Читать книгу: «Заря людского господства», страница 29

Только после этого Дирт вздохнул свободно, потому что видел, что кентавры начинают бежать. Те, кто продолжал биться, разделили участь своего вожака, пав под ударами разъярённых орков. Огонь продолжал летать над полем битвы, но сейчас он нёсся только вверх, будто празднуя свою победу. Фортл поднял в воздух свой палаш, издав победный клич. Его не замедлил поддержать радостный гул голосов, который, казалось, стал лишь громче. Это была безоговорочная победа орков.

– Мы смогли, – произнёс Дирт, ни к кому не обращаясь.

– А ты сомневался? – прохрипел в ответ Серт. – Мы показали этим тварям, кто главный в этих степях.

Серт подставил кулак перед другом. Дирт, ухмыльнувшись, ударил по нему. Сквозь ликующую толпу орков он рассмотрел Лоргта, взгляд которого был устремлён вверх. Переглянувшись, Серт и Дирт направились к нему.

– Ветер усиливается, – пробормотал глермэд. Будто в подтверждение его слов поток воздуха с силой подул им в лицо. – Гроза будет.

– Оно и хорошо, – пожал плечами Серт, рассматривая небо, затянувшееся тучами. – Может, Арлдларт решил потушить тот бардак, что мы учудили?

– Этот огонь вода не потушит, сам же знаешь, – ответил ему Лоргт. – Гроза после битвы… Не к добру это.

Сразу после его слов начал моросить мелкий дождь.

– Пошли уже, – сказал Дирт. – Пора возвращаться. Об огне не беспокойся – его другие глермэды потушат.

Дождь тем временем набирал силу. Дирт засунул палаш в ножны, и они отправились в обратный путь. Кентавры больше не сунутся к оркам – «огненные стражи» наверняка заставили их бояться пламени ещё больше. Однако слова Лоргта никак не выходили из головы Дирта. Ему сразу же вспомнился разговор с глермэдом, когда тот говорил о скорой смерти Снадра. Дирт снял с головы шлем и подставил лицо под крупные капли дождя. Сейчас ему хотелось лишь добраться до своих сородичей и обрадовать их сегодняшней победой.

***

– Дирт, можно тебя на пару слов?

Дирт стоял перед своим шатром и обливался чуть тёплой водой. Следующее утро после битвы с самого начала выдалось жарким, поэтому командир решил освежиться. Когда он вылил на себя очередное ведро, его позвал голос Лоргта. Обернувшись, Дирт увидел его перед собой. Глермэд был в походной одежде, состоящей из лёгкой рубахи, кожаных штанов и сапог. Голову покрывала бандана, на груди виднелся амулет в виде ромба с перекрестьем. Рядом с Лоргтом стоял конь с тюками на спине и пристёгнутым к седлу мечом.

– Да, конечно, – ответил Дирт, подходя к магу. – Куда-то собрался?

– Ага, – кивнул Лоргт. – Туда, куда мне хотелось бы меньше всего.

Дирт заметил, что глермэд говорит немного странно. Его интонация стала ярче, слова были пронизаны сожалением, будто он действительно не хотел никуда уходить. Лоргт стал более живым, чем обычно, словно утратил свой дар и превратился в простого орка.

– Не лучше ли тебе отправиться после собрания? – поинтересовался Дирт. – Обсудим с Фортлом наши дальнейшие дела, ты заодно скажешь о своём уходе, попрощаемся с тобой, как следует.

– Я не личный глермэд вождя, – ответил на это Лоргт. – Я вхожу в твой отряд и подчиняюсь только тебе. Поэтому о моём уходе я должен предупредить только тебя, а ты сообщишь остальным.

– Что-то случилось? – встревоженно продолжал расспрашивать командир.

– Ничего, о чём тебе следует беспокоиться, – успокоил его глермэд. – Я должен отправиться в паломничество. Уж не знаю, как долго буду пропадать, но надеюсь, что не успеете соскучиться.

– Ну, ладно, – пожал плечами Дирт и хотел попрощаться, но Лоргт продолжил говорить.

– Должен сказать ещё кое-что, – манера разговора снова стала бесцветной, а глаза мага слегка засияли. – Грядёт сильная буря, Дирт. Мы должны подготовиться к её наступлению.

– Что ты имеешь в виду?

