Все его желания

Глава 7. Испытание на прочность

Утром я вскочила по будильнику и прошла на цыпочках к спальне Бенингтона. Дверь оказалась приоткрыта. Я увидела, что Торнтон в постели, под одеялом, и сразу помчалась готовить кофе. На душе было как-то идиотски хорошо от того, что он все-таки ночевал дома. Я старалась не особенно зацикливаться на этой нелепой эйфории, просто варила кофе. Три минуты овсянки после закипания, немного мяса птицы, которое я вчера предусмотрительно отварила. Большое желтое яблоко разрезала пополам, удалила сердцевину. Завтрак был готов, и мне осталось только разбудить Торнтона. Как раз это оказалось самым сложным.

Я мялась у двери, едва уговорив себя войти, потом тормозила у постели, не имея понятия, как нужно воздействовать, чтобы разбудить. Просто позвать? Во рту, как на зло, пересохло. Бенингтон заворочался, лёгши на живот. Я охнула, увидев, что все его плечо  и часть спины изрисованы чернилами. У меня захватило дух. Жирные линии рисовали какой-то замысловатый рисунок, но одеяло все же закрывало, не позволяя мне понять, что же изображено на коже Торнтона. Я так увлеклась изучением его тела, что не сразу заметила неровности кожи как раз там, где была тату. А потом до меня дошло – это шрамы.

Вздрогнув, я закрыла рот рукой, чтобы не закричать, сделала шаг назад, но меня словно магнитом тянуло обратно рассмотреть эти рубцы, потрогать. Я склонилась и провела рукой, отодвигая одеяло. То ли чтобы полностью увидеть рисунок, то ли посмотреть, если ли у него еще шрамы.

Большая ошибка. Едва я коснулась Торнтона, он схватил меня за запястье и одним молниеносным движением уложил в свою кровать. В его бесстыжих синих глазах не было и следа сна. Но глаза красивые. Чтоб его. Я не успела снова окунуться в гипноз, потому что Торнтон повернул меня на бок, прижался сзади ложкой. Разумеется, я сразу почувствовала его стояк. Ох уж эта утренняя мужская физиология. Я зажмурилась, изо всех сил пытаясь найти в себе дар телепортации. Если у меня такой есть, то он обязательно должен открыться прямо сейчас, когда я на пике штормовых эмоций. Застуканная, смущенная, шокированная.

Но нет. Как ни старалась, я продолжала чувствовать его жар, эрекцию и вибрацию груди, которая сотрясалась от смеха.

– Давно глазеешь на меня, Морковка? – спросил Торнтон, смеясь.

Разумеется, я начала заикаться и бормотать, отчего он развеселился еще сильнее.

– Что тебя заинтересовало? Мой затылок? Спина? Тату? Шрамы?

Я вздрогнула и совершенно бесцеремонно спросила:

– Откуда они?

– Затылок мамин. У нее тоже было три макушки. Тату делал в Эдинбурге. А шрамы от огня.

– Пожар? – выдохнула я.

– Горящая балка. Я был пьян, ничего не чувствовал. Меня вытащил пожарный.

– Бен…

От шока я даже не смогла договорить его имя. Торнтон не собирался дать мне минутку, чтобы осознать все это. Он провел рукой вдоль моего тела, по бедрам, стягивая трусики.

– Нет, – выкрикнула я, сжимая ноги изо всех сил.

Зря. Потерев бедра друг о друга, я бессовестно простонала. Торнтон укусил меня за ухо и сильнее прижался членом к моей попке. Он спал голый. Ужас.

– Так мило, Морковка. У тебя даже кончики ушей краснеют. И пахнешь как свежая сдобная булочка.

Он говорил это, поглаживая внутреннюю сторону моих бедер, провоцируя расслабиться и пустить его ладонь дальше. Я держалась из последних сил.

– Сладкая, маленькая, дерзкая Кэти, – пел Бенингтон. – Я ведь могу заставить. Все мои желания…

– Заставь, – хрипло откликнулась я. – Все твои желания.

– Это скучно. Намного интереснее сделать то, что ты сама захочешь. Ты же хочешь, Кэти. Твоя кожа опять в мурашках, ты дрожишь и горишь одновременно. Даже дыхание тебя выдает. А уж эти стоны…

Заслушавшись его, я расслабилась. Член Торнтона тут же проскользнул дальше и устроился между моих бедер, касаясь влажной плоти.

