Читать книгу: «Отсутствие жизни. Ночь упырей»

Шрифт:

* * *

1

Шагая по пустому коридору, где от его приближения зажигались красные лампочки и гасли за спиной, Смородник думал, что дал маху и должен был взять хотя бы свою ортопедическую подушку. В комоде есть ещё одна, обычная синтепоновая, её Мавне хватило бы с лихвой. Вряд ли у неё – во сколько там? в восемнадцать? а, Темень, точно, двадцать один! – заболит шея от неправильной подушки. А вот у него самого ещё и свести может. Смородник остановился посреди коридора, а лампочка над ним, как назло, стала противно мигать. Развернуться и отнять подушку? Это будет выглядеть не очень адекватно. А если Мавна уже спит? Будить и отнимать подушку… Это уже чересчур.

Махнув рукой, он пошёл дальше, тяжело громыхая ботинками. На ходу достал телефон и набрал Илара.

Тот взял трубку не сразу. Голос у этого бугая был каким-то растерянным.

– Д-да?

– Привет. Твоя сестра врёт. Она не у Купавы. Она у меня.

– Не понял.

Смородник закатил глаза. Ну и тугодум же этот громила.

– Мозг включи. Всё хорошо. Засиделась, чтобы не ехать по темноте, и решила остаться. Не закипай, я ушёл к другу. В чародейской общаге она точно в безопасности. У неё всё нормально. Но отучай её врать, серьёзно.

– А… Ага. Ладно. Спасибо. Я уже понял, что её нет у Купавы. Но что-то… Ох, Покровители, совсем голова отключилась. – В трубке послышалась какая-то возня. – Спасибо, что позвонил. Если она на что-то пожалуется, я сломаю тебе челюсть.

– И тебе доброй ночи.

Смородник положил трубку. Главное, что Илар теперь в курсе, а мелочи его не волнуют.

В больничном отделении стояла звенящая тишина, только из-за двери Калинника доносились тихие звуки спортивной трансляции. Смородник постучал.

– Что случилось? – Лохматая голова Калинника недоумевающе высунулась из кабинета.

– Переночевать впустишь?

Калинник открыл дверь шире, пропуская Смородника:

– Конечно, заходи. А почему ты не у себя?

Смородник размашистым шагом вошёл в кабинет. Лампы были выключены, а за освещение отвечал только мерцающий экран телевизора. Смородник со вздохом опустился в кресло и закинул ногу на ногу. Калинник озабоченно оглядел его и повторил вопрос:

– Так чего пришёл-то? Что у тебя опять произошло?

– Да так, – буркнул Смородник, пожав плечами. В висках противно застучало от волнения. – У меня девушка осталась.

– Чего?

– Чего слышал. Я ей уступил комнату.

– Погоди, это та рыженькая милашечка? Я прав? – Калинник усмехнулся, потирая подбородок.

Смородник злобно зыркнул на него и огрызнулся:

– Никакая она тебе не милашечка! И вообще-то, каштановая.

– Ага, значит, она. Ну, и чего ты сбежал? Испугался, что она тебя вытеснит с матраса, или что?

Смородник клацнул зубами:

– Отстань.

Калинник на минуту отвлёкся, замер перед телевизором, уперев ладони в колени, и неотрывно наблюдал за происходящим.

– Ах ты ж зараза! – воскликнул он, когда нападающий не смог забить гол со штрафного. – Ну вот, ещё и свисток! Кривоногие! – Калинник снова повернулся к Смороднику, нахохлившемуся в кресле:

– Извини, о чём мы говорили? Перерыв, можно поболтать. Есть хочешь?

– Нет.

Калинник хитро усмехнулся:

– Ага-а, романтический ужин?

Очень хотелось огрызнуться как-то совсем уж ядовито, но Смородник сдержался и ограничился ворчанием:

– Если бы.

– Ты меня интригуешь всё больше и больше. Нам надо выпить.

Смородник насторожённо наблюдал, как Калинник склоняется перед маленьким холодильником и достаёт два молочных коктейля с трубочками.

– Тебе клубничный или шоколадный?

– Шоколадный, – смирно буркнул Смородник, придерживая пальцем веко, которое начало дёргаться от обилия всего клубничного этим вечером.

– Лови тогда.

