его главной и самой большой, в прямом смысле, болельщицей. Даже его родители не так болели за Максима, как Геля. Хотя он был их сын, плоть от плоти. Максим усердно тренировался и постепенно стал добиваться значительных результатов. Он занял почетное первое место на городских, а затем на областных соревнованиях. Юрий Васильевич очень радовался за своего ученика, ставя его всем остальным в пример. На носу было первенство СССР среди юниоров. Целых полгода Максим усиленно тренировался, чтобы не посрамить честь родного города. Геля лично следила за его распорядком дня, и в особенности за его питанием. Она следила, чтобы ему не клали много еды. С излишками Геля была сурова. Она быстро расправлялась с едой, которую считала лишней. И заглядывала в рот Максиму, когда тот поедал остатки. Забрать их она не могла, так как это нарушит его спортивный режим. А Геле очень хотелось, чтобы Максим стал чемпионом и великим борцом.

Чемпионат СССР планировался к проведению в городе Смоленск. Максим отправился туда со всей командой на поезде. А Геля, как главная фанатка, вместе с родителями Максима на автомобиле дяди Валеры. На время проведения тренировок и взвешивания, родственникам спортсменов категорически запрещалось общаться с ними. Но на Гелю этот запрет не распространялся. Это стало возможно после того, как Гелю, на входе в общежитие, где жили спортсмены, попытался остановить дежуривший в этот день каратист, – кандидат в мастера спорта по карате кёкусинкай. Обладатель коричневого пояса по карате, плакал как ребенок, стоя на коленях перед пятиклашкой, и болтая в воздухе сломанной рукой.

На второй день пребывания у Максима было намечено контрольное взвешивание для определения весовой категории борца. На весах получилось на четыре килограмма больше, чем планировал тренер. Юрий Васильевич, со злым лицом покосился на Гелю и прошипел: «Геля, епона матрёна». «А что Геля, чуть что – сразу Геля, я здесь ни при чём».

«Так, – думал вслух тренер, – надо что-то срочно делать, иначе мы попадем в следующую весовую категорию. А там уже Витя Короваев».

«Эврика! – сказал тренер, и поднял палец вверх, как Архимед, – есть идея».

Следующие два дня Максим провел в парилке спортивного клуба «Молот», где с него сходило семь потов, а после парилки он надевал на себя всю имеющуюся одежду, и бегал по залу, пока одежда не становилась на нем мокрой с головы до ног.

На зачетном взвешивании у Максима был недобор 100 граммов, которые он с лихвой наел прямо в зале после взвешивания, поедая горячие чебуреки из рук Гели.

«Ешь, мой миленький», – приговаривала Геля, отправляя один чебурек в рот Максима, а второй – себе в рот.

По итогам жеребьёвки, схватки у Максима начинались только на второй день. И поэтому, к своей первой схватке Максим пришел уже с весом плюс три килограмма, что давало ему ощутимое преимущество. Уже на второй день Максим вышел в полуфинал и получил почетную грамоту за самую быструю победу на соревнованиях. Памятуя о проблемах Максима на областных соревнованиях, Юрий Васильевич рассказал своему подопечному о некоторых хитростях борцов. И Максиму удалось провести свой фирменный бросок прогибом, за одну целую и две десятых секунды после начала схватки. Что, собственно говоря, было круто даже для профессионального борца. В финале ему предстояло бороться с борцом из Прибалтики Альбертом Звейниексом, который уже три года подряд был чемпионом своей весовой категории среди юниоров СССР. Так что схватка предстояла серьёзная. Юрий Васильевич не отходил от Максима ни на минуту, постоянно раздавая ему ценные указания. Максим был максимально сосредоточен. Когда противники вышли на рукопожатие на центр татами, казалось, в воздухе повисла мертвая тишина. Судья, подойдя к борцам, напомнил им основные правила ведения поединка и дал старт, громко свистнув в свисток. В следующую секунду Звейниекс провел прием, который Максим никак не ожидал, и получил за это два очка в плюс. Только сильная рука Юрия Васильевича и его авторитет удержали Гелю от того, чтобы сломать Звейниекса пополам. В течении всего первого раунда Максиму не удавалось подобрать ключик к своему сопернику. Раз за разом он проигрывал, отдавая Альберту очки. Наконец, прозвучал спасительный свисток, и объявили перерыв. Когда Максим пришел в свой угол и тренер попытался дать ему наставление, Геля всё же не выдержала.

