Читать книгу: «Библиотека судеб», страница 2

Книга Судьбы. Зинаида Филипповна и Барсик

Зинаида Филипповна вышла из подъезда и, поморщившись от нового дня, присела на лавочку. В этот двор она перебралась лишь накануне, и всё здесь было ей чуждо.

Долго сын уговаривал её переехать к ним, и в конце концов она уступила его уговорам. Годы были уже не те. Хоть сноху она и не жаловала, но самой управляться становилось всё тяжелее. Она была уверена, что Машка, её внучка, была нагуляна невесткой на стороне. Не их порода. Душа не лежала, хоть та и тянулась к ней. Вот и с утра она успела поспорить со Светкой. На ровном месте, как считала Зинаида Филипповна, та вымотала ей все нервы с утра. Одно слово – сноха. Неродная кровь.

Сидя на лавочке и опираясь на трость, Зинаида Филипповна приготовилась к своему любимому занятию, к которому она привыкла ещё в родном дворе. Обсуждать вслух выходящих и входящих в подъезд людей, которых она считала проститутками и наркоманами. Жаль, что боевые подруги остались в родном дворе, и ей придётся импровизировать в одиночку. Зинаида Филипповна надеялась, что со временем обзаведётся здесь соратницами по оружию, острым на колкости языком. Но в её словарном запасе было достаточно и домашних заготовок.

– Да что же это за люди такие гадкие, – в сердцах плюнула она в голубя, который пытался подобраться к ней поближе в надежде, что ему перепадёт. Он давно заметил знакомый кулёк семечек, лежащий рядом с бабкой. – Ни одного человека. Ни на вход, ни на выход. Точно, наркоманы и проститутки здесь живут. Отсыпаются после ночных оргий, – она пробежалась взглядом по окнам.

Прошёл ещё примерно час, но во дворе так никто и не появился. Лишь оплёванный голубь вернулся, прихватив с собой ещё пару сородичей.

«Не иначе как в ад попала», – размышляла Зинаида Филипповна вслух. – «Хуже мук нет, чем молчать с самой собой. Но не на ту напали».

Тяжело поднявшись с лавки, она подошла к подъезду. Взглянув на домофон, наугад набрала номер. Если откроют, не спросив, кто и к кому, то не поленится лично подняться к этому наркоману и выскажет ему всё. Или к проститутке. А если повезёт, то застанет обоих дома. Что из-за таких, как они, в подъездах гадят и жгут газеты в почтовых ящиках. А если спросят, то на этот случай у неё тоже есть варианты монолога. Не позволит она себе испортить утро. Ткнув на домофоне номер квартиры, Зинаида Филипповна приготовилась, набрав воздуха в лёгкие. После нескольких гудков в динамике щёлкнуло и послышалось.

– Здравствуйте, – неожиданно вежливо прозвучало из домофона.

Приветливый и звонкий голос принадлежал определённо ребёнку. Девочке.

– Папка с мамкой дома? Позови, – пошла в атаку Зинаида Филипповна.

– А их сейчас нет. Они в другом месте, – беззаботно ответил звонкий голосок.

– Пьют, поди? С утра пораньше. А дитё сопливое без присмотра.

– Зачем вы так говорите? – невозмутимо ответила девочка. – У нас здесь никто не пьёт. Ни с утра, ни пораньше.

– Поучи меня ещё. Пигалица мелкая. Что знаю, то и говорю. Небось такая же. Оторви и выбрось, как Машка. Только одни шмотки да куклы на уме. Дай да дай! А как заработать на это дай, никого не волнует.

– Маша не такая, – возразил голосок. – Я с ней дружу… – тут же запнулся. – Дружила, – немного печально поправился.

– Вот-вот. Дружила. Вы же, дети, и дружить сейчас не умеете. Небось кукол своих не поделили, и дружба врозь.

Так ведь?

– А вы любите кошек? – не обращая внимания на колкости Зинаиды Филипповны, продолжил голос. – Маша любит, – тут же, не дожидаясь ответа, добавила девочка.

– От ваших кошек только вонь да подранная мебель. Вам, детям, дай волю, так вы зоопарк блохастый дома разведёте. А кормить? На вашем Вискасе только разориться можно. Ты хоть знаешь, сколько этот Вискас ваш стоит? Орут потом по ночам. Вам потеха, а взрослым забот полон рот.