Пакетик с коктейлем увесисто ударил по плечу, пролетев через половину комнаты.

– Ага, реакции заторможены, значит, в облаках витаешь. Ну, давай выкладывай, что за принцесса тебя сразила? И почему ты, Темень тебя раздери, не греешь её маленькие ладошки, а трусливо отсиживаешься в моём холостяцком убежище. Чипсы будешь? – Со стороны Калинника, устроившегося на диване, послышалось заманчивое шуршание.

– С крабом? – чуть стесняясь, уточнил Смородник.

По комнате поплыл сладковатый запах специй.

– С крабом.

– Ну давай.

– С тебя честный рассказ! – предупредил Калинник, отсыпая половину пачки чипсов в глубокую миску. – Мне тут скучно сидеть. А ещё я должен взять с тебя плату за ночёвку. Так что давай. У тебя есть… – он щёлкнул пультом, и в углу экрана появилось время, – семнадцать минут до начала второго тайма. И конец матча смотрим вместе.

Смородник проколол трубочкой дырку в пакете и с шумом втянул в себя глоток шоколадного коктейля, второй рукой принимая миску с чипсами. Конечно, Калинника было жалко. Общительный парень, добрый даже к тем, кто этого добра не заслуживает. Да и правда, получается, он должен за ночёвку. Выручил же, как ни крути. Но как рассказывать-то? И что? Вот прямо с кабачка начинать?..

Тяжело вздохнув, Смородник решил немного сократить рассказ, оставив только самое важное.

– Да так. Зашла на чай. Засиделась. Поздно уже, решила остаться.

Уши предательски загорелись. Хорошо, что в комнате было темно и Калинник не видит, как позорно он засмущался.

– Ага. – Калинник громко захрустел, сунув в рот горсть чипсов. – Ну а кроме чая что-то было?

– Лапша. И кабачок.

– Темень, надеюсь, это не какие-то идиотские эвфемизмы.

Смородник цокнул языком:

– Да ну тебя. Сказал же, просто поужинали. Поговорили о ерунде. А там и час ночи.

– Хорошо поговорили?

– Нормально.

– Она тебе нравится?

Смородник промолчал. Сердце начало колотиться чаще. Ощущалось неприятно, будто какая-то болезнь. И, как назло, вспомнился навязчивый запах её духов, который он с таким трудом смыл с себя. В темноте тяжело вздохнул Калинник и заговорил неожиданно мягким, вкрадчивым голосом – как с безнадёжным пациентом:

– Смо, брат, боюсь, это так не работает. Мы не должны сбегать от девчонок, которые нам нравятся. И которые захотели остаться на ночь у нас. Ты понимаешь? Она не из-за конуры твоей осталась. А из-за тебя. Захотела этого, потому что почувствовала какую-то связь с тобой. А не с общагой. И теперь, может, обижается. Наверняка ей неудобно из-за того, что ты ушёл. Будто бы вытеснила из твоей же квартиры.

– И что, мне нужно было остаться? – Смородник недоверчиво повернул голову, разглядывая Калинника, который чуть наклонился вперёд, доверительно глядя в сторону кресла. Захотелось вжаться в спинку и слиться с подлокотниками, чтобы стать совсем незаметным.

– Конечно. Лечь на полу. Или болтать до утра. Ты что, в восемнадцать лет никогда не болтал с девчонками до утра? Тяжеловато, конечно, но им это очень нравится. Романтика, все дела.

– Какая уж там романтика… – ужаснулся Смородник, вспомнив кабачок и своё долгое курение на балконе после того, как рассказал о себе всю правду. – Да и не восемнадцать мне.

– Ну, никогда не поздно. А вообще… Если она тебе нравится, то мог бы быть поактивнее. Такой шанс упустить! Ну, ты дурак, извини.

– Да не было никакого шанса. У неё жених, вообще-то, есть. – Смородник ещё сильнее втянул голову в плечи и хрустнул чипсами, скрывая неловкость.

– Ага. Жених, может, и есть, но на ночь осталась у тебя. Мозги включай. Или после сотрясения половина мозга перестала работать?

– Это ничего не значит. Я не собираюсь ей навязываться. Пусть даже…

«Пусть даже в груди становится тесно, а мысли мечутся как ненормальные, стоит увидеть её в очередном глупом наряде», – чуть было не произнёс он вслух, но вовремя осёкся.

