Читать книгу: «Уставший от эротики бездумной. Лучшие рассказы инета», страница 2

– Сам ты это слово нехорошее, – Юрка по своему обычаю ответил грубо, но, увидев недоумение на лице мастера, поспешил разъяснить. – Объявление в столовке.

– Ну?

– Не нукай, не запряг, – подхватил освободившийся поддон и, резко газанув, сорвался с места.

Не добившийся вразумительного ответа, Андрей отправился в столовую, оттуда почти бегом бросился в офис.

На территорию въехал черный Лендровер, привычно остановился под кленом на пятачке, который никто не смел занимать. Из-за руля выбрался Батя, шестидесятилетний, высокий, крепкий мужчина – отец Данилы и Андрея.

В девяностые скупил Батя за бесценок полу заброшенные склады промбазы и начал потихоньку оживлять оптовое снабжение области. Восстановил старые и наладил новые связи по доставке и реализации товаров, подлатал подъездные пути, склады, заборы. Постепенно прикупил, собрал, отремонтировал необходимый технопарк. Теперь дело уверенно вели сыновья, но незримое присутствие Бати ощущали все.

Батя осмотрелся и, не заходя в офис, двинулся по складам. За руку здоровался с встречными работягами, с некоторыми разговаривал подолгу. Высмотрев среди погрузчиков Юрку, призывно махнул рукой, Борода, приткнув погрузчик к бордюру, остановился, спрыгнул на землю и, разминая затекшие плечи, направился к Бате.

Пять лет назад Юрка, расставшись с очередной женой и «расплевавшись» с Мурманским портом, в расстроенных чувствах вернулся на родину и пришел к Бате в поисках работы. Батя кое-как пролистал Трудовую книжку и внимательно рассмотрел и расспросил Юрку. Своим ключом открыл гаражный бокс, в котором в беспорядке стояли с десяток битых-перебитых, полу разобранных погрузчиков:

– Посмотри тут, а я к вечеру подойду.

Умел Батя дарить людям счастье. Юрка весь день, забыв про обед, пыхтел, сопел, даже запевал иногда из любимого репертуара о заразах: «Ты где была, Зараза, прошлой ночью?», «Вот такая вот Зараза девушка моей мечты», и самое модное и любимое: «Она не женщина, она – Зараза!» В течение дня завел, опробовал и «поставил на ход» две машины. Батя посмотрел, пожевал губами и спросил:

– Выпиваешь?

– Случается, – решил не врать Юрка.

– Пить – здоровью вредить, – пояснил Батя.

На следующий день Юрка возился в гараже полноправным водителем. В помощники к нему Батя определил сына Андрея.

Батя сделал несколько шагов навстречу и протянул руку:

– Здорово.

– Здрасте, – Юрка привычно отметил ширину и жесткость Батиной ладони, будто доска, сколько ни дави, не продавишь.

– Андрюха уши прозудел, какие-то соревнования. Давай, объясни.

– А я с какого боку? Он придумал, его и спрашивайте.

– Спрошу. Ты сам как?

– Против, – Юрка дерзко глянул на Батю. – Мы работаем, вы платите, а развлекать господ мы не обязаны. Нет такого пункта в контракте.

– То есть так? – Батя уперся взглядом в Юркины глаза. – Ты вот что… Не кипятись пока, а потом поговорим. – Повернулся и, тяжело ступая, зашагал к офису.

Юрка курил, глядя вслед. Впервые за пять лет назвал Батю господином, как оскорбил. Было время, работали на равных. Андрюха взбрыкивал от радости, выруливая из гаража на очередном восстановленном погрузчике, Данила на комплектовке мешки, ящики ворочал. «Зря Батю обидел!» – побежал следом, догнал около офиса:

– Извини, Бать. Я, может, не так… Если Андрюха будет гонять с нами, я без проблем.

Батя посветлел лицом:

– Ладно, иди, – прошел в офис.

Батя прошел и плотно сел в кресло у центрального стола и насмешливо уставился на сыновей. Андрей и Данила, подчеркнуто не глядя друг на друга, напряженно молчали.

– Что у вас? – Батя повернулся к Даниле.

– Новый клиент объявился. Планирует сеть гипермаркетов.

