Читать книгу: «Действующее лицо и исполнители», страница 2

2

Просигналил мобильный телефон.

– Привет, Иваныч! – раздался голос Нарышкина. – Можешь говорить со мной?

Алдакушев неожиданно рассмеялся.

– Почему бы не поговорить с хорошим человеком?

– Вышло все, как я и рассчитывал – ролик с генеральной репетиции, куда ты меня затащил, удвоил число подписчиков и предложений рекламодателей. Мой блог сейчас в шоколаде. А я чувствую себя обязанным вам и вот что хочу предложить – банкет в санатории для участников после концерта. С руководством уже договорился. Столы накроют в кафе-баре отдыхающих «Трактиръ» – есть у них такое на территории. Будет ведущий и музыка на заказ. Для взрослых водка-вино с закуской, для ребятешек газировка, компот и соки со сладостями. Автобус доставит туда и обратно. Твоя задача договориться с вашим директором и уговорить всех участников, – на одном дыхании выпалил Сергей.

Илья тоже почувствовал вдохновение от хорошей затеи.

– Постараюсь.

– И не затягивай. Администрация санатория ждет от меня оплаты.

Поняв, что это не розыгрыш, Илья Алдакушев почувствовал жажду деятельности и способность к уговорам такую, что закружилась голова и сладко запосасывало под ложечкой. Он действительно чувствовал, как широко и радостно раздуваются ноздри, как он весь переполняется ощущением нужности бытия, здоровьем и силой, энергией и проницательностью. Он и сам когда-то работал директором клуба, но таких подарков не получал.

Правильный человек Сергей Нарышкин! – подумал Алдакушев и пошел к руководству, стараясь не расплескать ощущение радости.

Серега проснулся сегодня рано. В шесть часов, открыв глаза, подумал – он стал ещё богаче! – и счастливо рассмеялся. Виной всему часовой ролик, снятый им в сельском доме культуры.

К обеду созрел план, как отблагодарить артистов за его нежданный прибыток. Побывал в кабинете заместителя Генерального директора санатория. Тот был не против: дело привычное – лишь бы оплата была соответствующая.

– Готовьте обед на пятьдесят человек, калькуляцию, счет, – подстраховался Нарышкин на случай непредвиденных гостей.

Уходя безмятежно ляпнул:

– Вы ведь позволите ребятишкам после обеда погулять по территории, подивиться на ваши чудеса.

– Только не пьяными, – прикололся чиновник.

– Само собой.

– А мы угостим ваших гостей ошеломительной осетриной. Ну да вы, наверное, уже пробовали…

Выйдя из кабинета заместителя Генерального директора, Серега взбодрил голову и так огляделся, точно давно не виделся с санаторием, точно просидел за дверью три затворнических дня и три ночи. Предстоящая жизнь казалась прекрасной!

Уже понятно, что сидеть они будут с Алдакушевым, есть-пить и поглядывать на красоток – с приятелем будет весело, непринужденно, легко от того, что, когда надо, Иваныч умеет молчать, не испытывая при этом неловкости.

Присев в тенистой беседке, Нарышкин позвонил Илье.

Потом Сергей осторожно, коротко, как счастливый ребенок перед сном, вздохнул и стал любоваться на озеро в солнечных брызгах. На свежее, молодое, не лишенное привлекательности лицо блогера продолжало наплывать светлое, торжественно-праздничное настроение.

Впрочем его выражение постоянно менялось от подступающих мыслей – затуманивалось, становилось сосредоточенным, настороженным, чуточку деловым…

Временами глядел в даль дальнюю, видел за озером свое будущее. Думы его в эти минуты были глобальными – о жизни, судьбе, смерти.

Но настроение оправдывало народную мудрость: ожидание праздника – уже праздник. Он был готов своротить горы, опуститься на дно морское, взлететь под облака – лень только было вставать…

И всякий, кто видел Нарышкина в эти минуты, думал о нем – живет, как играет.

Я ленив! Я очень ленив! – с упреком думал о себе Серега. – Мне хочется иметь бизнес, который растет, как грибы, но сам по себе…

После обеда, ложась спать, блогер прикинул – хорошо бы банкет организовать в виде огонька, чтобы сами участники развлекали себя.

