Читать книгу: «Авиатрисы. Начало», страница 4

Она улыбнулась немного грустно.

– Что ты имеешь в виду?

Эбигейл немного помолчала, обдумывая дальнейшие слова:

– Может, это прозвучит глупо или наивно… Сила, чтобы все изменить. Я же вижу, ты интересуешься всем, что происходит вокруг. Хочешь влиять на решения отца и императора. Хочешь иметь голос. У нас так не принято. Но я чувствую, что ты можешь изменить привычный ход вещей. Потому что я и сама этого хочу.

Оливия взяла Эбигейл за руку и легонько сжала ладонь, давая понять, что они теперь вместе в этой борьбе за будущее их стран.

Эбигейл снова принялась рассказывать о традициях двора и о том, что делать, если кавалер ведет себя слишком нагло. Разговор шел бойко, весело – Оливии казалось, будто она встретила родную душу.

В эту жизнерадостную и яркую девушку невозможно было не влюбиться.

Они много шутили о том, кто сходит по Эби с ума, но та лишь отмахивалась. Она явно ценила свободу и свое положение, не желая отдавать сердце никому конкретному. Для этого еще рано. А вот Оливии предстояло сделать выбор в ближайшие месяцы.

– Я боюсь ошибиться, – поделилась она.

– Мне кажется, это невозможно, если выбирать сердцем, – отозвалась Эбигейл и обезоруживающе улыбнулась.

Хотелось ей верить.

– А по-моему, выбирать нужно головой, – не согласилась Оливия и внутренне содрогнулась, хоть еще и не знала, как сильно заблуждались они обе.

Глава 6
Томас

Пока император со своим двором отдыхал на море, работа в столице кипела. Правительство во главе с премьер-министром подводило итоги первого полугодия и планировало бюджет на следующий год, рассматривало многочисленные обращения и составляло новые законы. Томас Биен служил крошечным винтиком в этой огромной машине. С рассвета и долго после заката он сидел в своей конторе в Министерстве юстиции. Окончив с отличием элитную Имперскую Академию для мальчиков, он получил место преподавателя математических и точных наук. А когда через несколько лет ему предложили повышение в школе, Томас решил замахнуться выше. Одному Небу известно, как он смог добиться собеседования в Минюсте, но тем не менее, оказавшись здесь, очаровал интервьюера и получил пост секретаря в кабинете министров. Дальше карьера просто побежала в гору, и теперь он работал старшим аудитором управления.

Скучная работа требовала монотонного труда, внимания и массы времени, но Томас ни разу не жаловался.

Мать он навещал раз в месяц: приносил деньги, успокаивал, предлагал перебраться из бедного квартала, но та упорно отказывалась уезжать от привычной жизни и друзей. Томас хотел бы чаще к ней ездить, но сам себе говорил, что дорога на окраину столицы слишком долгая, а из-за работы времени совсем нет.

Другой родни у него не водилось.

Сам он жил в маленькой квартирке поближе к центру, чтобы удобно было добираться на работу. Здесь не терпели опозданий или небрежного вида, и Томас всегда носил отличные костюмы. А природная харизма прокладывала для него дорогу, не позволяя вышестоящим его принижать.

– Биен! – Дверь распахнулась, и на пороге появился бородатый мужик. Томас поморщился, для него такой внешний вид был неприемлем.

– Еще полчаса.

– Мне нужно срочно, – простонал он.

– Так и делал бы сам, Треверс. Я пока проверяю.

Томас снова поморщился: он не терпел халатности.

– И много не сошлось?

– Немного.

– Давай так. Не то мне влетит.

– Предупреждаю: там могут быть ошибки.

– Да это лучше, чем совсем никак. Благодарю!

Треверс сгреб со стола бумаги и вышел, захлопнув за собой дверь пяткой.

– Недоумок, – буркнул Томас себе под нос.

Он решил, что пора сделать перерыв, и полез в сумку за обедом. Из-под сэндвича, приготовленного с утра и завернутого в бумагу, выпала записка: «Тебе нужны витамины, а то совсем бледный. И приходи вечером в бар “Привал”, надо иногда отдыхать. С любовью, Бэкка». Он вспомнил, как месяц назад так же неожиданно нашел на дне сумки вместе с этой запиской что-то круглое, что не заметил, собираясь дома. Это оказалось ярко-зеленое яблоко, большущее, со всю его ладонь, глянцевое.