– Бог послал мне видение, в котором предупредил об этом. Не знаю точно, что случится, но эта буря будет равносильна торнадо. Скажи Фортлу, что следует наладить отношения с людьми, чтобы мы смогли помочь друг другу.

– О чём ты вообще? Что такое должно случиться?

– Мы – меч, который будет атаковать. Мечу нужен щит и рука, которая его направит. Остерегайся глазных воров – они могут выступить против нас.

– Да что ты, мать твою, такое несёшь, Лоргт? Я ничего не понимаю.

Но Лоргт больше ничего не сказал – он просто развернулся, сел на коня и пустился рысью прочь. Дирт посмотрел ему вслед некоторое время и вернулся в свой шатёр. Лоргт наверняка передавал послание Арлдларта, который никогда ничего не говорит напрямик. Сколько бы Дирт не ломал голову, он так и не смог понять, что глермэд хотел сказать, упомянув бурю и торнадо.

Эпилог

Голова полностью очистилась от мыслей, всё тело было расслаблено. Такэда Кагеяма сидел на коленях перед статуей матроны⁴⁸ и пытался успокоиться. Голос, который мерещился ему несколько недель назад, снова говорил с ним. На этот раз он был менее спокойным, однако решимости в нём не убавилось. Кагеяма сосредоточился на сегодняшней показательной казни, где ему предстояло доказать всему Рунэлу, что дом Такэда остаётся верным матроне, несмотря на вероломное предательство одного из его членов.

Из-за спины послышался голос, позвавший его. Кагеяма поднялся на ноги и вернул глазам нормальное состояние. Казнь должна была состояться совсем скоро. Он последовал за двумя моудо⁴⁹ и вскоре очутился на обширном дворе дома Кайдзигава. Этот двор был выбран из-за того, что он находился ближе всего к центру и имел очень много места для народа. Кагеяму провели сквозь толпу варау, стремящихся получше разглядеть приговорённых. Он оказался среди своих собратьев по оружию, вместе с которыми он готовился к будущим сражениям. Эра затишья подходила к концу – впереди уже брезжил рассвет нового времени.

В центре двора сидели в несколько рядов тридцать бунтовщиков, которые сеяли беспорядки в Камору⁵⁰ на протяжении длительного периода. Пусть со времени предательства прошло уже больше пятидесяти лет, последователи изменника продолжали распространять его слова. Кагеяма злился на то, что предатель когда-то был его родственником, который очернил своим поступком честь дома Такэда.

В скором времени к осуждённым вышла матрона. Высокая, стройная варау, в длинном кимоно с золотой вышивкой по всей одежде, и сандалиях из красного дерева. Матрона подошла к середине двора, встав перед приговорёнными, и жестом потребовала тишины.

– Мы долгое время ведём охоту за последователями предателя, – начала говорить матрона. – С того злосчастного дня прошло больше пятидесяти лет, а они продолжают свою гнусную работу. Скольких ещё мы должны казнить, чтобы все они поняли бессмысленность всего этого? Сколько ещё вы будете засорять наши головы своими лживыми словами?

Последний вопрос был обращён к приговорённым варау, большая часть которых сидела на коленях, опустив голову. Бунтовщик, находящийся в центре, смотрел прямо на матрону ненавидящими глазами.

– Из твоих уст льётся в сотню раз больше лжи, матрона, – дерзко проговорил он. – Ты сдерживаешь истинную силу, которая покоится в наших телах. А как только Сайто открылась истина, ты заклеймила его позором, прогнала с родины и лишила родового имени. Ты – ничтожна, по сравнению с ним, ты…

Бунтовщик прервался на полуслове из-за удара по лицу, который нанесла ему матрона. Со стороны казалось, что он был не слишком сильным, однако приговорённый варау согнулся под его тяжестью и выплюнул сломавшийся зуб. Чёрные глаза матроны источали огромную силу, под которой ломались самые стойкие преступники. Все, кроме одного.

Все зрители, собравшиеся, чтобы посмотреть на казнь, злобно роптали в сторону приговорённых. Кагеяма чувствовал, как за его спиной растёт недовольство. Толпа хотела увидеть, как предатели понесут заслуженное наказание.

– Ты смеешь открывать рот и неуважительно отзываться о своей матроне, крестьянская душонка? – прошипела матрона.

