Читать книгу: «Покушение», страница 2

– Передал, – довёл до моего сведения младший сержант Кашкин – старший радист моей группы. Если он думал, что я за это сообщение скажу ему спасибо, то был сильно разочарован, настроение у меня было не то.

– Ты не болтай, бестолочь, ты радиостанцию сворачивай! – вот обормот, уже сотню раз говорил ему: «Передал информацию – сразу готовься к движению», а ко мне – только если вопросы появились. Чего лишний раз языком тренькать?! Хотя, может и зря я его ругаю, по вопросу организации связи к нему претензий нет, если что с приёмом-передачей не ладится, то сразу туда-сюда метаться начинает и если потребуется, то хоть на дерево полезет, но своего добьётся. Проблем со связью у меня ещё не было. На крайний случай он тонами с дежурным радистом общается. Не морзянкой, нет, у них там какие-то свои собственные договорённости имеются – коротко и по существу. Так что он хоть и бестолочь, но не самая большая. Во всяком случае, на порядок меньше, чем тот же Баринов.

Вот что говорил: я и додумать не успел, а Кашкин водрузил рюкзак на плечи, можно топать.

– Чи, двигаем, – теперь азимут 20–25 градусов и почти не останавливаясь до пересечения нашего пути с …мсом. Речка такая… мс. Вот на его бережку мы и заночуем, всё одно до темноты в район заброшенных строений нам не добраться. А вот с утречка… не спеша и двинем. Там и идти, собственно, не так много – три раза переб… В общем, к обеду на месте наверняка окажемся, если ничего из ряда вон выходящего не случится.

Всё, топаем. Да, места знакомые – в прошлой командировке ходил я здесь, а вот надо же, ни хрена не угадывается! Лес и лес, разве что вон то здоровенное бревно, что лежит на обочине много лет назад заброшенной дороги, но мало ли похожих брёвен по лесу валяется? Хотя такое огромное… Нет, всё же это именно оно, значит, скоро начнётся долгий спуск вниз. Спуск почти пологий, но с многочисленными, идущими поперёк нашего пути овражками и оврагами. Морока ещё та. Но два раза я здесь уже ходил, третий будет ещё легче, тем более, что в те разы шёл дождь, было мокро и склизко. У меня тогда боец чуть руку не сломал – поскользнулся, прилично ударился, но всё же отделался только ушибом. Но не будем о грустном…

К руслу. мса мы выбрались к вечеру, как я и рассчитывал. Переходить на другой берег не стали, смысла не было, выбрали местечко поудобнее и обустроились на ночную засаду. Впрочем, ничего существенного я от этой засады не ждал, не то, чтобы место было такое уж «не рыбное», вовсе нет, скорее даже наоборот, вот только по теории вероятности свою удачу по «результам» мы на этой речке давно выбрали. И я тут со своей группой как-то неплохо с чехами схлестнулся, да и другие наши ребята в прошлые мои командировки в его русле не единожды порезвились. Так что… Одним словом, как там в присказке: «Снаряд дважды в одну воронку не падает?» В общем, где-то так. Речушка сама по себе одно время чехами очень уважаема была, но это пока мы им ходить по ней охоту не отбили. Да, были времена, однажды мы близ… ноя в его русле даже Шамиля Басаева ждали. По наводке. Но он, гад, так и не появился, то ли агентурные данные подвели, то ли он свои планы поменял, то ли нас на выходе просчитали, кто знает? Но на нет, как говорится, и суда нет. Не пришёл и не пришёл. Чёрт с ним. Мы не очень – то и жалели. Его черёд когда – никогда, а наступит…

Ночь я проспал словно младенец – короче, раз пять просыпался, трижды обходил посты. Одним словом, нифига не выспался, но всё одно окончательно проснулся, когда ещё только-только забрезжило – если я всерьёз рассчитывал выбраться к окраине заброшенного хутора до обеда, то выйти следовало как можно раньше, то есть как только окончательно рассветёт. А раз так, то надо было трубить подъём моим охламонам. И в первую голову следовало растолкать радистов, чтобы они обежали всех прочих.