– Ты вся мокрая, – продолжал вести дневник наблюдений Лорд Зло.

Я захныкала, не в силах отрицать очевидное. Торнтон не трогал меня между ног рукой, но головка его члена скользила так сладко и приятно. Одновременно так мало, едва касаясь. Мне хотелось еще, сильнее.

– Скажи, Кэти. Одно слово, и я дам тебе кончить. Просто скажи мне. Попроси.

Я отчаянно замотала головой. Мне бы попросить, чтобы он отстал от меня, отпустил, сжалился, но это было бы высшей степени лицемерием. Как не смогла я изобразить раскаяние, так и сейчас не в силах была имитировать равнодушие. Я застряла в чистилище, теряя разум и открывая все новые грани безумия.

Когда Торнтон положил пальцы на мой лобок, я запрокинула голову, подалась назад, чтобы прижаться к нему сильнее. Его губы гуляли по моей шее, оставляя влажные следы. Вторая рука запуталась в волосах.

Я была на грани. Мне так хотелось чувствовать его пальцы ниже, его член внутри.

Что он сотворил со мной?

В кого я превратилась?

Сладкая боль стала острее и ярче. Потребность, удовольствие и стыд так сильно переплелись, что я сама не знала, хорошо это или плохо. Приятно или невыносимо. Тонкая грань. Острое удовольствие.

Когда я уже была готова попросить его, Торнтон отстранился, толкнулся членом мне в руку.

– Обхвати, – приказал он кратко.

Я сделала, как он велел, и автоматически провела по головке большим пальцем, размазывая влагу. Кажется, большая часть смазки была моей.

– Небезнадежна, – усмехнулся Бенингтон мне в спину.

Он положил пальцы поверх моих, задавая темп, сжимая чуть сильнее. Не прошло и минуты, как он кончил мне на бедро.

– Смени белье, – потребовал Бенингтон, сразу поднявшись с постели, и ушел в ванную.

Я давилась слезами и разочарованием. Как он мог? Зачем? Нельзя было просто взять и подрочить моей рукой сразу? Или поставить меня на колени, как вчера? Зачем все эти сладкие грязные словечки и прелюдии? Ему нравится издеваться? Ответ был очевиден – да.

Я с трудом заставила себя успокоиться, поднялась с постели и сняла белье. Чистое нашлось в шкафу. Мои руки тряслись, пока я застилала простынь.

– Кофе и завтрак готовы?– невозмутимо поинтересовался Торнтон, выйдя из ванной.

Я только кивнула и промычала нечто утвердительное. Уверена, он был не зря таким довольным. Ему на самом деле нравилось мучить меня.

– Позавтракай со мной, Кэти, – радушно пригласил Бенингтон, усаживаясь за стойку.

– Нет аппетита, – буркнула я, взяв себе только черный кофе.

– Завтрак очень важен, Морковка. Это начало дня и его фундамент.

– Ой, да пошел ты, – не сдержалась я.

Бенингтон рассмеялся. Очевидно, его удачным фундаментом была не только мясная овсянка, но и оргазм вместо утренней зарядки.

– Спасибо, дорогая. Все очень вкусно, – снова издеваясь, похвалил меня Торнтон, пока я давилась кофе и листала ленту Фейсбука. – Ты небезнадежна. Нам будет очень весело. Через десять минут жду тебя на крыльце.

Я сбегала во флигель, оделась и вышла на улицу. Торнтон пришел минутой позже. Сегодня он не просто держал меня за плечо, а обнимал, как будто я его подружка. И все время тихо напевал мне на ухо:

– Очень весело. Сегодня нам будет весело, Морковка.

Лучше не думать об этом веселье. Стараясь абстрагироваться, я стала вспоминать, какие сегодня лекции, и очень удачно всплыло в памяти, что мне нужно в библиотеку.

Сообщать об этом Торнтону не хотелось. Отправлю сообщение чуть позже. Проводив до аудитории, Бенингтон щелкнул меня по носу и словно мысли прочитал:

– Держи телефон рядом, Кэти.

Я кивнула его спине и на ватных ногах вошла в зал. В этот раз у нас с Анж была общая лекция. Она невозмутимо помахала мне рукой, зовя сесть рядом.