После сытного застолья спалось отменно. Проснувшись, Нарышкин вспомнил свои мысли об «огоньке» и засмеялся – посмотрим-посмотрим!

Вышел на балкон посмотреть, что там в мире творится.

Творился летний день. Было жарко. Над санаторием висело большое, темное в середине облако, обрамленное по краям белой слепящей каймой от закрытого солнца.

Дождь будет – подумал Серега.

Позвонил Алдакушев:

– Начальство не против твоей затеи. Но тебе лучше самому с ней поговорить – пригласить официально. Почву для встречи я подготовил.

– Она на месте? Сейчас подъеду. И кстати, скажи, как её величают?

– Лидия Васильевна, – был ответ.

Нарышкин переоделся. Хоть рубашка была с короткими рукавами и без галстука, но брюки со стрелками и туфли вместо кроссовок.

Бодрый, свежий, сам себе симпатичный, он не без игривости думал о визите к директору клуба – приметной женщине в смысле вида, и хотелось бы знать, какова дама в общении.

Мгновенно, видом купюры, уговорил случайного водителя на автостоянке санатория и поехал в село. Высаживаясь возле ДК, увидел как через улицу несет свое тело к своему дому участковый. Вот не хотелось ему здороваться, и блогер отвернулся, промолчав – будто не узнал.

Видно было по улыбающемуся лицу директора клуба, что ей приятно общаться с московским гостем, что она с симпатией относится к нему и его предложению, которое ещё не прозвучало. Но она готова услышать и сказать «да».

А Нарышкин не торопился, любуясь фигурой Лидии Васильевны – дамы в расцвете творческих сил. Совсем не плоха была главный культурный работник села. Красотой и женскими статями – не обделили её мать и отец.

Бог знает, почему образовалось у него легкое и смешливое настроение – от присутствия симпатичной и умной женщины, наверное, которая ждет от него приятного предложения. И признания – как он их потом и талантами зарабатывает себе состояние…

А Нарышкину весело. Таким игривым сделалось настроение! Все радовало московского гостя.

– Я уверен концерт будет удачным. Вы заслужите высокие баллы и станете победителем районного смотра-конкурса. Ролик с вашей репетиции произвел фурор на моем блоге! Сотни тысяч просмотров за одни только сутки. Скажу вам – это отлично! Колоссально! В награду вам я заказал банкет в кафе-баре для отдыхающих «Урала». Стол на пятьдесят персон – приглашайте кого хотите. И чтоб ребятишки обязательно были. Для них намечается увлекательная экскурсия по достопримечательностям санатория.

– Я бы тоже с удовольствием посмотрела, – улыбнулась Лидия Васильевна. – Отдыхала давненько, а у них, говорят, куча новшеств. И кстати, как вас зовут, любезный гость, вы не представились.

– Сергей Борисович! – солидно ответил Нарышкин. – Вот как меня зовут.

И улыбнулся. Он уже почувствовал, что ему хорошо сидеть в уютном кабинете директора, смотреть на то, как она слушает и говорит. И ещё понял, что разговор с этой женщиной будет легким, полезным и непринужденным…

В ДК было тихо. Над крышей уже отчетливо перекликался с землей негромкий гром. Сверкнула дважды тусклая молния. Горизонт заштрихован дождем.

– Вы к нам в гости всегда с дождем.

– Это хорошо или плохо?

– Наверное, к радости.

Помолчали, прислушиваясь к раскатам грома.

Разные мысли приходили в голову Нарышкину – о жизни, о смерти, о женщинах, селе и зеленой траве… На ней чьи-то ноги босые.

Эх, перебраться бы в деревню да жениться на местной красавице.

Блогу ведь по фигу городской житель его владелец или наоборот.

В ситуации ожидалось: сейчас Лидия Васильевна поднимется, подойдет к нему, проведет пальцами по волосам и скажет: «Чего же ты, Серега, такой смурной? Живешь один? Ну так, женись! Хочешь, я тебе с женщиной познакомлю замечательной? Твоих лет. Не бойся – женись на ней! Я лучше тебя знаю, какая женщина тебе нужна, с кем ты будешь счастлив. Ведь вы, мужчины не полагаетесь на мудрость женщин, не помышляете, что для вас хорошо все то, что хорошо для женщины…».