К моему удивлению, оба моих преданных нукера не спали – и Кашкин, и радист номер два рядовой Сергей Иванов сидели тишком и мирно «рубали» тушняк. Интересно, и как это я не услышал звуки раздираемой упаковки от галет? Странно. Старею…

– Так, воины ислама – жрём-с?! Жрать – поросячье дело, так что ты, Кашкин, на месте, а ты, Иванов, бегом по тройкам – общий подъём. Через сорок минут – начало движения.

– Товарищ прапорщик, пару минут! – Иванов умоляюще кивнул в сторону наполовину опустевшей банки с тушёнкой.

– Добро! – я не стал настаивать – по здравому размышлению из-за пары минут устраивать сыр-бор не имело смысла. Пусть дозавтракиваю… тьфу ты, господи, доедают.

В две минуты на «порубать» Иванов, конечно же, не уложился, зато пробежался по троечкам довольно оперативно.

– Командир! – я услышал за спиной негромкое шуршание и обернулся. – Всех предупредил! – отчитался появившийся из сумерек радист.

– Ма-ла-дец! – ленивым взмахом руки я отослал Иванова прочь, а сам озаботился хлебом насущным. На завтрак у меня были припасены галеты и две банки паштетов – сосисочный и печёночный. Совсем даже неплохо, особенно со сранья, то бишь спозаранку. А солнышко на горизонте уже наверняка (до низинки, в которой мы сидели, ему ещё добираться и добираться!) высвечивалось алым, сквозь серо-сизую дымку утреннего тумана. Ещё чуть-чуть и станет совсем светло. Как раз не спеша «помоционимся», поедим и потопаем…

– Командир! – из тонкой полосы тумана выполз старший сержант Тулин. Кто бы сомневался, что это именно он. Он всегда так делает – прибывает поутру «на уточнение задачи». Собственно, не он это придумал, так было заведено предыдущим командиром группы, я же ничего менять не стал в надежде, что вскоре ему это самому надоест. Не надоело.

– Что-нибудь новенькое есть? – он присел, почёсывая макушку.

Ну что ему сказать? Что ничего за ночь не «вывелось» и сразу отправить обратно? Но ведь человек шёл, старался, так сказать…

– Стёп, делаем так: сейчас переходишь русло и сразу забирай влево, – я начал повторять ему уже сказанное с вечера, – там будет дорога. Если на ней есть кабанья тропа, то наверх поднимаешься по ней, если нет, пересекаешь по прямой и двигаешься параллельно ей. Выходишь на хребет, там особенно внимательно смотри под ноги, можете и миноискатель достать. – Про миноискатель я так, на всякий случай, вскользь. Ясно, что доставать его мои лоботрясы не станут, поленятся, да и держать группу на склоне лишнее время не будешь. – Хребет пойдёт строго на восток, – мне не нужно было вынимать карту, чтобы в этом удостовериться, я помнил, – ты же пересекаешь его и топаешь по азимуту сорок-сорок пять градусов. Чуть вправо – чуть влево значения не имеет, сплошных минных полей здесь нет, а базы, что попадутся на пути, древние, как бивень мамонта, там все мины уже давно зверьё разминировало. Но всё равно повнимательнее. Времени у нас достаточно, так что не спеши, гляди по сторонам, особенно на подъёме.

– А когда я спешил? – замкогруппы улыбнулся. Действительно, вот в чём-чём, а в спешке моего зама упрекнуть сложно. Тащится как… блин, слов даже не подберу. Порой группа так плетётся, что хочется догнать его и настучать сапогом по темечку, но я буду не прав. Почему? Потому что Тулин идёт первым, он ведёт за собой остальных, зачастую именно он берёт на себя ответственность, где и как пройти. Да и первая пуля, если что не так, то ему. Потому и молчу в тряпочку. Идёт медленно, значит так надо, тем более, что когда приспичит, подгонять и не требуется, только успевай догоняй.