– Какая прелесть. Если бы я не знала тебя и Бенингтона, то сказала бы, что это ты мрачный аристократ, а он беспечный чудак.

– Умоляю, Анж, давай не будем про него. Черт!

Я увидела, что к нам опять идет Салли. Видимо, чтобы напомнить о клубе. Я робко попыталась намекнуть, что меня не интересует ее предложение. Безрезультатно. Девушка продолжала рассказывать.

– Слушай, Салли, нам нужно обсудить проект, ты мешаешь, – бессовестно соврала Анж.

Салли рассыпалась в извинениях и ушла на свое место.

– Не благодари, – усмехнулась бывшая соседка. – Они все тебя достают из-за Торнтона. Не каждый день крестьянка, еще и русская, попадает в святыню всея Торнвуда. К Рос, разумеется, не лезли, а тебе достанется по полной.

– Почему ты мне все это рассказываешь, помогаешь?

Анж пожала плечами.

– Не знаю. Возможно… – она опустила глаза, и я поняла, что за всем этим добром стоит и расчет. – Просто как-нибудь при случае возьми меня с собой на вечеринку. Или… куда они там ездят? На пляж… В охотничий домик?

Я не стала пытать ее больше, лишь кивнула. Пришел преподаватель, и мы свернули разговор. Лекция снова была очень интересной и сложной. Профессор рассказывал так увлекательно, что я вся отдалась кельтскому пантеону богов. Следующая лекция была в той же аудитории. История Англии. Ничего нового я не узнала, хотя все конспектировала. Но все время отвлекалась, вспоминая, как глупо промахнулась с Кембриджем. Нужно было взять время подумать.

Если бы не чертов Кембридж!

То что?

Я бы продолжала быть серой мышкой, пошла бы на чаепитие к мамочке Анж, не знала бы, что красные фрукты можно есть, только когда Венера в Пятом доме, а капучино на овсяном молоке не такой уж и противный.

От этих мыслей меня отвлекла вибрация мобильного. Я перевела глаза на экран и увидела сообщение от Бена.

Бен. Второй этаж. Западное крыло. Уборная. Выйди.

Я быстро написала ответ.

Кэти. У меня лекция.

Бен. Я знаю. Выйди. Немедленно.

Очень вовремя я вспомнила, что его желания не должны мешать моей учебе, но обратиться к этому условию не успела, Торнтон прислала сообщение почти сразу следом.

Бен. История Англии. Ты и так все знаешь, Кэти. Если будешь упрямиться, мне придется тебя вызвать.

Кэти. Иду.

Я шла к уборной, когда меня схватили за руку и затащили в пустую аудиторию. Я так перепугалась, что пыталась кричать, но на рот легла мужская ладонь.

– Тихо, Кэти, это всего лишь я. Хотя понимаю, почему тебе страшно.

– Сволочь, – рявкнула я шёпотом, отпихивая его руки. – Сдурел, Бенингтон? Сначала пугаешь меня Алистером, а потом вот так вот сам затаскиваешь…

– Мне очень надо посмотреть кое-что.

Его ехидная усмешка и вздернутая бровь не сулили мне ничего хорошего. Пальцы Бенингтона легли на мою шею. Он обхватил ее и чуть надавил. Я тут же вспомнила, что вся в его власти, и эта мысль не напугала, а возбудила. Что же за дерьмо? Почему я так реагирую на этого подонка? Меня должно тошнить от него, а я … Предвкушаю?

Торнтон приласкал мою сонную артерию, и я невольно глубоко вздохнула. Его пальцы расслабились и опустились к вороту рубашки.

– Давай проверим, как ты умеешь слушать, Кэти.

Он расстегивал пуговки моей рубашки, не сводя с меня глаз. Я краснела как помидор. Когда Торнтон отодвинул в сторону борты рубашки, я зажмурилась.

– Смотри на меня, Кэти. Что это такое?

Он указал пальцем на мою грудь, и я не выдержала.

– А на что похоже, Торнтон? Это сиськи. Никогда не видел раньше?

Он не оценил мою грубость и сарказм.

– Не выражайся. Тебе не идет. Сиськи видел, а вот лифчик носить тебе запретил. Во всяком случае такой.

Он подцепил бюстгальтер пальцем, и косточки больно впились мне в кожу.

– Сними,– приказал Торнтон.