– Не юли, – Батя подвигался в кресле и слегка наклонился вперед. – Давай про гонки.

– Андрюхина затея, – Данила нарочито пренебрежительно кивнул на младшего брата. – А я решил совместить приятное с полезным. Получить за потраченные деньги: солярка, призы, рабочее время, – конкретный результат. Избавить предприятие от балласта.

– Еще не известно, кто балласт, – вскинулся Андрей.

Батя предупреждающе приподнял ладонь:

– Продолжай.

– Но, если Андрюхе не нравится, спокойно можно все отменить.

– Ободрать раскраску с погрузчиков, пригасить блеск в глазах, – в голосе Андрея проскользнули скорбные ноты, и Батя повернулся к нему с нескрываемым интересом.

– Ну, ты поэт! А еще доводы «за» есть?

– Людям нравится соревноваться, обгонять других. Быть первым – это громадный моральный стимул, – Андрей схватил со стола сигареты, но, глянув на Батю, бросил обратно. – Нам устроить гонку легко… и дешево. Почему не делать добро, если тебе это ничего не стоит? Мы ничего не теряем, а оборот машин уже вырос.

– И еще светит коньяк за мой счет, – съязвил Данила, и пояснил для отца, – мы поспорили, если выиграет Борода, с меня коньяк.

– Ставки сделаны, ставок больше нет. Затеяли тараканьи бега для своего удовольствия? – Батя в упор смотрел на Андрея. – Ну?

– Борода сказал «крысиные», – потупился Андрей. – Только все не так: я хотел, чтобы Юрка почувствовал борьбу, победу. Ходит, как не мужик, – смотреть жалко.

– Решил сделать человеку хорошо, а надо ли ему это, спросить забыл? – Батя повернулся к Даниле. – Ну что ж, будем считать Юркины беды точкой отсчета, а дальше – вперед и вверх. Приказ свой дай.

Данила, перегнувшись над столом, протянул лист бумаги. Братья напряженно следили, как отец, шевеля губами, неторопливо перечитывает текст.

– Сказал «а», говори «б», – Батя поискал глазами по столу, взял маркер, начал зачеркивать и вписывать новое. – Первое место – пятнадцать тысяч, второе – десять, третье – пять; поощрительный приз, придумайте название, – три тысячи, чтоб не пропили, а домой несли. Последнему – две тысячи «За волю к победе», как на олимпиаде. Участие по желанию. Андрюха! Тебя я уже записал.

– Почему?

– Потому что соревнования, а не крысиный забег. Будем делать праздник. Жен, детей в зрители, бутерброды, лимонад.

– «Бабе мороженое, детям – цветы», – Данила засмеялся. – А второй сорт позовем?

– Какой второй сорт?

– Гастарбайтеров, приезжих, – начал объяснять Данила и сразу смешался, заметив, как тяжелеет лицо Бати. – Они работают постоянно,… чтоб не отвлекать.

Батя повернулся к Андрею:

– У нас, где приезжие работают?

– Погрузка, выгрузка, уборка.

– Данила, – Батя тяжело пристукивал кулаком по столу. – Ты с понедельника в отпуске на месяц. Дела сдашь Андрюхе.

– Ничего себе, – Данила радостно привстал. – Да я хоть сейчас. И на Мертвое море, на историческую Родину.

– Историческая Родина обойдется пока, а вот на погрузке поработаешь месяцок. Охолонешь.

– Да я. Да я. – Данила хватал ртом воздух. – Да я уволюсь.

– В грузчики не завтра. Время подумать у тебя есть, – жестко подытожил Батя, поднялся и пошел к выходу.

Данила шарил руками по карманам, отыскивая сигареты, заметил пачку на столе, торопливо закурил, несколько раз глубоко затянулся:

– Достали Батины ультиматумы. Просто, по-человечески интересно, почему он не ставит условий тебе?

– Не надо недооценивать Батю, – Андрей усмехнулся и тоже достал сигарету. – Он точно знает, что я уйду и не вернусь.

– А я – вернусь?

– Ты даже не уйдешь, – Андрей смягчил слова улыбкой. – Извини, я не грублю, просто констатирую факт.

