Читать книгу: «Когда-нибудь никогда», страница 3

Но я была всего лишь тенью, бесправной тенью, которая не может никак себя защитить. И даже колдовство не в силах меня спасти.

***

Татьяна Валерьевна оказалась права, и уже на середине пути меня настигла метель.

Но, что удивительно, идти в сопровождении падающего снега было гораздо теплее, чем под слепящим солнцем. Небо затянулось светло-серыми тучами, так что мгновенно наступил вечер, но мне почему-то даже стало радостнее, и я сделала несколько лишних кругов в районе своего дома, пока не начало темнеть.

Правда, эта радость мгновенно рассеялась, когда я увидела дом моего отца. И мой дом тоже. А ещё Миланин.

На эту сторону выходило два окна – одно относилось к отцовскому кабинету, другое к кухне. В обоих горел свет (а я точно знала, что все выключила, когда выходила). Это значило, что одной мне точно никак не удастся побыть. И что снова придется вести беседы – а я, признаться честно, уже устала за сегодняшний день что-то кому-то объяснять.

Но нагуляться я успела вдоволь, поэтому ничего, кроме как войти внутрь дома и подняться по лестнице до седьмого этажа, мне не оставалось. И я вошла. И поднялась. Постучалась.

Мне снова открыл не отец.

Я вновь видела Милану. На ней был все тот же домашний костюм, только макияж она еще не успела смыть, и лисьи глаза поблескивали золотыми тенями.

Сразу вспомнился лежащий у меня в рюкзаке медальон.

Я никогда не решалась краситься так ярко. Может быть, и зря.

– Добрый вечер, Яна, – произнесла Милана. – Очень рада тебя видеть.

– Добрый вечер, – отозвалась я осторожно. – А отец… – слово непривычной горечью обожгло язык, – дома?

– Задерживается, – она вздохнула. – Дела. Как обычно. Да ты наверняка и сама знаешь. Зато я успела приготовить ужин. Пойдем?

И я почему-то согласилась.

Наверное, у меня просто не было сил спорить.

Ужин в самом деле получился неплохим – картошка, нарезанная ломтиками и потушенная вместе с грибами и зеленью. Я в общежитии чаще всего варю себе кашу – нет времени на кулинарные изыски. И на чистку картошки тоже. Но Милана все равно пообещала дать мне рецепт, а я даже заметила, что попытаюсь когда-нибудь его повторить.

Несмотря ни на что, она была неплохой, эта Милана.

Может быть, познакомься мы раньше, смогли бы вполне неплохо общаться. Тогда, ещё до Янтарной… Принять я бы навряд ли ее приняла, все-таки не так это просто делать. Но между нами – а вдруг? – вполне могло завязаться что-то вроде дружбы.

Впрочем, мы и сейчас взаимно друг друга уважали.

Точнее, мне хотелось ее уважать.

Попала я к себе в комнату только тогда, когда за окном давным-давно наступила темнота. И сразу удивилась – пахло внутри на удивление свежо и приятно.

Исчезла со шкафов пыль.

Постельное белье заменилось новым, будто бы даже хрустящим.

На комоде, рядом с кроватью, стояла стеклянная ваза с пятью белыми лилиями, истончающими тонкий невинный аромат. И как только выжили, в такой-то мороз?..

Я прекрасно знала, кто так обо мне позаботился.

Знала – но все равно улыбнулась.

Как будто так тщательно возведенная мной стена начинала рушиться. А мне очень этого не хотелось. По крайней мере, прежде чем внезапно уснуть уже во второй раз за день, я убеждала себя именно в этом.

Глава 3. Иначе

Давно я не спала так долго. Уснула я около восьми вечера, а встала только через четырнадцать часов, в десять. То ли сессия вытянула из меня последние силы (а я и вправду спала весь месяц часов по четыре-пять), то ли так успокаивающе действовал на меня родной город.

Когда я встала, в квартире снова никого не обнаружилось, и это меня даже обрадовало.

