Читать книгу: «Лицо со шрамом», страница 11

Шрифт:

Глава 17: Мотылек в пасти крокодила

Зеркало в ванной отражало мое лицо в смятении от случившегося. Губы распухшие от поцелуев еще покалывало, глаза опьяненные темным желанием исследовали тело, выискивая метки Чезаре, ведь это было по-настоящему? Я провела указательным пальцем по шее, где еще виднелись красноватые следы от его зубов и на ключице тоже. Этот чертов итальянец снова умудрился перевернуть мой мир с ног на голову.

Плитка под ногами холодная, конденсат на стенах и битое стекло на полу – все напоминало о том, как мы сорвались, как Чезаре прижимал меня к стене, пока моя броня не дала трещину. Я закрыла глаза, но распаляющая чувства картинка не исчезла – руки на бедрах, требовательные поцелуи, шепот на итальянском…

Пока Чезаре не сбежал.

Глупо надеяться, что он исчез насовсем. Борджиа возвращался даже с того света. Я в задумчивости закусила губу до боли, сердце колотилось лишь от одной мысли о нем и грозилось выпрыгнуть из груди. Следы пальцев Борджиа на бедрах ныли, словно от них остались не синяки, а проклятое клеймо.

Мне не стоило отрицать очевидное – вкусив однажды запретный плод, непременно захочешь еще кусочек, и будешь хотеть пока не отравишься.

Душ потребовался снова, чтобы смыть с себя запах Чезаре.

Когда я наконец закончила и надумала вернуться в спальню, меня встретила тишина. Все осталось нетронутым: аптечка валялась на кровати, моя сумка рядом, а на полу там, где Чезаре ее бросил, – его черная рубашка, запачканная кровью. Я подняла ее, и запах ударил в нос: терпкий, мужской и настоящий. От аромата где-то внутри живота встрепенулись долбаные бабочки. Меня неудержимо влекло к убийце. Вот бы знать наверняка, есть ли в его списке целей мое имя!

Я упала на кровать, но тут же ощутила, как она неуютно огромна для одного человека. Сон не спешил приходить – пришлось долго ворочаться, чтобы отогнать назойливые мысли о Борджиа.

Резкий грохот выдернул меня из сна – казалось, что все черти ада гнались за тем, кто так отчаянно колотил в дверь номера. Я кубарем скатилась с высокой кровати, на мгновенье забыв, что нахожусь не дома, а в чертовом отеле. Мельком взглянув на часы, я опешила – мой сон затянулся на двенадцать часов. Поправив сбившийся халат, метнулась к двери и, затаив дыхание, заглянула в глазок. В пустом коридоре лежали только коробка и конверт. Прежде чем прикоснуться к посылке, я развернула записку.

«Будь готова через два часа»

Я сжала бумагу до хруста. У меня было сто двадцать минут, чтобы сбежать или… Черт. Я действительно обдумывала возможность остаться? В коробке лежали туфли и, кажется платье, накрытое папиросной бумагой. Я развернула сверток с нервным смешком, будто разминировала бомбу. Черное шелковое платье с вырезом, при виде которого любой священник схватился бы за крест.

– Что ты задумал, Борджиа? – спросила я, перебирая пальцами приятную ткань.

Туфли – изящные лодочки на шпильке с красной подошвой – выглядели как инструмент пыток испанской инквизиции. Через минуту я стояла у зеркала, прижимая платье к груди.

– Просто померю, – успокоила себя я.

«Просто померю» превратилось в полноценный сбор: горячий душ, бритье ног, макияж и прическу. Борджиа невольно воскресил во мне настоящую женщину, которая затерялась в глуши провинциального городка и жаждала вырваться на свободу. Платье в пол изящно охватывало изгибы моего тела. Вырез от бедра, как у настоящей девушки Бонда, добавил уверенности в том, что Чезаре еще пожалеет о своем побеге. Волосы я собрала в низкий пучок, легкий макияж завершил образ. Жемчужные серьги как всегда были при мне.