От этих мыслей хотелось долго и громко смеяться.

Гроза случилась такая, что ни директору клуба, ни её гостю спешить стало некуда. Они и сидели друг против друга, не спеша говорили.

Оглушительно громыхнуло. Окно кабинета на мгновение стало синим, а внутри помещения потемнело, и телефон проводной зазвонил.

Пока хозяйка кабинета с кем-то общалась, Серега думал, что если останется в селе (кстати, жить можно в санатории со всеми его удобствами), то станет старательным и упрямым, как участковый, умным и философски-дальновидным, как директор Лидия Васильевна, неторопливым, как Сергей Кугель, бесстрастным, как девушка Женя, добрым-чутким-мудрым, как Илья Алдакушев…

Пока главный культурный работник села разговаривала по телефону о каких-то делах и предстоящем концерте, Нарышкин несколько раз поднял и опустил левую бровь, наморщил лоб и посмотрелся в зеркало на стене, потом поискал положение для рук – сцепил-расцепил их на коленях, скрестил на груди…

Утвердившись в избранной позе, стал терпеливо ждать, когда же хозяйка кабинета наговорится.

Та несколько раз прикладывала руку к груди, извиняясь перед гостем, указывала пальцем на потолок – начальство, мол, ничего не попишешь: приходится слушать.

Серега на пальцах показал – что пошел, мол, вниз, погулять между стен в плакатах клубно-колхозной тематики..

Лидия его поняла и махнула рукой – куда ты, мол, денешься с подводной лодки в такой-то дождь…

Спустившись в фойе на первый этаж, Нарышкин там никого не застал.

Голоса раздавались из концертного зала.

В будке оператора звука, света и всего остального, на что способен зрительный зал в техническом плане, увидел Илью Алдакушева и незнакомого человека.

Серега сделал лицо ласковым, нежным, доброжелательным.

– Разрешите ворваться?

– Входи-входи, друг дорогой! – ответил Алдакушев.

– Привет, Илья Иванович!

– Привет, Сергей! Познакомься, наш звукосвето и прочих технических мудростей оператор – Мусихин Евгений Михайлович.

У нового знакомца, отметил Нарышкин, было приятное и приветливое лицо.

– А ты, Илья Иваныч, кем в клубе работаешь? Цыганским бароном?

Илья (он же художник-оформитель СДК) поднял на вновь вошедшего вопросительный взгляд:

– Говорил с Васильевной? Договорился? Народу твое предложение шибко понравилось. Вот сидим с Михалычем, обсуждаем – сколько же ты за ролик на блоге получил, если в санатории для нас кафе откупил?

– Не в деньгах счастье! – улыбнулся Нарышкин.

– Что там на улице? – спросил Женя Мусихин.

– Бузит стихия. Ничего себе дождь размахнулся.

– Как ты, так и дождь, – посетовал Алдакушев.

– То же самое мне Лидия Васильевна ваша сказала.

По клубникам можно было понять, что им скучно, нечего делать – одна только радость от дождя: грядки дома поливать не придется.

– С ума можно сойти от ваших ливней, – продолжал болтать гость московский, которому нечего поливать. – Если он до семи не кончится, я опять пролечу на ужин.

– Ко мне пойдем – дело привычное, – пригласил Илья.

– Или в клубе переночуем? У вас крысы есть?

– У меня есть зонт.

Дождь все усиливался, припускал с новой силой, гром гремел за стенами ДК. И не предвиделось конца.

Гроза навалилась такая, что и говорить не хотелось – только прислушиваться и душой вздрагивать от каждого раската грома – будто кто-то остервенело долбил кувалдой железную крышу клуба.

На дворе был ещё день – стрелка только приближалась к пяти, но на улицах уже полумрак вечера и, наверняка, в окнах зажглись огни…

Илья Алдакушев:

– Ты бы рассказал нам, Серега, на досуге – что за хрень этот твой блог, и за что ты с него получаешь деньги? Не государство же тебе платит за просмотры и не зрители. Я бы лично не стал платить…

Мужчины посмотрели друг на друга весело, обменялись вежливыми кивками, потом развели взгляды.

