Читать книгу: «Фьямметта. Пламя любви. Часть 2», страница 3

– К тому, что он станет мужчиной твоей жизни. Таково мое решение, и это не обсуждается.

– Нет! Только не он! – воскликнула Фьямма, чем очень удивила Джанкарло Марию.

Герцог не ожидал подобной реакции. Пушкарь ненароком поджег фитиль, и пушка рванула. Фьямметта Джада вскочила со стула и лихорадочно заметалась по кабинету, заставив тем самым подняться из-за стола и брата.

– Фьямма, маркиз де Велада – единственный, кто отказался от твоего приданого. Это его решение многое меняет. Хасинта и мои дети не останутся без наследства. Понимаешь?

– Понимаю… Нет, не понимаю… Ничего не понимаю! Совсем запуталась. И вообще, здесь стало слишком жарко.

– Сядь, успокойся, я налью тебе воды.

Он усадил Фьямму на стул, подошел к креденце, взял в руки кувшин с водой и плеснул немного в стакан. Подал его сестре. Она выпила всё залпом и тут же спросила:

– Можно еще?

На этот раз герцог поступил иначе. Он распахнул дверцы креденцы и достал оттуда бутыль с темным содержимым. Налил четверть стакана и поднес Фьямметте.

– Выпей лучше это. Ром точно поможет.

Не слишком вслушиваясь в его слова, поглощенная мыслями и переживаниями, Фьямма и это содержимое стакана глотнула залпом и тут же, поперхнувшись, закашлялась. Джанкарло тихонько постучал ее по спине, затем взял со стола папку и стал обмахивать раскрасневшееся лицо девушки.

Когда Фьямметта пришла в себя, она спросила брата сдавленным голосом:

– Вы вознамерились решить вопрос с моим приданым самым радикальным способом? Нет сестры – и проблемы нет?

Джанкарло Мария, уловив иронию в словах девушки, ответил потеплевшим голосом с мягкой улыбкой:

– Похоже, когда ты родилась, логика заблудилась и не попала в твою милую головку. Нет сестры – нет и отказа от ее приданого, что является прописанным условием передачи отцовского состояния моим наследникам, – пояснил герцог вкратце суть завещания.

– Хм, где я, а где логика? – произнесла Фьямма с грустной улыбкой на лице. – Впрочем, папа часто говорил моей маме, что женщины и логика, как молоко и виноград, совершенно несочетаемы.

Джанкарло улыбнулся.

– Знаешь, Фьямма, если тебе в эту минуту кажется, что кандидатура маркиза на роль супруга не вполне подходящая, попробуй осознать тот факт, что это всего лишь кажется. Мы с Хасинтой уверены, что ваш союз предопределен Господом. Кроме того, ты должна знать: я уже дал согласие Луису Игнасио на ваш брак и отменять его не намерен.

– Зачем? Зачем вы это сделали? Вы хотите пополнить копилку моих разочарований? Ведь все прежние мужчины моей жизни не дарили мне радость, а только слезы.

– Даже наш отец?

– В итоге и он, – ответила Фьямметта со вздохом.

– Что-то мне подсказывает, что маркиз де Велада – единственный, кто может разрушить эту неприятную тенденцию. С ним ты будешь скорее не плакать, а до боли в скулах улыбаться.

Фьямма взглянула в глаза герцогу.

– Ты правда так думаешь? – спросила она с надеждой, перейдя на привычный приватный стиль общения.

– Сама посуди, – начал отвечать Джанкарло, попутно убирая с ее лица и заправляя за ухо выбившийся из прически локон, – в случае твоего согласия на брак маркиз де Велада готов оплачивать в течение полугода твои уроки в консерватории Пьета дей Туркини⁴³ у знаменитого Кафариелло⁴⁴. Если помнишь, это тот педагог, который дает уроки музыки супруге нашего короля Марии Каролине. Более того, эти полгода Луис Игнасио согласился пожить в Неаполе и начал подыскивать подходящее для вашей семейной жизни палаццо.

Последнюю фразу Фьямметта Джада пропустила мимо ушей, а за возможность обучения пению сразу же ухватилась.