До бара Томас тогда так и не дошел. И только сейчас осознал, что от Бэкки уже месяц не было никаких вестей. В детстве они жили по соседству, потом потеряли друг друга, но, с тех пор как снова объявилась в его жизни, Бэкка напоминала о себе хотя бы раз в неделю назойливыми историями, приглашениями в бар и странными шуточками.

До «Привала» далековато, но, пожалуй, избавившись от проверки документов Треверса, Томас мог бы выделить вечерок для отдыха. Никто не умрет, если он уйдет с работы вовремя, а не за полночь.

Стоило узнать, куда запропастилась подруга.

Покончив с сэндвичем, Биен взял кожаную папку с документами и отправился на совещание сельскохозяйственной комиссии, где ему предстояло зачитывать решения прошлой недели, вести протокол и опрашивать собравшихся по каждому пункту голосования. Строго говоря, это не было его работой, но в сезон отпусков приходилось порой подменять других клерков.

Прошло больше часа. Пальцы болели от непрерывного стука по клавишам пишущей машинки. Порой министры спорили до хрипоты, но не слишком долго, так как никто не хотел чрезмерно задерживаться в душном зале.

Томас зачитал очередное прошение:

– Пункт семьдесят два. Господин Глосс запрашивает разрешение на покупку семи акров сельскохозяйственных полей для постройки нового аэростатного завода к востоку от Саутстаттона.

– Это хорошая идея. Дирижаблей много не бывает. Я за, – сказал министр Тиори.

– Почему вы так считаете? – прозвучал вопрос.

– Что? – удивился министр.

– На мой взгляд, дирижаблей достаточно.

Это был министр де Локк. Сорокалетний граф всегда реагировал вежливо, не заносчиво, как многие богачи, а главное, вдумчиво. Он не торопился, если принимал сложные решения, и не шел на сделки с совестью. Томас всегда ему симпатизировал, даже восхищался. Если в министерстве и можно найти хоть один пример для подражания – это был он.

– Аэростаты требуют длительного технического обслуживания, – отвечал Тиори, – и их не хватает. Если бы количество было большим, это бы упростило логистику между ключевыми заводами Империи, а на юге заводов нет. Пусть корпорация Глосса работает. Это новые рабочие места.

– Но как же «рабочие места» крестьян? А производство муки, хлеба? – резонно заметил де Локк. – Нельзя просто взять и уничтожить семь акров посаженной по весне пшеницы. Это вызовет моментальный продовольственный кризис. Тем, кто всю жизнь пахал землю, придется искать средства на обучение для работы на фабриках. Глосс не устраивает бесплатных курсов. Он из чего угодно готов делать деньги, а мы должны подумать о тех, кто там живет.

– Чушь какая! – закричал кто-то. – Пусть строят дирижабли!

– Подождите, – настаивал де Локк, – если не изучить вопрос детально, все может закончиться бунтом. Император будет недоволен.

– Запишите: отложить до дальнейшего рассмотрения, – скомандовал председатель комиссии Томасу, – запросить у Глосса дополнительную информацию. Давайте следующий.

– Прошу дополнить, – сказал де Локк, – отложить вопрос до осени. Летом я не позволю испортить засаженные поля, да и уезжаю на следующей неделе на юг. Пусть Глосс за это время хорошенько подготовится, чтобы убедить меня в необходимости очередного завода – когда урожай будет собран.

Председатель только кивнул. Биен, едва успевая печатать в протокол, стал зачитывать с листа вопрос под номером семьдесят три.

* * *

В шесть Томас вышел из министерства. Приятный вечер расстилал по городу лиловые сумерки. Шумные улицы полнились народом, закончившим свои смены. Пухлая продавщица, явно припрятав что-то в подоле, теперь, как ей казалось, тайно несла это домой. Почтальон с усталым видом разносил вечернюю прессу. Какой-то мужчина, может, врач или даже служащий министерства, жевал на ходу сэндвич с сыром и густым соусом, незаметно капающим на пиджак кровавой раной.