– Барсик не драл мебель. И в лоток всегда ходил. Мы с Машей ему домики строили. Даже пеленать себя разрешал. А как он за бантиком прыгал. Вы бы только видели, – девочка тяжело вздохнула. – Но он убежал.

– И правильно сделал. Сама, поди, виновата. Нечего животину было мучить.

– Мы его не мучили. Мы на дачу собрались, а он выпрыгнул из машины и убежал, – голос снова тяжко вздохнул. – Я его: «кис-кис», «Барсик-Барсик», а его нет уже. Папа ждать не стал. Говорил, что никуда Барсик не денется. Вернёмся, а он здесь нас ждать будет. Сказал, что если время упустим, то в пробки попадём. Теперь винит себя, что Барсик пропал, а время всё равно упустили.

– Делов-то. Таких Барсиков на помойке, как блох на собаке.

– Не, – не согласилась девочка. – Барсик особенный. Я знаю, что он недалеко убежал. Вы его покормите, как увидите?

– Делать мне больше нечего, – Зинаида Филипповна начала уставать от разговора. С ребёнком ругаться не так интересно. – Каждого плешивого не накормишь.

– Подождите, – голос как будто почувствовал, что разговор заканчивается. – Вы Машу обнимите за меня. Она вас, кстати, очень любит. Она как узнала, что вы к ней переезжаете, так все уши мне прожужжала, что у неё теперь бабушка будет. Вот у меня бабушки не было, – голос опять вздохнул. – А у Маши теперь есть. И тётя Света вас любит. И дядя Саша. Правда-правда, – тараторил голосок. – Вы же добрая. Вы попробуйте быть бабушкой. Это очень здорово.

– Да никто меня не любит, – с горечью произнесла Зинаида Филипповна. – Квартиру мою хотят. Думают, что раз приютили, так отпишу им. Шиш им с маслом, – она даже показала фигу в домофон. – Да и откуда тебе-то знать?

Мала ещё советы давать.

– Я всё знаю, – раздался голос в домофоне. – Честно-честно. И про Барсика не забудьте. Маша обрадуется, если он найдётся. А он найдётся. Он такой красивый и в полоску. И ухо одно без кончика. И Маша – ваша внучка. Это точно. Дедушка Боря так и сказал. И я тоже знаю, что она самая настоящая ваша внучка, а вы самая настоящая её бабушка.

Голос замолчал.

– Эй! – крикнула Зинаида Филипповна в домофон. – Ты ещё тут? Как тебя звать-то? Какой ещё дедушка Боря?

Домофон молчал в ответ. Зинаида Филипповна даже подула в него, как в телефонную трубку.

– Вам открыть?

Зинаида Филипповна обернулась на голос.

Двор подозрительно ожил, как будто кто-то повернул выключатель. По тротуару прогуливались мамы с колясками. Шли люди по своим делам. Позади неё стоял молодой человек в бейсболке. Зинаида Филипповна даже успела признать в нём потенциального наркомана и собралась уже выдать одну из своих речей, как язык как будто перестал слушаться её. Вместо этого она спросила:

– А что это за девчушка живёт в 245-й квартире? Шустрая такая.

– Вы же Зинаида Филипповна? – вместо ответа спросил парень. – Мама Саши из 194-й? Я видел, как вы вчера приехали. Я Сергей. Из 230-й. А в 245-й сейчас никто не живёт. Месяц назад вся семья в аварию попала. Насмерть. Серёга с Ленкой и Катя. Дочка их. Вы Маше только ничего не говорите. У меня у самого дочь. Даша. Они дружили. Не знаем, как сказать теперь им, что Кати нет. Думают, что она на даче.

Зинаида Филипповна на ватных ногах дошла до лавочки и присела.

– С вами всё в порядке? – Сергей сел возле неё.

– Благодарю, Серёж, – Зинаида Филипповна нашарила в кармане кофты платок. – Всё в порядке, благодарю.

– Машка вас очень ждала, – Сергей поднялся и улыбнулся. – Все уши Даше с Катькой прожужжала, что у неё будет настоящая бабушка. Вам точно помощь не нужна?

Зинаида Филипповна ещё раз поблагодарила молодого человека, и тот удалился.

На лавочке голуби бесцеремонно клевали семечки прямо из кулька. Зинаида Филипповна подняла голову и посмотрела вверх.