– А можно уроки вокала у Кафариелло совместить с уроками игры на гитаре у Никколо Йоммелли?⁴⁵

Джанкарло заметил, какой неподдельной заинтересованностью загорелись глаза сестры. Похоже, Луис Игнасио за несколько дней путешествия с Фьямметтой понял о ней гораздо больше, чем он за целый год. Шурин всё точно просчитал. Медная рыбка заглотила наживку, и именно эта приманка и заставила Фьямму внутренне смириться с известием о предстоящем браке с маркизом де Велада.

Его мысль подтвердила и сама сестра, которая гораздо более спокойным и уравновешенным тоном произнесла:

– Дорогой брат, вопреки собственному желанию и здравому смыслу, я готова пойти навстречу и согласиться с вашим решением. Я стану женой маркиза, но у меня будет одно условие.

Расслабившись поначалу, Джанкарло Мария напрягся снова, однако немного выдохнул, когда услышал:

– Наше венчание должно состояться не ранее чем через месяц. Мне нужно привыкнуть к мысли, что брат Хасинты станет моим мужем.

Маддалони не сомневался, что Луис Игнасио не будет в восторге от такого условия. У маркиза на руках есть папское разрешение на брак. Он может обвенчаться хоть сегодня. Ни один священник не будет вправе отказать ему. Но у него, Джанкарло, пожалуй, тоже найдется в рукаве козырь, который поможет с успехом разыграть и эту партию. Он подскажет шурину, у кого снять палаццо. Один его приятель обмолвился на днях, что остро нуждается в средствах, поэтому готов сдать недавно отреставрированный дворец в Рионе Санита⁴⁶.

«В принципе, я могу и сам арендовать на полгода это палаццо. Пусть это будет моим подарком молодоженам. С моей стороны такой шаг будет хорошими откупными маркизу за месяц отсрочки, а Луису Игнасио не придется тратиться. Вот все и будут довольны», – подумал Джанкарло, мысленно потирая руки.

Но, переведя взгляд на задумавшуюся о чем-то Фьямметту, тут же упрекнул себя. Он готов поставить на карту будущее единственной сестры, лишь бы вернуться к наследованию по праву майората.

Фьямметта Джада перехватила его взгляд.

– О чем ты думаешь сейчас, брат?

– О том, могу ли я доверить овцу волку.

Глаза Фьяммы, засверкавшие от выпитого рома яркой зеленью, округлились.

– Ты назвал меня овцой? Ты считаешь, что я настолько глупа?

– Нет, Фьямметта, – усмехнулся герцог, – ты не глупа. Ты своевольна и упряма, как коза. Уточню: я думаю сейчас о том, правильно ли поступаю, отдавая козу волку. Какой будет ваша совместная жизнь с маркизом?

Фьямметта Джада лукаво улыбнулась:

– Я хоть и маленький, но довольно крепкий орешек. Не так-то просто меня проглотить. Случись чего, застряну в глотке.

Джанкарло Мария рассмеялся:

– Ты не орешек, ты медоносная пчела: от тебя пахнет нектаром, но, стоит к тебе притронуться, ужалишь языком, словно жалом.

Он поднялся из-за стола:

– Ладно. Мы с тобой знатно заболтались. Мне надо отправить посыльного к поверенному, чтобы привез подготовленный брачный договор. Раз уж обо всём договорились, сегодня его и подпишем. Я прошу тебя отложить отъезд в Поццуоли. Навести лучше Хасинту Милагрос и племянника. Жена спрашивала о тебе сегодня утром.

Фьямметта кивнула, поднялась и, присев в прощальном полупоклоне, вышла. Проводив ее взглядом, герцог Маддалони улыбнулся. Улыбка, как ни странно, была вызвана не тем, что удалось успешно разрешить довольно непростое дело, от исхода которого напрямую зависело благосостояние его наследников, а тем, что впервые за истекший год по-настоящему ощутил себя старшим братом, со всеми вытекающими последствиями. И от этого теплого чувства, поселившегося в сердце, на душе стало светло и радостно.

* * *

Фьямметта вышла из детской с улыбкой на лице. Маленький племянник был так умилительно хорош, что волей-неволей смутным, беспокоящим мыслям пришлось отступить и оставить ее, хотя бы на время, в покое. Малыш спал, но во сне морщил лобик и носик так, будто хмурился, и невероятно походил этим на ее покойного отца. Фьямме показалось, что будущий шестой герцог Маддалони больше всего во внешности унаследовал от герцога четвертого. Впрочем, всё это может сто раз перемениться.