Субботнее утро порадовало неожиданными для начала ноября солнышком и безветрием. Соревнование собирались начать в десять, но уже к девяти на территории активно тусовались болельщики и участники. Со стороны гаражей доносились звуки прогреваемых движков.

Из двадцати штатных карщиков, автографы и названия машин в списке оставили четырнадцать человек. Желание состязаться у многих исчезло напрочь, как только увидели имена признанных мастеров – Юрки Бороды, и Андрея, однажды при стечении народа поднявшего кар на два левых колеса и «нарисовавшего» по погрузочной площадке красивую ровную «восьмерку». Васька Кучерявый пробежал глазами список и без колебаний вывел внизу свою фамилию:

– Приз впечатляет, а я строюсь – деньги нужны.

Юрка Борода, надраивая ветошкой борта, радостно рассматривал надпись на лобовой доске кабины. «Мария» – имя красивое, слово звучное. Весь вечер накануне, сопя от удовольствия, вырезал из красной клейкой ленты и размещал буквы. Днем забежал на склад за воздушным фильтром и, пока копался в коробках, нечаянно разговорился с Машей. Легко и непринужденно вспоминали молодость и свою давнюю любовь. Вскоре Юрка спохватился о работе и ушел, но радость и уверенность в продолжении разговора не покидали.

Остановил пробегающего по гаражу с очень занятым видом Серегу Хохла:

– Пошто не участвуешь?

– Андрей забрал мою Хмарку, – горестно выговорил и расплылся хитрой улыбкой Серега. – Начальство надо уважать и уважить.

– Скажи, испугался?

– Не скажу, – Серега заулыбался шире и хитрее. – Ответь, чем отличается украинец от хохла?

– Да, хрен вас разберет. Ничем.

– От вы москали тупые. Украинец живет в Украине, а хохол, где ему лучше. Вот я – хохол, а еще судья-информатор, и удивляюсь твоему тыканью. Отныне только на «вы» и шепотом…

– Щас, – не умея скрыть хорошего настроения, Юрка широко улыбнулся. – Вали отсюда. Не подаю по субботам, а потому, свободен.

Юрка завел мотор и, осторожно подгазовывая непрогретым мотором, вывел погрузчик на площадку перед боксом. Хмарку Сереги Хохла осматривал, пританцовывая, Андрей, в камуфляжной спецовке и ярко-желтой бейсболке.

– Конкурирующей фирме физкульт-привет, – Андрей взмахнул над головой кулаком.

– Здорово, – коротко ответил Юрка и снова схватился за ветошку, принялся вновь обтирать борта, скрывая улыбку.

Грубить, по-обыкновению, сегодня никак не получалось. Да и многое их связывало с Андреем. Считай полгода изо дня в день восстанавливали погрузчики, машины, оборудование складов. Автодорожный институт Андрея неплохо дополнял Юркины практические познания. Случалось и ругнуться накоротке, и приуныть над неразрешимой задачкой, и порадоваться шелестящему лепетанию изначально «мертвой» техники.

Склады располагались в десять рядов. Ряд – три здания. А между офисом и первым рядом площадь сто на триста метров, – гоняй-не хочу. Программа соревнований включала два этапа. Первое, на время: проехать пять метров, подхватить поддон, со стоящим на нем ведром воды, и поставить на крышу грузового контейнера; вернуться на старт и проделать все в обратном порядке.

Второе упражнение – гонка в два круга. Круг включал проезды по рампе, спуск и подъем по пандусам, проезд по «пересеченной местности», не заасфальтированный ухабистый участок в углу двора, и двести метров ровной бетонки – скоростной участок. Рядком стояли четырнадцать поддонов, на каждом из которых по три ящика столбиком, – груз легкий и неустойчивый.

За столиком рассаживались судьи: Батя, Мария Сергеевна, завскладом запчастей, и обиженно поглядывал из-под бровей Данила – главный судья. Серега Хохол бегал по площадке, расставляя машины вдоль белой сплошной полосы.

– Тебе хочется сдать задом? И как ты себе это представляешь? – громко выспрашивал Масю. – Нет, мы конечно можем подвинуть и столик, и судей, и Батю, но тебе будет стыдно. Гони в конец своего Кента.