– Нет, я…

– Хватит пререкаться, Кэти. Я устал повторять все по пять раз. Снимай, сказал.

Пыхтя и едва сдерживая слезы, я начала непростое предприятие по снятию бюстгальтера, оставаясь в рубашке. Мне удалось. Торнтон забрал его и бросил на свой рюкзак.

– Это все? – я гордо вздернула нос. – Могу я вернуться на лекцию?

Он может забрать мое белье, но не достоинство.

– Нет. Я скажу, когда сможешь.

Бенингтон чуть отстранился и положил руки мне на грудь. Я вздрогнула, изо всех сил стараясь не подаваться вперед, потому что его теплые пальцы так нежно гладили меня. Кажется, я все же охнула, когда он резко убрал руки.

Меня словно током дернуло. Что я творю? Сгораю от страсти в пустой аудитории, где нас могут в любой момент застукать. И с кем? С Торнтоном, мать его!

– Бенингтон, пожалуйста, не надо, – взмолилась я, пытаясь прикрыться.

– Надо, Кэти. Не смей.

Он откинул мои руки, снова распахнул рубашку, вернул одну мою ладонь на грудь.

– Давай, Морковка, покажи, как ты любишь. Погладь себя.

Взглянув в его глаза, я проглотила все доводы, протесты и мольбы. Он не отступит, не пощадит. Лучше не сопротивляться. Единственное, что мне осталось – это сказать, что я о нем думаю.

Поглаживая свой сосок, я кусала губы и бормотала:

– Ненавижу тебя, Бенингтон Торнтон. Ненавижу.

– Знаю, малыш, знаю, – шептал он невероятно довольным голосом.

Торнтон обнял меня одной рукой, а свободной стал поглаживать мой второй сосок.

– Тебе же нравится это, Кэти, – продолжал он убивать меня.

– Нет, – пискнула я, кусая губы.

Он опустил руку и коснулся меня между ног. Надеюсь, я не промокла насквозь. Это ведь невозможно. Трусики и джинсы.

Торнтон продолжал потирать ребром ладони, и я не выдержала, расстоналась, как проклятая шлюха.

– Нет, Бенингтон, нет, пожалуйста… – почти закричала я.

– Чуть громче, и тебя услышит весь корпус.

Захлебнувшись стонами и мольбами, я закусила губу, зажмурилась.

– Хочешь кончить, малыш? – снова искушал меня Торнтон. – Скажи мне, Кэти. Просто скажи.

– Нет-нет. Ничего не хочу. Хочу, чтобы ты отвалил.

Мгновенно его руки исчезли. Сам Бенингтон отошел от меня на два шага. Я едва не упала, потеряв опору.

Я что, держалась за него? Обнимала?

Кошмар какой.

– Возвращайся на лекцию, – бросил Торнтон и вышел из аудитории, оставив меня почти в истерике.

Когда я пришла в себя и привела в порядок одежду, лекция уже закончилась. Анж принесла мои вещи, а профессор истории даже побеспокоился, встретив в коридоре:

– С вами все в порядке, мисс Король?

– Да, вполне, – кивнула я. – Немного знобит.

– Ты вся горишь, Кэти, – вторила Анж, хотя даже не коснулась меня.

– Советую отлежаться. Не стоит болеть на занятиях.

Сказав это, профессор ушел. Разумеется, я не чувствовала себя больной. Может быть, только немного сумасшедшей. Я поспешила на следующую лекцию. Потом еще нужно было в библиотеку. Я категорически не успевала ничего приготовить для Торнтона. Об этом пришлось написать ему сообщение. Сердить лорда не хотелось. Учитывая, что он творил со мной забавы ради, представляю, каково будет довести Торнтона до точки кипения. Вспомнив его ярость в пабе, мне стало жарко. Щеки вспыхнули, а между ног снова сладко закололо.

Неудовлетворенная потребность убивала меня. Торнтон не отвечал, и мы увиделись только на обеде. Он был с друзьями по клубу. Кроме Алистера, конечно.

У меня не было шанса даже слово вставить, пока они обсуждали гольф, курсовую по юриспруденции Гарри и новых претендентов в члены клуба. Таких же из аристократов, а не крестьян, которые платили ради любопытства.