– Ну да, – наконец соглашаюсь я и улыбаюсь ему в ответ. – Когда старую базу пройдёшь, метров через триста подъём на очередной хребет. На него выползешь, уйди влево, займи с тройкой позицию поудобнее и жди, пока вся группа не подтянется. Что и как делать потом, я тебе свистну. – Я замолчал, мучительно соображая, всё ли так хорошо помню, как рассказываю? Если память мне не изменяет, то с того хребта открывается вид на нужные нам постройки. С него я планировал некоторое время понаблюдать, а уже затем троечками передислоцироваться чуток поближе. – Вопросы есть?

Степан отрицательно качнул головой. Вот и славненько.

– Раз нет, тогда ступай завтракай и… – я взглянул на часы, – через двадцать пять минут топаем.

– Уйма времени! – Степан ухмыльнулся, оттолкнувшись рукой от влажной поверхности почвы, встал и не спеша направился к головной тройке. Действительно, двадцать пять минут – это прилично, пожалуй, я ещё десять минут успею полежать на коврике – спину погреть, а то что-то с утреца свеженько стало.

Выдвинулись мы строго по расписанию и через час уже начали спуск по другую сторону хребта. Вот тут-то нас и ждала первая неприятность. Тулин остановил группу, и вскоре я увидел приближающуюся фигуру зама. Его скверная привычка сновать туда-сюда уже стала изрядно раздражать, в конце концов, проще было бы вызвать в голову группы меня…

– Командир, «засада»! – тон, которым это было сказано, сразу же дал мне понять, что он имеет в виду не настоящую вражескую засаду, а какую-то внештатную ситуацию.

– И что на этот раз? – с ледяным спокойствием вопросил я. А как по-другому, если он едва ли не на каждом боевом задании натыкался на какие-нибудь неприятные сюрпризы.

– Я ПФМку нашёл, – своим сообщением он меня слегка разочаровал, одиночные ПФМ где только не валялись. Но что заметил, а не наступил, молодец. Я уже было хотел сказать об этом Тулину, когда увидел в его руке плоскую пластинку с фигурными вырезами. – «Оба на, приехали». Если судить по этому «разведывательному признаку», то найденная ПФМ была здесь вовсе не одинока. И то, что на карте в этом месте наших минных полей не было, меня вовсе не успокоило. Насколько я помнил из инструктажа ба-альшого инженерно-сапёрного начальника, лётчики при установке минных полей иногда ошибались на… но об этом лучше не думать. Итак, впереди, скорее всего, располагалось минное поле, старое, забытое, частично самоуничтожившееся, но, как говорил небезызвестный жулик в «Бриллиантовой руке», «Достаточно одной таблэтки», в нашем случае одной неудачно подвернувшейся под ногу ПФМ. Невольно вырвалось (хорошо, что хоть только в мыслях):

«Чёрт бы побрал эти мины! – идти по минному полю не хотелось, но оно явно есть, с другой стороны, я здесь уже дважды бывал и ничего, но оба раза тогда мы шли чуть восточнее… – Чёрт! – я мучительно соображал. – Сейчас мы на склоне. Сомнительно, что на нём может быть много мин, их с него скорее всего давно стащило вниз, а вот у подножия…»

– Степан, – я принял решение, – сейчас берёшь вправо по склону и не спеша проходишь метров двести, потом начинаешь спуск. А там дальше как и планировали. – И чтобы слегка подбодрить: – Я там пару раз уже ходил.

Тулин угрюмо кивнул и, ничего не сказав, почапал в обратную сторону. И смысл его подбадривать? Он сам кого хочешь подбодрит.

Эти двести метров дались нам гораздо тяжелее, чем думалось. Через полсотни метров склон мало того, что зарос чащебником, так еще слева оплыл крутым обрывом, оставив нам лишь узкую полоску в пару шагов от заминированной чехами, как я теперь знал от Паламарчука, вершины хребта. И гарантий в том, что боевики не установили хотя бы один-два нажимника, в чащебнике не было никакой. Бойцам я, правда, об этом решил не говорить, так и шёл молча, сопел себе в тряпочку. Повезло, а может действительно в чащобнике не оказалось ни одной мины, но дошли до места поворота и спустились мы вниз вполне благополучно. Когда же миновали старую базу, я вздохнул почти спокойно. Дальше до самого нужного нам хребта простирались сплошные неудобицы, уж где-где, а здесь минированием чехи стали бы заниматься в последнюю очередь. В конечном итоге до запланированной мной точки мы добрались без проблем.