Длинный Мася на приземистом широкозадом Кенте, трехтонном «Порше», идеально складывался в образ кентавра, и зрители начали улыбаться. Юрка оказался в середине ряда, между Мустангом Васьки Кучерявого и Хмаркой. Недовольно поморщился в ответ на улыбку Андрея, не понимая, о чем тот говорит, протягивая красную бейсболку. Подвинулся на сиденье:

– Ну?

– Тебе пойдет, под цвет.

Юрка помедлил, взял бейсболку и напялил на голову. Свою черную сунул под сиденье.

– Андрей, коньяк в силе?

– Обижаешь?

– Если выиграешь, два с меня, – Юрка показал два пальца. – Согласен?

– Гут. Зер гут. Очень хорошо. Я тебя умою.

– Не кажи гоп.

– Водителей просят пройти на жеребьевку, – объявил в громкоговоритель-«матюгальник» Серега Хохол.

Мария Сергеевна приоткрывала каждому крышку пластмассового ведерка. Водитель называл номер, Серега повторял в громкоговоритель. Андрею достался первый. Юрка, тянул руку к ведерку, смущаясь от Машиной улыбки, – восьмой.

– Счастливый, – сказал ей, почти шепнул. Зашагал к погрузчику: «Чем счастливый? Почему счастливый? Просто, счастливый!»

Серега Хохол в роли судьи-информатора оказался «на уровне», с громкоговорителем и секундомером в руках являл собой персону значительную и ответственную:

– Всем участникам желаю честной борьбы и заслуженной победы, – журчал в матюгальник мягким южно-русским говорком.

Синий двухтонный «Порш» Хмарка выкатился из ряда и, нарисовав плавную дугу, замер перед стартовой чертой. Андрей, слегка наклонившись вперед, ждал команды. Серега взмахнул секундомером. Хмарка пыхнула темно-серым дымком и сорвалась с места.

Хитрость задания – пластиковое узкое ведро с водой. Резкий рывок или грубое торможение вызывает немедленное опрокидывание. В полуметре Хмарка плавно тормознула, завела клыки снизу; приостановилась, поднимая груз, и с ускорением двинулась вперед.

Андрей не терял времени: поднял поддон на двухметровую высоту и поставил краем точно по обрезу контейнера. Сдал задним ходом на линию, подмигнул Сереге, и снова придавил газ.

– Шестьдесят три секунды, – объявил Серега. – Серьезная заявка на победу. Посмотрим, чем ответят другие участники.

Среди зрителей, их собралось на рампе склада и у судейского столика до сотни, раздались редкие аплодисменты. Васька Кучерявый на Мустанге уложился в две минуты, маленький Женька на Шварце в полторы.

Аплодисменты звучали все чаще. Зрители начинали различать ошибки и шероховатости, особенности в манере вождения, – учились видеть красоту в работе профессионалов.

Брутальный кентавр Мася легко справился с заданием, но поддон поставил на землю грубо. Ведро подпрыгнуло и опрокинулось. Зрители ответили сочувственным вздохом. Судьи добавили штрафные секунды. Кентавр, негодующе дымя черным, вернулся на линию.

Юрка Борода подхватил поддон, не останавливая кар. Наклоном стрелы и быстрым подъемом каретки компенсировал опрокидывающий момент – сорок секунд и обвальные аплодисменты. Возвращаясь на линию, краем глаза поймал радостную улыбку Марии.

– Но пасаран, камарадо, – Андрей протянул Юрке сигарету и кивнул на выполняющего упражнение Витьку Клюева на Быстром. – Думаешь, довезет?

Витька Клюев приподнял груз над контейнером и начал клонить стрелу на себя.

– Опрокинет, – Юрка съежился, будто ожидая удара. – Ох, черт!

Ведро скользнуло на решетчатую крышу погрузчика и залило нескладного водилу от ушей до пяток. Хохот и аплодисменты. Мокрый Витька невозмутимо погнал своего Быстрого к линейке.

Секунды, выигранные на первом этапе, определяли порядок старта на втором. Двухтонные погрузчики имели преимущество перед трехтонниками на скоростных участках, и трассу наполнили виражами, подъемами, спусками, ограничивая возможности разогнаться. Прямой участок остался только перед финишем.