– Дедушка Боря, – негромко повторила она. – Ты, что ли? Ты уж прости меня. Не дала тебе возможности нормально с внучкой пообщаться при жизни. Не знаю, что на меня нашло тогда. Да уж и поздно оправдываться.

В этот момент Зинаида Филипповна почувствовала, как что-то появилось рядом на лавочке. Голуби, взмахнув крыльями, сметая остатки семечек, тотчас же сорвались. Она обернулась на это что-то. На скамейке по правую руку от неё сидел кот. Полосатый и с надкушенным ухом. Тощий такой, что рёбра выпирали из боков.

Зинаида Филипповна подняла руку и осторожно протянула её в его сторону. Ладонь неуверенно зависла над его головой. Кот сам встал и, выгнувшись, потёрся макушкой об шершавую и сморщенную ладонь. От самых кончиков пальцев до глубины души прошла какая-то тёплая волна. Зинаида Филипповна провела рукой от макушки по костлявому хребту до хвоста.

– Барсик? – неуверенно обратилась она к коту.

Тот только ещё раз уткнулся лбом в её ладонь и утвердительно заурчал.

– Ну, пойдём домой, что ли? – Зинаида Филипповна аккуратно сгребла кота в охапку. – Ты хоть знаешь, сколько твой Вискас стоит?

Наставничество

"Неужели для того, чтобы стать немного добрее, нужно что-то особенное? Возможно, нам просто необходимо осознать, что доброта – это естественное свойство нашей души, которое не требует усилий. Достаточно просто изменить свой взгляд на привычные вещи"

Петров с ужасом ожидал звонка. Ещё бы! Позволить себе такую вольность, как вплести в сюжет судьбы людей Мира Живущих, обитателей этого мира, как он сказал бы при той жизни, потустороннего. Но телефон молчал.

Написав ещё несколько сюжетов для других Книг Судеб, Петров решил выйти во двор. Хорошо бы встретиться с Катей. Судя по времени, всё как раз должно было завершиться. И действительно. Катя сидела на лавочке возле подъезда, и как только Петров вышел, она сразу бросилась к нему.

– Представляете? Всё прошло, как вы и сказали! Точнее, так, как вы написали! – щебетала она, подпрыгивая перед Петровым от радости. – Вы хороший Вершитель! Ой, – запнулась она. – А я даже не знаю, как вас зовут.

– Петров, – задумавшись на пару секунд, ответил он ей. – Зови меня Петров. Да и не всё от меня там зависело. Мне показалось, что ты от себя там добавила. Я как будто какие-то слова под диктовку писал.

– Хорошо, Петров, – засмеялась девочка.

В это время к подъезду подошёл дед Боря.

– Что у вас за радость? – поздоровался он с Петровым и присел на лавку.

– Дед Борь. Знакомься. Вершитель Петров! – сияла Катя, представляя деду Петрова.

– Да вроде как на днях знакомились уже.

Катя рассказала деду Боре всё, что только что произошло. Как Петров придумал про то, что она поговорит с его женой Зинаидой Филипповной через домофон, и даже Барсика потерянного пристроил. И Машу она должна теперь принять.

– Тебе, Петров, влетит, – сделал вывод дед Боря. – И Катьку приплёл ещё сюда.

– Ну деда, – надулась Катя. – Мы же хорошее дело сделали.

– Хорошее-то хорошее, но… – дедушка понизил голос. – Где это видано, чтобы живущие с ушедшими общались по домофону? Почта вам на что? Я, конечно, никому не скажу. Тем более что твоё начальство и так со временем само всё узнает. Да и живущим это лишнее.

– Да я в курсе, – Петров тяжело вздохнул и присел рядом с дедом. – Просто так хорошо получаться всё начало. Я никогда так ещё с интересом и с душой не писал. Будь что будет. А что за почта? – удивился Петров.

Дед Боря, как старожил этого мира, проинформировал Петрова. Оказывается, обитатели здесь могут связываться с близкими в Мире Живущих. Но делается это не явно. Если возникает надобность напомнить о себе, то просто пишешь письмо какому-то человеку, желательно близкому, и относишь его на почту. Неблизким людям письма не всегда доходят, да и не всегда несут ту силу. Письмо как таковое адресат, конечно, не получает, но мысленно на уровне подсознания чувствует, что к нему обращаются. Или это происходит во сне. Во сне письма доставляются проще, но адресат поутру, проснувшись, может забыть о нём. Но бывает, что и этого достаточно.