Я предусмотрительно забрала свою сумку с вещами, закрывая дверь в номер. Город уже накрыли сумерки.В коридоре меня никто не ждал, вызвала лифт. Когда лифт открылся внизу, я увидела его – Чезаре стоял в холле в костюме: спина напряжена, руки в карманах, он смотрел в сторону выхода из отеля. Я замерла. Чезаре был красив своей необычной красотой, но сейчас… черный костюм подчеркивал его крепкую фигуру, белоснежная рубашка оттеняла смуглую кожу, делая черты лица еще более резкими и выразительными. Смокинг сидел идеально. Стоило мне сделать шаг – он обернулся.

Его взгляд медленно прошелся по мне, не упуская деталей: от каблуков к разрезу платья, открывающего ноги, до прически собранной так, что он мог бы впиться губами в мою обнаженную шею. В глазах вспыхнул огонь, будто Чезаре увидел меня впервые. Но Борджиа почти сразу же вернул контроль, лицо стало каменным, как античная маска или профиль с римских монет – безупречно бесстрастным.

– Ты опоздала на десять минут, – произнес он, глядя на часы.

– А ты свалил сразу после секса. – Я бросила сумку к его ногам и сжала кулаки, чтобы справиться с подступающим гневом.

Он наклонился и поднял сумку, задумчиво проведя пальцами по ручке.

– Технически это был не секс.

– Технически твои пальцы были внутри меня.

Я намеренно выдержала паузу, наблюдая, как он стиснул зубы и мышцы на его челюсти напряглись. Чезаре поджал губы и промолчал, перехватывая сумку удобнее.

– Хорошо выглядишь, Лиззи, – сказал он, оглядывая меня.

– Я Бесс.

– Как скажешь, Бесс.

Мы вышли из отеля. У входа стоял черный лимузин.

– Серьезно? – я закатила глаза.

Борджиа передал сумку водителю, который открыл перед нами дверь.

– В конце вечера все это превратится в тыкву?

– Ошибаешься. Деньги Борджиа настоящие в отличии от крестной феи.

Я шагнула к машине, но Чезаре взял меня за локоть, помогая сесть. Я вздрогнула от его прикосновения. Когда его рука скользнула по моей спине, вызвав легкое покалывание вдоль позвоночника, я резко выдохнула, и он тут же убрал ладонь.

– Можешь не стараться, Чезаре, мы оба знаем, что ты не джентльмен.

– Кажется, вчера тебя это устроило, – ответил он, садясь напротив.

Я нервно поерзала на сиденье, наблюдая как Чезаре, небрежно развалившись напротив, наливает себе содовую. В салоне машины работал климат-контроль, но жар все равно прилил к щекам. Я невольно отметила, как идеально сидит на нем костюм, выгодно подчеркивая крепкую фигуру. Сменив обычную одежду на смокинг, Чезаре вернулся к раскованному образу светского героя: волосы уложены, лицо гладко выбрито, но жгучая римская кровь все же выдавала в нем итальянца – пробивающаяся щетина на щеках и подбородке добавляла его образу естественную сексуальность.

Поймав его изучающий взгляд, я машинально закусила губу. Морщинки у глаз Борджиа сводили с ума. Мне хотелось увидеть улыбку: чтобы нос с небольшой горбинкой на переносице, который я когда-то сломала, вздернулся кверху, а четко очерченные губы сжатые в тугую линию растянулись – и тогда хмурое лицо преобразилось бы, стирая привычную жесткость Чезаре. Он был без бабочки и галстука: верхние пуговицы рубашки расстегнуты, открывая жилистую шею и кадык, который двигался при каждом глотке.

– Ты спас мне жизнь. – Я попыталась звучать уверенно. – Мы спали вместе в мотеле. И ты целовал меня вчера.