– Ты не моя матрона, – сказал в ответ бунтовщик, сплюнув несколько капель крови. – У меня и моих братьев только один правитель – Такэда Сайто, Патриарх варау.

Как только эти слова слетели с его уст, Кагеяма почувствовал прилив злости. Глаза сами собой почернели, а кисти сжались в кулаки. Он ненавидел, когда его брата-предателя называли по родовому имени, которого тот был лишён. Усилием воли Кагеяма заставил себя успокоиться. Слова бунтовщика не должны были волновать истинного киродана. Брат Кагеямы сейчас являлся кем угодно, но не Такэдой.

– Довольно! – матрона повысила голос, чтобы перекрыть рёв негодующей толпы. – Ты и твои соратники настолько глупы, что возвели целый культ вокруг предателя. Рунэлу не нужны такие дети, как вы. Но раз уж ты так высоко возносишь предателя, я позволю вам умереть от руки его брата. И все увидят, насколько сильны варау, преданные традициям!

Толпа возликовала и требовала скорейшей смерти бунтовщиков. Кагеяма покинул строй собратьев и вышел в середину двора. Матрона благосклонно улыбнулась ему и предоставила возможность проявить себя. Приговорённый к смерти что-то говорил о братской чести, о наследии Патриарха, но Кагеяма его не слушал. Глаза киродана почернели, руки поднялись, а воздух вокруг, казалось, стал плотным. Кагеяме понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с духом.

Глубоко выдохнув, киродан устремил свой взгляд на бунтовщика и выставил руку в его направлении. Приговорённый варау сразу слабо задёргался и начал едва заметно дрожать от холода. Не собираясь останавливаться, Кагеяма сделал второй рукой круговое движение и присоединил её к первой. Теперь уже все приговорённые начали стонать, замерев без движения. Кагеяма легко опускал температуру крови каждого из тридцати бунтовщиков, в конце концов, обратив её в лёд. Как только это произошло, все приговорённые повалились на бок – от их тел исходил едва заметный пар.

Кагеяма повернулся назад под ликующий вопль толпы. Он не мог позволить себе ещё больше опорочить честь дома Такэда. Главной целью его жизни являлось возвращение титула Великого Дома, к которой он шёл с того самого момента, как его брат был изгнан за предательство. Все зрители рукоплескали ему, они были рады видеть, что дом Такэда всё ещё был верен матроне и Рунэлу.

Дальнейшая часть мероприятия прошла для Кагеямы как в тумане. Матрона много говорила о верности ей и о том, что ждёт того, кто примкнёт к предателям. После этого толпа стала понемногу расходиться. Увидев знак от командующего, отряд кироданов последовал за ним. Командующий шествовал рядом с матроной, которая о чём-то с ним разговаривала. Когда ряд Кагеямы поравнялся с ними, до его ушей донеслась часть их беседы.

– Насколько они готовы? – спрашивала матрона.

– Они очень сильны, – следовал ответ командующего. – Но я бы хотел довести их способности до предела, матрона-матай.

– Согласна с тобой, – кивнула матрона. – Мы должны сотрясти Лоринар своими воинами, и они должны быть идеально подготовлены. Сколько времени тебе ещё понадобится?

– Самое меньшее – полтора года, но лучше два.

– Хорошо. Подготовь их, как следует. А что с остальными родами войск?

– Их дела обстоят гораздо лучше. Кироданы – последние воины, которые должны быть максимально подготовлены к боям с людьми и орками.

Чем окончилась эта беседа, Кагеяма уже не услышал. Его голову занимало то, что должно случиться совсем скоро. До выступления осталось всего два года – он с нетерпением ждал момента, когда сможет отомстить людям, оркам и полукровкам за то, что те сделали с его народом. Изначальных виновников проклятья уже не было в живых, но никто не попытался помешать лорланам, а это означало, что у варау не было союзников. Сила вернулась к народу Рунэла, им суждено отомстить своим врагам. Было лишь одно желание, которое являлось для Кагеямы более сильным – отомстить его старшему брату за то, что тот запятнал честь дома Такэда. Пятьдесят лет назад Саноцуке Сайто стал тем, кого он ненавидел больше всех на свете, и месть Кагеямы свершится через два года. Ему осталось только стать сильнее, чтобы превзойти мощь предателя, который пошёл против своего народа. Сильнейшего народа Лоринара.