Томас прошелся до бара, ощущая непривычную тревогу: куда все-таки могла запропаститься настырная журналистка?

Недоумок Треверс ждал своей очереди на повышение. Томас играл по правилам и не стал бы его подставлять, но безалаберность коллеги сама сыграет с ним злую шутку. Биен знал, что рано или поздно тот попадется на неточных данных в документах, и его выпрут. Томас помогал не по доброте душевной, а лишь стараясь заработать себе хорошую репутацию и оказаться в очереди следующим.

Давненько он не заходил в «Привал». Этот бар стал чем-то вроде пограничного пункта между зажиточным центром и непредсказуемыми окраинами и был излюбленным местом сбора всяких прохиндеев и жуликов. Неудивительно, что Бэкка его так любила. Настоящее раздолье. Томасу, конечно, не подобало здесь показываться, последний раз он чуть не попал под горячую руку обезумевшего любовника, который разбил бутылку и кидался на посетителей с претензиями.

Томас распахнул дверь, и ему в нос ударил затхлый запах пота и алкоголя, работало радио, крутили музыку. В центре зала залихватски отплясывала парочка, будто не замечавшая никого вокруг. Половину столов уже заняли завсегдатаи, за стойкой поджидали несколько девиц. Глубокие декольте, разрезы на юбках. Нервное облизывание красных губ. Смутно знакомые лица.

– Здорово, Ботри! – кивнул он бармену, присаживаясь.

– Биен, какими судьбами? Я уж думал, ты сгинул на своей службе. Может, покалечил тебя кто или под грудой бумаг задохнулся, тут уж не угадаешь. – Ботри рассмеялся. – В такой дыре что угодно с людьми случается!

– Это министерство-то дыра? – хмыкнул Томас и перешел сразу к делу: – Бэкс не видел?

– Пару недель не приходила, наверное. Да-да, я про министерство. Такой сброд похуже нашего. Ты уж не обижайся, я не про тебя. Был у меня на днях один чинуша. Проверял противопожарную систему. У меня с этим порядок, ты не думай! А этот заладил, одно не так, другое не эдак – денег, в общем, хотел. Чего тебе налить?

– «Радлер».

Бармен недовольно хмыкнул, но плеснул в кружку светлого напитка.

– Ну, рассказывай, как дела? Сто лет тебя не видел. Может, министром уже стал и молчишь? Я бы не удивился. Такой ты парень, всех там сделаешь! Но и про нас не забывай, ладно? Когда того… Да и сейчас почаще приходи, я тебе всегда рад.

– Работы много. Вообще, я Бэк надеялся найти.

– Вон друзья ее сидят за тем столом. А сама могла и забыть про тебя. Я бы не удивился, давно ее не видел. Ты уж прости, но она такая. Сначала делает, потом думает. А иногда и не думает. Бедовая девка, что еще сказать.

Бармен снова засмеялся. Томас молча взял стакан и направился к приятелям Бэкки. Пусть хоть привет ей передадут, а то ведь не поверит, что он приходил. Запилит, мол, кроме работы и дома нигде не бывает.

– Здорово, Рэт, Джон, Оттавио, Саманта… – Томас помедлил, вспоминая имя последнего парня.

– Билл.

– Точно, Билл…

– Как дела, Том? Совсем ты пропал.

– Да работы много, хотел Бэкс повидать, – повторил он уже в третий раз и сам на себя разозлился. Не стоило вообще приходить. Глупая затея. Она со своим безбашенным нравом могла бы сейчас погнаться за историей в другой город, а он ждет ее как дурак. – А у вас что нового?

– Три недели как не появлялась в редакции, да бывает, журналистика – такое дело, – сказал Оттавио, ее коллега по газете.

– Думаешь, могли отправить в командировку?

– Скорее, сама себе придумала приключение. Не переживай, скоро объявится. Это же Бэкка! Лучше погляди, Саманта себе татушку набила, – отозвался Джон, – покажи ему, Сэм, а то Биен небось голых ляжек сто лет не видел. – И расхохотался.

Сэм одарила его презрительным взглядом и кинула Томасу:

– Хочешь посмотреть?

– Да нет, не стоит.