На примере отпрысков кухарок, прачек и прочих служанок маркиза Гверрацци знала, как сильно меняются с возрастом детские мордашки. Интересно, какими будут ее дети? Фьямметта Джада впервые задумалась об этом. Возможно, так повлиял разговор с братом о предстоящем браке, ведь рождение детей является целью любого супружества. Луис Игнасио наверняка захочет иметь наследников. Он с такой болью и теплотой говорил о погибшей дочери, что у Фьяммы не было и тени сомнения в том, что маркиз будет прекрасным отцом. Но, как ни странно, мысль о детях вызвала у Фьямметты волнительную щекотку где-то в глубине живота.

Для юной маркизы не было секретом, откуда берутся дети. Как-то раз она случайно подслушала разговор кухарки и прачки. Последняя накануне вышла замуж, и повариха принялась расспрашивать о том, как прошла их с мужем брачная ночь. В тот памятный день Фьямметта Джада узнала о жизни столько нового, что ночью долго-долго лежала без сна, обдумывая, а не стоит ли от греха подальше уйти в монастырь. Но природное любопытство и витальная сила заставили девушку разобраться в ситуации до конца.

Она пошла к прачке Лауретте и начала задавать прямые вопросы, на которые та с большим удовольствием стала давать такие же прямые ответы. Это привело Фьямму в еще большее смятение. Из рассказов прачки выходило, что опасаться ничего не стоит. То, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, вовсе не страшно. Напротив, очень даже приятно, а главное – это единственный способ заполучить желанного ребеночка.

Вспомнив рассказ Лауретты, Фьямма представила свою брачную ночь с Луисом Игнасио, и у нее тут же кипятком обдало и уши, и щеки. Вдобавок к этому по спине табунами помчались жадные до ее тела, ненасытные мурашки.

Самое интересное, что после разговора с прачкой Фьямметта Джада попыталась вообразить брачную ночь с Анджело Камилло, но ничего, кроме банального любопытства, тогда не испытала. Ей было интересно, как чисто технически всё это происходит.

Как-то раз Фьямме довелось наблюдать за тем, как ее Джельсомино оприходовал маленькую дворовую собачку. Но соитие животных животрепещущий интерес не удовлетворило. У Джельсомино слишком длинная и густая шерсть. Ей ничего не было видно. Помнится, она рассказала об этом Анджело Камилло, не забыв поинтересоваться, что он думает об их брачной ночи, и удивилась, когда заметила прилив крови к его щекам. Нет, чувство стыдливости и представление о правилах приличия у Фьямметты Джады тоже присутствовали, но неуемное любопытство и живое воображение брали над ними верх.

Занятая подобными мыслями, Фьямма дошла до малой гостиной, и тут, как черт из табакерки, прямо перед ней возник маркиз де Велада. Он как раз выходил из комнаты. Они столкнулись нос к носу в дверях.

Как вести себя с ним? Что говорить? Он ведь не просил у нее руки! Сделать вид, что разговора с братом не было? Или, напротив, самой завести речь об этом? Спросить, зачем она ему? Что он задумал? Или всё же лучше промолчать? Мысли в голове девушки метались в лихорадке, словно их сразила виттова пляска⁴⁷.

Фьямметта решила взять себя в руки и постараться не дать понять маркизу, какой ураган мыслей и эмоций он у нее вызывает.

– А вот и ты. На охотника и лиса бежит, – произнес Луис Игнасио вместо приветствия. – А я уж было хотел звать слуг, чтобы разыскали тебя.

Он сделал приглашающий жест, пропуская девушку вглубь гостиной. Она спешным шагом вошла и, остановившись возле консоли, где стояла ваза с букетом белых роз, дополненных небесного цвета гортензиями, взяла и бездумно сломала стебель одной из них. Цветочная шапка повисла грустным голубым облачком. Фьямма не поняла, зачем это сделала. Нужно было руки занять и выместить на чем-то нервозность. Осознав оплошность, девушка повернулась и загородила вазу спиной. Напряженный взгляд выдал всю фальшивость маски безразличия и отстраненности, которую она на себя натянула. Луис Игнасио стоял в паре шагов от нее и с молчаливой ироничной улыбкой наблюдал за ее действиями и выражением лица.