– Пусть даже что?

Смородник махнул рукой:

– Не важно.

Из груди Калинника вырвался новый безнадёжный вздох.

– Понятно, пациент. Всё с вами понятно. Ну а она что-то говорила? Как она попросилась остаться? Это тоже важно, между прочим.

Смородник пожал плечами, задумчиво перебирая пальцами сухие лепестки чипсов.

– Да так. Сказала, что я ей нравлюсь. Как друг, конечно. И что ей тут уютно.

Он вздрогнул от громкого хлопка: это Калинник ударил ладонью о ладонь.

– Вот же оно! Ай да балда! Не было бы у тебя недавнего сотрясения, я бы тебе по лбу хлопнул. Голову включаем, молодой человек! Тебе девушка в симпатии призналась, а ты сбежал, поджав хвост. Ну-ка иди обратно.

Смородник перестал жевать:

– Зачем?

– Сам подумай. Каково ей, не догадываешься? – Калинник ещё сильнее подался вперёд, Смородник буквально ощутил, как ещё немного – и расстояние между ними сократится настолько, что он начнёт переживать за свои личные границы. Темень, да чего он, как девчонка, сплетни решил собрать? Нашёлся тут консультант по отношениям!.. Смородник скривился и попытался отвернуться, но Калинника это нисколько не смутило. Он продолжил:

– Она же тоже переживала. Сказала, что ты ей нравишься. А ты сбежал. И она лежит совсем одна, такая крошка, на твоём огромном идиотском матрасе и считает, что сказала что-то не то, что ты испугался, что она была слишком напористая и всё такое. Да ты понимаешь, сколько комплексов твоими стараниями вырастет в её голове к утру? Беги к ней и не упускай свой шанс. В худшем случае вы останетесь друзьями. А в лучшем у тебя наконец-то появится хорошая девушка. Сколько ты уже один? Да и Лунница, знаешь ли, только кровь тебе портила, стерва. Ты гаснешь с каждым днём, брат. А жить когда? Когда влюбляться? Ты молодой и здоровый, крепкий мужик, загнал себя непонятно во что. Сидишь в норе и, кроме упырей, никого не видишь, каждый день ждёшь, когда Сенница за тобой придёт. А ты выдохни – и живи всем назло. Найдёшь своего тысяцкого. Только сейчас кажется, что ты сам себя в могилу раньше сведёшь, чем Сенница. А тут такой случай подвернулся, а ты испугался. Так не пойдёт, брат. Я видел, как эта малышка к тебе примчалась в больницу. Переживала. И смотрела на тебя далеко не равнодушно. Не к жениху своему бежала, заметь. Значит, не всё у них и гладко. Но ты, дурак, её отталкиваешь. Так нельзя. Девушки – существа нежные, а твоя рыженькая – вообще домашняя конфетка.

– Булочка, – машинально поправил Смородник, глядя в одну точку, и чуть не прикусил язык. Темень, он правда сказал это вслух?! Но Калинник, кажется, даже не засмеялся.

– И правда. Булочка, – произнёс он с какой-то светлой печалью. – Эх, бегала бы за мной такая булочка, я бы весь мир к её ногам положил. А ты счастье своё упускаешь, бестолочь. Нельзя так с людьми. И с собой тоже.

– Ох, не знаю даже, – сдался Смородник. Монолог Калинника он слушал внимательно, и каждое слово больно резало по живому. Он разлёгся в кресле, вытянув ноги, и тяжело вздохнул. Узел в груди немного расслабился, но противный осадок всё равно оставался. – Ты прав, наверное, в чём-то. Но я так не могу. – Смородник поковырял обивку кресла на подлокотнике, пытаясь собраться с мыслями, чтобы облечь их в нормальную форму. Тяжело говорить по душам, когда привык ворчать и огрызаться, даже если собеседник – такой чуткий и добрый парень, как Калинник. – Кто я – и кто она? У неё жених упырь, ты представляешь? То есть мало того, что наш враг, так это ещё и просто не по-человечески: знать, что девушка занята, и пытаться как-то к ней подкатывать. Да я и никогда не умел. Мне вообще это всё чуждо и непонятно. Я не умею прикидываться. Флирт, девушки… – Смородник взлохматил волосы. – Будто всё это не про меня. Я упырей убивать могу. Огонь разжигать. Стрелять. Водить машину. А ухаживать за девушками… нет.