– Чего ты такой зажатый? Вообще не меняешься!

Эта компашка работала с Бэккой в единственной независимой газете «Тени правды» и писала о разного рода интригах и скандалах. Их лозунг: «Мы освещаем самые интересные события в столице и за ее пределами». Байки на любой вкус. Что-то правда, а что-то нет. Тут уж читатели решают и совесть «репортеров». Бэкка относилась к работе серьезно. У нее был настоящий талант и чутье. Честно говоря, «Тени правды» ее вообще не стоили. Но и в имперскую газету под цензуру идти не хотела.

Ее приятели, напротив, писали несусветную чушь. Обычно про любовниц чиновников или разборки между соседями, которые изрядно веселили народ. Зато от них не требовали восхвалять императора в каждом абзаце и лизать бубенчики министрам.

– Садись, дружок, мы тебя согреем, – продолжила Саманта.

Томас прикинул, всегда ли она себя так ведет, просто издевается над ним или ей что-то нужно, но опустился на скамейку напротив. Надежда, что Бэкка появится, еще теплилась. В конце концов, он не собирается приходить сюда снова как минимум в этом году.

– Сэм, не стоит так разговаривать со всеми подряд, – заметил он.

– Ты это к чему?

– Не хочу тебя обидеть, – примирительно проговорил Томас, – но кто-то мог бы подумать о тебе нехорошо из-за этой фамильярности.

– Пф-ф, – Сэм рассмеялась.

Реакция Рэта оказалась гораздо хуже. До этого сидевший тихо и неприметно, он вылакал не один стакан пива и теперь вскочил из-за стола с красным лицом.

– Ты как с ней разговариваешь, подлец!

Подлец? Томас улыбнулся. Неожиданный поворот разговора.

– Не кипятись, приятель, не хотел обидеть твою подругу.

– Ах ты! – снова закричал Рэт и замахнулся. Томас пригнулся, а потом встал со скамьи. Рэт, завалившийся на стол, поднялся и снова махнул правой, а потом левой. Драка не то, в чем стал бы участвовать порядочный и многообещающий старший аудитор.

– Остынь! – бросил он и попятился.

Рэт рванул вперед, но Томас снова увернулся. Пьяный упал на соседний стол, повалил сидевшего там мужика. Тот вскочил и взревел от ярости. Завязалась потасовка. Не всматриваясь, кто кого колотит, Томас выскользнул из бара и поспешил к людной улице ловить кэб. Вечер не задался с самого начала, но Бэкка останется довольна его богатой социальной жизнью и не позволит своим дружкам написать про то, как министерский аудитор устроил пьяную драку в баре. Однако впредь надо быть осторожнее, положение – не столько занимаемое, сколько желаемое – не давало права на ошибку. Хотя отыскать пропавшую все равно нужно.

Глава 7
Оливия

За обедом Оливия молча слушала спор родителей, чувствуя, что постепенно вскипает. Никто из них не повышал голоса, и ее раздражал не столько факт разногласий, сколько безысходность сего действа.

– Понимаю, конечно, оба без жен, но это не значит, что тебе надо притворяться холостяком или вдовцом.

– Дорогая, никто о таком и не просил!

– Тогда почему мне нельзя присутствовать на ваших встречах? Император Люций осыпает меня комплиментами и тут же отсылает прочь.

– Тебя задевают такие мелочи? Люций пока отказывается обсуждать дела, настаивает, что мы должны узнать друг друга получше, а работа подождет до осени. Ты и сама знаешь, что меня такой расклад не устраивает. На предварительных переговорах я таких проволочек и вообразить не мог!

– Ну и что? Почему жену посла выставляют за двери? А дочь? У Оливии тоже были планы. Да, Лив?

Оливия сдержанно кивала. Агенор попытался успокоить жену.

– Здесь другие порядки. Женщин к важным вопросам не допускают. Вот на балах вам очень рады. А на днях охота – это что-то новенькое!

– Я, вообще-то, не против отдохнуть летом, – вставила Оливия, отчасти привыкшая к распорядкам.

– Видишь! – подхватил отец. – И ты можешь заняться пока чем-нибудь приятным. Приобрести платье или новый диванчик. Неужели тебе не хочется прикупить уютных безделушек, чтобы дворец больше походил на дом?