Она подбежала к своему любимому, и оттолкнув тренера, сказала: «Ну-ка, тряпка, встань в стойку. Покажи, как ты стоишь».

Максим хоть и нехотя, но встал. Геля начала его учить тому, что видела на тренировках, повторяя все, что мог бы сказать ему тренер. Юрий Васильевич не ожидал такого поворота. Геля говорила все правильно, как будто сама была тренером. Геля попросила Максима встать в стойку, чтобы продемонстрировать ему неточности в его приеме. Когда Максим встал, Геля взяла его за руку, с силой продернула так, что его тело полетело в объятия Гели. И не останавливая движение Максима, Геля провела бросок.

Вы, как и многие другие, неоднократно гуляли в осеннем лесу. Может даже ездили собирать грибы. Я вот обожаю собирать грибы в сосновом лесу. И вот вспомните это ощущение чистоты, спокойствия, какой-то безмятежности на душе, когда идешь по лесу. Вспомнили? А теперь вспомните этот характерный звук, когда вы наступаете на сухую, сосновую ветку, случайно оказавшуюся под вашей ногой. Именно такой звук и прозвучал в кромешной тишине спортивного зала, когда Геля всем своим весом упала-таки на бедного Максима после проведенного броска. На этом, карьера борца Максима был в принципе и закончена. Открытый перелом берцовой кости со смещением, – показал рентген. Геля потом долго извинялась перед Максимом и перед тренером. И даже перед родителями Максима и своими. И Максим даже увидел первый и последний раз в жизни, как Геля плакала. Медаль за второе место на первенстве СССР среди юниоров и почетную грамоту, Максиму принесли прямо в палату. Геля ухаживала за Максимом лучше родной матери, тем более, что ее Геля к своему суженному и не подпускала. Маме удавалось проведать сына только тогда, когда Геля уходила поспать.

Несмотря на свое триумфальное поражение, Максима считали в школе чуть ли не героем. Все ребята приходили к нему поздравить с победой, а заодно и попросить походить на костылях. Максим не был жадным мальчиком, и с удовольствием разрешал всем брать его костыли. Но через некоторое время, желающих попробовать костыли чемпиона стало столько, что Максиму приходилось подолгу сидеть и ждать, пока их вернут. Тогда Яше, однокласснику Максима и коммерсанту от природы, пришла в голову гениальная идея.

«А давай будем брать по десять копеек с желающих, – предложил Яша. – Восемь копеек тебе, а две мне».

«А тебе-то, за что?» – спросил Максим.

«За идею», – ничуть не смущаясь, ответил Яша.

Но это уже другая история про то, как Максим с Яшей попали на учет в детскую комнату милиции. Яша в первый, а Максим в очередной раз.

Побег

Глава

XIII

Из жизни каждый что-то вынес, Кто опыт, кто мешок муки.

Но из последних хулиганов, Выходят только мужики.

«Сергей, иди немедленно домой».

«Сейчас мама, еще пять минут. Мы с друзьями доиграем, я сразу приду».

«Никаких пяти минут, уже поздно, на улице темнеет, десять часов вечера».