На словах о женихе-упыре у Калинника дёрнулись брови: сперва приподнялись, а затем хмуро сошлись на переносице. Но он быстро взял себя в руки и ответил будничным тоном:

– Не нужно прикидываться. – Калинник снова щёлкнул пультом, проверяя время до конца рекламной паузы. – Ты уже ей нравишься, она сама сказала. С твоей хмурой рожей и привычкой цедить все слова как ругательства. И воняет куревом от тебя тоже не очень, а она, видишь, говорит, что всё хорошо. Так что ты уже на верном пути. Чем-то зацепил её. Просто будь собой и не обижай её.

Смородник замолчал. Ему показалось, что «быть собой» в его случае как раз и означает обижать. Хотя… Мавна сказала, что ей нравится его неразговорчивость. Но ведь грубость наверняка в этот список не входила. Темень, и когда всё успело так запутаться? Только недавно же цапались по ерунде, а сейчас она ночует в его квартире, а он сидит тут, у Калинника, ничего не понимающий и сомневающийся… Эх, Булка. Совсем сбила его с пути.

– У неё есть парень, – упрямо повторил Смородник, разглядывая чипсину, прежде чем отправить её в рот. – Почему ты думаешь, что у неё какие-то романтические планы? Не надо тут муть наводить. Мы просто хорошие знакомые. Друзья, если сказать с натяжкой. И у нас общее дело. Вот и всё.

Раздался тихий плеск – Калинник потряс свой пакетик с коктейлем, чтобы проверить, сколько напитка там осталось.

– Упрямый ты, – вздохнул он. – Никакую муть я не навожу. Просто сам подумай. Считаешь, что ей твоя квартира так запала? Не-а. Она не в квартире осталась. А у тебя. Не закатывай глаза, я даже в темноте вижу твои белки! Подумай немножко тугой башкой. Даже если это просто дружба, то такое доверие стоит дорого. Держись за неё. Может, она вытянет тебя из твоего вечного псевдодепрессивного эпизода.

– Кто бы говорил. Сам сидишь один в своём кабинете и света белого не видишь, – огрызнулся Смородник.

Но Калинник даже не думал злиться, протянул грустно-мечтательно:

– Э-эх, да если б ко мне такая малышка сама пришла, меня бы здесь уже и не было… Схватил бы её в охапку, взял бы ипотеку, женился, родили бы детей парочку. Ты смотри, клювом не щёлкай, отбивай её у упыря.

– Не собираюсь я никого отбивать.

– Потому что ты сам отбитый. Девочка к тебе тянется, хотя бы не отталкивай.

Смородник снова молчал. Допил свой коктейль, выбросил картонный пакет и встал, чтобы вымыть руки.

Ванная у Калинника была крошечная, не развернуться: раковина, унитаз и кое-как втиснутая душевая кабина. Будешь умываться – и заедешь локтем в стеклянную дверцу. Смородник плеснул себе в лицо холодной водой и склонился перед зеркалом, вглядываясь в своё отражение и прислушиваясь к гулу крови в ушах.

Сердце быстро колотилось. От сигарет? Или во всём виновата Мавна? Ещё и разговор этот… Зачем-то Калинник будто раззадоривал его. Пытался внушить ложные надежды. И нельзя было сказать, что неприятные. Но Смородник запретил себе думать об этом. Калинник просто не понимает, о чём говорит. Вернее, он судит только со своей стороны, а войти в положение Мавны ему не дано.

Правда о Смороднике на неё подействовала не так, как он ожидал. Даже выслушав всё, она захотела остаться на ночь. Где он ошибся снова? Может, нужно было говорить ещё суровее? Сделать более агрессивное лицо? Смородник показал зубы своему отражению. Вот так. Или на неё тоже бы не подействовало? Что тогда? Выгонять пинками?

Образ Мавны, мирно спящей на его матрасе, без предупреждения всплыл перед глазами, и в груди всё стиснуло от непередаваемой нежности. Вдохнуть не получалось.

– Да уж, парень, кажется, ты влип, – тихо сказал он сам себе.