На плите, под крышкой, стоял омлет. Видимо, дожидался меня. Вот и зачем нужно было так беспокоиться… Как-то же я прожила пять месяцев, прокармливая сама себя. И даже не умерла от недостатка пищи. Разве что похудела на пять килограмм (я и так не была фигуристой, а сейчас стала совсем плоской). Но тут виноват не недостаток еды, а постоянный стресс. Стресс кого угодно заставит похудеть.

Я прошлась взглядом по кухне. Вчера было не до того – то в кухне находился кто-то, кроме меня, то я очень спешила уйти. А тут вдруг вспомнилось, что я так и не поздоровалась с домовым.

На столе стояла чашечка с печеньем, и я, схватив одно из них, открыла шкафчик под раковиной. Осторожно положила печенье поближе к стене, к специальному отверстию.

– Что-то ты совсем тихий, друг, – заметила я, обращаясь в пустоту. – Раньше постоянно давал о себе знать, а теперь молчишь. Отец говорит, что ты подружился с Миланой. Но я тебя не осуждаю – она, кажется, в самом деле неплохая.

Домовой ничем себя не выдавал, но я точно знала, что он здесь и внимательно меня слушает.

– Хорошо. Понимаю, что ты на меня чрезвычайно обижен. Ну и ладно, обижайся, пожалуйста.

Я последний раз посмотрела на печенье, прежде чем встать, и заметила лапку, подцепившую угощение. Обида обидой, а любовь к еде победила. И меня тоже – омлет, приготовленный Миланой, я все же съела. Неплохой оказался омлет. Надо бы тоже что-нибудь приготовить… Мне весной девятнадцать, я сама могу о себе позаботиться. Янтарная в девятнадцать лет ушла из дома, да так и не вернулась. А матушка вышла замуж за моего отца.

Планы на сегодняшний день у меня были примерно такие же, как и вчера – до одури нагуляться по знакомым улочкам. Правда, в этот раз я собиралась воспользоваться автобусом и уехать подальше. Туда. К тому месту, которое уже полтора года занимает мои мысли.

Отец сказал, что ее тело сожгли.

Ведьм сжигают. И это не просто красивая легенда из Средневековья. Раньше сжигали живых, теперь мертвых, если родня не выступает против. Ее кремации никто не противился.

Я пыталась спросить у отца, куда они дели прах, но он не ответил ничего дельного. Быть может, так и оставили, на том самом месте. И он сам разлетелся над городом, оседая на чьи-то окна. Или же они поступили благоразумнее и спрятали его в надежное место. Хотелось бы верить.

Для меня местом памяти в любом случае оставался тот самый парк, расположенный совсем неподалеку от белоснежного особняка, в котором обычно проходят черномагические суды. До сих пор проходят, насколько я знаю, хотя, конечно, в широких кругах об этом предпочитают не распространяться.

Я приехала в город, который стал последней обителью Янтарной, моей тети, так сильно на меня похожей.

Конечно, я не могу не заглянуть к ней.

Я была там перед отъездом в общежитие, решив наведаться к этому месту впервые спустя почти год после произошедшей трагедии. Но продержалась совсем недолго – максимум минуту. Листья на деревьях начинали желтеть, приближалась осень, и от этого было слишком больно.

Но ведь сейчас все должно быть по-другому?..

За сутки на улице потеплело. До весны, конечно, еще далеко, но температура установилась привычно-зимняя, и я даже осмелилась нанести тушь на ресницы, чего в мороз никогда не делаю. Вышла из квартиры ближе к полудню. Прежде чем сесть на автобус, почти за двадцать минут дошла до кофейни, в которую изредка заглядывала, прежде чем уехать. И взяла себе латте с ореховым сиропом, почти не жалея денег.

Кофе, казалось, обжигал все внутренности, но я чувствовала себя прекрасно.

И даже успела запрыгнуть в автобус, отыскав остановку поблизости – идти назад, к дому, большого желания не возникло. Прижалась к одному из окон, продолжая держать в руках теплый стаканчик, и рассматривала все вокруг, желая, чтобы автобус ехал как можно медленнее и я успела вдоволь наглядеться на все детали.