Лиора фыркнула, по лицу было видно, что дворец никогда не станет ей домом, пока с ее мнением не начнут считаться, а заняться чем-то подобным она в состоянии и без советов посла.

– Можешь пригласить кого-нибудь на чай. Пора укреплять связи.

– Так и сделаю. Составлю список подходящих партий для Лив. А то она сама сто лет будет выбирать, мне бы хотелось зимой определиться и сыграть свадьбу не позже конца весны. Самый нарядный и торжественный сезон, по-моему.

– Мам!

– А что «мам»? Эти мужланы не дадут тебе работать, пока не окажешься под крылом надежного дворянина.

– Тебе и замужем не дают ничего сделать, – отозвалась Оливия.

Лиора перевела на мужа испепеляющий взгляд.

– Кое-чем знатная дама все же может заниматься. – Агенор снова попытался всех утихомирить. – Благотворительность, – он загибал пальцы, – еще образование. У императора полным-полно просветительских идей. Ты вполне могла бы взяться за нечто подобное. С твоей подготовкой и умом! Как бы это ни было печально, но подходящий супруг действительно нужен. А мама похлопочет об этом.

– Уже поздно приглашать на чай сегодня. Поеду лучше в магазин. Ты со мной, Лив?

– Нет, спасибо. Лучше пасть смертью храбрых.

Лиора удивленно вскинула бровь.

– Поеду с папой во дворец и дождусь там начала бала. Я надеялась, что смогу сделать что-то полезное.

– Тебе будет скучно, – возразила мать.

– Понимаю, дорогая, – перебил отец, – но здесь другие обычаи. Я тоже собирался продвинуться в переговорах дальше. А в итоге мы где? Спорим о культурных особенностях и хранении древностей забытых цивилизаций. Ни слова о возобновлении торговли!

– Тебя не просто так выбрали для этой работы, – возразила Лиора, – именно такой человек императору сейчас нужен: умный собеседник и союзник. Вот когда он прикипит и станет безраздельно доверять, можно будет перейти к делам. Нам же говорили об этом. Просто ты мог бы чуть активнее привлекать меня.

Агенор задумчиво кивал, но Оливию злило безделье, волна гнева перекинулась с матери на нее.

– Вообще-то, ты мог бы узнать мое мнение как историка технологий о хранении древностей!

– Лив! Я был бы счастлив брать тебя с собой. Но император ясно дал понять, что ты не можешь ничего делать, пока не выйдешь замуж. Лишь под покровительством знатного мужчины тебе доверят учредить фонд или исследования. Я намекал на темы, которые тебя интересуют. Но пока надо подождать. Ты, в свою очередь, повнимательней присмотрись к молодым людям, которые тебя окружают. Я, конечно, не хотел бы торопиться, все-таки выбор на всю жизнь…

– Дорогой, перестань так нервничать, – снова заговорила, уже успокоившись, Лиора. Муж всегда терялся, если речь заходила о браке его малышки. – Лив знает, что у нее есть время и что выбор рано или поздно придется сделать. Я уверена, она бы нам рассказала, если бы ей кто-то приглянулся. Правда, золотце?

– Конечно, мама. – Оливия ободряюще улыбнулась отцу. Ей не хотелось подводить родителей, но она никогда не думала, что давление из-за необходимости помолвки станет таким гнетущим.

* * *

Оливия радовалась возможности сбегать со светских вечеринок с новыми друзьями. Она смотрела балет или премьеру пьесы, сидя в императорской ложе, а когда представление заканчивалось, незаметно растворялась в толпе. После слов Эби, сама того не замечая, она тоже стала избегать цесаревича, зато привыкла к дурашливому Оливеру, угрюмому Арчи и девчонкам из их компании.

Эбигейл с Эриком познакомили ее ближе со своими друзьями, когда они в первый раз собрались неофициально в маленькой чайной в центре города. Туда удобно было добираться от театров и дворцов, а сотрудники предлагали развлечения на любой вкус. Иногда мальчишки, кроме Эрика, сбегали к дамам легкого поведения или пострелять. Девушки же наслаждались разговорами и напитками.