* * *

Нестерпимо хотелось попрать свои же негласные правила и послать всех куда подальше, не церемонясь с выражениями. Чтоб их всех! Чтоб этот универ, этого грёбаного ректора! Научного руководителя туда же. Твари!.. Кто ещё зовётся упырями? Эти сволочи – вот кто точно пьёт кровь заживо.

Купава давила в себе рыдания, согнувшись над раковиной: «Только без слёз, только без слёз. Чтобы тушь не потекла». Хотя она всегда выбирала водостойкую. Но кто знает, откуда ждать следующего подвоха? Может, как раз от туши.

Ничего. Сейчас она выйдет из дамской комнаты с гордо поднятой головой и загадочной улыбкой на губах, прижимая к груди папку с курсовой. А дома отправит в мусорку и папку, и файлы на компьютере – и начнёт всё сначала. У неё есть ещё месяц до защиты. Она в лепёшку расшибётся, но сделает всё так, что никакая сволочь не посмеет придраться. Даже ректор, который так отчаянно пытался залезть ей под юбку, что не придумал ничего умнее угроз и сфабрикованной справки о низком уровне уникальности работы.

Ну и пусть, что её курсовую забраковали, раскритиковав от и до. Где-то на титульном листе даже наверняка оказался жирный отпечаток пальца ректора – он обедал бутербродами с копчёной колбасой, когда попросил Купаву зайти к нему в кабинет. Приплели и её небедных родителей и намекнули, что своё место на факультете она купила. И к идеальным оценкам за экзамены тоже пытались придраться. Мол, либо она даёт взятки преподавателям, либо находит другие подходы, прокладывая себе путь лестью, подарками и очаровывая профессоров-мужчин.

Всегда так. Она старалась быть вежливой и дружелюбной, но за глаза её называли лживой сукой – шипели в спину, даже не заботясь о том, что Купава услышит. Она зубрила ночами и не вылезала из библиотеки, а ей говорили, что все её высокие оценки из-за того, что она спит с деканом.

Купава давно поняла, что быть красивой девушкой – то ещё проклятие. А быть красивой и богатой – проклятие вдвойне.

Она вышла из туалета, прошла мимо первокурсниц у главной лестницы и боковым зрением ощутила на себе их взгляды. Конечно, за пару месяцев учёбы даже до них дошли слухи, что она взяточница и проститутка.

К зданию университета подкатил автобус и затормозил на остановке в двадцати метрах от ворот. Купава поспешила к нему, безупречно шагая в ботильонах на высоких каблуках. Это для Мавны она всегда старалась вызывать такси повышенного класса комфорта, а сама часто ездила на автобусе: зачем злить всех ещё больше? Пусть маршрут делал дурацкий крюк по городу, но всё равно останавливался всего за квартал до дома. Удобно. И в дороге можно было бессмысленно смотреть в окно, сунув наушники в уши. Полчаса, когда необязательно думать об учёбе. А если пристанут какие-то ублюдки, то в сумочке ждал своего часа перцовый баллончик.

Хотя никто особо и не приставал.

В универе парни даже не пытались с ней познакомиться. Одногруппница однажды сказала, что Купава производит впечатление девушки, у которой обязательно уже есть парень. Ну, и как-то так сложилось, что она, сама того не замечая, заработала репутацию стервы.

Автобус пришёл полупустым. Хорошо. Купава задержалась допоздна в кабинете ректора, большинство студентов уже разъехались по домам. Она села и прижалась головой к стеклу. Достала из сумочки телефон. Чтоб его! Успел сесть. А подзарядить днём она не догадалась. Ну, тогда до дома.

Наверное, Купава не так уж сильно хотела возвращаться в квартиру. Безупречный интерьер в светлых тонах, живые цветы, панорамные окна с видом на центр городка – всё это было прекрасно, но… одиноко. Может, если бы она забросила учёбу, то у неё появилось бы больше друзей, которых можно было бы пригласить? Надо позвонить Мавне.

Купава скинула обувь, стянула с волос тугую резинку, поставила телефон на подзарядку и взяла из холодильника протеиновый батончик. Свет на кухне даже не стала включать – тошно смотреть на белые стены и белые шкафчики.

