Читать книгу: «Печать Бафомета», страница 4

– Очень приятно, – Егор опасливо огляделся по сторонам. Они находились в той стороне сада, где плотные кроны деревьев создавали полумрак в любое время суток. – Скажите, а вы не видели Марию или Елену Сергеевну?

– Как не видел? Видел. На рынок они поехали.

– Ааа, – протянул Егор и усмехнулся своей подозрительности. – А кто ещё входил в дом?

– Господь упаси, – всплеснул руками садовник. – Никто не заходил, ведь только я остался. А я в этот проклятущий особняк ни ногой!

Егор растерялся от такого прямолинейного заявления, но тон садовника убеждал, что тот точно ничего нигде не писал, а уж тем более не взламывал компьютер Ворожейкина.

– Почему же «проклятущий»?

– Так, когда Дмитрий Егорович умирал, знаете, какие крики оттудава слышались? И днём, и ночью! – садовник поспешно перекрестился. – У меня волосы дыбом стояли от ужаса. Так что, я туда ни ногой!

Поняв, что от садовника ничего путного не добиться, Егор вернулся в дом. Проходя мимо рабочего кабинета отца, парень увидел, что дверь в кабинет открыта настежь. Всё ещё не понимая, что происходит в его доме, он осторожно вошёл в комнату. Дверь с грохотом захлопнулась. Егора швырнуло на стену спиной, а потом с силой вытолкнуло на середину комнаты. Вокруг него поднялся ветер, в котором стали кружить книги, которых, как магнитом, притянуло с полок в странный водоворот. Бумажные монстры шелестели страницами и кричали своими исписанными пастями: «Дневник! Дневник!» Колени подогнулись, и Егор начал медленно оседать на пол, обхватив голову руками – от книг, которые атаковали его подобно осам, негде было укрыться. А они всё кричали и кричали. Мозг отказывался воспринимать реальность, противоречащую всем возможным законам физики. Егор уже не кричал, ужас сковал его горло, и он не мог проронить и звука. Только пульс бился в висках, закладывая уши. Рассудок цеплялся за края сознания – Ворожейкин понимал, что находится на грани. Вдруг движение воздуха прекратилось, книги остановили движение по кругу и с грохотом посыпался на пол. С каждым их ударом о поверхность Егор нервно вздрагивал.

Запертая дверь не оставила ему выбора. Парень, не вставая, буквально на коленях подполз к рабочему месту покойного отца и стал исследовать недра письменного стола. Дневник оказался спрятан в нижнем ящике. Как только Егор открыл толстую кожаную тетрадь, листы которой были исписаны почерком отца, книги успокоились и встали на свои места в шкафу.

«Мой дорогой сын! Ты держишь в руках тетрадь, которая даст ответы на вопросы, которые ты задаёшь себе. Ответы на те вопросы, которые ты хотел бы задать мне, ты получишь чуть позже. Сядь поудобнее: нам предстоит долгая дорога в твоё детство, которого ты практически не помнишь.

Я мало рассказывал тебе о твоей матери. Прости меня, сынок. Надеюсь, прочитав этот дневник, ты всё поймёшь.

Мы познакомились с Ириной в ресторане. Я приехал на деловой обед, а она подошла к нашему столику, чтобы принять заказ. Когда я увидел её изумрудные глаза, время остановилось, а я понял, что без этой девушки моя жизнь не имеет смысла. Да, у меня была тогда другая семья. Да, там были дети. В этот же день, приехав домой, я сказал Татьяне, что подаю на развод. Первая жена не хотела меня отпускать, манипулировала мною через Наташку и Матвея, но я был непреклонен. Кстати, Ирина, пока длился бракоразводный процесс, даже имени моего слышать не хотела. „Я не встречаюсь с женатыми мужчинами!“ – заявила она мне тогда. А я, словно влюблённый подросток, караулил её с работы, провожал тайком до дома. А потом сидел в машине и смотрел на её окна. Каждый вечер я представлял, как моя зеленоглазая девочка приходит домой с работы, как ставит чайник на плиту, как смотрит телевизор и болтает с подругами по телефону.

Я сделал ей предложение, как только получил свидетельство о разводе. Ни минуты не сомневался! И она мне отказала! Мне! Дмитрию Ворожейкину! Спустя пару лет Ирина сказала, что я её напугал своим напором.

После отказа я не знал, что делать. Но твой дед подсказал мне, и спустя полгода ненавязчивых и мягких ухаживаний, Ирина сказала долгожданное „Да“.

Наверняка ты сам у себя спрашивал, кем была твоя мама. Спрашивал? Отвечаю. Твоя мама была зеленоглазым рыжим ангелом для меня, а для окружающего мира – очень сильной ведьмой. Ирина выросла в детском доме, не знала ни своих родителей, ни почему именно её природа наделила таким сильным даром. Но её интуиция не раз спасала мои сделки и мой бизнес от банкротства. Наверное, поэтому и ты родился у нас особенным».

Егор оторвался от исписанной тетради. Это точно писал его отец? В памяти парня Дмитрий Ворожейкин – суровый, жёсткий, требовательный и вечно занятой мужчина. Младший Ворожейкин и не догадывался, что его отец умел любить. И тем более Егор не подозревал о том, что его мать была ведьмой.

– Ведьмы, какие-то надписи в ванной, внезапно остывший кофе, топот ног по ночам – смахивает на пьяный бред. – Тряхнул русой копной волос парень. – Кто-то, видимо, пытается меня запугать. Это понятно. Но вот кто и как провернул этот трюк с книгами?

Егор посмотрел на часы и решил, что до ужина может себе позволить ещё почитать дневник отца.