Обычно, именно так выглядел каждый летний вечер во дворе Максима. Вообще Максиму очень повезло с местом проживания. Да и ребята во дворе подобрались очень увлеченные, толковые, как говорил обычно папа Максима. Их увлечения не распространялись на какой-то конкретный период года, или на определенный, конкретный вид занятий. Они были молоды, не знали проблем бытового характера. По крайней мере, не в том объёме, как их папы и мамы. Они были поглощены дружбой, беззаботностью и желанием узнать и попробовать все на свете на вкус, цвет и зуб. Зимой это были постоянные снежные баталии. Дети строили замки из снега, не уступающие своими размерами настоящим. Делились, как всегда, на две команды, и предварительно подготовив и проработав тактику и стратегию, начинали штурмовать непреступные стены. Конечно, так или иначе, во всех событиях присутствовали не только мальчики, но и девочки. Куда же от них деваться,

особенно если их предводителем была Геля. Когда снега было маловато для того, чтобы строить замки, то ребята доставали из чуланов, или родители привозили из гаражей с сезонного хранения, лыжи, коньки и хоккейную амуницию. На лыжах Максим, сразу скажем, бегал – так себе. Помнится в первый раз, когда папа принес ему лыжи, он думал что это проще пареной репы. И что он с первого раза будет чувствовать себя на них, как заправский олимпиец. Надо было видеть этого олимпийца. Максим, в ватных штанах и теплой, похожей на полушубок куртке, надел на ноги, привезенные из командировки в прибалтийку беговые лыжи Karjala. Стоя на краю котлована, он ощущал себя великим Гарий Напалковым (прыгуном с трамплина). Максиму не было страшно за себя, больше всего Максим боялся расстроить папу с мамой, если с лыжами что-то случится. Но желание ощутить свободное парение, и прыгнуть с импровизированного трамплина, было сильнее страха получить люлей от родителей.

Постояв на краю несколько минут, Максим, как ему казалось, поймал настроение, оценил направление ветра, огляделся по сторонам на всякий случай, и оттолкнувшись палками от склона начал скольжение вниз. Скорость стремительно нарастала, набегающий поток ветра начинал свистеть в ушах. Еще мгновение, и Максим оторвавшись от поверхности, летел в неизвестность. Все было бы ничего, если бы Максим перед прыжком спустился вниз и проверил место предполагаемого падения. Если бы он сделал это, как любой нормальный человек, то он бы увидел, что внизу находятся полуразрушенные сваи, оставшиеся в котловане после закладки строительства спортивного бассейна. Котлован вырыли еще лет семь назад. Он успел зарасти травой и деревьями. Но планы у строителей поменялись, и с тех пор, место стройки находилось в запустении. В общем, наш

герой, долетев до дна котлована как буревестник, парящий над водной гладью, рухнул в него, угодив одной лыжей на металлическую арматуру, торчащую из полуразрушенной сваи. Казалось бы, он должен быть счастлив, что сломалась только одна лыжа, а не его спина или судьба. Ан, нет.

«Чертовы мушкины какашки», – выругался Мак-

сим. – Надо же было так попасть. Что я теперь папе скажу? Да ладно папе, что я теперь скажу Геле? Она ведь завтра собиралась со мной идти в парк кататься на лыжах».

Но Максим не унывал. Безвыходных ситуаций не бывает. По дороге домой он встретил Андрея Перервина.

«Андрей, – окликнул его Максим. – Слушай, я завтра собрался с Гелей покататься на лыжах в парке», – обратился он к другу.

Андрей осмотрел скептическим взглядом лыжи, которые держал в руке Максим и зашелся смехом.

«Да как же ты будешь кататься, если у тебя лыжи сломаны? Да тебя Геля сама вместо лыж завтра использует».

«Ха ха ха, – саркастически ответил ему Максим. – Конечно, лучшее счастье для человека – это несчастье товарища, – продолжил он, глядя в лицо Андрею. – Вот правильно говорят, что ты гниловат, Андрей».

«Это кто такое говорит?» – возмутился Андрей и выпрямился во весь рост, чтобы казаться выше.

А мы все помним, что Андрей на физкультуре стоял первым, с конца.

«Да неважно. Важно лишь то, что я хотел у тебя на один день одолжить лыжи, чтобы не расстраивать родителей и Гелю. Я знаю, что у тебя точно такие же лыжи папа притащил домой».

«Ну уж нет, фигушки», – заартачился Андрей, и взяв портфель повернулся, чтобы идти домой.