– Невкусно и грустно, – вздохнула Купава, мечтательно представляя сочный кусок пиццы. Ей нужна Мавна. Просто необходима. Завалиться вместе на диван, включить глупую передачу, объедаться пиццей и суши. Но уже поздно, вряд ли подружка согласится приехать. Но попробовать стоило.

Она включила телефон – за пару минут заряда накопилось достаточно. На экране всплыли уведомления.

Мама прислала пару фото с отдыха. Они с отцом укатили на три недели в страну с шестичасовой разницей во времени и, судя по всему, наслаждались отпуском. Купава ответила стикером и хотела зайти в соцсеть, как вдруг пришло сообщение от Мавны:

«Прикрой меня. Скажи, что ночую у тебя».

Приятное предвкушение совместного вечера или хотя бы долгого разговора сменилось разочарованием. Ох, Мавна, Мавна. Её скромная подружка, которая всегда училась на тройки, не была особенно внимательной, особенно усидчивой и особенно умной, но умела нравиться людям. Вернее, даже не умела – не старалась понравиться специально, просто оставалась собой: немного неуклюжей, немного неловкой, но искренней и доброй. И люди к ней тянулись.

Купава их понимала. Не понимала только, почему друзей у Мавны особо не было. Наверное, многих со временем отпугивало излишнее дружелюбие? Или ей самой не хватало сил поддерживать отношения больше чем с пятью-шестью людьми, включая родителей и брата. Купава пыталась проанализировать, но каждый раз бросала это занятие: какая разница, когда ясно одно – её маленькая подружка Мавна невероятно очаровательная и чуткая девочка. Самая лучшая.

Но куда же её снова занесло?

Купава нахмурилась и поджала губы. Скомкала фантик от батончика и кинула в вазу с фруктами – потом уберётся… Ей не нравилось, что Мавна использовала её как прикрытие – и в последнее время всё чаще и чаще. Ложь всегда всплывает и причиняет боль, Мавна сама прекрасно это знает. А с этой невероятной открывшейся реальностью, в которой – подумать только! – существовали упыри и чародеи, ложь становилась не только неприятной, но ещё и смертельно опасной.

Купава нажала на кнопку вызова и встала из-за стола. Послышались гудки, и Купава считала их, встав напротив огромного окна с невесомыми светлыми шторами. Первый, второй. Но всего на третьем их прервал тихий и немного взволнованный голос Мавны:

– Алло?

Купава мысленно поставила галочку: быстро взяла трубку – значит, может сейчас говорить. Это уже хорошо. В пасти упыря особо не поговоришь.

– Что у тебя снова случилось? – спросила она, провожая взглядом проезжающие внизу машины.

В трубке послышалась какая-то возня, похожая на шуршание пакетов.

– Я… – Мавна замялась. Купава хорошо её знала и представила, что сейчас у неё краснеют уши и щёки. Покровители, не было во всех Уделах человека, который смущался бы милее Мавны!.. – Я хочу остаться на ночь у Смородника.

Купава чуть не выронила телефон. Ну ничего себе, как у неё всё быстро закрутилось! А ведь скромница скромницей. Никогда не подавала виду, что ей нравятся парни-бунтари. С лягушачьим принцем они рисовали в блокнотах и собирали жёлуди, а тут такая резкая смена предпочтений. Неожиданно.

– Ничего себе, ты даёшь. Не рановато? Ты уверена?

– Купава! – Мавна рассерженно шикнула. – Не в том смысле. Просто… Ох, как-то глупо это прозвучит, конечно. Просто, понимаешь, я не хочу уже куда-то ехать. А тут безопасно. Точно не подберётся никакой упырь. А Илару рассказывать стыдно. Пожалуйста!

Купава прислонилась лбом к окну. Да уж, ситуация в духе комедийного сериала.

– Слушай, я очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Ты точно ему доверяешь?

– Д-да…

– Как-то неуверенно это прозвучало. Ещё я надеюсь, что у тебя есть презервативы. Просто на всякий случай. Кто знает, к чему тебя приведут эти спонтанные ночёвки у мужчин.

– Купава! Ничего такого. Мы просто друзья. – По голосу было слышно, что Мавна готова провалиться сквозь землю от смущения.

– Хороший секс по дружбе никто не отменял, – хмыкнула Купава. – Да я и не осуждаю. Просто напоминаю. Делай что хочешь, главное – будь осторожна.