Меня стандартно не замечали. Только Гарри подмигнул, почти по-дружески. Это было мило. Боюсь, я разревелась бы от такого пренебрежения. Уверена, Торнтон сделал так нарочно. Одно его слово, и меня не воспринимали бы как вазу или стул. Но он угрюмо ковырял индейку, почти не разговаривал. Когда все стали расходиться, Бенингтон-таки соизволил заговорить со мной.

– Получил твое сообщение. – Его голос был неожиданно мягким и приятным. – Мне тоже нужно позаниматься сегодня вечером. Я скорректирую время доставки продуктов, увидимся в библиотеке в шесть.

Разумеется, он не спрашивал, а отдавал приказ. Я кивнула, вынужденно соглашаясь.

– Перекуси после лекций обязательно, вечером вместе приготовим ужин.

– Ахаха, Торнтон, вы прям как семейная чета. Так мило, – хохотнул весельчак Гарри.

Бенингтон лишь пожал плечами. Кажется, ему на все было глубоко плевать.

– Кстати, как насчет поехать в твой особняк в выходные? Скоро погода будет совсем дерьмовой. Могли бы устроить испытания для новичков на пляже, – снова обратился к Торнтону Гарри.

Тот в восторг не пришел. Бенингтон традиционно сдвинул брови, покачал головой.

– Не знаю. Возможно. У меня работы тонна. Если разгребу…

– Разгребешь, конечно, – оптимистично ванговал кудрявый. – Кэти, возьми с собой теплые вещи.

– Зачем? Я не еду.

– Едешь, – тут же заявил Бенингтон. – Ты моя «дочь», Кэти. Нам будет очень весело.

Его глаза блеснули, и я сжала кулаки. Он все делает мне назло. Ему же непременно надо доставать меня не только дома, но и на учебе. Даже с друзьями не может веселиться, как нормальный человек. Я снова кипела от беспомощной злости. Она настолько сильно перемешалась с физическим влечением, что я не понимала, хочу сильнее убить Торнтона или затащить его в темный угол.

Очень сложно было промолчать, но я справилась.

Еще сильнее меня разозлило, что Бенингтон опять включил папочку-охранника. Как только мы закончили обед, он взял меня за плечо и повел из столовой, как под конвоем.

– Провожу до аудитории, – объяснил он, кажется, снова обретя свое обычное равнодушно брезгливое состояние духа.

Я снова молчала, изо всех сил игнорируя предательское тепло, которое дарила его сильная ладонь, которое растекалось по всему моему телу, превращаясь в невыносимую потребность остаться наедине с моим мучителем.

Мы почти дошли, когда я заметила, что навстречу идет Рослин. Она словно из-под земли выскочила, отделилась от стены, материализовалась из воздуха. Меня Рослин, конечно, не заметила, а вот Бенингтона остановила.

– Милый, есть минутка?

– Разве что одна, Рос.

Я сжала зубы, невольно останавливаясь вместе Торнтоном. Придется слушать их, что ли? Прекрасно, вашу мать. А вечером, когда они будут мириться, мне придется держать свечку у кровати?

– Наедине, – уточнила Рослин, стрельнув в меня убивающим взглядом.

Торнтон не сразу, но отпустил мое плечо. Медленно и словно неохотно.

– Иди, Кэти. Увидимся в библиотеке после лекции, – проговорил он.

Я поспешила дойти до лекционного зала, ни на секунду не сомневаясь, что Бенингтон провожает меня глазами. И точно. Обернувшись уже у двери, я заметила, что он смотрит мне вслед, пока Рос что-то говорит.

Убедившись, что я дошла до двери, Торнтон повернулся к бывшей.

Первую половину лекции я витала в облаках. Мне не давали покоя мокрые трусики и возбуждение, которое никак не проходило. А еще я злилась. Ужасно злилась на Торнтона и Рослин. Что, если они сойдутся? Мне бы этому радоваться надо, надеяться и ждать, ведь тогда Бенингтон точно не будет прессовать меня так часто и сильно. Понятно, что этот бессовестный бабник никогда не довольствовался сексом с подружкой, но может хоть от утреннего стояка она избавит за ночь.

Это было очень ободряющей перспективой, но на деле я совсем не хотела возвращения Рослин к Бенингтону. Сама не знаю почему, но одна эта мысль адски меня злила. И вместе со злостью снова заводилась, кусала губы и плотнее сдвигала ноги. Я более или менее собралась лишь на второй половине лекции, но все равно в голове вместо мозга был кисель.