Рядом с Эриком сидела миниатюрная девушка с волосами необычного оттенка – светло-рыжего с почти розоватым отливом. Она держала его за руку, крепко переплетая пальцы. Что-то кольнуло Оливию, и она с сожалением догадалась, что это жена Эрика. Такие юные и влюбленные, они весело переговаривались с остальными, а иногда перешептывались между собой. Оливия стояла в нерешительности, не зная, может ли подойти к ним первой.

– Иди сюда. Давай тебя со всеми познакомим. Это моя жена Рейра Глосс. А тут ты, наверное, помнишь… – Эрик перечислял имена сидевших рядом, но Оливия не вслушивалась, а изучала тонкое, будто точеное лицо Рейры, красивый курносый носик.

Такое необычное имя, непривычная внешность, миниатюрность приковывали внимание. Эбигейл говорила, что они лучшие подруги – интересно, как давно дружат? С самого детства? Со школы? Может, меньше? А как она познакомилась с Эриком?

– Родители уже присмотрели тебе жениха? – спросила одна из девушек, кажется, Мэйс.

– Да нет, – неопределенно повела плечами Оливия, но, когда поняла, что от нее ждут подробностей, продолжила: – Мне в этом вопросе дали свободу, но пока никто не понравился.

– Неужели? Совсем?

– Я думаю, Оливеру пора остепениться. – Мэйс игриво подняла брови.

– Зачем Лив такой дурак? – вмешался Эрик.

Оливер стукнул друга по плечу, и оба рассмеялись. Но когда неожиданно умолкли, все глаза устремились к Оливии. Пауза затянулась, пришлось отвечать.

– Мне хочется, чтобы это был не просто выгодный союз, я мечтаю о какой-то взаимности, что ли… Не знаю, может, это глупо звучит, но мне важно, чтобы нам нравились одни вещи, у нас были общие цели и стремления. Чтобы я могла работать, а не сидеть дома, и он бы поддерживал мои начинания…

– Звучит волшебно, – отозвалась Рейра. – У нас с Эриком так и есть. Кроме работы, конечно. Он никому не показывает, чем занимается в своей студии. А я сижу с нашей дочкой – но меня это устраивает. У каждой пары должно быть что-то общее и что-то личное. Верно?

Эрик наблюдал, но больше ничего не говорил.

Оливия обратила внимание, что Эбигейл не слушала и не вмешивалась. Но потом ни с того ни с сего позвала всех собираться. Она была особенно задумчивой.

– Думаю, пора на бал. Сегодня все в Белом замке. Родители запилят, если не появимся. Нас с Лив уж точно.

– Ты же все равно так и будешь прятаться от царевича. Отец тебе это припомнит.

– Папа не может злиться на меня долго. А лето почти закончилось. Скоро старый император найдет их семейке новую жертву.

– Почему ты так не хочешь замуж? – удивилась Оливия.

Ей казалось, что Эби разводит слишком много драмы из своих пряток с Октавианом – он был очень красив, что уж говорить о положении. Но графиня не удостоила ее ответом, зато Рейра уже у выхода прошептала ей на ухо:

– Все дело в таинственном красавчике. Синеглазый брюнет, как из сказки. Старше нее. Уже почти год прошел, как они встретились на балу в столице. Лишь однажды! И с тех пор его нигде не видно. Но Эби никак не выкинет из головы.

– Это ложь, – зло прошипела подошедшая Эбигейл, – хватит распускать слухи.

– Не обижайся, я же любя. Он и правда был хорош, если судить по твоему описанию, ведь никто его не помнит, но тебя все равно не достоин. Какой-то мелкий клерк. Надеюсь, мы его больше никогда не увидим.

Позже на балу Оливия нашла Эбигейл на уединенном балкончике, где на первом балу пряталась сама.

– Как дела?

– Все прекрасно, – ослепительно улыбнулась Эбигейл, обернувшись к Оливии, а потом снова устремила взгляд в глубину темного сада. – Устала?

Оливия облокотилась рядом на перила и посмотрела на ночное море вдалеке.

– Подумала, что тебя давно не видно.

– Я надеялась, это не так бросается в глаза, – Эбигейл печально опустила голову.