Вид на заброшенные строения с хребта открывался прекрасный, даже лучше, чем мне помнилось, а если поднести к глазам бинокль, то и вообще, старые дома лежали как на ладони. Едва осознав это, я принял неожиданное и, как потом оказалось, правильное решение.

– Чи, старших троек ко мне! – повинуясь команде, отданной в обе стороны людской цепочки, бойцы начали передавать её дальше, и через пару минут все старшие троек собрались подле меня. Я же, усевшись на «подпопник» – маленький коврик, имеющийся у каждого разведчика именно для такого случая, разложил на коленях автомат и сделал жест рукой, приглашая прибывших садиться рядом.

– Все видят вон те строения? – моя рука указала сквозь редкую листву укрывающего нас кустарника в сторону раскиданных в полукилометре зданий.

– Угу, – как-то неуверенно прогундел Кирилл Квашнин – сержант, старший первой тройки ядра, черноволосый, с заметно раскосыми глазами, тонкий и гибкий, роста чуть выше среднего.

– Это значит, нам к ним переться? А смысл? – Тулин, как всегда, не мог не высказать собственного мнения. Я только улыбнулся. Общую задачу они знали, а конкретику, как обычно, стоило уточнять на месте.

– А мы туда и не пойдём, – бессмысленно было затягивать озвучивание своего решения. – Устраиваем засаду здесь. Гриша, ты, – мой взгляд остановился на сержанте контрактной службы Потапове, старшем второй тройки ядра, – со своими перекрываешь хребет с севера, первая тройка ядра с юга, тыл остается там, где и сейчас, и ведет наблюдение в сторону запада. А ты, Степан, со своими орлами переходишь вот сюда, в помощь тебе отряжаю обоих моих радистов. На фишке не меньше чем по двое. Один из них – бинокль в зубы и постоянно наблюдает за домами.

– И ночью? – Тулин усмехнулся.

– И ночью. Вдруг какой дурак решит себе фонариком подсветить. Обо всём необычном сразу доклад мне. Вопросы? – держать бойцов подле себя и дальше не имело смысла. Задача была поставлена, можно расходиться.

– Если чехи выйдут, валить? – Потапов задал, казалось бы, странный вопрос, но в свете последних указивок он не выглядел таким странным.

– Валить, – решительно отмёл я все другие варианты. – Какие могут быть сомненья?

– А «язык»? – поднял он волновавшую всех тему.

– Сперва валить, потом посмотрим, – и чтобы окончательно поставить точку в этом вопросе: – Будут наличествовать просящие пощады, вот их в плен и возьмём.

Тулин улыбнулся, видимо представив подобную картинку. На его памяти в плен вроде никого ещё не брали. А что касается поставленной задачи – не жили хорошо, нечего и начинать.

– Ещё вопросы есть? – с «советом в Филях» пора было заканчивать.

– Никак нет, – ответил за всех рядовой Игошин – старший тыловой тройки, и первым начал подниматься на ноги.

– А раз нет, по «коням», – я улыбнулся. А почему бы не улыбнуться? Погода – отпад, местечко для засады лучше не придумаешь, и вообще «всё чинно, благородно». Сейчас обустроимся, пройдусь погляжу занятые позиции, перекушу и спать. Не жизнь – малина. Теперь лишь бы не сглазить и чтобы дождь не пошёл.

До часу ночи я дважды обошел посты охранения, неплохо промёрз и, вернувшись на свою днёвку, зарылся в спальник, дав себе слово вылезти из него только когда воздух достаточно прогреться от лучей поднявшегося над хребтом солнца. Увы, сдержать собственное обещание мне было не дано.

– Командир, чех! – я открыл глаза и увидел в утреннем сумраке склонившееся надо мной лицо Тулина.

– Чех? – я не сразу въехал в ситуацию, требовалось некое пояснение.