– О, так теперь это называется «спали вместе»? – он саркастически усмехнулся, отставляя стакан. – Там была подушка. И кстати, это ты первая полезла целоваться.

– Почему ты ушел? – я подалась вперед, вцепившись в сиденье.

– Бесс, – Чезаре устало вздохнул, – давай без иллюзий. Ничего не изменилось. Я по-прежнему сам по себе.

– Но вчера… – я с трудом подбирала слова, глаза защипало от подступивших слез, – но ты хотел меня…

– Это ты хотела меня, – его тон стал жестче, – вчера ты хотела утешения. Ты его получила. Все просто.

– Для тебя это ничего не значило? – мой голос превратился в шепот и был едва слышен.

– Абсолютно ничего, Мердок, – отрезал он, демонстративно отворачиваясь к окну.

Я откинулась на кожаное сиденье, чувствуя холод за спиной и на сердце, пытаясь переварить его слова. Взгляд отчаянно цеплялся за все, лишь бы не смотреть на него, только не сейчас, когда в глазах скопились слезы.

За окном проносились знакомые улицы – город дышал весной, несмотря на промозглую погоду. Прохожие кутались в куртки и шарфы, спеша по своим делам. Обычно хмурый Чикаго преображался: начал потихоньку зеленеть, но не от первой травы, а от флагов, гирлянд и витринных украшений кричащих об одном – скоро День Святого Патрика. Я могла поклясться – стоит выйти из машины и ноздри наполнит аромат ирландского рагу, тушеной капусты и боксти. Город готовился к празднику.

Мы остановились у моста на Мичиган-авеню. Внизу, у реки рабочие в защитных жилетах окрашивали воду в ядовито-изумрудный цвет – спорная традиция, вызывающая восторг у всех, кроме экологов. Толпа на мосту ликовала. Я поймала отрешенный взгляд Чезаре, устремленный куда-то поверх зеленой глади.

– Красный подошел бы лучше. Этот город видел достаточно крови, – процедил Чезаре, не отрывая взгляда от воды.

Чезаре помог выбраться из машины без церемоний, молча потянув меня в сторону отеля. Порыв ледяного ветра пробрал до костей, и сейчас я жалела, что на мне шелковое платье, а не штаны с утеплителем. Высотки стремились в самое небо, пока люди как косяки рыб рассекали улицы, удивленно задирая головы вверх. Чикаго казался очаровательным тем, кто не знал его уродливую сторону похожую на мясорубку.

Мы вошли в лобби отеля «Чикаго Харбор» – громадины из стекла и железа. Внутри нас встретила сдержанная тишина. Отель напоминал штаб спецслужб: постояльцы выглядели как сотрудники секретных служб, нашпигованные оружием.

– Что это за место?

Чезаре неспешно поправил манжету, прежде чем ответить.

– Нейтральная территория. Здесь можно поужинать без риска словить пулю от врага.

Нас досмотрели охранники, похожие на каменные статуи в костюмах за неприличные деньги.

– Мне сразу полегчало, – я нервно усмехнулась, чувствуя, как под ложечкой завязывается тугой узел. – Теперь меня убьют после ужина, а не во время.

Борджиа отвлекся от костюма, уголки его губ приподнялись в улыбке.

– Мне нравится твой оптимизм, – его рука обвила мою талию, подталкивая в сторону лифтов. – Пригодится, когда все полетит к чертям.

– А оно полетит?

– Непременно.

Тепло от руки Борджиа странно успокаивало, пока лифт плавно поднимал нас на десятый этаж. Двери разъехались, представив нам богато украшенный банкетный зал. Я нервно выдохнула, сжимая пальцы в кулак.

– Улыбайся, Лиззи, – процедил Чезаре сквозь зубы, – не на похороны пришли.