Но водитель автобуса плевать хотел на мои желания и мчался наравне с большинством легковых автомобилей, несмотря на габариты.

Дома, деревья, лавочки.

А ведь многие из этих мест я видела лишь мимолетом. Проходила по этим улочкам максимум три раза за всю свою жизнь. Так почему же при одном взгляде на них щемит сердце? Воет так, будто я когда-то имела, но теперь потеряла нечто важное?..

Кофе закончилось ещё в начале пути, поэтому оставшееся время я просто грела ладони. И слушала музыку – в последнее время я постоянно что-то слушаю. В этот раз выбор пал на зарубежный рок.

А потом мелькнул впереди величественный белый особняк, и мне пришлось подниматься, чтобы скоростной водитель не проехал мимо.

Я дрожала, хотя успела согреться, пока сидела в автобусе.

И едва не упала, спускаясь к остановке. Споткнулась, погрузившись в свои мысли. Благо, человек, выходящий следом, успел подхватить меня за локоть. Правда, его лицо я не увидела и поблагодарить не успела. Когда опомнилась и решила обернуться, за моей спиной уже никого не стояло. Зато от двери быстро удалялся высокий мужской силуэт…

Вот он, этот чудесный особняк.

Этот парк – стройные ряды деревьев, покрытых белоснежными шапками. И расчищенные тропинки, чтобы кому-то вроде меня можно было спокойно прогуливаться.

Любовь моя, моя боль.

Победа моя, мое поражение.

Я шла медленно.

И не потому, что отмечала детали.

Напротив, перед глазами все слилось в единое белоснежное пятно, в некоторых местах исчерченное темными ветвями деревьев и звучащими вдали голосами. Я шла и думала о том, что сейчас точно грохнусь, и в этот раз за спиной не окажется того, кто меня подхватит. Ни разу больше не окажется.

А ведь почти полтора года назад (правда, особняк на фоне был другой, ужасающе-черный) меня словили, когда я летела. В прямом смысле летела, с неба. Или, точнее, портала. Это был Кирилл, и я тогда ещё не знала, что он служит Янтарной. Настоящий черный колдун. Предавший меня и мной преданный.

Это было так давно и в то же время, кажется, мгновение назад.

Я хранила в своей душе все воспоминания, и в нужный момент душа одаривала меня ими, заботливо напоминая, кто я такая и в чем виновата. Но даже за полтора года я так и не смогла понять, чем заслужила всю эту муку.

Я осознала, что слезы застилают мне глаза, только когда дошла до места.

Остановилась и поняла, что вот-вот расплачусь. И меня совсем не волновало то, что двадцать минут я потратила, чтобы нарисовать относительно ровные стрелки. Производитель подводки обещал мне стойкость, – так почему бы мне ее не проверить?..

Янтарная.

Кирилл.

Отца можно понять. Несмотря ни на что. Он поверил в то, что говорят другие, но не услышал меня, – а это, в общем-то, за всю мою жизнь происходило так часто, что даже не удивило. Отец решил, что я глупая и никчемная, а Янтарная жестокая и злая, и что меня можно уберечь, только избавившись от нее. А меня следовало оберегать – как-никак, отец вложил в меня столько ресурсов…

Но ведь и меня понять было можно.

Правда, никто не попытался это сделать. Разве что Яр. Яр, связь с которым с самого начала была неправильный. Черная ведьма и белый маг. Зачем он вообще попался мне на глаза? Зачем подарил надежду? Чтобы после навсегда исчезнуть?..

Я скучала.

Я так по всем скучала, но никому не могла в этом признаться. Даже сама себя не одобряла. Ты предала. Тебя предали. Так зачем цепляться за прошлое? Иди вперед, гордо расправив плечи. Иди вперед, они не достойны твоей печали. А ты не достойна занимать место в их жизни.

Янтарная.