После занятий я купила в кофейне сэндвич, перекусила на ходу, выпила кофе и пошла в библиотеку. Профессор Робертс был там. Бенингтон – тоже. Они о чем–то тихо беседовали, когда я вошла. За стойкой сидела Оливия. Я с трудом узнала ее с распущенными волосами цвета проса. Методист не сразу заметила меня, потому что глазела в сторону рабочей зоны профессора.

– Добрый вечер, – поздоровалась я. – Мне нужны вот эти книги.

Я выдала ей список, который составила благодаря поиску по сайту университета. Оливия вздрогнула, наконец, замечая меня, забрала листок.

– Да, конечно. Минуту.

Методист скрылась в галерее книг, оставив меня одну. Она прошла мимо Торнтона, и мне показалось, что специально уронила кучку около стола профессора. Бенингтон и глазом не повел, а вот Робертс галантно помог Оливии.

И тут до меня дошло.

Светлые волосы, мимолётно брошенные фразы, желание помочь и вожделение во взгляде. Это же она отсасывала факаному лорду.

Боже.

Кровь прилила к моим щекам. Ярость, злость и желание вырвать Оливии ее шикарные волосы переполняло до краев.

Я часто дышала, стараясь успокоиться, и тоже теперь смотрела на затылок Торнтона, мечтая взорвать его глупую голову.

Оливия все еще блуждала по библиотеке, когда Бенингтон и Робертс вместе встали и пошли ко мне.

– Добрый веер, Кэти. Рад видеть, – кратко приветствовал меня профессор. – Как ваше эссе?

– В работе, – пискнула я. – Вот пришла позаниматься.

– Отлично. А как вам Торнвуд? Бенингтон уже познакомил со всеми бесчинствам и развлечениями?

– Почти.

– Немного осталось, – подтвердил Торнтон, который остановился около меня.

– Это прекрасно. Но не забывайте про учебу. Рад видеть вас обоих здесь, а не в пабе. Я же говорил, Бен, «отцовство» пойдет тебе на пользу. Второй день подряд в библиотеке. Не засиживайся только до ночи, как вчера.

На этом профессор попрощался и вышел, а Торнтон так и стоял около меня. Новость, что он вчера занимался, а не трахался с Рослин или Оливией, почти успокоили мою злость. Вряд ли же он при Робертсе тут ночью опять зажимал методистку в темном углу.

Я думала, что Бенингтон пойдет хотя бы в читальный зал. Так я могла бы занять место подальше от него. Но нет. Бенингтон стоял рядом со мной, обнимая какой-то ветхий том, словно его вкопали у стойки.

Устав ждать, когда он исчезнет, я прямо спросила

– Какого черта тебе нужно?

– Пришел заниматься, – невозмутимо ответил Бенингтон.

– Так иди.

– Я жду тебя.

– Зачем?

– Чтобы сесть рядом.

– Зачем?

Я могла не спрашивать. И так было понятно, что на уме у этого извращенца. Бенингтон не ответил, только пакостно ухмыльнулся.

– Разве ты не помирился с Рослин?

– А ты об этом мечтала, Морковка? – продолжал улыбаться мне Торнтон. Кажется, его забавляла моя злость.

– Мне все равно.

– Ага, конечно.

Вернулась Оливия и окончательно расцвела, увидев Бенингтона. Он же показательно достал мобильный и сделал вид, что проверяет сообщения, пока я получала книги.

– Как дела, Бенингтон? Может, кофе? – обратилась к нему методист.

Боже, это было так жалко.

– Нет, спасибо, София.

– Оливия, – поправила она его.

– Оливия. Все равно, нет. Благодарю.

Вся его надменность и пренебрежение отразились в этих словах. Да, Оливия сама виновата, наверно, но… Нельзя же так.

– Моя смена заканчивается в восемь.

– Мы задержимся, – парировал Торнтон.

– Тогда вам придется разложить книги самостоятельно.

– Я прекрасно ориентируюсь здесь. Благодарю еще раз.

Они говорили о моих книгах, но как будто вообще не о них. Я кипела от возмущения, пока быстро шла на свободное место. Разумеется, Торнтон сел рядом, как и обещал.

Стараясь не замечать его, я открыла нетбук, завела новый файл для заметок и погрузилась в работу.