– А зачем напоминать о себе? – Петров немного не понял. – Близкие и так ведь помнят.

– Так-то оно так. Это хорошо, если помнят. Мы тут в некотором роде зависим от них, – пояснил дед Боря. – Пока о тебе помнят, то и у тебя жизнь здесь идёт ровно. На душе спокойно. Да и самому порой хочется пару строк черкануть. Вроде как рассказать, что у тебя всё хорошо.

И ты тоже не забываешь о них.

– Не знал, – удивился Петров.

– Какие твои годы. Ты только прибыл. Ещё много чего узнаешь. Ты как младенец сейчас, который только появился на свет и всё познаёт.

Дверь подъезда открылась, и из дома вышла пожилая женщина. На вид ровесница деда Бори.

– Доброго дня, Галина Николаевна, – поздоровался с ней старик. – А вы, как посмотрю, не очень торопитесь?

– А вы уже никак спешите меня спровадить из этого мира? – отшутилась женщина.

– Да что вы? – дед Боря в шутливом реверансе изобразил искреннее раскаяние. – Мне с вами всегда за радость пообщаться. Вот, Петров. Познакомься и бери в пример. Галина Николаевна, самый главный Вершитель этого мира.

– Да будет вам, – отмахнулась она, кокетливо улыбнувшись.

– Истина, – дед Боря поднял указательный палец вверх. – Кабы не моя бабка, я за вами непременно приударил бы. Но она ж и тут меня достанет. Чуйка у неё.

Закончив с обменом любезностями и шутками, Галина Николаевна подошла к Петрову.

– Вершитель?

– Пока нет, – тут же встал он и невольно вытянулся, как перед важной персоной. – Петров. На испытательном сроке.

– Всё у тебя впереди ещё, – Галина Николаевна смахнула невидимые пылинки с плеча Петрова. – Я вижу, что ты хороший человек, а у меня уж поверь, опыт. Заходи, как будет время, вечером на чай. Не так уж много мне его осталось. Надо же мне кому-то передавать знания.

– А я? – напомнил о себе дед Боря. – Меня на чай не зовут?

– Да куда же без тебя? Бери вечером с собой молодого человека, да приходите. Хоть свежие истории послушаем. А то у тебя только старые и шутки древние, как и ты сам.

– Уделала, – дед Боря шутливо отдал честь и обещал непременно быть. – Пойду бабке своей пару строк черкану.

Галина Николаевна тоже попрощалась и ушла. Петров и раньше замечал эту статную, элегантную женщину, но никогда не подумал бы, что она Вершитель. И, судя по всему, очень высокого уровня.

– Слушай, Петров, – тихо и как-то заговорщицки поманила его Катя, когда все разошлись. Петров подошёл к ней и наклонился, приготовившись слушать. – Тебе же всё равно всыплют, как сказал деда Боря. А он с Зинаидой Филипповной парой словечек хотел бы перекинуться. Не всё же письма писать. Может, ты там придумаешь что-нибудь, пока тебя в кутузку не упекли?

– Через домофон? Так же? – удивился Петров.

– Я за деда Борю тоже в кутузку готова! – ответила Катя.

– Тихо ты, – остудил её пыл Петров. – Пока вроде никто не заметил. Я попробую. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Хотя… Я вот сейчас только подумал, а что дальше?

Петров попросил Катю как-то сделать так, чтобы дед Боря никуда не отлучался с утра. Он снова направит Зинаиду Филипповну к домофону, а дальше они с дедом Борей уже сами. Петров доверяет им.

– Тем более что я же не пишу подробный сценарий жизни. Я, как и все остальные Вершители, прописываю только характеры и какие-то основные ветки развития.

А дальше люди сами. По своей воле.

На том и порешили.

Вечером к Петрову зашёл дед Боря. Дверной звонок застал его, когда Петров был полностью погружён в работу. По совету Кати, прежде чем писать, он пробовал «вжиться» в образ своего героя и старался увидеть, как бы тот поступил, если бы у него было каких-то качеств больше, чем есть. Ведь многие не могли в своей жизни поступить иначе просто потому, что кому-то не хватало смелости или уверенности, а кому-то даже доброты. Не говоря уже о совести и чести.