Здесь она тогда лежала, совсем недалеко от места, где я остановилась, и пряди ее волос были точно раскинувшиеся корни дерева, пытающегося дотянуться до воды – и жизни.

Вот только уже полтора года прошло с тех пор, как Янтарной не стало, а я все ещё здесь – и до сих пор не поумнела.

Я – это и есть она.

Яна – Янтарная.

Она, и моя матушка, и моя бабушка, и моя прабабушка, и вся вереница лиц – одно сменяет другое, но круг не замыкается. По крайней мере, не замыкался прежде. Быть может, я его замкну.

Кирилл покинул меня раньше, ближе к особняку. Он был предателем, и тетя решила, что он недостоин жить. Но почему тогда достойна я?..

Я сделала глубокий вздох, из груди вылетело непроизвольное рыдание.

Почему же мы так любим сами себя убивать?..

Почему убиваем других?

Я всхлипнула ещё раз, не в силах себя сдерживать. Я всегда так хотела быть сильной и гордой. Настолько устойчивой, что никто и никогда не смог бы меня сломать. Я мечтала отвечать на оскорбления ухмылкой. Я надеялась, что смогу постоять за себя сама, и никто, никто и никогда больше не сможет меня обидеть.

Но сама приехала в этот парк.

И именно я сейчас стою, разглядываю неясное пятно перед глазами и не смогу сдержать рыдания.

– С вами все в порядке? – раздался голос справа от меня.

Я повернулась и попыталась проморгаться. Секунд через пять мне удалось разглядеть стоящую передо мной девушку. Примерно мой возраст, выглядывающие из-под шапки темные волосы, милое лицо, на котором застыло беспокойное выражение.

И душа.

И душа, отливающая чернильно-черными искрами.

Мою душу эта ведьма не видела. Или же, если она вдруг смогла заглянуть под все охранки и поняла, что я тоже колдую, то не подала виду.

Впрочем, у нее самой душа не закрывалась ничем, кроме так называемой «заслонки», под которую очень легко заглянуть, приложив одно лишь желание. Для меня такие заслонки давно уже не являются проблемой.

– Да, – ответила я наконец.

Она покачала головой:

– Так и не скажешь. Не поделишься, что случилось? Обещаю никому не рассказывать.

Я смотрела на нее – родинка на правой щеке, карие глаза – и не могла понять, зачем она вообще ко мне подошла. Неравнодушие? Сочувствие? Сопереживание?

Но ведь все знают, что черным ведьмам эти чувства несвойственны.

– А какая тебя разница? – не выдержала я.

Она поправила прядь волос.

– Просто интересно. Нет, не так… Не знаю, как объяснить. Шла и заметила тебя, и чутье мне подсказало, что нужно подойти.

– Чутье, – повторила я.

Мы пересеклись глазами, и в ведьме начали зарождаться догадки.

Конечно. Не зря же я постоянно упоминаю чутье. В сведущем обществе даже ходят шутки о черномагической интуиции. Насмешки над тем, что в отличие от белых, которые знают точно, мы постоянно опираемся лишь на собственные домыслы.

Впрочем, ничем догадки этой девушки я подтверждать не собиралась.

– Ира, – представилась ведьма, протянув мне руку.

Прежде, кажется, мы в самом деле не пересекались.

– Приятно познакомиться, – отозвалась я, не пожав ее. И имя свое называть не стала. Когда-то история с Янтарной гремела на весь наш город, пусть меня и пытались оградить от всяких сплетен. А имя у меня не такое и частое. Не так сложно соотнести факты.

– И все-таки? – не выдержала Ира.

– Да так, – я пожала плечами. – Вспомнила некоторые события.

– С парнем гуляли в этом парке?

Я удивленно взглянула на нее.

И все-таки, почему-то черные ведьмы в большинстве случаев считают, что простые девушки плачут только из-за отношений. Я сама когда-то так думала, что скрывать. Со временем перестала, и тем не менее.

– Можно и так сказать, – не стала я спорить.