Наконец, Фьямметта Джада подняла глаза на маркиза. После открывшихся перед нею перспектив она увидела этого мужчину по-новому. Во всех смыслах потрясающую внешность Луиса Игнасио наверняка кроили самые искусные подручные небесного Творца. Позавидовавшие их мастерству исчадия ада слепили и вложили в уста этого создания чертовски острый и коварный язык, которому по силам уболтать кого угодно. Стоит этому представителю рода мужского открыть рот – и у слабого пола нет никаких шансов избежать участи жертвы этого демона-искусителя. Похоже, она тоже не стала исключением.

Набравшись смелости, Фьямметта Джада очертя голову ринулась в новое словесное сражение с завзятым краснобаем:

– Вы уже знаете?

– Что именно? – спросил маркиз, не убирая с лица ироничной улыбки.

– Не стоит притворяться, что вы не в курсе.

– Не в курсе чего?

– Того, что я дала согласие на наш брак.

– Ах, это, – произнес маркиз с деланым безразличием.

– Вы не рады? – в вопросе Фьяммы прозвучало больше разочарования, чем собственно вопроса.

– Почему же? Рад, конечно. Просто я нисколько не сомневался, что согласишься.

– Да? – изумилась Фьямметта. – И что же дало повод не сомневаться в этом?

– Скажем так, я близкий друг богини Провиденции⁴⁸.

Фьямметта Джада скривилась.

– Вы снова пытаетесь вывести меня на эмоции?

– О! Это мое второе любимое занятие, – ответил маркиз с лукавой улыбкой.

– Даже так?! А какое первое? – поинтересовалась Фьямметта.

Луис Игнасио изобразил на лице интригу, но произнес как само собой разумеющееся:

– Близость с тобой, конечно.

Глаза Фьяммы округлились, а брови взлетели на лоб.

– Как можно любить то, чего никогда не было?! – воскликнула девушка изумленно.

– А воображение на что? К тому же близость скоро станет вполне реальной. Так что я авансом поставил ее на первое место. Тем более меня ждет неслыханный подарок.

– Какой?

– Твоя девственность, разумеется.

Фьямметта нахмурилась.

– Может, оставим в покое тему моей девственности? – не удержавшись, вспылила она.

Де Велада лишь усмехнулся:

– Тему оставить в покое, конечно, можно, а вот твою девственность оставлять в покое я не намерен. Но так и быть, обещаю с этим повременить до нашего венчания.

Фьямма вспыхнула пуще прежнего:

– Вы… Да вы… Несносный человек – вот вы кто!

Маркиз на этот забавный выпад довольно расхохотался.

Отпыхтевшись, Фьямметта Джада задала маркизу крайне интересующий ее вопрос:

– Нет, я не могу понять, зачем вам я? Именно я? Ведь выйти замуж за вас будут рады сотни девушек. Выбирай – не хочу. Вы сами говорили об этом. А вас отчего-то заклинило на мне. Скука тому причина или есть другие побудительные мотивы? Решили пощекотать себе нервишки? Захотели поразвлечься? Право слово, на что только не пойдешь ради новых эмоций, когда остальное пресытило и есть всё, что можешь пожелать.

– А ты так уверена, что желать мне больше нечего?

– В любом случае должны знать: вы не тот, кого смогу полюбить.

Бровь маркиза иронично изогнулась.

– Тебе придется сильно постараться. Когда-нибудь разберешься в своих чувствах и поймешь, что давно любишь меня. Что не можешь жить без меня. Я буду последним глупцом, если в этот день не окажусь рядом. Поэтому не хочу рисковать. Привяжу тебя к себе и буду терпеливо ждать того благословенного дня, когда это произойдет.

– Ха-ха! И не надейтесь! Этот день не наступит.

Луис Игнасио оперся одной рукой о спинку стоящего рядом кресла, а пальцами другой потер с усилием лоб.

– Когда Господь распределял среди детей своих разные качества, ты была первой в очереди за строптивостью, – произнес он устало.