– Лаврик, – Степан назвал кликуху Вадима Лаврикова, пулемётчика своей тройки, – видел, как в селение чех прошёл.

– Точно? – сонливости как и не бывало. Отбросив плёнку и спальник, я поднялся на ноги.

– Он ствол видел, – пояснил Тулин, яростно почёсывая накусанную гнусом макушку.

Чтобы согнать с лица остатки сна, мне хватило одного этого заявления.

– Пошли! – поправив разгрузку, я подхватил автомат и, пригнувшись под нависающую ветку, направился к головной тройке.

– Вон там он сидит! – правой рукой Лавриков держал бинокль, а левой сквозь листву тыкал в окружающую перспективу. Понять, куда ведёт его указующий перст, было невозможно.

– Конкретно, в каком доме? – я не бабка – угадка, чтобы вычислять требующийся объект на расстоянии.

– Третий слева, – пояснил присевший за моей спиной Тулин, и я, забрав из руки Лаврика бинокль, поднёс окуляры к глазам. Взгляд побежал по мгновенно приблизившимся строениям. На третьем слева он замер. Стоявший в центре поселения небольшой, можно сказать, совсем крохотный, невзрачный домишко в другое время вряд ли привлёк бы моё внимание. Увы, разглядеть в глубине помещения заныкавшегося моджахеда не представлялось никакой возможности.

– Давно? – спросил я, имея в виду время, прошедшее с момента появления боевика.

– Минут пять. Лаврик как только сказал, я почти сразу подумал: надо командира будить и побежал…

– Понятно, – произнёс я, задумываясь над нашими дальнейшими действиями. По любому выходило – если мы рассчитывали на захват пленного – медлить было нельзя. Зачем он пришёл и на сколь долгое чеховское пребывание в доме мы могли рассчитывать – неизвестно.

– Лавриков, Тулин, со мной! Кашкин, – мне пришлось окликнуть своего дремавшего подле радиостанции радиста, – остаёшься за старшего. Ивахненко, ты, – я обратился к проснувшемуся от суеты снайперу, – держишь дверь дома на прицеле. Если мы ещё будем далеко, а чех начнёт выходить – вали. Только смотри, нас не перестреляй. Всё понял?

– Яснее ясного! – снайпер потянулся и, получив от Тулина указание, какой именно дом держать на прицеле, стал деловито устраиваться в лёжке.

– Иванов, пробегись по центровым тройкам, пусть пулемётчиков переместят на склон для наблюдения! – Уверенности в том, что чех пришёл один, у меня не было. – В случае какого встревона они нас прикроют.

И глядя вслед скрывающемуся за кустами радисту короткий приказ-команда:

– Двигаем.

Забирая чуть-чуть вправо, мы начали поспешный спуск вниз по склону. Те несколько сот метров по прямой, что разделяли место нашей засады и заброшенные строения, на реальной местности утраивались и учетверялись. Задача усложнялась ещё и тем, что хребетик, на котором располагалось селение, имел по большей части очень крутые склоны, и только в нескольких местах на него можно было забраться без особых проблем. Одно такое местечко мне помнилось, но чтобы выйти к нему, приходилось делать небольшой крюк, а это тоже, увы, время. Начав было сперва из-за этого нервничать, я неожиданно для самого себя сделал вывод: если фортуне суждено повернуться к нам попой, то она повернётся, и этого не избежать. Так к чему тогда торопиться и нервничать? И пошёл чуть медленнее. А начав подъём, вообще ощутил, как в душе наступило абсолютное спокойствие.

Наконец мы выбрались на вершину. Теперь следовало скрытно подобраться к интересующему нас зданию, но задачу осложняло то, что верхняя часть хребта была практически лишена растительности, разве что топорщились чахлые одинокие кустарники и только там, где начинались дома, плотной стеной стояли давно заброшенные яблоневые сады.

– За мной! – махнув рукой, я метнулся к правому склону и, перемещаясь от кустика к кустику, начал движение вперёд. Тулин и Лавриков, набрав соответствующую обстановке дистанцию, двигались следом.