– Поверь, Илья Иваныч, ничего криминального. Просто время такое пришло – я сижу сейчас с вами, а денежки капают: каждый новый подписчик приносит мне боны.

Евгений вмешался в разговор, уводя его тему в сторону.

– Мне кажется, эти дожди не сами собой появляются – кто-то их организовывает.

– Чтобы люди в ДК не ходили? – улыбнулся Алдакушев.

– Точно!

Еще помолчали слушая приятную музыку с компьютера.

– Мне что-то мерещится с непогодой, – сказал Нарышкин с серьезным лицом. – Вам не кажется, что на улице открывается какая-то перспектива в сегодняшних событиях.

Прошлась по залу, заглянула в операторскую пожилая женщина – ночной сторож, она же уборщица.

– Здравствуй, Степановна! – приветствовал Алдакушев. – Что на улице – проглядывает синева?

– Еще поливает, но гроза ушла, и ветер стих.

– Директор в клубе?

– С сыном уехала. Он на машине под самое крыльцо подкатил…

На крыльцо вышли Алдакушев и Нарышкин.

– Иваныч, есть в селе таксисты? Кто-то катается от звонка?

– Сейчас узнаем, – Илья достал мобильник, набрал номер.

Потом доложил:

– За тобой подъедут и доставят куда надо.

После грозы дышалось легко.

Алдакушев поднялся к себе в мастерскую художника-оформителя и вернулся с зонтом.

– Тебя провожу и пойду.

– Мы завезем.

– Слушай, что скажу, – задумчиво проговорил Илья Иваныч, – с твоим приездом веселей будто стало в селе. А после банкета… Короче, уедешь – скучать будем. Вот не я буду, если не женю тебя на пирушке.

– Сначала влюбиться бы надо.

– Или напиться.

Улыбались, поглядывая друг на друга.

Нарышкин сказал:

– Суть не в женщинах. Вот найду я здесь дело по душе, то, можно и остаться. Нравится мне ваше село – так и манит к себе. В Москве буду скучать.

– Что за дело тебя влечет?

– Пока не знаю.

– Что ты за человек?

– Кто я такой? – медленно переспросил Серега. – Ты хочешь знать, кто я такой? Я – лентяй до такой степени, что зубы не каждый день чищу. Моя забота – чтобы все со мной рядом крутилось, а я посвистывал да поглядывал, на спине сидя. И чтобы дело двигалось, и деньги были…

– Ну, конечно, ты не рабочий-пролетарий. Ты – менеджер: так это теперь называется?

– Я – блогер. Для менеджера слишком ленив. Блог меня кормит, поит, деньгами снабжает. Вот с ним бы я поработал. Но пока не знаю, с какой новой темой…

Нарышкин Алдакушеву казался сильной личностью, преисполненной оптимизмом, но вот слова его были непонятны. Блажит, наверное, гость столичный…

Дождь затихал понемножку. Где-то за горизонтом последний раз громыхнуло.

К крыльцу ДК подкатила легковая машина.

Вышел Женя Мусихин тоже с зонтом:

– Меня подвезете?

– Всех подвезем. Рассаживайтесь, господа – едем по домам!

А ещё через день Сергей Нарышкин, стараясь быть деликатным и осторожным, принимал из большого и мягкого автобуса гостей – дамам десницу подавал, детей брал под мышки и ставил на землю, мужчинам ладонь пожимал…

Директору СДК руку поцеловал:

– С победой Лидия Васильевна!

– Еще рано поздравлять. Концерт мы показали, судьи баллы записали, когда итоги подведут – не знаю.

– Надо было их с собой прихватить.

– Они с нами!

– Вот за это спасибо!

– И вам спасибо, Сергей Борисович. Им понравится – будут добрее.

– Упоем и упляшем, напоим-накормим, – пообещал Нарышкин и поклонился.

– Я уверена – так и будет. Вы милый и чуткий человек. Спасибо!