– Монография Джонсона – отстой, Кэти. Можешь сдать ее прямо сейчас.

– Я тебя забыла спросить, – процедила я сквозь зубы.

Торнтон тоже открыл ноут, достал книги и приступил к работе. Я с трудом верила тому, что вижу.

– Хватит поедать меня глазами, Морковка, – игриво подмигнул он. – Знаю, ты только и мечтаешь, чтобы встать на колени и отсосать мне, но это общественное место. Держи себя в руках.

– Кретин, – фыркнула я и отвернулась. – Почему бы тебе не сесть за другой стол. Полно свободных мест.

– Будешь указывать мне, что делать? Кажется, это моя прерогатива.

Я закусила губу, потому что он был прав. Молчи уже, Кэти. Вам обоим нужно работать, вот и все. Не время дразнить гусей.

Бенингтон действительно занимался. Я иногда украдкой поглядывала на него и невольно любовалось серьезным сосредоточенным лицом в профиль, сведенными бровями и морщинкой на переносице, которую так хотелось разгладить пальцами или… губами.

Одергивая себя, возвращалась к работе. Первую книгу я изучала долго и усердно, сделала много пометок, записывала цитаты, по ходу формулируя тезисы. А вот второй источник никуда не годился. Одна вода, факты размазаны предвзятым личным мнением историка.

– Кэти, привет, – отвлек меня голос Анж.

Я подняла голову, отложила книгу, улыбаясь бывшей соседке.

– Привет.

Торнтон неожиданно встал и представился.

– Бенингтон Торнтон. Привет. Мы виделись вчера, но Кэти не хватило вежливости нас познакомить. Анжела, верно?

– Анж, да, – закивала та, ошарашенно. – Не буду отвлекать, просто увидела тебя, Кэти. Вас. Обоих. Очень приятно, Бенингтон.

– Взаимно.

Торнтон снова кивнул, милейше улыбаясь. Уходя, Анж обернулась, запнулась и чуть не упала. Я закатила глаза.

– Что за цирк?

– Никакого цирка. Банальная вежливость.

Я отбросила учебник, понимая, что даже банальная вежливость в адрес Анж меня адски бесит. Тут же вернулось возбуждение. Я сдвинула ноги, но легче не стало.

– Я же говорил, что у Джонсона одна ерунда, – проводил взглядом отвергнутую мной книгу Бенингтон.

Разумеется, я сменила тему. Но лучше бы признала его правоту по части Джонсона.

– Ты помнишь имя Анж, а Оливию – нет. Это так странно. Или твой извращенный мозг каталогизирует только тех девиц, которые еще тебе не отсосали?

– Ты слегка помешалась на оральном сексе, Морковка. Или мне кажется? – прошептал он, едва сдерживая смех. – Но я тебя понимаю. Такой бесценный опыт и честь. Я бы ублажил твой рот прямо сейчас, но у меня много работы.

С этими словами он снова закопался в книгах. Мне тоже пришлось вернуться к тезисам, которые теперь шли со скрипом. Торнтон в этом был виноват или проклятый Джонсон, но настроя у меня больше не было. Хотя уже сделала немало, но за следующие два часа не осилила и половину очередной монографии.

Адски отвлекало, когда Торнтон потягивался, разводил руки и словно случайно касался меня. А потом и не случайно стал гладить мое колено. Я старалась не реагировать, но его ладонь была такой нежной, а потом он двинулся выше, протолкнул пальцы между бедер и сжал.

Терпеть не было больше сил, и я вдруг поняла, что он тоже едва сдерживается. Повернув голову, я подалась вперед и тихо простонала Торнтону в ухо. Уверена, это слышал только он. И, боже… Его лицо при этом было бесценно. Казалось, он сейчас взорвется.

– Третий ряд с конца, – выпалил Бенингтон также шепотом.

– Что? – не поняла я.

– Избавься от Джонсона. Третий ряд, книги стоят по алфавиту.

Я тут же поняла, что натворила, тихо пискнула:

– Нет.

– Да, Кэти. Не спорь.

– Пожалуйста.

Бенингтон издал обреченный стон и поднялся, взял Джонсона, потом меня за руку и повел к стеллажам.

Краем глаза я видела, что народу в читальном осталось совсем немного. Оливия уже давно ушла. В глубине зала сидели Анж и пара магистров. Не так много свидетелей моего позора.

