Читать книгу: «Печать Бафомета», страница 5

6

– Егорушка, ну, поведай мне, старой перечнице, как ты жил эти восемь лет? – попросила Елена Сергеевна, когда остатки ужина были убраны со стола и парень стал пить чай.

Егор рассказал, как ушёл из дома, когда обида на отца захлестнула его с головой.

– Только представь, как холодно на улице было тогда, – Егор первый раз за последнюю пару месяцев решил вспомнить и рассказать историю его знакомства с Алёной. – Я сел на лавочку и подумал, что замёрзну. Шёл белый январский снег. Когда я стал похож на снеговика, ко мне подошла девушка с золотистыми волосами. Она спросила у меня, почему я сижу на улице и не иду домой. «У меня нет дома», – ответил я ей тогда. И представь, Елена Сергеевна, эта девушка привела меня к себе на съёмную квартиру. Меня, абсолютно незнакомого парня. И ведь не побоялась же. А вдруг бы я был маньяком, а?

– Ты не мог тогда быть маньяком, – засмеялась домоправительница. – Жертвой маньяка – возможно, а вот злодеем – вряд ли. У тебя, Егорушка, глаза дюже добрые! У злодеев не бывает таких глаз!

– Вот и она мне так же сказала, – проговорил с комом в горле Егор.

Воспоминания вновь накатили внезапной волной, накрывая с головой. Все их уютные вечера, её объятья, которые дарили тепло и уют. Их посиделки перед телевизором. Все восемь лет она была рядом с ним. Любила его, терпела, помогала жить. А потом мир потерял краски.

– Ты её любил? – Елена Сергеевна невесомо коснулась руки Егора.

– Она была для меня смыслом жизни, – сквозь слёзы прошептал парень.

Они замолчали. Тихо тикали часы на стене, отсчитывая секунды. Сидевших на кухне не тяготила тишина. Елена Сергеевна, пришедшая работать в этот дом в достаточно молодом возрасте и никогда не имевшая детей, всем сердцем когда-то прикипела к мальчишке с озорными зелёными глазами и сложным характером. После смерти матери Егора она старалась сгладить его переживания. И когда Наташка с Матвеем переселились в этот дом, Елена Сергеевна стала замечать, что старшие дети издеваются над её Егорушкой. Домоправительница несколько раз обращала внимание хозяина на поведение его старших детей, но Дмитрий Егорович лишь отмахивался.

– Пусть учится самостоятельно разбираться с проблемами! – каждый раз отвечал он ей. – Не будем же мы всю жизнь за ним бегать? Он должен научиться давать сдачи. Пусть учится держать удар!

Но она, конечно, часто уберегала Егора от ловушек, которые ему готовили Наташка и Матвей. Не всегда, правда, у неё это получалось. Но женщина старалась.

Вот и сейчас Елена Сергеевна поняла, что не смогла уберечь Егорушку от страшной потери.

– Милый мой, время всё лечит, – попыталась она успокоить своего любимчика. – Ты ещё молодой, может, всё и наладится ещё.

– Ты не понимаешь, – Егор выдернул руку из ладоней домоправительницы и вскочил с места. – Она единственная решилась меня лечить. Она была со мной рядом все восемь лет, ни разу ни в чём не упрекнув. Она была моим ангелом-хранителем. Забыть её? Да как такое возможно?!

– Нет, не забыть, – Елена Сергеевна вздохнула и встала из-за стола. – Память о ней всегда будет храниться у тебя в сердце. Но жизнь идёт дальше, и ты когда-нибудь встретишь свою будущую жену.

– Алёнка должна была стать моей женой! – Егор не слышал свою старую подругу. – И матерью моих детей. Если бы не этот пьяный водитель, то всё было бы иначе! Она была беременной. От меня. Мы так мечтали о семье.

Егор обречённо плюхнулся на стул, обхватил голову руками и стал качаться из стороны в сторону. Слишком много всего свалилось на него за эту неделю. Похороны, письмо от поверенного, опять похороны, наследство, возвращение в отчий дом и, наконец, этот странный дневник.

– Тебе надо отдохнуть, – словно прочитав мысли Егора, Елена Сергеевна погладила своего любимого мальчика по голове. – Иди спать. Ты просто устал.

– Наверное, ты права, – Егор тяжело вздохнул и направился к себе в комнату. Всё, о чём он хотел расспросить свою домоправительницу, странным образом забылось, а в голове был только туман и горечь потерь. Егор, не раздеваясь, плюхнулся в кровать, чтобы через минуту заснуть крепким сном.

Может, ему что-то и снилось, кто его знает. Но проснулся молодой Ворожейкин бодрым и полным сил.

За завтраком по сложившейся традиции его ждала Елена Сергеевна. Егор не удивлялся, что Марии было не видно, ведь ещё при жизни Дмитрия Егоровича в этом доме было введено правило: прислуга должна быть невидимой. А это значило, что хозяин дома не должен ни при каких обстоятельствах увидеть, что кто-то убирает в комнатах или стирает. Всё это делалось тогда, когда хозяева отсутствовали.

– А ты, я смотрю, – бодро пожелав доброго утра, Егор принял кофе из рук домоправительницы, – всё так же придерживаешься порядков, установленных отцом? Я по поводу прислуги, – пояснил парень.

– А, да. – Елена Сергеевна в этом доме давно стала членом семьи, но с определёнными обязанностями. – Мне как-то так привычнее.

– Ты вчера утром сказала, что я маленьким часто вёл себя странно. Что ты имела в виду?

Про найденный отцовский дневник Егор решил не рассказывать, пока сам не разберётся, что к чему.