Когда все пассажиры автобуса вышли, Сергей обратился к директору клуба:

– Прошу простить меня, Лидия Васильевна, с чего начнем – экскурсии или застолья?

– Конечно, с застолья – мы так устали на сцене, проголодались…

Тихий отдаленный гром раздался где-то над лесом. Приехавшие с тревогой завертели головами, поглядывая на небо – опять?

Но оказалось, это шел на сверхзвуковой скорости реактивный самолет, чертя белую полосу на ослепительно голубом небе.

Фу, пронесло!

Пошли гурьбой в кафе-бар «Трактиръ» – двухэтажное здание в стороне от главного корпуса санатория.

Нарышкин легко и просто чувствовал себя с артистами – особенно с ребятишками: словно умел разговаривать и думать точно так же, как они.

Все столы зала были составлены в один длинный, и стулья на соответствующих местах.

Как только вошли гости, командование движением народа взяла на себя нарядная и улыбающаяся ведущая из санаторских служащих, рассаживая на один край ребятишек, в середине молодых людей, а пожилых и самых уважаемых на другой край.

Сюда и попали Нарышкин с Алдакушевым.

Столы уже были накрыты разнообразными напитками и холодными закусками.

– Когда подкрепитесь, подадим горячее, – объявила ведущая.

В амбразуре бара, где были выставлены крутые напитки и аппаратура, заиграла музыка.

Молодые люди завертели головами – не потанцевать ли в узком кругу?

Степенные приглядывались к закускам – чем угощают?

Ребятишки, как розовощекие поросята, шалили и смущенно улыбались.

– А мороженое будет? – кто-то из них насмелился крикнуть.

– На десерт, – обещала ведущая.

Алдакушев, не смотря на прошедший концерт и связанные с ним нервозности, был весел и свеж.

– А стул-то тебе подставили и прибор принесли, – заметил Илья, изобразив уморительно-важное лицо. – Мы ровно пятьдесят человек привезли. У кого жаркое отнимешь? Ладно, поделимся…

Ведущая банкета (или распорядитель зала – как удобно) знала причину торжества, предложила налить в рюмки-бокалы-фужеры-стаканы соответствующие возрасту и желанию напитки и выпить за удачно проведенный концерт.

Все послушно исполнили.

Зазвенели ножи и вилки о блюдца, бутылки уже без команды вздымались над столом – ожил народ, а следом веселье пошло полным ходом.

Говорил в микрофон ди-джей из амбразуры бара, предлагая не стесняться и заказывать любимую музыку – у него есть мелодии на все вкусы.

– Скоро уж сами запоем, – улыбнулся Иваныч.

– Знаешь, из-за чего я бы переехал в село, бросив столицу к чертовой матери? – потянуло Нарышкина на откровения после двух рюмок спиртного. – Я – блогер по жизни! Я – творец. Могу сутками не спать за компьютером, только было б что делать. Найди мне такую тему, подписчикам моим интересную, и я не уеду из санатория хоть до конца жизни…

– Что я тебе найду, если даже не понимаю, что такое твой блог? С чем его едят?

– В нашем деле стоять на месте нельзя – идеи нужны. Новые идеи каждый день – вот что мне нужно!

– Увлекательная жизнь! – восхитился Алдакушев. – А говорил, зубы лень чистить.

Нарышкин ухмыльнулся.

– Зубы в нашем деле не самое важное, – сказал смешливо. – Есть жевательная резинка на крайний случай.

– Наплюй, Серега! Женишься, ребятишек заведешь – знаешь какие они затейники: обязательно натолкнут на мысль, которую ты ищешь.

– К тому времени от меня, как об блогера, труха одна останется. Наша жизнь не терпит простоя.

– Ты не отчаивайся, Серый, – Алдакушев похлопал приятеля по загривку. – Широкие русские плечи вынесут все.

Интеллигентное лицо Нарышкина неинтеллигентно скуксилось – этакая мыслящая субстанция или теоретический казус на фоне размахнувшегося застолья.

– Перестань сидеть букой, – ворчливо выговаривал приятелю Илья Иванович. – Вон Женя сидит одна! Пригласи-ка её на танец.

И добавил командирским тоном:

– Ясно?

– Ясно!