Я буквально шагнула с корабля на бал, хотя в моем случае из сарая во дворец и это было чем-то невероятным. Хрусталь был везде: люстры, бокалы, вазы. Сотни бликов скользили по стенам, отражаясь от картин в позолоченных рамах. Воздух пропитался, стал тяжелым от какофонии ароматов дорогих духов, дымных сигар и элитного алкоголя. Зал буквально представлял собой место, где собрались люди купавшиеся в деньгах и власти.

Круглые столы с белоснежными скатертями ломились под тяжестью серебра и изысканных закусок: свежие устрицы, икра поблескивала как черный жемчуг и фрукты, которые выглядели слишком идеально чтобы быть настоящими. Официанты – призраки в белых перчатках скользили между гостями, раздавая шампанское. Гости смеялись, но смех был таким искусственным, сдержанным, как и их улыбки будто они боялись, что слишком громкий звук разрушит хрупкое перемирие, на котором держался этот вечер.

Чезаре двинулся вперед, его пальцы переплелись с моими, сжимая руку так, будто боялся, что я убегу. Для него такая публика родная стихия. Он шагал, как акула сквозь стаю мелких рыб – уверенно и медленно, пока я чувствовала себя мотыльком угодившим в пасть крокодила.

– Держи, – Борджиа сунул мне бокал шампанского, который я осушила залпом, надеясь, что алкоголь притупит на корню нарастающую панику.

Как губительная плесень, нехорошее предчувствие расползалось внутри – мой отец здесь. И мне не избежать встречи.

К нам направлялась пара – мужчина лет шестидесяти, высокий, с седыми висками и лицом с жесткими морщинами. Рядом с ним женщина его возраста: она улыбалась, но улыбка не касалась ее холодных глаз. Оба элегантные и сдержанные. Чезаре дернул уголком губ в подобии улыбки. Его рука скользнула к моему бедру, пальцы впились так, что я едва не вскрикнула.

– Улыбайся, – прошипел он.

– Чезаре Борджиа? – протянул мужчина, не спеша с приветствием. – Надо же, восстал из мертвых?

Мужчина изучал Чезаре взглядом, которым осматривают внезапно оживший труп. На лице парочки – растерянность, а на моем – улыбка от уха до уха, от которой кожа на щеках скоро лопнет.

– Дон Сантинелли, – Чезаре слегка наклонил голову и едва заметно кивнул. – Какая неожиданная встреча.

Я ничего не понимала. Моя улыбка медленно исчезала, сползая вниз, превращаясь в гримасу отвращения.

– Ты привел очередную… спутницу? – женщина окинула меня пренебрежительным взглядом.

Чезаре напрягся, в глазах вспыхнул недобрый огонь.

– Нет, – отчеканил он, а потом очень громко добавил. – Знакомьтесь – Элизабет Драгган. Моя будущая жена.

Что?! Только что выпитый глоток шампанского хлынул обратно через нос, заставив меня подавиться. Руки не удержали фужер, он выскользнул из дрожащих пальцев с грохотом сотни осколков, обращая на нас всеобщее внимание. Я застыла с открытым ртом, как рыба, которую вышвырнули на берег. Сердце колотилось так сильно, словно готово вырваться наружу через горло.

– Драгган? – переспросил Сантинелли, и в его глазах мелькнуло смирение.

Раздался голос, от которого моя душа ушла в пятки.

– Кто-то упомянул мою фамилию?

Я подпрыгнула на месте и обернулась на голос, пока остатки самообладания испарялись со скоростью света. Мой отец стоял в трех шагах от нас, улыбаясь хищной улыбкой.

– Нет, – отчеканил он, а потом очень громко добавил. – Знакомьтесь – Элизабет Драгган. Моя будущая жена.

– Драгган? – переспросил Сантинелли, и в его глазах мелькнуло смирение.

Раздался голос, от которого моя душа ушла в пятки.

– Кто-то упомянул мою фамилию?

Бесплатный фрагмент закончился.