– Что поделать, – Фьямметта развела руки в стороны. – Отец всегда говорил, что покорности мне не досталось при раздаче, а вот упрямством Господь наделил сверх меры. Но вот что скажу, маркиз, когда я возглавляла очередь за строптивостью, вы локтями расталкивали такую же за самомнением! Если бы самодовольство можно было превратить в строительный материал, то вашего с лихвой хватило бы на немаленький замок. Жили бы в нем припеваючи и наслаждались собой.

– У меня уже есть замок, и не один. А наслаждаться я планирую тобой.

– Но такие, как вы, мне никогда не нравились! – воскликнула раздраженно Фьямметта, всё яснее и яснее ощущая, что не в силах переспорить этого невозможного говоруна. – Было бы лучше, чтобы оставили меня в покое.

– Оставлю, конечно, – ответил маркиз, не дрогнув бровью.

– Когда?

– Когда понравлюсь.

– Но этого никогда не произойдет!

– Значит, никогда и не оставлю.

– Что за чушь? Зачем вам я? И что будете со мною делать?

– Буду стараться понравиться тебе насильно, – маркиз оттолкнулся рукой от спинки кресла и плавным, завораживающим движением приблизился к Фьямметте. – Поверь, нет смысла противиться своим чувствам. Ты напрасно выбьешься из сил.

– Но мы с вами совершенно не подходим друг другу, – парировала она.

– Это почему же?

– Да хотя бы потому, что постоянно спорим.

Луис Игнасио снисходительно улыбнулся.

– Мы не спорим, мы обмениваемся аргументами.

– А разве это не одно и то же?

– Нет, не одно.

– А сейчас что делаем, по-вашему? Ведь мы как раз и спорим о том, спорим или не спорим!

Де Велада от души рассмеялся. Отсмеявшись, шагнул ближе и вздернул указательным пальцем кончик ее носа. Девушка тут же отступила немного назад.

– Чтобы ты успокоилась, предлагаю компромисс.

Фьямма посмотрела на Луиса Игнасио с нескрываемым скепсисом.

– Отчего-то мне заранее хочется к вашему компромиссу добавить эпитет «абсолютно бескомпромиссный».

Луис Игнасио протяжно вдохнул и так же выдохнул. Прочесал пальцами волосы, убрав со лба упавшие пряди. Закинул руку назад и потер шею.

– Что-то не так? – спросила Фьямметта настороженно.

– Да вот думаю, не попросить ли твоего братца в качестве приданого подарить мне нервометр? Даже интересно, как долго ты будешь, словно искусный шарманщик, играть на моих истончающихся нервах.

Луис Игнасио вновь сделал пару шагов навстречу Фьямметте. Ей отступать было некуда: за спиной была та самая консоль⁴⁹ с букетом. Поэтому она увернулась и обогнула мужчину по дуге. Маркиз усмехнулся и обернулся. Такая рокировка заставила теперь его встать спиной к консоли. Делано равнодушным тоном де Велада произнес:

– Не стану убеждать тебя в том, что я лучший муж для тебя, о котором могла бы только мечтать. Скоро это сама поймешь. Не буду убеждать и в том, что ты лучшая женщина, встретившаяся на моем жизненном пути.

Фьямметта вспыхнула и перебила маркиза:

– Но зачем всё это? Зачем вам я?

Он вздохнул.

– Скажу так. Мне такая гавань, как ты, очень даже подходит для семейной жизни.

Фьямма фыркнула.

– А вот в моей гавани такому пиратскому бригу, как вы, совсем не место.

Луис Игнасио усмехнулся.

– Это почему же?

– Я уже говорила, у вас настолько раздутое самомнение, что, боюсь, вас еще до нашего венчания порывом ветра снесет.

Де Велада расхохотался.

– Не стоит бояться, mi Caramelito. У моего самомнения есть надежный якорь – эгоизм. А у него – отличная цель: ты. Пока я тебя не заполучу, мне никакой порыв ветра не страшен, – маркиз поиграл бровями. – Ну, а когда это случится, сможем полетать вместе. Уверяю тебя, со мной ты и на седьмое небо сможешь попасть.

Фьямметта утомленно вздохнула.

– Нет, вы точно мастер развешивать макароны на уши. Признаться, мужчин, подобных вам, встречать не доводилось.

Луис Игнасио растянул губы в довольной улыбке.

– Это ты верно подметила. Мужчин, подобных мне, тебе встречать не доводилось. Думаю, не стоит доказывать тебе очевидное.

– Что именно?