До первого дома мы добрались вполне благополучно, а уже следующий был НАШ. Теперь, сидя под укрытием стены первого здания, мне следовало окончательно решить, как действовать дальше. О том, что здесь два года назад при попытке войти в один из домов на фугасе подорвались два наших бойца, я своим разведчикам благоразумно решил не говорить, а сразу перешёл к делу:

– Лавриков, ты остаёшься здесь и прикрываешь. Голова вертится на триста шестьдесят градусов – чех может быть не один. Степан, ты со мной. Я вбегаю в дом первым и ухожу вправо, ты следом и влево. Предохранитель снят, но стрелять только по команде. Команда – это чьи – либо выстрелы. – Хотелось бы думать, что их не будет вообще или, в крайнем случае, они будут мои, но мы предполагаем, а господь располагает… – Всё понятно?

Тулин молча кивнул. Говорить что – либо дополнительно не хотелось, да и не следовало. Теперь мне необходимо было решить, как действовать в самом начале – попытаться тихонечко открыть дверь в надежде, что движение не будет замечено, или привычно резко распахнуть и… Гранату бы сперва, но нельзя – комбат хочет пленного… Я задумался и после секундного замешательства выбрал второй вариант, ибо в первом случае шансы на успех были пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят на то, что возьму его тёпленьким, пятьдесят на то, что он успеет по мне выстрелить. И не факт что промажет. Во втором шансов на то, что возьму его в плен, было немного. Он, скорее всего, успеет потянуться к автомату и мне придётся применить оружие, зато и риск подставиться самому был по моим раскладам совсем махонький – ведь что-что, а нашего появления боевик не ждал.

Удар плечом, как на моё счастье оказалось в незапертую дверь и, продолжая движение вправо, я крикнул:

– Руки! – крик вылетел из глотки раньше, чем я успел охватить взглядом одинокую, застывшую в изумлении фигуру. Не знаю, кто оторопел больше: он от моего появления или я от открывшейся столь неожиданной для меня картины. Чех совсем по – барски сидел за столом и жрал… СВИНУЮ тушёнку из советского образца жестяной банки, автомат валялся в противоположном углу, не стоял, не лежал, а именно валялся, брошенный подле сваленной на пол же разгрузки.

– Сидеть! – рявкнул появившийся вслед за мной Тулин, хотя боевик и не порывался встать.

– Руки за голову! – взгляд боевика метнулся на лежавший на столе нож. – Без фокусов! – два ствола впились ему в грудь. – На пол, лицом вниз, живо!

Ошарашенный чех повиновался, даже не пришлось применять метод принуждения в виде отдельно взятого приклада. Он упал на пол и притворился бревном.

Тулин щёлкнул предохранителем, ставя его на место, и без дополнительной команды опустившись подле боевика на колени, начал выворачивать за спину и вязать тому руки. Чех не сопротивлялся. Неизвестно откуда взявшаяся стропа быстро оплела запястья, теперь казалось, столь легко взятого «языка».

«Языка!» – сознание сего факта подвигло меня на проведение «экспресс – опроса».

Стащив с бандита шапку, я ухватился за его длинные волосы и, немилосердным образом приподняв от пола голову, задал первый пришедший мне на ум вопрос:

– Фамилия, имя, отчество?

– Доку, – пленник сглотнул подступивший к горлу комок. – Доку Саидов. – И видимо в порыве внезапной откровенности: – Полевой командир…

Лёгкость, с которой мне удалось разговорить пленника, навела меня на мысль продолжить допрос, тем более что по поводу его столь раннеутреннего появления в голове бродили некие мысли. Откуда-то он ведь пришёл, не пёрся же он по лесам всю ночь…

– Где находится твоя база? – потребовал я. – Говори живо!

– Здесь, рядом, – пленник снова не стал отпираться, что творилось у него на душе, не знаю, но, видимо, страх полностью довлел над его существом.

– На карте, покажи на карте! – потребовал я и, боясь упустить удачу, вытащил из разгрузки свою заламинированную карту местности. Развернув её на нужных квадратах, сообразил, что ткнуть ему в неё нечем.

– Развяжи руки! – услышав приказ, Тулин покосился в мою сторону, но протестовать не стал, разве что прежде ткнул ствол автомата боевику в спину и красноречиво щёлкнул предохранителем.