– Пора чай пить.

– Уже?

– Штаны только надень, – дед Боря кивнул на голые ноги Петрова. – Галина Николаевна хоть и пускает к столу без фрака, но без штанов, думаю, не одобрит.

– Ох ты ж! – спохватился Петров, потому что и сам забыл про свой внешний вид, в котором пошёл открывать дверь. А если бы это не дед Боря был?

Облачившись в более-менее парадное одеяние, Петров тем не менее испытывал волнение, стоя перед дверью двумя этажами выше.

– Да не мандражируй ты, – успокаивал его дед Боря. – Не хватало нам ещё землетрясения, которых отродясь тут не бывало.

– Что? – не понял Петров.

– По амплитуде твоих коленей не менее пяти баллов предвидится.

Галина Николаевна и правда оказалась очень значимым для этого мира Вершителем. Но это и не удивительно. При жизни, как оказалось, она тоже была известным писателем. Они просидели весь вечер за разговорами с чаем. Петров поделился историей про свою жизнь и неудавшееся творчество. Дед Боря весь вечер пытался шутить, а Галина Николаевна рассказывала о службе на посту Вершителя. Именно так это правильно называлось здесь – служба.

– Мы же, Петров, не работаем, – поясняла она. – Служим. Служим добру и справедливости. Ты только начинаешь свой путь, и многое тебе пока неведомо. Постепенно познакомишься с разными людьми. С Библиотекарем обязательно. Это пока ты на испытательном сроке, тебе книги домой приносят, а потом сам. Ты обязательно развивай свой талант. Ходи в Библиотеку и читай книги разных людей. Раз уж простым жителям интересно бывает почитать, то тебе по службе тем более положено. Столько интересных судеб узнаешь. Что-то поможет тебе в дальнейшей работе. Но главное – это то, что своего персонажа надо любить, как самого себя. Переживать за его судьбу, как за свою. Это, конечно, если ты сам себя любишь. У тебя как с этим? – строго посмотрела она на Петрова.

– Я? Ну как же можно не любить себя?

– Поверь мне, – Галина Николаевна зачерпнула варенье из розетки и отправила его в рот. – Ммммм… Как я буду скучать по этому вишнёвому варенью! Никогда такого не пробовала при жизни, а сама варить не умела. Далеко не все умеют любить себя, – продолжила она, обращаясь к Петрову. – Но пока себя не полюбишь, никого другого не сможешь полюбить по-настоящему. Тем более своего персонажа. Любовь к нему не такая, как между мужчиной и женщиной. Она сравнима с любовью к себе. Если тебе на себя наплевать, то и его не пожалеешь. Почувствуй его. Его характер, желания. Взгляни на мир его глазами. Представь, что ты не Книгу Судьбы для него пишешь, а проживаешь его жизнь как кино. Вот когда ты увидишь и прочувствуешь своего персонажа, тогда и сюжет будет складным.

– У Катьки хорошо получается, – вспомнил дед Боря. – Она прямо как кино видит всё. Всех, с кем знакома была. Я бы тоже так хотел, но сам никак. Но стоит Кате обнять меня, так и я всё вижу.

– Берегите её. Катя сильная девочка. Не удивлюсь, если она под опекой Высшего. Может, у него какие планы на неё, – предположила Галина Николаевна.

– А кто этот Высший?

– Никто не знает, но говорят, что может быть кем угодно. Живёт среди нас и ничем особым не выделяется, – развела руками Галина Николаевна. – Но это всего лишь предположения.

Поговорили ещё немного о книгах, работе, и пришло время расходиться по домам. Службу, как сказала Галина Николаевна, никто не отменял. Даже перед перерождением.

– Ты когда отчаливаешь? – спросил дед Боря ближе к концу вечера.

Как оказалось, время пребывания здесь Галины Николаевны заканчивалось. Если в Мире Живущих оно неизвестно, то здесь с этим всё строго. За год до перерождения тебя предупреждают. За это время ты заканчиваешь свои дела и приводишь их в порядок. Если надо, передаёшь их преемнику. В назначенный день за тобой приходят и отвозят к Истоку. Ты оставляешь этот мир и возвращаешься в Мир Живущих, чтобы получить новый опыт и применить его снова в этом мире.