– Что ты сменила объект влюбленности с сопляка Саватьери на мою нескромную персону.

– Ну вот еще! Не стоит обольщаться, – произнесла вслух. И подумала: «А ведь и в самом деле, я давно испытываю к маркизу нечто большее, чем простая симпатия». Но скептик внутри тут же возразил: «И всё же это только симпатия, пусть и большая. До настоящей влюбленности она не доросла». Фьямметта захотела сказать об этом Луису Игнасио и начала было:

– Есть одна маленькая проблемка…

Но он как будто понял, о чем она хотела сказать, и потому перебил:

– Если проблема и есть, то она только у тебя в голове. Будет любопытно взглянуть на твое милое личико, когда безальтернативное «никогда» сменится уверенным «навсегда». Пойми, mi Llamita, Господь предначертал наш союз, а ты упрямством портишь его предначертания. Твоя судьба была предрешена в тот день, когда мои матушка с батюшкой вознамерились обзавестись потомством.

Фьямма в неопределенном жесте развела руками и хлопнула себя по бедрам.

– Вы с моим братом, прямо как заводные, говорите о судьбе и предначертанности, а может, всё-таки позволите выбирать свой путь мне самой?

Де Велада цыкнул языком и помахал указательным пальцем у нее перед носом.

– Если я позволю выбирать, ты очертя голову ринешься по неправильному пути.

– Откуда вам знать, что этот путь будет неправильным?

– Да потому что он будет вести не ко мне, а от меня! – ответил маркиз гораздо более эмоционально, чем обычно.

«Нет, похоже, проще заставить водопад течь в обратную сторону, чем уговорить этого мужчину отказаться от намерений», – подумала Фьямма, но, к удивлению, ощутила не должную досаду, а облегчение и душевное удовлетворение.

– Вы хотели предложить какой-то компромисс, – напомнила она совершенно невпопад.

– Ах, ты об этом. Мне кажется, тот компромисс потерял актуальность.

– И всё-таки. Что вы хотели сказать мне?

В глазах Фьяммы горел огонек живого любопытства. Как же ему это нравилось! Как нравилась она сама, такая непосредственная, искренняя, безыскусная.

– Я хотел после заключения брачного контракта избавить тебя на время от своего общества. Дать тебе возможность сжиться с мыслью о неизбежности нашего союза.

Фьямма оценила сказанное и наградила маркиза саркастичной улыбкой:

– Умаслить меня пытаетесь?

– Отнюдь, – ответил Луис Игнасио с такой же улыбкой.

– Тогда встает вопрос: что должна взамен сделать я.

Фьямметта не очень-то надеялась, что маркиз расщедрится на объяснение, тем не менее он сделал это.

– Ты до нашего венчания живешь здесь и никуда не съезжаешь.

– А куда же денетесь вы? – спросила Фьямма с некоторым недоумением.

– Вначале перееду в Альберго-дель-Аквила-Нера⁵⁰ здесь неподалеку, потом в арендованный для нас дом. Думаю, так будет лучше для поддержания твоей репутации.

– Ха! Это что-то новенькое! – воскликнула Фьямметта удивленно. – Неужели вас и вправду заботит моя репутация? Вас, для кого это слово – блеф, фикция, обман и мистификация, вместе взятые. Я наслышана от Хасинты Милагрос…

– Моей сестре неведомо и трети того, что было на самом деле, – оборвал ее маркиз раздраженно. – Так что я во сто крат хуже, чем можешь представить. Но репутация мужчины и репутация женщины – неравновеликие величины. То, что для мужчины зачтется в качестве очередной победы, для женщины останется несмываемым пятном на всю жизнь.

Для Луиса Игнасио, ставшего причиной краха не одной женской репутации, такая предусмотрительность была внове. Но отчего-то ему было важно, чтобы о его будущей жене не говорили плохо. Одно дело – шлейф, тянущийся за ней из-за мезальянса родителей. Совсем другое – видеть огорчение любимой из-за злых сплетен за спиной. Если жених и невеста будут жить до свадьбы под одной крышей, это даст почву для нескончаемых пересудов.