– Не грусти, – Ира улыбнулась, – ты обязательно ещё встретишь человека, который тебе предназначен. Понимаешь… если он твой, а ты – его, вы обязательно будете вместе. Даже если из-за какого-то недоразумения расстались. А если он – так, пустышка, то и жалеть нечего. Главное – верить в любовь. И помнить, что ты – самое дорогое, что у тебя есть.

Я хмыкнула. Спросила:

– Ты психолог?

Многие черные ведьмы шли именно в эту отрасль. Кому, если не нам, копаться в чужих душах и извлекать на свет истину?..

– Да, – Ира просияла, кажется, восприняв мой вопрос как комплимент. – Учусь на втором курсе психфака.

– Успехов, – посоветовала я вполне искренне.

– Спасибо, – улыбка Иры стала ещё шире. И тут она заметила: – А ты перестала плакать.

– И правда. – Я достала телефон, посмотрела время. Вчера сработает, быть может, и сегодня тоже? – На самом деле, я уже спешу.

– И я, если честно, – Ира вздохнула, коснулась шапки. – Приятно было пообщаться! Может быть, когда-то мы пересечемся вновь.

– Может быть, – согласилась я, не став говорить, что уже пять месяцев здесь не живу.

И мы разошлись в разные стороны. Ира отправилась дальше по парку, а я вернулась к особняку и, не оборачиваясь, покинула его территорию.

Бывают же ведьмы.

Я перешла на другую сторону и направилась в сторону дома, двигаясь вдоль остановок. Разглядывай детали – не хочу. Правда, мне и в самом деле не хотелось, и я все думала о чем-то, думала, думала…

Спустя час все же села на автобус. Совсем отвыкла от длительных прогулок, постоянно сидя то в университете, то в общаге. А до нового семестра уже меньше шести дней, и сидение на месте продолжится. И как еще год назад я все успевала? И готовиться к экзаменам, и заниматься магией, и бесцельно бродить по городу, при этом считая, что времени мне ни на что не хватает?.. Университет оставлял на магию в самом деле совсем мало времени, и уж теперь мне точно приходится тяжело. Правда, я только сейчас это поняла. Познала в сравнении.

В отличие от поездки к особняку, при поездке обратно я никак не могла расслабиться и все время сидела напряженно, готовая обороняться в любой момент. Не знаю, откуда взялось это предчувствие, но ощущала я себя в самом деле прескверно. Никак не могла дождаться, когда покину автобус. Уже приближаясь к дому, не выдержала и пожертвовала частицу души на то, чтобы просканировать присутствие магии в радиусе пяти метров от меня. Но никакой магии не обнаружила. Даже намеков на то, что она была. Ни одной искорки, что уж говорить о магических душах…

Но спокойнее все равно не стало.

Я выскочила из автобуса мгновенно, не оборачиваясь. Быстрыми шагами направилась в сторону своего дома – убежать, спрятаться, спастись… От чего-то, что и не думало каким-либо образом мне вредить. Или пряталось настолько хорошо, что я не могла это опознать – кто знает? Все равно спешила. Интуиция, она такая. Лучше ей доверять, чтобы потом не корить себя.

И снова все слилось, только в этот раз не от слез, а от страха, непонятно откуда взявшегося. Ещё полтора года назад я внушила сама себе, что совсем ничего не боюсь, но, как обычно, себя обманула. Я боялась. Прямо сейчас боялась. И старалась исчезнуть как можно скорее…

А потом, уже возле самого подъезда, с кем-то столкнулась.

Сердце, кажется, рухнуло.

Я плавно шагнула назад, медленно подняла голову.

Темно-серые глаза. Растрепанные волосы, совсем черные на фоне белого снега. Страх отступает, и на место ему приходит спокойствие. Если он рядом, никто меня не тронет. Не знаю, с чего я так решила. Шепнула душа, быть может. «На этот раз ты спасена. Но не расслабляйся – все ещё впереди».

– Это я так тебя напугал? – уточнил Влад, не здороваясь.

– С чего ты решил, что я напугана? – поинтересовалась я беспечно.