– Завтра переезжаю, – пошутила Галина Николаевна.

– А как это происходит? Я имею в виду перерождение.

– Никто не знает, Петров, – ответил дед Боря. – Это какое-то таинство или ещё что. Может, тебе по темечку чем-то бах! И ты ничего не помнишь. Очнулся – гипс. Точнее, пуповина.

– Шутки у вас, Борис, всё площе и площе. Но в одном он прав. Никто процедуры не знает. Давайте прощаться.

Петров вернулся домой и взял книгу Зинаиды Филипповны. Заправил в печатную машинку чистый лист и начал писать.

«Не успела Света открыть дверь квартиры, как её окутал тёплый аромат домашней выпечки. Так вкусно пахло только в её детстве, когда мама пекла пирожки. Но сейчас этого быть просто не могло. Мама уже умерла, а к ним недавно переехала свекровь, но ожидать от неё такого…»

Книга Судьбы. Зинаида Филипповна и дед Боря

Не успела Света переступить порог квартиры, как её обоняние уловило дивный аромат домашней выпечки. Так восхитительно пахло только в далёком детстве, когда мама готовила пирожки. Но сейчас это было невозможно. Мамы уже не было, а недавно к ним переехала свекровь. Но ожидать от неё такого…

Света не успела снять обувь, как в прихожую вбежала сияющая от счастья Машка.

– Мама! Смотри! Бабушка Барсика принесла! – воскликнула она, держа в руках полосатое чудо с надкушенным ухом. Кот, успевший наесться и разомлевший от непривычной обстановки, выглядел очень довольным. – Это же Катькин! Они уже вернулись с дачи? Бабушка меня не отпустила к ней. Сказала, что не знает никакой Кати, а кота она у подъезда подобрала.

Света тяжело облокотилась о дверь, не зная, что ответить, но тут из кухни выглянула Зинаида Филипповна и поманила её.

– Я же только с работы, – Света почесала за ухом кота, который всё ещё был в руках дочери, и направилась на кухню. – Давай попозже разберёмся.

Там аромат ещё усилился, и Света увидела то, что не укладывалось в её голове, но было очень красиво уложено в большое блюдо. Небольшая горка пирожков.

– Ба, можно нам уже с Барсиком по пирожку? – следом за Светой появилась Машка.

– Вот, – Зинаида Филипповна положила на тарелку два пирожка и протянула внучке. – Иди в комнату. Только не спеши есть. Ещё горячие.

Закрыв за Машкой дверь, она повернулась к Светлане.

– Знаю я всё про Катьку и семью её, – начала свекровь. – И про то, что сказать вы ничего не можете до сих пор. Кот этот у подъезда прибился ко мне. Вот и взяла домой. А то отощал уже без пригляда. Ты не против?

Света не знала, что ответить. Ещё утром они разошлись со свекровью как кошка с собакой, а теперь вот пирожки и в придачу к ним кот. Как будто подменили Зинаиду Филипповну за один рабочий день.

– Конечно, не против, – Света присела на край табуретки. – Только что про Катю сказать? Откуда кот этот появился?

– Так и скажи, – учила её свекровь. – Что, мол, нет, не приехали ещё. А Барсик мог и с дачи сбежать, и до дома дойти. Они, коты, такие. Могут с того света дорогу назад найти.

Зинаида Филипповна посмотрела вверх и перекрестилась.

– Вот пусть теперь Машка и заботится о нём. А там что-нибудь придумаем. Я не знаю, ешь ли ты с капустой, – подвинула она чуть ближе к Свете блюдо. – Сашке нравились.

– Спасибо, – Света взяла один пирожок и откусила. – Очень вкусно.

– Ну и слава богу, – Зинаида Филипповна смахнула со стола невидимые крошки. – Борщ в кастрюле. Ну и там, на второе, в сковороде, – махнула она рукой в сторону плиты. – Я пойду полежу. Отдохну. Мы с Машкой уже поели.

Света, всё ещё пытаясь прийти в себя, проводила взглядом свекровь.

– Спасибо большое, – спохватилась она.

Чуть позже удивление удвоилось. С работы вернулся Александр и, увидев на кухне изобилие, принялся нахваливать Светлану.

– Это мама твоя всё приготовила, – шёпотом пояснила она.

– Вот как? – настала очередь удивляться Сашке.