У прелестного конферансье прошедшего концерта действительно вид был отсутствующий.

Идти на танец с Нарышкиным Женя отказалась. Но пригласила присесть на свободное место.

– Вы интересный человек! А разговаривать удобней глядя друг на друга, а не шоркаясь…

Интересная мысль – подумал Серега – и без окончания: как хочешь думай, о паркет ногами или телами…

Присел рядом.

– Вы умеете музыку слушать? – спросила Женя.

Нарышкин прислушался.

– Наверное, да. Есть которая попадает в ритм сердца, а которая нет…

– А понимать?

– Из всех искусств больше всего на свете я люблю музыку леса. Причем, в любое время года. Вот представьте себе бор. Зелеными свечками стоят прямые корабельные сосны. Тени от солнца делают их ещё стройней. Земля под ногами во мхе и папоротник выше колен – почти до пояса. Воздух легок для дыхания…

– Вы были в нашем бору?

– Был.

– Сосны, говорят, триста лет живут – динозавров, конечно не помнят, но Пугачева запросто. А сколько живут папоротники и хвощи?

– При динозаврах они были гигантскими, сейчас трава-травой…

При общении с девушкой по лицу Нарышкина растеклось блаженное выражение.

Со своего места в далеком застолье Илья Алдакушев, наблюдавший за ними с любопытством, показал оттопыренным большой палец правой руки.

Сергей увидел его и покачал головой.

То ли боясь, что блогер уйдет, то ли ещё по какой причине, Женя рассеяно кивнула на стол:

– Хотите выпить – пейте.

Две открытых бутылки с вином стояли поблизости на столе.

Нарышкин взял одну в руку:

– Не хотите ли?

– Благодарствую!

Сергей налил крохотную рюмочку, посмотрел её на свет, одним движением опрокинул и, смакуя, подержал вино на языке.

– У меня к вам вопрос, – насмешливо произнес Нарышкин, закладывая виноградину в рот. – Не пьете, потому что взрослые рядом, а вы ещё школьница? Или другая на то причина? В вашем возрасте я уже был замечен. Да и девчонки наши… Вы, Женечка, правило или исключение?

Блогер сидел, откинувшись на спинку стула, легкомысленно покачивая лакированным туфлем. И вид его говорил – мне палец в рот не клади!

Но вдруг понял, что не прошел тест. Девушке интересно было – пьет или не пьет это щеголь-москвич, да ещё в присутствии дамы? По её понятиям – кавалер не должен этого делать, если хочет заслужить уважение девушки.

Женя заметно поскучнела.

Нарышкин ещё насмешничал, но уже догонял, что все надежды потерял на симпатию в её глазах. По крайней мере, на этот вечер.

Вот они какие, красавицы села!

Сергей склонил голову на левое плечо, посидел немножко в такой позе, выпрямился. Как бы уйти с достоинством?

– Вы за что-то ко мне охладели, – сказал растерянно.

Девушка не улыбнулась в ответ, а только посмотрела на круг, где общей толпой дергалась молодежь. Потом сказала лениво:

– Пойдемте потанцуем со всеми вместе.

Нарышкин отказался.

– Простите, Женя, к Илье пойду. Своими хвощами вы разбудили во мне философское настроение.

Он вежливо поклонился и ушел.

Через минуту в другом конце стола задушевным голосом продолжал:

– Не подхожу я девушке – много пью и мало ухаживаю…

Илья негромко пропел:

Не для меня цветет сирень…

– Давай, друг, выпьем.

Поднося бокал к губам, Нарышкин заметил Жени быстрый взгляд с середины стола – кажется, осуждающий.

Алдакушев тоже заметил и посмотрел на приятеля устало печальными, грустными глазами.

Поставив бокал на стол, Сергей покачал головой:

– Кажется, я увлекся.

И после сидел на своем месте с таким выражением лица, словно только что понял – сейчас, что для него начинается самое трудное, что может быть в отношениях с девушками.

Иваныч раскусил его состояние и скорее в шутку, чем в серьез, посоветовал:

– Бросай свой блог, начинай добиваться внимания Жени – вот тебе тема.

Конечно, это не дружеский совет, а скорее подначка, чтобы задеть самолюбие.