Глубокий вдох, расслабленный выдох. И кто может сказать, что мгновение назад я бежала, сама не зная от чего?

Влад пожал плечами. Отвел взгляд в сторону. Бросил:

– Я вчера не все сказал.

– Очень жаль, – заметила равнодушно.

– И правда, – Влад хмыкнул.

– А зачем ты здесь стоишь? – не вытерпела я. – Вика переехала в наш подъезд?

– Яна, – он вновь посмотрел на меня, я ответила Владу непроницаемым взглядом. И Влад сказал то, что, кажется, не планировал говорить изначально: – Тут неподалеку кафе открылось, ты знала?

– Нет, не знала.

– Не хочешь посмотреть?

– Зачем мне на него смотреть?

– Или посидеть, – не унимался Влад. – Внутри. Там, говорят, вкусные пирожные. Я не пробовал.

– Когда-нибудь, может, и посижу. Если ещё раз сюда приеду.

– Нет, ты не поняла…

– Опять я что-то не поняла, – я покачала головой.

– Яна, – Влад нахмурился. Прекрасное имя, кто же спорит. Но зачем повторять его уже второй раз за такой короткий промежуток? Да ещё и с этими интонациями… Особыми. Даже описать их не получается. Но они все равно очень, очень сильно мне не нравятся. – Я тебя приглашаю сходить туда со мной.

И каждое слово – как гвоздь.

Я. Тебя. Приглашаю.

С чего. Бы. Тебе. Меня. Приглашать?

– Я простоял здесь два часа. Устал. Номер твой недоступен.

– У меня новый.

– Так ты пойдешь?

Я улыбнулась:

– Нет.

– На самом деле, вчера я не успел сказать тебе нечто важное. А прямо так не хочется. Долгая история. Может быть, все же решишься? Единственная просьба.

– Я тебя не понимаю, – призналась я, покачав головой.

– Я мог бы что-то подсказать, если бы сам себя понимал… Жду твоего окончательного решения. Если ты говоришь «да», то прямо сейчас мы идем вместе. В кафе. Если ты говоришь «нет», то я иду один. В супермаркет.

– За выпивкой? – попыталась я пошутить, а Влад взял и кивнул. – Ты же не пьешь?.. Ты ведь такой правильный, честный и благородный, и…

Он поморщился и напомнил:

– Я жду твоего решения.

И глаза грустные, как у щенка, выброшенного на улицу. Большие и грустные глаза. Это его безотказный взгляд ещё с тех времен, когда Влад учился в восьмом классе. А это было в действительно доисторические времена.

Вот и зачем так на меня смотреть? Действовать на жалость? Ждать, пока я сдамся? Но только какой в этом смысл, если точка уже была поставлена? Я этого не понимаю и не уверена, что смогу понять. У меня с недавних пор принцип «все или ничего». Все или ничего, что тут объяснять?

– Ладно, – решила я наконец.

– Это «нет»?

Оптимизмом Влад никогда не отличался. И даже сейчас, в двадцать. Хотя, казалось бы, к этому времени уже пора избавиться от юношеского драматизма.

– Это «у тебя есть полчаса, я плачу за себя сама, ты говоришь то, чем тебе так не терпится поделиться, и мы очень надолго расходимся». Или еще подробнее описать?

Влад улыбнулся. Так радостно, будто перед ним стояла не я, обманщица, а его ненаглядная Вика. Потянулся к моей руке, не знаю уж, зачем. Я руку отдернула, заметила:

– Никаких прикосновений.

– Тогда следи за ногами, – Влад пожал плечами. Обиделся, конечно. Безмерно любит обижаться.

Кафе действительно располагалось недалеко, минутах в четырех ходьбы в противоположном от остановки и дома Влада направлении. И в самом деле было новым. Маленьким, но уютным, с деревянной мебелью и созвездиями желтых звезд на стенах. Людей почти совсем не наблюдалось – разве что где-то в углу сидела пара идиотов наподобие нас, только у них, насколько могу судить, все было по взаимному согласию. Протирала столы официантка. Из-за закрытой двери долетали приглушенные голоса и запах выпечки.