Света рассказала ему всё, что знала сама. Про кота Барсика и про то, что Зинаида Филипповна его домой принесла, и ещё она откуда-то в курсе про Катьку и её родителей.

Ну и про пирожки с борщом.

– Ну, главное, что напряжение в доме спало, – заключил Сашка. – А за котом этим одноухим присмотрим теперь, конечно. Куда деваться. А что сказать про Катю, потом придумаем. Мама права.

Машку такое объяснение, что Барсик сбежал с дачи и вернулся домой, очень даже устроило. Она пообещала заботиться о нём столько, сколько потребуется. Правда, просила передать Катьке на дачу, что с ним всё в порядке и он в надёжных руках до возвращения хозяйки. На том и порешили.

Утром Света по привычке встала пораньше, чтобы приготовить всем завтрак, но на кухне её ждало очередное удивление в виде горки блинов на тарелке и Зинаиды Филипповны возле плиты.

– Доброе утро, – поприветствовала её свекровь. – Я вот блинчиков вам на завтрак напекла.

Свете хотелось себя ущипнуть, но она вспомнила, что разительные перемены начались уже вчера.

– Давайте я вам помогу, – спохватилась она. – Зачем так рано проснулись? Я бы сама всё сделала. Но спасибо, конечно. Это приятно.

– Я и так слишком поздно проснулась, – не отворачиваясь от плиты, ответила Зинаида Филипповна, ловко управляясь со сковородкой.

– Ну не скажите. Судя по горке блинов, вы встали уже давно.

– Как минимум позже на семь лет, – как будто оправдывалась свекровь. – Ты прости меня, Света, за всё. Дура была. Всё детство внучки проспала и деду не дала.

Света подошла к Зинаиде Филипповне и осторожно обняла её за плечи, которые чуть вздрагивали, и прислонилась щекой к её спине. Тёплая рука свекрови легла поверх её руки.

– Садись завтракать. И Сашку зови. Зинаида Филипповна полотенцем вытерла просочившиеся слёзы. – Машу я накормлю, как проснётся.

Проводив сына со снохой на работу и накормив Машку и Барсика, Зинаида Филипповна собралась на улицу.

– Я пойду до магазина. Вискаса твоему Барсику куплю, а чуть позже вернусь, и вместе погулять сходим. А вы пока дома поиграйтесь.

Машка подбежала к бабушке и обняла её, а кот, услышав про Вискас, путался в ногах, тёрся и, судя по всему, тоже был рад.

– Ты самая лучшая бабушка, – прижималась к ней Машка. Кот промурчал что-то на своём.

Вернувшись из магазина, Зинаида Филипповна, перед тем как подняться в квартиру, присела на лавочку возле подъезда. Голуби, как будто только и ждали её, тут же приземлились на асфальт перед ней.

– Да не забыла я про вас, – по-доброму проворчала она и достала пакет с семечками.

Высыпав часть перед собой, она сидела и наблюдала, как те быстро поглощают их. Вспомнив про вчерашний день, посмотрела на домофон.

– Да ну, – как будто ответила она сама себе. – Даже не пытайся. Два раза такое не случается.

Но тем не менее она не могла отвести от него взгляда.

Промучившись ещё несколько минут, всё-таки встала и подошла к домофону.

Простояв ещё немного, наконец решилась. Набрала три цифры: 245.

С замиранием сердца она слушала его трель, пока домофон не перестал звонить и сам не отключился.

– Говорила же я тебе, что не выйдет. Размечталась, – Зинаида Филипповна вернулась на лавку и подбросила добавки голубям.

По улице туда-сюда сновали по своим делам люди. На детской площадке гуляли мамы с малышами, и оттуда доносился задорный детский смех. Кто-то входил в подъезд, а кто-то, наоборот, выходил из него. Со всеми проходящими мимо Зинаида Филипповна здоровалась. Она обратила внимание на то, что это делать гораздо приятнее, чем пускать вслед проклятья и колкости. Люди в ответ улыбались и желали ей хорошего дня. Зинаида Филипповна ещё раз посмотрела на домофон.

– Да что ж тебе неймётся-то? – упрекнула она сама себя. Но тем не менее снова встала и подошла. Непреодолимая сила тянула её к домофону.