«Хорошо», – спокойно ответил ему Максим.

И как бы невзначай, в спину уходящему Андрею сказал: «Хорошо, я тогда скажу Гелечке, что попросил лыжи для завтрашней прогулки у тебя. А ты мне пожадничал».

Эти слова мгновенно возымели свое действие. Андрей остановился как вкопанный, но поворачиваться лицом к Максиму не спешил. По всему было видно, что он обдумывает варианты ответа и последующие за этим последствия. Хотя ответов было всего два, он простоял так примерно секунд десять. На мой взгляд, Андрей просчитывал вероятность того, что Геля, узнав, что он не дал лыжи, придёт за ними сама. И всё равно получит желаемое, но вот будут ли целы при этом все кости в его теле после её визита, – это неизвестно.

«Ладно, – сказал он. – Пойдем, я дам тебе лыжи на один день. Но ты мне за это будешь должен упаковку жвачки».

Андрей был жадноватым мальчиком. Но у Максима тоже не было выбора, и он согласился, так как сломанными кости могли оказаться в этой ситуации – не только у Андрея.

Это оказался один из тех дней, когда Максиму было весело даже с Гелей. Сначала он, конечно, как и положено возлюбленному и оруженосцу, тащил свои и Гелины лыжи целый час до парка, хотя парк был в пятнадцати минутах ходьбы от дома Максима и Гели. Но с Гелей любой путь увеличивается на неопределённое время, по причине того, что ей обязательно нужно остановиться у каждого места, где продают пирожки или мороженное. Добравшись, наконец, до парка, Максим замерз уже так, что готов был сразу повернуть обратно в теплую и уютную квартиру, где мама наварила целую кастрюлю ароматного борща с фасолью. Максим ел очень мало и неохотно, особенно борщ, и уж тем более, после появления в их жизни Гели. Но в этот момент ему так захотелось именно маминого борща, что слюна сама собой потекла у него изо рта. Очнулся от своих фантазий он только тогда, когда понял, что Геля ему что-то говорила. Она решила, что Максим смотрит голодными глазами на то, как она поедает очередной чебурек.

Геля протянула его ему со словами: «Съешь мой миленький. Только мясо не кусай. Откуси вот, сбоку, немного теста», – и вставила чебурек против воли Максима, ему в рот.

Максим от неожиданности поперхнулся, то ли собственной слюной, то ли жиром, капавшим с чебурека.

Он вежливо отодвинул противный чебурек рукой в сторону и сказал ласково Геле: «Нет, Гелечка, я не могу забрать у тебя еду».

Гелечка даже прослезилась от такого беспокойства за нее. Дойдя до места, Максим надел свои (Андрея) лыжи и вопросительно посмотрел на Гелю. Та одобрительно кивнула ему.

Максим, не распознав жеста, спросил: «Геля, ты едешь?»

Геля отрицательно покачала головой и сказала, что останется, потому что у нее в руке чебурек. Она не может с чебуреком надеть лыжи. Тогда Максим вызвался ей помочь. Он разложил ее лыжи и подготовил крепления, прежде чем могучая нога Гели сорок третьего размера встала на них. Застегнув крепления у нее на ногах, он взял свои палки и в очередной раз вопросительно посмотрел на Гелю, стоящую в лыжах у тележки с чебуреками.

«Езжай, милый, я тебя догоню», – как-то неубедительно прозвучал голос Гели.

Делать было нечего, и Максим помчал по лыжной трассе, обгоняя зазевавшихся детей и мечтая о далеком будущем, в котором он на этот раз был капитаном корабля, отправившегося в опасное, но увлекательное плавание к неизведанным землям. Делая очередной круг, Максим останавливался на секунду возле Гели каждый раз, наблюдая в ее руке новый чебурек. В какой-то момент Максим заметил ребят из соседней школы, которые стояли недалеко от Гели и о чем-то хихикали, показывая пальцем на Максима. Максим остановился рядом с ними и вежливо поздоровался.