Я не выдержала и заказала себе имбирный чай и круассан. Влад, недолго думая, то же. Ну понятно, зачем он меня сюда позвал. Просто сам никак не мог определиться. А мой заказ чуть ли не целиком и полностью определялся бюджетом.

Нас окутывал полумрак, изредка разгоняемый свечением желтых искорок, и мне даже подумалось, будто сейчас вечер. Но страшно не было.

Всю дорогу мы молчали. Так что сейчас, в ожидании заказа, видимо, пришла пора говорить. Я посмотрела на Влада, в ответ он посмотрел на меня. Долгий, внимательный взгляд. И плотно сжатые губы, которые я, дурочка, когда-то целовала. Тогда эти губы были теплыми.

Ну и чего же ты молчишь?.. Тебе ведь так не терпелось пообщаться.

– Зима в этом году холодная, – заметил Влад наконец. – У вас тоже?

– И у нас, – согласилась я. – Я живу не на другом конце света.

– В прошлом году была теплее.

– Наверное.

– И как тебе там живется, в другом городе? Как учеба? Интересно?

Я пожала плечами:

– Живется как обычно. Учиться интересно. Но трудно. Зато не приходится скучать… – я чуть склонила голову. – Это именно то, о чем ты так хотел со мной поговорить? О погоде и учебе?

Влад сжал губы плотнее прежнего, как будто боясь слов, которые могут с них слететь.

Как раз в этот момент к нам подошла официантка с двумя одинаковыми наборами: чай, круассан, десертная ложечка. Пожелала приятного аппетита.

Чай был совсем рождественским и слегка обжигал язык. Круассан – легким и воздушным. Я как раз только начала жевать, когда Влад заметил:

– Я хотел извиниться.

Конечно же, я подавилась.

Нельзя так шокировать людей.

Пришлось срочно прокашливаться – спасибо, что по спине не стали стучать, – и делать несколько крупных глотков чая. Только после всех этих процедур я смогла хоть как-то отреагировать на неожиданное заявление:

– За что?

– За ту осень.

Конечно, мы оба понимали, какую осень он имеет в виду.

– Как связаны ты и та осень? – поинтересовалась я, стараясь говорить равнодушно.

– Я был неправ, – продолжил удивлять Влад. – Когда говорил… Когда обвинял тебя. Я не учел, что наши жизни так кардинально различаются. Привык оценивать все по себе. Я долго над этим думал. И понял, что был неправ. Я виноват. Прости.

Я не сдержалась и фыркнула. Отозвалась легко:

– Прощаю. А дальше-то что? Или я снова чего-то не понимаю?

Теперь недоуменным выглядел Влад.

– Это ни черта не меняет, – продолжила я, сделав еще несколько глотков чая. – Твои извинения – они напрасны, вот в чем шутка. Я и не обижалась на тебя. Я просто приняла, что теперь все так, как есть. И оставила тебя в прошлом. Люди приходят и уходят. Ты тогда ушел, той осенью, вот и все, как бы мне грустно от этого не было.

– Тебе было грустно? – только и спросил Влад.

– А тебе нет?

– Грустно – нет, – Влад покачал головой. – Мне было тошно от самого себя. От того, что я не поддержал тебя, когда это было нужно.

– Вот видишь, – я пожала плечами. – «Было» – ключ к разгадке. Теперь нет. Так что какой смысл сейчас извиняться?

– Чтобы ты знала.

– Я знаю.

Он вздохнул. Притронулся наконец к своему чаю.

– Уже поздно, да? Что-то исправлять? Ты ведь все решила для себя, и альтернативных мнений не принимаешь. Ты ведь всегда была категоричной, еще давно.

– Да, – согласилась, – поздно. – Я отставила чашку в сторону. – Исправлять… Глупое слово. Далеко не все можно исправить. Сколько я должна?

– Оплачу сам.