Отмашку давал Серега, Мария, сверяясь по листочку, подсказывала время следующего участника. Юрка крутил по трассе, отмеченной разметкой и старыми покрышками. Двадцать три секунды для трехтонника – слабая фора, и Юрка слился со столбиком ящиков на поддоне, кончиками пальцев ощущая его наклоны и встряхивания, и нежно играя рычагами гидравлики. Ему удавалось держать высокую скорость, и, завершая первый круг, он не уступил лидерства.

Кары растянулись по трассе. Витька на Быстром, мало того, что стартовал последним, так еще и опрокинул груз на пандусе и перегородил дорогу заканчивающим круг. Водителям приходилось снижать скорость, объезжая недотепу. Васька Кучерявый тормозить не стал, ударил передним колесом по «клыкам» и отбросил Витькин погрузчик к стене. Ящики вновь полетели на землю. Васька, не оглядываясь, промчался мимо.

До финиша оставалось всего ничего – колчковатая грунтовка да отрезок прямой, но Андрей на скоростной Хмарке уже «дышал в спину». На последнем перед пересеченным участком повороте, заметил Юрка догоняющего Андрея Ваську Кучерявого, и настроение сбилось.

Не выносил он этого скользкого парня с бегающим взглядом. Растравляя себя, вспомнил недавнее происшествие. Взял на складе шлиф-машинку «Болгарку», зачистить шов на лопнувшем и заваренном ободе колеса. Отлучился на минутку в слесарку за болтами, а «Болгарки» и след простыл. Данила не дрогнувшей рукой удержал шесть тысяч из зарплаты. А неделю назад сосед позвал столбы для забора порезать и вынес ту самую «Болгарку», со знакомой рукам трещинкой на задней ручке.

– Выцепил по случаю у Васьки за три штуки, – похвастался сосед.

Юрка тогда краснел и бледнел, но даже не заикнулся об истории инструмента, а, встречаясь с Васькой, отводил глаза, стесняясь назвать человека вором. «Не в деньгах счастье», – попробовал себя утешить, уступая дорогу обгоняющей Хмарке.

Хмарка первой въехала на пересеченный участок, Андрей внимательно следя за грузом, объезжал кочки и выбоины, неторопливо перекатывался по неровностям, почти догнавший Васька Кучерявый в точности повторял его движения. Юрка добавил газу и пошел на обгон. Он шел по прямой, умело работал гидравликой и быстро наращивал отрыв. Впереди скоростной участок, где двухтонники снова включат свои скоростные качества.

Переферийным зрением с удивлением отметил радостное лицо Андрея и злобное – Васьки Кучерявого. Васька отставал и нервничал, попробовал придавить газ, и ящики угрожающе качнулись. Перестраховываясь, поехал медленнее, но впереди удалялась спина Андрея, а с ней и первый приз в пятнадцать тысяч рублей. Взвыл, ткнул ногой в педаль, и ящики посыпались с поддона. Подвывая, бросился подбирать.

Юрка выбрался на бетонку и «вдавил педаль в полик». До финиша двести метров, а Андрей уже выкарабкивается на прямую. Юрка оглянулся. Хмарка догоняла. Васька Кучерявый мчал следом так быстро, будто заправил Мустанг собственной злостью. Три погрузчика, отчаянно дымя выхлопными трубами, мчались к финишу. Зрители, затаив дыхание, подавшись вперед, сжимали кулаки и задерживали дыхание.

Финиш рядом. Серега Хохол с матюгальником в руке и… Мария. Погрузчики теперь шли уступом. Хмарка и Мустанг сокращали расстояние с каждым метром.

– А вот хрен вам, ребята! Сегодня второе место меня не устроит! – через плечо быстро глянул на догоняющих. – Форклифты, блин! – Наклонился вперед, ласкающим движением погладил пальцами руль, тронул подсос: «Ну, Маша, давай!»

Уже почти догнавший Андрей заметил, как перестало сокращаться расстояние между машинами, а перед финишем трехтонник будто прыгнул вперед, и Юрка первым промчался мимо Сереги.