О чем же она думала? Вправду тосковала о том человеке, или Рейра все сочинила?

– У тебя не будет неприятностей из-за того, что бегаешь от наследника? – Оливия обеспокоенно посмотрела на подругу.

В ее сияющем и цепком взгляде невозможно было ничего разгадать.

– Подозреваю, Октавиан с отцом точно так же отказываются от этой идеи. Только императору хочется устроить этот брак. А сын и внук против любых оков и союзов, ценят свою свободу. Так что сейчас Октавиан в одном из тайных кабинетов развлекается с какой-нибудь молодой баронессой. А если его заставят жениться – своим привычкам не изменит. Меня такой расклад не устраивает.

– Вопрос верности всем в Империи так важен? Рейра с Эриком живут душа в душу, а остальные, я смотрю, не торопятся.

Оливия выжидала, но Эбигейл не спешила отвечать. Наконец графиня сказала:

– Меня не устраивает здесь все, не только Октавиан. – Эбигейл повернулась и взглянула на Оливию, словно оценивая, сколько ей можно рассказать. – Я бы хотела убежать. С детства мечтала уплыть за океан…

– К синеглазому незнакомцу? – поддела Оливия, но Эбигейл лишь фыркнула.

– У Рейры слишком длинный язык…

– Знаешь, ты могла бы стать послом в Лерийской Республике, – серьезно сказала Оливия. – Когда мы с отцом тут освоимся, понадобятся люди, чтобы укреплять связь. Умные, смелые и открытые ко всему новому.

– Меня не отпустят. Точнее… Даже со стороны Республики ведь мужчину отправили. И здесь тем более так будет.

– А твоему отцу не интересна политика?

– Только внутренняя, его беспокоит бедственное положение земледельцев и продовольственный кризис. С окончанием войны люди могли бы вернуться в поля. Но они идут на заводы… и ничего не меняется, потому что условия на фермах кошмарные. Да и вообще! Не хочу сидеть под крылом родителей, я могла бы сама что-то делать.

– Вот и я так думаю. Но отец ничего не позволяет. Будто эта праздная жизнь при дворе его настолько втянула, что он забыл, зачем приехал.

Эбигейл как-то странно посмотрела на подругу.

– Осенью все изменится, – мрачно сказала Эби. – В столице начнется настоящая работа, прения, разногласия. Это будет ужасно.

* * *

Император не щадил подданных. Оливия с родителями позавтракали едва светало, а выехали из дворца, когда ласковое утреннее солнце только начинало пригревать. Лиора свыклась со служанками, с необходимостью по полчаса шнуровать корсет и по часу укладывать волосы. А Оливия даже начала получать от этого удовольствие.

Перистые облака легкими былинками висели в небе, когда карета подъехала к охотничьим угодьям императора. Огромное здание с палатами и залами походило на лесную избушку, увеличенную во много раз и украшенную резными узорами. Сюда приглашались только избранные из избранных, самые приближенные. Остальные кусали локти в своих резиденциях, не в силах вынести нескольких дней отдыха от своих придворных обязанностей.

По лесной дороге экипаж ехал четыре часа и оказался на месте почти к полудню. Шатры стояли прямо перед домом, дамы сидели на раскладных креслицах, а мужчины расхаживали в костюмах для верховой езды. Распорядитель спросил, угодно ли Лиоре и Оливии участвовать в охоте, а когда те согласились, проводил их переодеться. Агенору выбора не давали.

– Сомневаюсь, что я смогу убить животное, – сказала Оливия матери. Дома, в Лерийской Республике, ей не приходилось о таком задумываться.

– Не относись к этому слишком серьезно. Думаю, все сделают ловчие по приказу императора. Мы просто для приятной компании. Мужчинам, хоть они и пытаются это скрыть, интереснее дамы в седле, чем те, что останутся в шатрах.

Плотно облегающие брюки и приталенный пиджак ощущались непривычно. Оливии выдали шляпку, хлыст для лошади и сапожки со шпорами. Последний раз она скакала верхом в детстве, когда родители возили ее на ферму друзей, и надеялась не опозориться.