– Ты прав, Илья Иваныч, если блог свой однажды профукаю, подкачу под бочок к какой-нибудь дамочке – корми, родная, а я тебе сказочки буду рассказывать на ночь, как был богат, как…

Он говорил это искренне. Хорошим было лицо его в этот момент, замечательными глаза, хотя в них читались усталость и печаль…

Видела бы Женя его в этот момент – Алдакушев поискал девушку глазами.

За столом её не было. Не было и в кругу танцующих. Жаль…

Ну как тут не в пасть в тоску и печаль молодому человеку? Надо с Женей поговорить.

Приняв решение, Илья налил и выпил один.

В банкетном зале работал кондиционер. А без него вряд ли праздник можно было назвать таковым. День выдался такой жаркий, что духоты и на вечер осталось сверх меры.

Меж деревьями санатория струился горячий воздух, густое волнистое марево поднималось над озером.

Сдурела погода!

Артисты и гости их давно умяли жаркое, до отвала наелись мороженного, но на прогулку не спешили, спасаясь под свежестью кондиционера. Да и питья ещё было навалом, не все съедено на столах. Люди держались до последнего…

Жарко было чрезвычайно. Веселящиеся выскакивали на крыльцо покурить, поговорить… и обратно – в тень и прохладу.

Наконец, решили – пора и честь знать. Забрали конфеты из ваз и все, что можно было с собой съестного-спиртного прихватить, отправились на берег Подборного озера. Другими словами – на пляж.

Кто мог и хотел, искупался, кто-то умылся, кто-то, сняв туфли, ноги мочил в целебной воде.

В тени под навесом учинили походный стол. Угощали и отдыхающих от щедрот пьяной русской души.

Но напряжения не создавали: таки художественная самодеятельность – самый цвет села, а не хухры-мухры…

Пшеничная коврига, которой встречали комиссию из района, сохранилась и пошла по рукам, рвалась на части закуской к спиртному.

Илья ораторствовал, размахивая остатками мякиша:

– Свежий пшеничный хлеб пахнет жизнью. Все есть в этом запахе – бражный дух, прозрачность воздуха, летний зной и лугов аромат… Бедные городские люди, не знают, что такое свежий пшеничный хлеб из русской печи. Что вы едите? Булка – кирпич, а природа не благословит углы. Да здравствуют ковриги! Сделайте себя счастливыми! Попробуйте нашего пшеничного хлеба…

Его слушали, и отдыхающие тянули руки – всем вдруг захотелось попробовать духмяного круглого чуда из русской печи.

Прирожденный оратор! – дивился на приятеля Нарышкин. – Его бы на блог зазывалой.

Лидия Васильевна с озабоченным видом ходила по пляжу:

– Где же дети наши?

– Наверняка в контактном зверинце, – кто-то подсказал беспечно. – На обратном пути заберем.

От забот и выпитого лицо директора ДК запунцевело. Но хороши были глаза и прическа сохранилась. Ходила она по пляжу на зависть отдыхающим дамам уверенной походкой любимой, отлично ухоженной женщины.

Момент настал такой, что банкетчики из «Трактира» забыли, кто они есть и стали считать себя отдыхающими – и походка, и взгляды их переменились.

И тут крик от скамейки, превращенной в походный столик:

– Илья Иваныч! Водка кончилась!

Должно быть щедро угощали отдыхающих.

– Что вы говорите! – обрадовался Алдакушев. – Наконец-то можем ехать.

– Ты бы не мог своего денежного приятеля тряхнуть?

– А кстати, где он? – огляделся «оратор».

– Наверное, в контактном зверинце. Говорят все дети туда подались. Надо и нам продвигаться к автобусу. Солнце уже садится. Хватит гулять! – Лидия Васильевна брала бразды правления в свои руки.

– А комиссии ваша хочет остаться, – язвительный голос.

– Да пусть остаются – люди взрослые. А мы поедем. Нам водка сейчас нужна, как рыбе зонтик.

– А это ничего, если мы их здесь потеряем? – сказал Алдакушев, представил и захохотал. – Ах, простите меня, Лидия Васильевна. Я сроду такой болтун и выдумщик. Вы на меня внимания не обращайте – я не пьяный.