– Так ты прикроешь? Я скажу Илару, что я у тебя.

Купава тяжело вздохнула. Ей не нравилось быть звеном в цепочке вранья. Но отказать Мавне, да ещё и сейчас, среди ночи, тоже казалось неправильным. Они разберутся завтра, а если подружка хочет переночевать у своего нового парня, то в чём, собственно, проблема?..

– Ладно уж. Развлекайся со своим чародеем. Расскажешь потом, какие татуировки у него под одеждой.

– Да ничего я не расскажу! – Мавна хихикнула. – Спасибо тебе, подруженька. Люблю-люблю! Спокойной ночи.

– И тебе спокойной.

Судя по голосу, Мавна заметно повеселела. Купава крутанула в пальцах телефон с погасшим экраном. На душе стало теплее от того, что она согласилась помочь Мавне и подняла её настроение. Но, с другой стороны, тревога за подругу не успокаивалась. Да, у чародеев она спасётся от упырей. Да, этот странный дёрганый парень почему-то вызывал больше доверия, чем лягушачий принц. Наверное, потому что он хотя бы был человеком. Но всё же…

Купава отошла от окна и плюхнулась на диван. Растеклась полулёжа, совсем не грациозно, но в пустой квартире не перед кем было держать лицо. Свет по-прежнему горел только в прихожей: холодный, чтобы не превращать белый интерьер в желтоватый. Пахло лилиями и свежестью, стояла оглушительная тишина, и в воздухе витало одиночество.

Купава прерывисто вздохнула.

А раньше Мавна и правда часто ночевала у неё. Они смотрели глупые фильмы, ели вредную еду, которую в течение дня Купава старательно избегала. Но теперь… Теперь ночёвки у Купавы стали лишь прикрытием. Деталькой в витраже вранья.

Из-за учёбы ей почти некогда было об этом думать, но сейчас папка с запоротой курсовой валялась на полу, ненужная и растратившая всю свою важность. Это ради пятидесяти исчёрканных листов Купава сидела ночами напролёт над книгами и чужими научными работами? Ради этих жалких бумажек допивала вторую пачку успокоительных за месяц? Да пошло оно всё… И отношения с подругой тоже, кажется, умудрилась упустить из виду.

Хотя Мавна, конечно, имеет право строить личную жизнь и поступать так, как считает нужным. Но всё-таки было горько осознавать, что у подруги настолько сместились приоритеты.

Тишина всё сильнее давила на уши. Нервы были взвинчены, а на плечи давила усталость, накопившаяся как снежная лавина. Да и что будет дальше? Ляжет, поспит, проснётся – и всё сначала. Молодец Мавна, не тратит жизнь на то, чтобы угождать старым профессорам с сальными глазками. А в жизни Купавы будто всё замкнулось и ходит по кругу.

Может, поехать в бар? Выпить пару коктейлей, познакомиться с красавчиком и пригласить к себе.

Покровители, и кому она врёт? Никакой красавчик ей не нужен. Вернее, нужен, но всего один конкретный двухметровый красавчик с плечами шириной с её дверной проём.

Купава так и не понимала, есть ли между ними с Иларом что-то или нет. Они мило общались, и она знала, что нравится ему. А он давно нравился ей. Они будто заигрались в глупую игру, в которой проигравший напишет первым. Иногда казалось, что они почти пара: Купава подшучивала над ним, прикасалась, если это было уместно. А Илар слал ей реакции на истории. Но на этом всё и стопорилось. Никаких отношений. Да они даже в шутку не целовались, о чём тут вообще говорить. Илар смущался, как подросток, когда она оказывала ему знаки внимания. А ей очень хотелось бы, чтобы он уже начал вести себя как взрослый мужчина и хотя бы не бегал от неё.

Наверное, иногда стоит брать пример со «скромницы» Мавны.

Купава подумала ещё полминуты и решилась набрать номер Илара. Он сбросил после первого же гудка, будто держал телефон в руках и испугался, увидев вызов. Может, уже спал? Купава упрямо набрала снова. На этот раз ему пришлось ответить.

– Да, я знаю, Мавна у тебя… – забормотал Илар в трубку вместо приветствия. – Но что-то мне кажется, она… – Илар замялся, подбирая слова. – Ну… Она правда у тебя?