Но в желании маркиза удержать Фьямметту в палаццо Ринальди была подмешана и другая составляющая. Ему хотелось, чтобы маркиза Гверрацци до их венчания находилась под приглядом сестры и шурина. На первый взгляд, всё шло по задуманному сценарию, однако обострившееся шестое чувство сигнализировало маркизу об опасности срыва его планов. Де Велада не осознавал до конца, чем вызвано беспокойство, но рисковать не хотел. Плутовка Ямита была строптивой и непредсказуемой. От нее можно ожидать чего угодно. Он не сможет успокоиться и до конца расслабиться, пока по закону не назовет Фьямму своей.

Луис Игнасио сделал шаг вперед и взял девушку за руку.

– Поверь, я говорю без какого-либо подвоха. Так будет лучше для тебя.

Фьямметта Джада вмиг посерьезнела.

– Мне хочется верить вам, маркиз. Более того, по неизвестной мне причине уже верю. Хорошо. Я согласна. Поживу в палаццо брата.

– Вот и славно. Думаю, Хасинте Милагрос будет в удовольствие помочь тебе с подготовкой к венчанию. Кстати, она недавно спрашивала о тебе.

– Ваша сестра проснулась? Я хотела после разговора с братом повидаться с ней, но камеристка сказала, что герцогиня отдыхает.

– Нет-нет, Синта встала. Разве она сможет пропустить подписание нашего брачного договора?! Мой поверенный уже здесь. Синьор Гуитто прибудет с минуты на минуту. Какое-то время уйдет на согласование деталей, так что вполне можешь навестить Хасинту. Когда всё будет готово к подписанию, мы вас позовем.

Фьямма кивнула, сделала книксен и направилась к выходу. В дверях обернулась и улыбнулась. Маркиз улыбнулся в ответ. Когда девушка скрылась, Луис Игнасио повернулся к консоли, вынул из вазы сломанную гортензию, оторвал нежно-голубую цветочную шапку и вставил себе в петлицу. Еще один шаг на пути к победе сделан!

* * *

– Милая, скажи же что-нибудь, – обратилась к подруге Хасинта Милагрос.

Фьямметта оторвала от нее взор и в гневе вперила его в Луиса Игнасио. Маркиз безмятежно улыбался. Ему было забавно наблюдать за тем, как спокойная болотистая зелень глаз любимой с каждой новой секундой превращается в гневно-штормящий океан шапкообразных крон разлапистых пиний⁵¹, взбудораженных мощными порывами ураганного ветра.

Арканджело Гуитто в это время шумно спорил с синьором Каприльей. Луис Игнасио нанял поверенного для улаживания этого и последующих дел, связанных с бракосочетанием. Сейчас Просперо Каприлья, по его требованию, пытался внести в заготовленный текст договора последний, сверхважный для маркиза пункт. Герцог Маддалони тоже был вовлечен в дискуссию. Джанкарло Мария, в попытке засунуть две ноги в один ботинок⁵², раскраснелся до состояния пунцовости заката над Неаполитанским заливом.

Маленькой искрой, разжегшей такой пожар, стала формулировка о сроке заключения брака, на которой настаивал Луис Игнасио. Мало того что она существенным образом сокращала выторгованный Фьямметтой месяц, но еще и была составлена таким казуистическим образом, что допускала возможность заключения брака хоть через час после подписания договора.

Между Фьяммой и Луисом Игнасио натянулась струна взглядов, по крепости сравнимая с гитарной. Фьямметта буравила глазами маркиза, пытаясь прожечь в нем дыру. Он взгляд тоже не отводил, но в его глазах вовсю плясали хитрые черти. Де Веладе явно нравилось происходящее. Он был абсолютно спокоен и расслаблен, как если бы ни минуты не сомневался в исходе дела.

Струну взглядов оборвал взволнованный голос Хасинты Милагрос:

– Фьямма, дорогая, две недели – тоже неплохой срок. Мы наймем вдвое больше портних, и они успеют пошить тебе роскошный наряд к венчанию. Всем остальным займется тот же распорядитель, который готовил нашу с герцогом свадьбу. Так ведь, дорогой? – обратилась она к изрядно вспотевшему супругу.

Джанкарло Мария стянул с головы ненавистный парик и вытер им выступивший на лбу пот.

– Да, дорогая. Думаю, с этим проблем не будет. В крайнем случае скажем синьору Гольдони, чтобы нанял вдвое больше помощников.