Работа была вчера-сь

Все меньше поводов улыбаться без причины

Шимон

Михалыча, мастера цеха, увезли с инфарктом на скорой. А ведь крепкий мужик. Роста среднего, кругловатый, не от излишнего сала – мышечная масса, заработанная пожизненным «общением» с разного рода металлом: чушками, болванками, брусками, листами и прочими заготовками, из которых рабочие под неусыпным его вниманием изготавливали необходимые людям и стране изделия.

Болтается по цеху, путается под ногами беспородный, но в цвета немецкой овчарки окрашенный, трехмесячный щенок Кризис. В собачке борются трусливая осторожность и щенячья игривость, но приласкать замасленного запыленного бродягу желающих не нашлось, и пес забился под неработающий станок, еще более перемазучившись.

Чтобы отыскать Михалыча, достаточно посмотреть… все равно куда, в течение минуты он обязательно несколько раз мелькнет перед глазами.

– Михалыч, а вы пробовали «не бегом»?

– И все равно не успеваю.

Токарные станки, – металлообрабатывающие трактора железной нивы, издающие звуки от ультра до инфра; от невыносимо тонкого свиста до запредельно низкого дрожащего баса, – создают мощный рабочий гул, понятный лишь посвященным.

Мастер останавился, не завершив очередной шаг: ухо уловило диссонанс в слаженной многократно и ежедневно репетированной музыке:

– Что у тебя?

– Михалыч, подача не идет.

– Слесарям сказал?

– Конечно! Послали… к вам.

Михалыч оглянулся. Наладчики – цеховая богема и электрики – заводская элита, на честном, хотя и не всегда трезвом слове которых, работает станочный парк цеха, завода и всей великой страны, – как мыши облепили соседний станок. Неторопливо перемещались, внимательно выслушивали друг друга, значительно и долго рассматривали нагромождение шестерен во вскрытой коробке передач, наглядно демонстрируя запредельную сложность работы с тонким станочным механизмом.

– Ребята гуляли, ребята болеют, – малопонятно резюмировал Михалыч. – Стукни сюда. Пошла? Работай пока, а я разберусь.

Работяги до минимума сократили перекуры. «Элита рабочего класса» – токари почти не отрываются от станков, работают по полторы смены, пожирая заготовки и приближая кризис:

– Михалыч, Я заканчиваю партию, где погрузчик?

– Заболел. Сейчас сам привезу.

Мастер забрался в кабину, прихватил за шкирку и втащил следом щенка:

– Покатайся со мной. Что ж таким дурацким именем тебя обидели?

– Михалыч, ты как с другой планеты: один во всем заводе не замечаешь, что реализации нет, работаем на склад, а Кризис бродит по заводу, как призрак коммунизма по Европе.

– Не умничай, высажу на хрен.

– Брось, не злобствуй, Михалыч. Я еще расту, и все впереди – увидишь.

– Уже вижу, но надеюсь у хозяев хватит денег ночь продержаться и день простоять.

Погрузчик подхватил кагат – ящик с заготовками, отвез к станку. Вернулся за следующим, но заготовок нет. Михалыча смущенно окликнул Главный:

– Михалыч, ты вот что. Второй смены сегодня не будет. У кого что осталось, пусть дорабатывают, и по домам.

Новость, которую ждали. Новость, которой не удивились и не возмутились. Никто никого не обманывал. Они честно работали, им честно платили. А сейчас их изделиями склад забит до верху. Хозяин готов заплатить за сделанное, но дальше рисковать не хочет. Кризис, будь он неладен.

После обеда в разных углах цеха еще некоторое время гудели станки, по центральному проходу медленно (а куда теперь спешить?) шел Михалыч, в его ногах крутился, бестолково взлаивая, Кризис. Грузчики на тележках отвозили на склад последние изготовленные детали. Смолк последний станок, рабочий замкнул шкафчик и пошел к выходу. Непривычная тишина давила уши. Погас свет.

Скорая, плавно покачиваясь на стыках бетонных плит, повезла Михалыча в больницу. Кризис наклонил недоуменно лобастую голову, расставил короткие лапы, глядя вслед машине:

– Завтра… пока не просматривается…