– Показывай! – одна рука боевика так и осталась завёрнутой за спину. Указательным пальцем второй, с трудом приподнявшись на локте, он ткнул в исток небольшого ручья, затёртого между двумя хребтами и к тому же располагавшегося едва ли не в центре оставшегося ещё с первой чеченской огромного минного поля.

– Точно? – чех кивнул. Я же вгляделся в карту, удовлетворённо хмыкнул и посмотрел на сидевшего в ожидании Тулина. Правильно истолковав мой взгляд, Степан завернул за спину и вторую руку боевика и принялся снова их стягивать. Делал он это нарочито грубо, боевик морщился от боли, но молчал.

– Как безопаснее всего подойти к базе? – надо было постараться выжать из бандита максимум информации.

– С восточной стороны, по балке, – ответил он, и я крепко задумался: уж не было ли с его стороны подставы? Но контуры местности говорили в пользу его слов. Судя по карте, именно с востока шли такие непролазные гребеня, что заходить именно этим путём было смертоубийственно тяжело. Овраг на овраге и оврагом погоняет. А чем чёрт не шутит, ведь могло статься, что именно с этой стороны подход к базе мог оказаться без прикрытия. К тому же и вероятность наличия нажимников с этого направления была крайне мала. Что же касается минного поля, оно действительно было установлено столь давно, что едва ли от него что-либо осталось. У меня в голове закружились красочно расписываемые рисковые планы.

– Не врёшь? – уточняющий вопрос, и неохотный кивок, словно к боевику начало приходить запоздалое раскаяние. – Смотри, если напоремся на засаду, ты умрёшь первым. Надеюсь, в этом-то ты не сомневаешься?

– Я знаю это, – я услышал почти спокойный ответ человека, смирившегося с неизбежным.

– Вот и славно! – теперь нам оставалось вывести бандита из дома и дотащить до группы. В то, что это легко осуществимо, мне не очень верилось. Что-то излишне ласкова к нам была ныне фортуна. Настолько, что это казалось затишьем перед грядущей бурей.

Отпустив голову боевика, я встал с колена и, запихав карту в разгрузку, сделал знак Тулину поднимать пленника на ноги. Сам же прошёл в угол и забрал чеховскую амуницию и брошенный им ствол.

– Живее, Степан, живее! – поторопил я Тулина.

– Сейчас, – прежде чем выполнить полученную команду, Степан разорвал валявшуюся на столе тряпку и, несколько раз перевив получившуюся полоску, взнуздал боевика подобно лошади.

– Чтобы не заорал не вовремя, – пояснил он, и я согласно кивнул. У меня тоже появлялась мысль найти нечто подобное кляпу, но я отложил её до прихода в группу. А вот Тулин откладывать не стал и правильно сделал.

– Степан, я выхожу первым, ты следом. Его впереди себя, понял? – исключать наличие сообщников было нельзя, потому – то я не столько вышел, сколько вывалился из домика, пригнувшись, шмыгнул под укрытие ближайших деревьев и, присев, сразу же начал озираться по сторонам. Но ничего подозрительного не обнаружил.

– Давай, давай! – несколько раз нетерпеливо повторил я, прежде чем в дверях показалась выгнутая назад фигура боевика. Следом, укрываясь за его спиной, нарисовался и сам Тулин. Медленно двигаясь, они отошли от дома и, наконец, оказались в тени сада. В какой-то мере можно было перевести дух. Пока нам продолжало везти.

– Степа, потихоньку отходи к Лавру, главное не спеши, – старший сержант едва заметно кивнул, и по-прежнему укрываясь за спиной чеха, начал пятиться в сторону засевшего в саду Лаврикова.

Возвращаться с боевиком «на руках» оказалось намного тяжелее, чем без него. Связанные за спиной руки создавали серьёзную помеху при движении, но давать чеху большую свободу действий мы не собирались. Тем более, что, как мне тогда казалось, спешить нам было некуда.

– Чи, – окликнул нас из кустов засевший в них младший сержант Сивчиков – пулемётчик второй тройки ядра, выдвинутый на склон для нашего прикрытия.