– Вот и славно, – обрадовался синьор Каприлья, – значит, записываем в последнем пункте такую формулировку: «Церковный брак с соблюдением всех правил, установленных Тридентским собором⁵³, должен состояться не позднее четырнадцати суток со дня подписания договора».

Фьямметта Джада вспыхнула и выскочила из-за стола, за которым они расположились. Ножки отодвигаемого стула, вторя ее возмущению, недовольно вжикнули, оцарапав прекрасный паркет, выполненный в технике графьё⁵⁴.

– Позвольте, наконец, и мне высказаться по этому поводу, – обратилась она к собравшимся.

– Насколько я успел узнать вас, милейшая маркиза, вы выскажетесь вне зависимости от нашего на то дозволения, – Луис Игнасио нарочно ответил Фьямметте в подчеркнуто-официальном тоне. – Но прежде чем вступите в торг, хочу напомнить басню Лафонтена про курицу с золотыми яйцами⁵⁵. Вам наверняка читала ее в детстве бонна⁵⁶. Если помните, эта басня о скупце, который имел курицу, несущую золотые яйца. Однажды ему показалось мало того, что имел, и он решил вспороть курице брюхо. Глупец надеялся обнаружить там клад, который мог принести гораздо больше, чем якобы «простые» золотые яйца. Надеюсь, помните мораль той басни?

 
Как часто мы, держа в руках синицу,
Желаем превратить ее в жар-птицу.
Как правило, итог сего таков:
В руках мы держим горстку потрохов⁵⁷.
 

Думаю, вы поняли, к чему клоню? Если нет, поясню. В попытке выторговать себе лучшие условия можете потерять то, что уже предложено. Так что на вашем месте я не стал бы возражать и принял эту формулировку как данность.

Фьямметта Джада молча опустилась на стул. Мысли в ее голове крутились по кругу со скоростью белки, вращающей колесо. А что, если несносному маркизу и впрямь взбредет обвенчаться с ней со дня на день? Она же не успеет морально подготовиться! Не успеет принять факт, что придется всю жизнь подстраиваться под этого властного человека, принимать его решения как свои, слушаться во всём и не перечить. Да чтобы принять такое, понадобятся не две недели и не месяц! Она в принципе не сможет такое принять. А если так, то какая разница, четырнадцать дней или тридцать? Как говорится, та же собака, только в другом ошейнике. И как быть? Ведь она дала согласие на брак. Идти на попятную в присутствии двух поверенных? Если поступит так, будет выглядеть глупой девчонкой, уподобившейся флюгеру, который в ветреный день меняет направление в час по несколько раз. Да и кто ей позволит отказаться?! Она находится под опекой брата, а значит, вынуждена подчиняться его решениям.

Фьямма взглянула на маркиза и с затаенной надеждой в голосе тихо спросила:

– Может, хотя бы три недели?

Де Велада с непроницаемым видом покрутил головой.

Фьямметта Джада тяжко вздохнула.

– Вы всё же настаиваете на двух?

Маркиз с той же невозмутимостью и затаенной в уголках губ улыбкой коротко кивнул.

Герцог Маддалони поднялся с места и подошел к Фьямметте. Положил ей руку на плечо в знак поддержки. Джанкарло Мария сумел подтолкнуть сестру к принятию решения и теперь был рядом, чтобы не позволить ей ни отступить, ни выкинуть какой-либо иной финт. Фьямма подняла голову и взглянула на него с надеждой. Старший брат кивнул глазами, давая понять, как следует поступить.

Вновь тяжело вздохнув, маркиза Гверрацци наконец-то вымолвила:

– Ну что ж. Если других вариантов нет… – она перевела взгляд на маркиза. – Я согласна.

Все присутствующие облегченно выдохнули.

Поверенные принялись вписывать формулировку в текст договора, а Фьямметта с замиранием сердца полностью осознала, что только что сожгла последние мосты.

Как-то раз ей довелось увидеть, как захлопывается мышеловка. Маленький мышонок, соблазнившись кусочком сыра, не подозревая об опасности, залез в нее, после чего раздался жуткий щелчок, от которого сердце в ее груди стало размером с того самого мышонка. Сейчас в голове Фьяммы раздался похожий щелчок, и она ощутила себя маленькой глупой мышкой, попавшей в умело расставленную мышеловку.