– Мы договаривались…

– Тогда дождись, пока принесут счет. И уйдем вместе.

– Не нужно провожать меня до дома.

– Не буду. Почему с тобой всегда так сложно, Яна? – Влад на мгновение прикрыл глаза. – Сколько ни бейся…

Много времени на чашку чая и круассан Владу не потребовалось. Счет нам принесли минуты через три, и я непреклонно оплатила половину. Через пять минут мы вышли из кофейни. Ещё через одну стояли на перекрестке, прежде чем разойтись.

– Это не конец, – заметил Влад вдруг, прежде чем уйти. – Есть люди… которые постоянно сходятся и расходятся. Жизненные пути то сплетаются, то расплетаются. Жизненный путь – это ведь не прямая, которая может пересечь другую прямую лишь однажды.

– Я не хочу, чтобы они то сплетались, то расплетались, Влад, – призналась я. – Я хочу навсегда. – И посмотрела в его глаза: – Навсегда не получилось.

Он отвернулся.

Мы пошли в разные стороны. Я – наконец-то домой, а Влад – в неизвестном направлении. Может быть, и правда в супермаркет. Его фигура отдалялась медленно, будто нехотя, а сама я сдвинулась с места, лишь только когда он завернул за угол одного из домов.

Несмотря ни на что, рядом с Владом было спокойно. И я напрочь забыла про преследовавший меня страх. Но теперь я осталась одна, и неприятное ощущение вернулось.

Будто кто-то идет за мной по пятам, держа в руках сеть. Одно лишь мгновение – и окажусь в ловушке. Даже вздохнуть не успею.

Это был иррациональный, ничем не объяснимый страх, и я мгновенно ускорилась, как тогда.

Лучше бы Влад остался рядом, подумалось на мгновение. Но я тут же вспомнила, что умею защищать сама себя. Понять бы только, от чего.

Я почти бежала.

Уже у подъезда мне на мгновение почудилось, будто кто-то в самом деле меня касается, и на автомате ударила магической отдачей – удар получился слабым, но это все же было лучше, чем бездействие. Только после обернулась, но ничего – и никого – не обнаружила.

Подъездная дверь показалась мне защитой, пусть и ненадежной.

В квартире до сих пор никого не было, кроме меня и домового. Я некоторое время посидела на кровати, приходя в себя, и объявшее меня паническое состояние начало уходить. Все хорошо. Даже если меня в самом деле преследовали, это нечто не сможет пробраться в квартиру. Она защищена намного лучше, чем я.

К тому же примерно через час после моего появления одновременно вернулись отец и Милана, и я окончательно успокоилась. Они поужинали – я отказалась, сославшись на то, что ужинала в кафе. Я сидела в комнате, улавливая ноты их разговора, и была отчего-то даже рада, что Милана здесь есть.

На комоде продолжали стоять белые лилии.

Часов в восемь вечера отец вошел ко мне в комнату. И спросил тоном учителя (потому что он все еще оставался моим учителем), как продвигаются мои успехи в колдовстве. И я ответила честно, что медленно. Тогда отец сообщил мне о новой технике защиты от магического воздействия, предложив рассказать об этом подробнее. Я согласилась. Надеюсь, что не слишком рьяно.

И начался урок.

Как в былые времена.

Несмотря ни на что, наставник из отца был хорошим.

***

Следующим утром я проснулась сравнительно рано – в шесть утра. Но не потому, что выспалась – кто-то яростно названивал мне на телефон. Когда я соизволила распахнуть глаза, среди пропущенных было уже два вызова. На третий я все же ответила.

– Яна? – раздалось обеспокоенное по ту сторону.

– Влад? – удивилась я. – Откуда у тебя мой новый номер?

– Не так важно, – отмахнулся он. – Важно, что ты жива.

– А почему я должна быть мертвой? В круассан положили что-то не то? – я фыркнула.

Но, когда Влад произнес следующие слова, стало не до смеха.

– Этой ночью совершили убийство черной ведьмы. В паре километров от твоего дома.