Она небрежно пожала плечами:

– Пожалуйста!

– Тогда у меня предложение к вам. Если дружба Сергея Нарышкина с нашей Женей перерастет в нечто большое, мы с вами пойдем сватами к её родителям?

– Женю? Сватать? Вы что, Илья Иванович, с ума сошли? Ей же учиться надо. И почему за Нарышкина? Он ей в папы годится.

– Ну, не совсем чтобы в папы – просто личность сложившаяся. А если он останется в селе, знаете какая польза будет… Особенно клубу.

– А если Женя уедет с ним в Москву? Что вернее всего. Тогда как?

Лидия Васильевна бдительно держала Алдакушева под прицелом ясных глаз, спрятанных за длинными ресницами, надеясь увидеть, как он качнется на ходу. Тогда можно смело заявить: «Да вы пьяны, голубчик. И не порите чушь!»

Илья держался матросом в качке, твердо ступая на плитки дорожки.

Директор ДК укоризненно покачала головой.

– Почему вы так уверены в своем новом приятеля? Вы его знаете третий день. Может, он прощелыга и мошенник московский – грязный душой, порочный до мозга костей, испорченный столичной жизнью мужчина. А наша Женя чиста и невинна. И потом – разница в возрасте…

Величественная в эту минуту Лидия Васильевна говорила с самозабвенным лицом, как говорят маленькие славные дети.

– Мы очень любим нашу Женю и абы кому не отдадим. Пусть ваш москвич докажет, что он её достоин, тогда и поговорим.

– Если влюбится, будет она вас слушать, – упрямо сказал Алдакушев.

Его собеседница вдруг сделала плачущее лицо.

– Боже, кто способен руководить детьми двадцать первого века. Они так самостоятельны!

Илья готов был рассмеяться – то-то и оно!

Но печально сказал:

– Никто в нашем селе не сможет так обеспечить Женю, как блогер Нарышкин.

– А любовь? – по инерции быстро спросила женщина. – Как можно выйти замуж не любя?

Алдакушев в чрезвычайной обстановке реагировал молниеносно.

– Вы бы своим детям что пожелали – любовь или материальное благополучие? – спросил он энергично.

Лицо Лидии Васильевны увяло.

А Илья требовал:

– Отвечайте, пожалуйста!

– Откуда этот москвич взялся на нашу голову?

– Или на наше счастье…

Ребятишек действительно нашли у контактного зоопарка.

Было жарко и душно.

– На что насмотрелись? На контактировались? – спросила Лидия Васильевна. – Пора к автобусу выдвигаться. Вон и солнце уже садится.

На стоянке.

– Спасибо, Сергей Борисович! – вежливо благодарила директор клуба спонсора банкета. – Было здорово! Мы очень вам благодарны. Приходите к нам в гости – всегда будем рады!

Лидия Васильевна стояла перед молодым мужчиной с уставшим лицом, но приглядывалась. Думала – а он ничего и богат. Если бы Жене годов прибавить и институтский диплом – отличная получилась бы пара. Ума у неё и сейчас палата. Если захочет, построит этого москвича и в зубах деньги приносить заставит. Ах, Женя, Женя! Как годы быстро летят! Их не воротишь назад…

И еще думала – почему молодой мужчина смотрит на неё сейчас грустно и будто жалеючи. Что-то со мной или из-за Жени?

Все уселись в автобус, и подслушать никто не мог. Лидия Васильевна отчаялась спросить напрямую:

– Вы любите нашу Женю?

На них уже обращали внимание. Директора звали в автобус.

А Нарышкин все молчал. Он чувствовал, что вопрос судьбоносный, и таким же должен быть ответ. А ведь на самом деле он не знает – любит он эту девушку или нет.

– Еще немного, и о вас пойдут сплетни. Так скажите мне – любите или нет?

Боже мой! Что от него хотят? В чем провинился он перед селом? Он приехал в санаторий лечить гастрит. И тут на тебе – страсти-мордасти!

– Не знаю, – четко сказал Нарышкин и поцеловал руку Лидии Васильевне, прощаясь…