«Твоё рождение для нас было словно дар. Ирина, как ведьма, должна была родить первым ребёнком девочку. Но первая беременность оборвалась. Если бы всё сложилось иначе, то у тебя была бы ещё одна старшая сестра. Если бы всё сложилось иначе, то моя Иришка была бы сейчас жива. Но я тогда не знал об этом.

Это потом я узнал, что нужен мальчик. Наташка и Матвей были обычными, а для передачи особняка и адвокатской конторы нужен особенный ребёнок. Как ты. Ведьмак. Одарённый и сильный. Это я потом узнал, что и смерть моей Ирины была неслучайной. Эх, если бы можно было вернуть время вспять! Надеюсь, что у тебя с твоей Алёнкой всё сложится. Да-да, я знаю. Если ты думаешь, что после того, как ты переступил порог этого дома и ушёл в ночь, я перестал наблюдать за тобой, то ты ошибаешься. Я наблюдал, но не вмешивался. Открыто. Иногда подкидывал тебе работёнку. Но я ушёл от темы.

Так вот. Когда ты родился, Иришка сразу сказала, что ты особенный. Но в чём твой дар (или проклятье, как посмотреть) мы не сразу поняли.

Когда ты был ещё совсем маленький и не умел говорить, то постоянно лепетал какую-то белиберду „мяукающими“ звуками.

Однажды Ирина приехала с тобой маленьким в офис, а там как раз были японцы. Так вот, партнёр из Японии сказал, что это не белиберда. Ёкота сказал, что ты на древнем японском молил богиню Инари, защитницу воинов.

Мы, если честно, не обратили на это внимания, списав на воображение нетрезвого японца. Но то, что стало происходить дальше, заставило нас впоследствии обратиться к специалистам».

– Интересно, что я мог такого выкинуть, что меня таскали по «специалистам»? – рассуждал вслух Егор, откладывая в сторону дневник.

Парень не помнил из своего детства ничего особенно. Ну, кроме выдуманного друга Пашки. Хотя родители почему-то при упоминании этого имени пугались и делали вид, что не слышат своего ребёнка.

За окном дул ветер, словно вот-вот должен начаться дождь. Егор встал, размял затёкшее тело и решил попить чаю. Бросив отцовский дневник на стол, молодой Ворожейкин спустился на кухню. Пока чайник закипал, Егор с трудом нашёл, что положить в кружку. По привычке, особо не заморачиваясь, кинул пакетик, пару ложек сахара, залил кипятком. Уже на выходе из кухни столкнулся с Еленой Сергеевной.

– Егорушка, ужин в семь часов, – женщина поставила пакеты с продуктами на стол. – Будет жаркое с грибами. Надеюсь, ты придёшь без опозданий.

– Конечно, – на ходу обронил парень.

Егор спешил в кабинет. Ему хотелось поскорее дочитать отцовскую исповедь.

«А однажды ночью нас разбудил твой жуткий крик. Мы прибежали к тебе в комнату. Только представь наше состояние – открытое окно и ты стоишь в проёме. Что-то кричишь в темноту. Мы еле успели тебя снять с подоконника. А ты смотришь на нас и не можешь понять нашего испуга.

– Вы не переживайте, меня просто звали. Я решил прогуляться.

– Кто звал? Где прогуляться? – уточнил я тогда у тебя.

– Там, – указал ты своей детской рукой на ночное поле.

Мы еле успокоили тебя в ту ночь, убедив, что гулять надо днём, а не по ночам. А ты всё кричал и пытался уйти.

Я навёл справки и узнал, что раньше за нашим домом было кладбище. Ты часто кричал во сне, что идёшь гулять, что тебя зовут. Особенно в полнолуние. В такие периоды няня ночевала с тобой в комнате.

Как-то за завтраком ты рассказал нам сон, в котором видел в своей комнате в углу гроб. Как сейчас помню: сидишь за столом, маленький, глазёнки заспанные, и без грамма страха нам рассказываешь:

– Вижу, как крышка гроба открывается, словно дверца, и на меня смотрит пожилой дедушка, похожий на папу. Смотрит на меня и говорит: скоро, ты следующий!

Мы с Иришкой тогда подняли наш семейный фотоархив, и ты нам показал фото того дедушки. Моего прадеда. А сон тебе приснился как раз в годовщину его смерти. Потом мой отец рассказал, что как раз в твоей комнате и стоял гроб много лет назад».

– Очень интересно получается, – Егор потёр глаза, уставшие от долгого чтения. – Только вот непонятно, а куда же это я следующий? Эх, думается мне, это всё были детские выдумки. Ведь ничего подобного я не помню.

Егор пытался всячески доказать себе, что то, о чём написал его отец, – детские фантазии. Ведь если признать всё написанное правдой, то получается нерадостная картина, и дела его, выходит, плохи. Мало того что ничего из описанного в дневнике Егор не помнит, так, оказывается, его ещё в детстве надо было лечить от навязчивых мыслей. Только родители отчего-то не провели надлежащего лечения. Или специалисты, к которым Егора в детстве возили, оказались шарлатанами.

А ведь Егор был болен. В медкарте была запись: обсессивно-компульсивное расстройство. Благодаря Алёнке и её вере Егор смог найти в себе силы и пролечить это жуткое заболевание. У него даже была разработана своя методика, как отвлекаться от навязчивых мыслей.

Алёнка твердила, что его диагноз не страшен, и что они со всем справятся. Вместе. И Егор старался. Медитировал, пил таблетки, занимался спортом. Они даже начали исполнять желания из его списка желаний, и Егор уже решил, что болезнь отступила. Но внезапная смерть Алёны всё вернула на свои места.