Купава закатила глаза. Мавна доигралась, даже увалень Илар начал подозревать, что она врёт. Так, может, помочь сразу и ей, и себе? Избавить подругу от тяжести лжи. И себя заодно.

– Я хотела попросить тебя приехать. У меня… – Она обвела взглядом квартиру, думая, что бы такое выбрать поводом. – У меня кухонный шкафчик не закрывается. Нужно отрегулировать доводчик. Поможешь?

В трубке послышалось непонятливое сопение:

– Прямо сейчас?

Купава вздохнула:

– Да, Илар. Прямо сейчас. Сможешь?

Он помолчал ещё немного, прежде чем согласиться.

– Ага. Смогу. Сейчас приеду.

Отлично. Купава нажала «отбой», посидела ещё немного и пошла в душ. Нужно ещё выбрать красивое бельё – чёрное и кружевное. Её любимое.

* * *

Проснувшись, Мавна не сразу поняла, где находится. Через полуопущенные веки казалось, что вокруг как-то слишком светло. В её комнате никогда не было столько света осенним утром.

Открыв глаза, она уставилась на белые стены и серый кухонный гарнитур. Кухня? В спальне? Она бредит? Ещё и лежит слишком низко. Будто бы на полу…

Она перевела взгляд на одеяло. Постельное бельё было гладким и очень приятным на ощупь. Асфальтово-серым. Но у неё в комнате был постелен комплект с вишенками. А Варде предпочитал зелёное бельё. Тогда, выходит…

– Да чтоб вас! – тихо простонала Мавна и ударила себя по лбу. – Да ладно! Не-ет… Быть того не может!

Она судорожно повернула голову, осматривая вторую половину матраса, и выдохнула, обнаружив, что лежит одна. Судя по тишине, одна во всей квартире. А вот на балконе за «изголовьем» курлыкали голуби.

Мавна несколько раз глубоко вздохнула. Отлично. Она переночевала у Смородника. Он теперь обязан на ней жениться? Ну нет, второе пластиковое кольцо она не выдержит. Или он предложит ей колечко от банки энергетика? Хорошо бы вообще без этого.

Дура, что за глупые мысли? Она с утра совсем ничего не соображает? Что ещё за бредни? Они едва знакомы, и Смородник из вежливости уступил свой драгоценный матрас, чтобы не везти её ночью через половину города.

Мавна потянулась. Покровители, как же хорошо она выспалась! Даже и не скажешь, что в незнакомом месте и на чужой постели. Это всё чудесный матрас, не иначе.

Откинув одеяло, она вспомнила, что на ночь надела футболку Смородника – огромную, чёрную, с логотипом какой-то метал-группы. Мавну это немного смутило, но она не могла не отметить, что ткань очень мягкая, а размера футболки вполне достаточно, чтобы сойти за ночную рубашку – подол доходил ей почти до колен, а рукава прикрывали локти. Покровители, он что, и правда настолько больше её? Хотя действительно длинный, что уж там говорить.

Хорошо, что отсюда до кофейни примерно столько же, как и от дома. Иначе Илар бы её отчитал за опоздание на работу.

Мавна быстро написала Смороднику, чтобы пришёл и открыл квартиру. Мелькнула мысль: а вдруг он спит и не увидит сообщение? Позвонить? Как-то неудобно… Но опоздать на работу было бы куда хуже.

Она подумала, что решит после душа.

Телефон Мавна взяла с собой: аккуратно устроила на краешке раковины. Прошлым вечером она приняла душ наспех, стесняясь рассматривать всё и хозяйничать. Но сейчас захотелось получше тут осмотреться. В конце концов, она уже примяла своими пухлыми боками его величество матрас, так что сложно ещё больше вторгнуться в личное пространство.

Зеркало было идеально начищенным, плитка на стенах и на полу – тоже. Понятно, что это не новый ремонт, но порядок в ванной был безукоризненный. А ещё – Мавна отметила отдельно – в углу виднелись явно недешёвые швабры, вертикальный пылесос и набор серых вёдер разных размеров. В пластиковом контейнере у душевой кабины – дорогие чистящие средства, порошки и кондиционер для чёрных вещей. Да уж, похоже на жилище старой девы.