После легкого обеда императорский ловчий попросил всех охотников проследовать за ним. Лив слышала разговоры о том, что охота продлится не меньше трех дней, и сперва ужаснулась. Но потом решила, что побыть на природе вместо дворцов не так уж плохо.

– Эй. – Эбигейл приблизилась к Оливии на своей гнедой лошади. – Привет!

На юной графине костюм сидел как вторая кожа, подчеркивая тонкую талию, изгибы спины и бедер. Длинные светлые волосы были собраны в низкий пучок под шляпкой. Оливия снова подумала, что ее лучезарная улыбка затмевает все вокруг. Разве можно быть настолько очаровательной?

– Как я рада тебя видеть, – искренне отозвалась Оливия, пока не отыскавшая никого из знакомых.

– Ты с нами? – спросила она и заговорщически улыбнулась. – С полчаса скачи со всеми по лесной дороге. Потом на развилке ловчий даст команду разделиться. Поезжай самой правой тропинкой, метров через тридцать еще раз направо. – Эбигейл помедлила, а потом спросила: – Или все-таки охота?

– Нет. – Оливия выдохнула с облегчением. – Если можно избежать этой части, я на все согласна.

– Вот и договорились. – Эбигейл подмигнула, снова улыбнулась и поскакала вперед.

Оливия чувствовала себя в седле немного неуверенно, но старалась не подавать виду. Она приблизилась к матери.

– Помнишь графиню Эбигейл де Локк? Позвала меня присоединиться к ней на охоте. Это ничего?

– Конечно, я рада, что ты находишь друзей, – отозвалась Лиора. – Только пообещай, что будешь осторожна. Не приближайся к диким животным и не бери в руки оружие.

– Не уверена, что ты правильно понимаешь суть охоты, мам. Как сама тут справишься?

– Я, конечно, никогда не стреляла, но почему бы не попробовать? Только найду твоего отца. А вон он и сам скачет. И посмотри, с ним император.

Мужчины приблизились. На Агеноре был костюм для верховой езды: почти такой же роскошный, расшитый золотом, как у императора. Правитель хоть и был в возрасте, в седле держался уверенно, все еще излучая энергетику власти и мощи. Его прямая спина и широкие плечи говорили о недюжинном здоровье.

– Дражайшая Лиора, милейшая Оливия. Рад встрече в неформальной обстановке. – Император коротко кивнул. – Посол Агенор оказался невероятно интересным собеседником. Я сражен наповал его глубокими познаниями в культуре и истории Империи.

– Ваше высочество. – Лиора склонила голову, и Оливия повторила за ней.

– Прошу, вы можете звать меня Люций. Я доволен своим решением как никогда. Все мое правление – путь реформ. Я старался быть ближе к народу, даровал больше свобод, образование, культуру. Экономика выросла, и вот наконец-то мы шагнули к миру. А торговля, уверен, укрепит обе наши державы на пути процветания.

– Мы рады внести вклад, – отозвался Агенор. – Не такие уж мы разные, чтобы веками враждовать и проливать кровь. Когда вы увидите, на что способна солнечная энергия, сами не захотите возвращаться к устаревшей паровой тяге.

– Поверьте, нам есть чем вас удивить. Мои ученые зашли дальше, новые двигатели гораздо мощнее, а другие открытые виды энергии превосходят паровую. Но давайте не будем забегать вперед, лето в самом разгаре, и я не привык работать на юге. Быть может, я снова пошел нетрадиционным путем, но мне хотелось бы сначала познакомить вас с нашей культурой, осенью показать столицу и только потом перейти к конкретным делам. Вы же не торопитесь?

– Конечно нет, ваше величество. Большая честь для нашей семьи участвовать в переговорах. Мы также надеемся на плодотворное сотрудничество и обмен опытом.

Когда император покинул их, Оливия тоже отстала от придворных и вернулась к развилке, указанной Эбигейл. Протрусив под сенью леса, девушка оказалась на обширной поляне. Там установили шатры, как и около охотничьего домика. Оливия заметила, что прислуги здесь гораздо меньше. Небольшая группа ее ровесников сидела на пледах прямо на траве, другая группа играла на лугу в мяч. Оливия спрыгнула с лошади, и лакей забрал у нее поводья, чтобы привязать кобылу поодаль.