– Я расскажу тебе пару случаев. Я не особо верю во всё это паранормальное и мистическое, но и в первый, и во второй раз мне было страшно до жути. Когда скончалась твоя мама, тебе было около пяти лет. Помню, чего-то я засиделась на кухне, часы показывали около одиннадцати ночи. Вдруг ты заходишь в комнату и как будто кого-то держишь за руку. Поворачиваешь ко мне своё довольное лицо и говоришь: «Смотри, мама пришла!»

– Правда? Не помню такого.

– Ага. У меня волосы на затылке от страха так и зашевелились. Потом ты как ни в чём не бывало разворачиваешься и идёшь к себе в комнату с «мамой». Ты шёл и что-то кому-то в воздух рассказывал, рассказывал. А я ещё минут пятнадцать сидела и не могла пошевелиться. Словно связанная. А когда меня отпустило, и я поднялась к тебе в комнату, ты уже сладко спал. Утром ты ничего не мог вспомнить. Я не стала бередить воспоминания. Видать, тяжко тебе было, вот и придумывал себе мамку.

– Да, я бы тоже перепугался. А второй случай?

– Второй случай произошёл, наверное, полгода спустя. Дмитрий Егорович задержался на работе и попросил меня забрать тебя из детского сада. Прихожу я, значит, за тобой, а ты один сидишь на полу и играешь в кубики. Довольный и счастливый. Когда понял, что надо идти домой, начал хныкать.

– А с чего это? Разве не наоборот должно быть?

– Наоборот, – согласилась Елена Сергеевна. – Но ты сказал, что мы с воспитательницей оторвали тебя от игры с ребятами.

– Подожди, – Егор пытался уловить суть рассказа. – Ты же сказала, что я один был.

– В том-то всё и дело. Всех ребят забрали. А ты сказал, что играл с другими. С теми, кто в садике всегда живут.

7

Дни шли своим чередом. Егор читал дневник, всё больше погружаясь в своё детство. И то ли от этой тетради, вскрывающей проблемы, словно старые гнойники, то ли от беспокойных мыслей, посещавших его всё чаще и чаще, парень практически перестал спокойно спать. Если он спал, то ему снились кошмары. Если бодрствовал, то у него появлялись галлюцинации. То Егору встречалась на лестнице женщина, называвшая себя Светланой, то ему слышались детские голоса, и он утверждал наутро, что в холле играли дети.

– Елена Сергеевна, кто такая Светлана?

Егор стал дёрганым, постоянно злым и агрессивным.

– Светлана? – домоправительница задумалась на секунду. – Если мене не изменяет память, то, кажись, так звали твою бабку. Матушку покойного Дмитрия Егоровича. А ты чего спрашиваешь, Егорушка?

– Видел я её недавно.

– Да как же ты мог её видеть, ежели она умерла, когда твоему батюшке было около шести лет? Путаешь ты чего-то. Ты вообще последнее время плохо выглядишь. Не приболел ты, часом?

– Не приболел, – огрызнулся Егор. – Сегодня дети в холле всю ночь играли. Не давали мне спать.

– Побойся, Егорушка, какие дети? – домоправительница смотрела на Егора с опаской.

– Девочка Вера и мальчик Паша.

– Не было никаких детей. В доме ночью, кроме тебя, никого нет, Егор.

– Как это не было, если вазы были опрокинуты, – Егор начинал злиться. – Я не сумасшедший! Я слышал, как они бегали по лестнице!

– Егорушка, успокойся. Хочешь, я останусь ночевать в гостевой комнате?

– Да. Тогда ты сама убедишься, что я говорю правду!

Но кроме Егора никто не слышал детей. А в одну из ночей парень их не только «слышал», но и «видел». После этой ночной встречи Елена Сергеевна застала своего подопечного сидящим на полу в рабочем кабинете отца. А вокруг повсюду были раскиданы старые фотокарточки.

– Вот они! – Егор тряс чёрно-белым снимком.

– Кто – они? – не поняла домоправительница.

– Вера и Паша! Те, кто бегает по ночам!

– Они не могут бегать, Егорушка, – Елена Сергеевна осторожно забрала фотокарточку из рук Егора. – Это твои дядюшка и тётушка. Они погибли в пожаре на хоздворе. Почти пятьдесят лет назад. Ты же знал это. Это всё просто тебе приснилось. Просто приснилось.

Ворожейкину с каждым днём становилось всё хуже. Егор просил Елену Сергеевну ночевать в доме, ведь очень часто ночью парня накрывали панические атаки. Однажды домоправительницу разбудил его страшный крик. Прибежав к нему в комнату, женщина застала трясущегося от страха и заикающегося хозяина. Он кутался в одеяло, забившись в угол кровати, тыкал пальцем в пустоту и шептал:

– Штаны… Они идут… Там живой костюм…

Елена Сергеевна включила свет и потратила не один десяток минут, чтобы успокоить своего любимого мальчика. Перед тем как уйти к себе в комнату, женщина спросила у испуганного Егора:

– Тебе верхний свет оставить или ночник включить?

Егор поднял на неё свои мутные зелёные глаза.

– Какая разница, – белые губы еле шевелились, – тьма всё равно никуда не уйдёт.

В ту ночь свет в комнате Егора горел до утра.

За завтраком домоправительница не выдержала.

– Егор, так больше не может продолжаться.

– А что не так? – безжизненным голосом ответил Егор.

– Ты стал похож на мумию. Ну, или на зомби. Как тебе больше нравится.

– Мне никак не нравится. – Егор безучастно жевал кекс. Словно пирожное было абсолютно без вкуса. – Если бы Алёнка была рядом, то она бы смогла меня успокоить.

Егор мечтательно закатил глаза.

– Но её нет, а ты должен жить дальше. – Сердце домоправительницы разрывалось оттого, что она видела перед собой. Женщина не знала, как помочь своему молодому хозяину.