– Уф, дошли! – выдохнул за моей спиной поднимавшийся следом за чехом Тулин. – Этого куда? – кивок на притихшего пленника.

– Пока тащи с собой, потом определимся, – думать над тем, что делать с захваченным боевиком дальше, не хотелось. Моя голова была занята другим вопросом, а именно базой. Душу грызло острое желание совершить налёт, но для пущей уверенности требовалось заручиться поддержкой вышестоящего руководства, всё-таки как-никак там находилось минное поле. И то, что от него действительно ничего не осталось, гарантий не мог дать никто.

– Кашкин, связь с «Центром»! Передавай: захватили пленного. Наши дальнейшие действия? – всё-таки информацию о наличии базы я решил попридержать, до конца боевого задания ещё уйма времени. Никто же не знает, что я уже знаю. Подумаю, поломаю голову, может, на что решусь, а может, и нет…

– Тарищ старший прапорщик, – вывел меня из раздумий обратившийся ко мне Кашкин, – «Центр» приказал выходить на эвакуацию по координатам Х… У…

Опа, какой интересный поворот дела! А где это у нас этот самый квадрат с заданными иксом и игреком? Карта моментально оказалась в моих руках. Мне определённо продолжало везти, вектор пути на эвакуацию практически совпадал с прямой, идущей к базе. Стоило «случайно» отклониться метров на триста, и столь вожделённый налёт становился вполне осуществим! Это радовало.

– Степан! – окликнул я своего заместителя. – Давай старших троек сюда ко мне и… Баринова тоже, у меня для него поручение.

– Иванов! – неужто мне и впрямь думалось, что Тулин рванёт исполнять мое приказание? Ага, счас! – Дуй по тройкам, и Барина сюда, давай в темпе!

В принципе Степан прав, не дело заместителю командира простым «передатчиком» по группе бегать.

– Так, орлы, сейчас трогаем на эвакуацию, а по пути проверим то, что нам эта пташка нашептала, – взгляд скользнул по привалившемуся к дереву пленнику. – Вот здесь, – я указал точку на карте, – должна находиться база боевиков.

Сказав это, я с запозданием вспомнил, что не спросил чеха об их общей численности, но теперь «пытать» его уже поздно. Перегорел, поди. Пока снова запугаешь… Да и черт с ними, сколько ни есть!

– Будем брать? – подвёл итог Тулин.

– Будем! – Улыбнулся и добавил: – Совершим налёт по всем правилам военной науки. Если получится – подойти скрытно. Он, – тычок пальцем в сторону чеха, – вроде как безопасный проход указал, если соврал, там же и кончим. – Я постарался подмигнуть бойцам так, чтобы этого не заметил вслушивающийся в наш разговор пленник. Но тот, снова прикинувшись бревном, никак не отреагировал.

– Менять что будем? – почёсывая ногу, поинтересовался мой заместитель.

– Нет, всё штатно, кроме одного: ты с пленником идёшь в тыловой тройке.

– Командир, – Степан начал протестующее подниматься.

– Сиди, – осадил его я. – Вопрос не обсуждается. Кому, кроме тебя, его ещё поручить? Баринову, да?! Он за него, конечно, будет отвечать головой, для этого я сюда его и пригласил. Но… – я хотел сказать «он и за себя-то не отвечает», но вспомнив об ушах пленника, прервался на полуслове. – … Если что пойдёт не так? Если чехи зайдут с тыла или ещё что? Он его что, вытащит? Молчишь? Вот и молчи. Один раз головняк и без тебя перетопчется, а к медали я тебя и за пленного представлю.

– Да нужна мне Ваша медаль! – похоже, зам на меня всерьёз обиделся. Ну и шут с ним. Посопит, посопит и «оттает».

– Не нужна – так не нужна, – покладисто согласившись, я решил, что «совещание» пора заканчивать. – Вопросов, я думаю, не будет?

Сидевший ко мне ближе всех сержант Потапов хотел было что-то уточнить, потом кинул взгляд на зашевелившегося пленного и передумал.