Домофон долго звонил, но никто не отвечал. Зинаида Филипповна уже развернулась и, ругая себя за излишнюю надежду, пошла обратно к лавочке. В тот момент, когда она сделала пару шагов от домофона, мир вокруг вдруг подёрнулся пеленой и замер. Пропали все звуки. Только в домофоне позади неё раздалось потрескивание и пощёлкивание. Как будто кто-то налаживал связь, крутя ручку настройки.

– Здравствуйте, Зинаида Филипповна, – раздался знакомый и бодрый девчачий голосок. – Я тут занята немного была и не успела в первый раз подойти.

Зинаида Филипповна на секунду поверила, что девочка Катя действительно оторвалась от дел на звонок домофона и сейчас стоит там, в своей квартире, в прихожей с трубкой возле двери.

– Катенька, – только и смогла она вымолвить из себя.

– А я знаю, что Барсик у Машки, – как ни в чём не бывало продолжил голос. – Ему очень нравится, и он передаёт вам спасибо. Он бы погиб без вас.

– Кать, – продолжила Зинаида Филипповна. – Я что подумала, – замялась на секунду она. – Может… ну… как-то с дедом Борей можно поговорить? А с Барсиком всё в порядке, – спохватилась она. – Не переживай. Я вот за Вискасом сейчас ходила для него. – Зинаида Филипповна даже зачем-то сумку приподняла и показала её в домофон. С той стороны раздался звонкий смех.

– Да я знаю, – весело ответил голос. – Я всё знаю. И про пирожки, и про то, что с тётей Светой вы подружились. Всё-всё-всё.

– Так что там про деда Борю, – в нетерпении, боясь, что разговор оборвётся, как и в прошлый раз, поинтересовалась Зинаида Филипповна.

– Подождите. Я спрошу, – послышалась какая-то возня, как будто Катя слезает со стула, а трубка болтается и качается на проводе вдоль стены.

Время растянулось в бесконечное ожидание. Зинаида Филипповна иногда прижималась ухом к домофону, чтобы удостовериться, что связь не пропала. Но вроде всё было в порядке. С той стороны слышались слабые звуки, смысл которых было не разобрать.

– У аппарата! – внезапно прозвучало из домофона. Зинаида Филипповна даже отпрянула от неожиданности.

– Что? Напугал? – раздался знакомый смех. – Ну извини. Не удержался.

– Тьфу на тебя! – Зинаида Филипповна, казалось, забыла о странности и нереальности этого разговора. Всё происходило как будто по-настоящему. Она вот здесь, а дед где-то там, на том конце провода. В её осязаемом мире.

– Зин, – начал дед Боря. – Нам это… – он замялся. – Ну нельзя нам вот так с вами связываться. Но я догадываюсь, чьих рук это дело. Раз Петров написал так, то не вырубить уже топором. В соучастники меня приплёл.

– Борь, я на минутку, – поспешила Зинаида Филипповна. – Я прощения попросить хотела. Машка ведь наша внучка. Прости меня.

– Да я и так знаю. Я и тогда знал. Просто с тобою спорить-то себе дороже. Я иногда тайком ездил к ним. Жалко, что нечасто получалось.

– Прости, что не давала общаться. И теперь не сможешь увидеть, как она растёт, – причитала Зинаида Филипповна.

– Да с чего ты взяла, что не смогу? Теперь могу. И дальше, думаю, что смогу. Пока ты помнишь меня и думаешь обо мне, я всё могу. Я – глаза твои и душа твоя. Я – руки твои и сердце твоё. Я смотрю на внучку твоими глазами, обнимаю твоими руками, люблю твоим сердцем и переживаю за неё всей твоей душой.

Зинаида Филипповна стояла возле домофона, и по её щекам текли слёзы. Она подняла руку и провела ею по щеке, вытирая их. В ту же секунду она почувствовала тепло знакомой руки.

– Зин, – снова раздался голос деда Бори. – Мне пора. У нас тут дел тоже хватает. Я тебя попрошу, только не расстраивайся и не злись понапрасну. Помни, что если тебе плохо, то мне ещё хуже. Люби и заботься о внучке. Не забывай про Сашку со Светкой. Я ведь и в их глазах и сердцах. Я везде, где помнят обо мне. Я смеюсь вместе с вами и плачу, когда у вас боль на душе. А я уж здесь постараюсь со своей стороны присмотреть за вами. Благо помощник появился. Люблю вас.