Один из ребят, тот, что казался постарше, обратился к Максиму с нескрываемым веселым пренебрежением:

«Что лузер, катаешься?»

Максим не знал, что значит слово «лузер», и подумал, что это вроде приветствия.

И ответил им, в их же манере: «Да, лузеры. Катаюсь».

«Чтооооооо? – возмущенно произнес один из них. – Ты кого лузером назвал, какашка африканская? Да ты и кататься-то не умеешь», – и ребята, сделав грозный вид, подошли к Максиму вплотную.

В любой другой ситуации это вылилось бы для Максима в печальную историю о походе не за моря, а к травматологу в дежурную больницу. Но в дело, как всегда, вмешалась Геля. Подойдя к Максиму, она растолкала своим могучим телом хулиганов.

И положа покровительственно руку своему избраннику на плечо произнесла: «Да мой Максимка, быстрее всех вас на лыжах бегает. Верно, Максим?»

Максиму ничего не оставалось делать, только как положительно кивнуть головой.

«Кто? Этот хлюпик? Может, поспорим?» – сказал самый рослый хулиган.

«А почему бы и нет?» – сказала Геля, и протянула свою руку, чтобы скрепить пари рукопожатием.

«Я в тебя верю, – сказала она, повернувшись к Максиму, когда ребята отошли, чтобы приготовиться к забегу. – Ты посмотри на них. У них ведь даже лыжи самые дешёвые, пластиковые. Не то, что у тебя, – настоящие, деревянные. Да и название у них ты видишь? Fisher, – с улыбкой сказала Геля. – Ты знаешь, что это означает?» – спросила она Максима.

Тот отрицательно покачал головой.

«На английском – это рыбак. У них даже лыжи для рыбалки. Как они на них бегать будут? Давай, соберись, я верю в тебя. Ты порвешь их, как пачку ссаных салфеток!» – грозно произнесла Геля, отчего Максиму стало как-то поспокойнее. «А обувь у них, ты глянь на их обувь. У них ботинки пристегиваются прямо к лыжам. Не то, что у тебя – валенки. Да они просто замерзнут в них».

Хулиганы достали из кармана какую-то баночку, и открыв ее, начали намазывать мазью лыжи. Издали, она была похожа на шоколад. Они мазали, косясь на Максима, и хихикали.

«Смейтесь, смейтесь, рыбаки хреновы, – думал про себя Максим. – Смеется тот, кто смеется последним».

Когда все были готовы, Геля сняла с себя красного цвета шарф, и положив его на снег, обозначила место старта. Все участники подошли к линии и заняли свое место. Со стороны хулиганов было трое участников. Со стороны Гели, – один.

Геля подняла правую руку, в которой держала чебурек, вверх, и скомандовала: « На старт!» – все участники напряглись.

Далее последовало: «Внимание! Марш!»

В следующую секунду Максим увидел, как рыбаки рванули вперед, оставляя его позади.

«Ничего, долбоклюи, сейчас вы все сдохнете, и в своем трико быстро замерзнете. А я, в своих шароварах и валенках, ваши задницы отогревать потом не буду».

Но рыбаки все никак не сдыхали, а все дальше и дальше удалялись от Максима.

«Лыжню! Лыжню!» – кричали они яростно всем, кто попадался им на пути.

Внезапно Максиму приспичило сходить по-

маленькому. Да так приспичило, что сил терпеть никаких не было. Максим огляделся, рыбаки были уже далековато, а сзади никого не виднелось. Он бы мог, конечно, раздеться, снять теплую куртку, лямки с плеч от ватных шароваров, и справить нужду где-нибудь в лесу. Но он решил справиться прямо на лыжне. Время, как говорится, – деньги. Ну не бегать же, в самом деле, в самый разгар гонки по лесу? Он вытащил своего петушка прямо через оттянутые вниз, края шароваров, и неловко пустил струю на белый снег. Он не учел сильного бокового ветра и особенностей конструкции своей одежды. Петушок все время вырывался на свободу из рук Максима, стараясь обоссать все свои лыжи и шаровары вместе с ними. Из-за сильного мороза, моча огромной желтой глыбой мгновенно намерзла на его лыже и частично, на лыжне.

«Лыжню!» – внезапно услышал Максим чей-то громкий крик.

Обернувшись, он увидал, как на него с огромной скоростью несется какой-то мужик в ослепительном лыжном костюме. Он даже не успел подумать, что ему делать и просто попытался отскочить в сторону, завалившись на бок. Лыжник, поскользнувшись на застывшей пирамиде мочи, которая препятствовала его движению, упал рядом виновником мокрого происшествия.

«Ах ты, ссыкун хренов!» – заорал он на Максима, и больно ткнул его палкой в задницу.

Затем он вскочил на лыжи, и быстро умчался за горизонт.

«Дааа, – подумал Максим. – Если бы я так бегал, то рыбаки бы уже давно были в заднице».

Он схватил палки, и что есть мочи рванул вперед. Максим так вспотел в своих шароварах, что думал, вот-вот отдаст концы. Ему самому не было понятно, – то ли он обоссал все штаны, то ли это одежда намокла от пота.

«Ничего, ничего, – подумал он про себя. – Зато я такого робота могу сделать из желудей и шишек».

Максим мчал что есть мочи, но рыбаков так и не было видно. Силы начинали медленно покидать нашего бегуна.

Но когда Максим вышел на финишную прямую, то неожиданно для себя увидел вдалеке спины, убежавших от него рыбаков. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы увеличить скорость, но в самый неподходящий момент с его ноги соскочил валенок, вместе с креплением и лыжей. Ничего другого Максим не придумал, как схватив лыжи в руки, в одном валенке и босой ногой, рванул что есть мочи к финишу. Он, конечно, не победил, пришел последним. И все хулиганы ехидно посмеивались над ним. Но что было удивительно, Геля при этом сохраняла стоическое спокойствие. Она помогла Максиму одеть его валенок.

Взяв его лыжи в руку, и обращаясь к своему ненаглядному, произнесла: «Лыжи – это не твой конек», – и с диким хрустом, сломала одну лыжу Андрея пополам, прямо о свое колено.

Максим не успел и слова сказать, а только потом грустно подумал: «Как же я теперь буду рассчитываться с Андреем? Одной пачки жвачки будет точно маловато».

Грустный, усталый и расстроенный поломкой лыж донельзя, Максим и Геля отправились домой. Всю дорогу Максим про себя репетировал речь, которую он должен сказать Андрею Перервину, в оправдание за поломанные лыжи. Но придя домой, Максима ждал неожиданный сюрприз. Оказалось, что Геля в парке сломала об колено левую лыжу. А Максим, в своем безумном прыжке в котлован, сломал о бетонную сваю правую лыжу. А поскольку лыжи у мальчиков были одинаковые, он смог собрать из них нормальную пару, чтобы вернуть Андрею в целости и сохранности. А папе с мамой, Максим все объяснил вечером, перед сном. И они даже не стали его ругать за это. Однако папа сказал, что в этом году, он ему лыжи больше не купит. Во-первых, их просто не достать, – дефицит.

А во-вторых: «Это нам не по карману», – сказал он.

Максима наказание со стороны папы ничуть не расстроило. Тем более, что он и сам понимал степень своей вины. У него была масса других дел, которыми он мог заниматься, помимо сомнительного удовольствия кататься на лыжах с Гелей. На следующие выходные, был намечен турнир по хоккею среди мальчишек двора, в котором жил Максим, и пацанов из соседнего. Максим был просто незаменимой фигурой во всех командных турнирах. И заслуги Гели – здесь нет. Просто у Максима была отменная реакция. И он, как никто другой, подходил на роль голкипера. Тем более, что никто из мальчишек не соглашался вставать в ворота. Всем хотелось быть нападающими. Мама Максима, когда видела грязную и рваную одежду, в которой Максим приходил каждый раз после игры, возмущалась.