Торнтон тащил меня буквально волоком. Я едва поспевала за ним, но даже пребывая на грани истерики заметила, что он безошибочно вложил книгу в пустоту на полке третьего ряда.

Бенингтон тут же надавил мне на плечи.

– Давай, детка. Я терпел весь день твои выходки. С меня хватит.

– Ты терпел..? – возмутилась я, но не успела договорить все, думая о его терпении.

Торнтон дернул за заколку, освобождая мои волосы, а потом буквально затолкал мне член в рот. Я чудом снова не начала давиться. Он был такой большой и твердый, напряженный. Головка уперлась сначала мне в щеку. Я как-то умудрилась ее пососать, желая, чтобы все кончилось как можно быстрее и тише.

Стоять на коленях в библиотеке, отсасывая лорду Торнтону было стыдно и одновременно запретно сладко. Наверно, я тоже слегка сошла с ума от неудовлетворенности, но мне даже стало нравиться, как Бенингтон психует и реагирует на меня. Извращение, похоже, заразно.

Сменив угол проникновения, Торнтон загнал член мне почти до горла. Я расслабилась и стала дышать носом, прикрыв глаза.

– Смотри на меня, Кэти, – прорычал Бенингтон. – Не закрывай глаза.

Я послушно посмотрела на него, изумляясь. Он был таким красивым в этот момент. Грозовые глаза и шумное дыхание из-за подавленных стонов. Торнтон не держал меня, позволяя самой задать ритм, и я, конечно, постаралась сохранить его скорость. Бенингтон погладил меня по щеке.

– Еще немного, малышка, – прошептал он.

Я сильно пососала кончик и подалась вперед, вбирая его почти целиком. Торнтон охнул и кончил мне в рот.

Я скорее отстранилась и поднялась с колен.

– Надеюсь, это все? Могу я вернуться к учебе?

– Нет, – рыкнул он, прижимая меня к книгам. А потом случилось что-то невероятное. Бенингтон поцеловал меня. Его рот накрыл мой. Губы смяли губы. Язык скользнул внутрь, чтобы свиться с моим. Это было так неожиданно. Страстно и нежно одновременно. Бенингтон запустил пальцы мне в волосы, перебирая пряди, массируя кожу головы.

Его губы сводили с ума. Я плавилась, прижимаясь к широкой груди, желая его ласк сейчас так сильно. Бенингтон снова, как днем в аудитории, стал гладить меня между ног через джинсы. Я захныкала, бессовестно кусая его за нижнюю губу. Наверно, это было больно, потому что он перестал меня целовать, простонал, скользнул губами по шее.

– Давай, Кэти. Скажи, что хочешь. Скажи мне. Скажи, – снова запел он, искушая.

– Бен… – простонала я, не выговорив его имя до конца. – Бен…

Язык заплетался. Я ничего не могла сделать со своей речью, желаниями, телом.

– Скажи мне, Морковка. Хочешь кончить? Ты хочешь?

Он расстегнул мои джинсы, дразня кожу живота нежными поглаживаниями, но не трогая трусики. Его вторая ладонь обняла мою грудь, лаская прямо через рубашку.

– Попроси меня. Ну же…

Терпеть было невыносимо. Я сдалась.

– Да. Хочу. Дай мне кончить.

Торнтон издал какой-то странный звук, видимо значивший торжество. Он приспустил мои джинсы, отодвинул в сторону трусики и, наконец, коснулся клитора пальцем.

Мое измученное тело моментально отозвалось. Я вцепилась Бену в шею, вдавила ногти ему в кожу и напряглась, а потом отпустила, встречая потрясающе сильный оргазм, который заставил меня дрожать от макушки до пяток. Ноги стали ватными, и я просто повисла на Торнтоне.

Он снова накрыл мои губы поцелуем, буквально выпивая мой оргазм, стоны и вздохи. Торнтон стоял, не двигаясь, продолжая чуть надавливать на клитор. Меня потряхивало от последних затухающих вспышек, а его губы продолжали убивать и возрождать к жизни.

– Бен, – выдохнула я, едва он отстранился.

– Никаких джинсов на тебе в библиотеке, Кэти. Это дерьмо какое-то, – проговорил Торнтон, заправляя рубашку в брюки.

Он снова стал напыщенным ублюдком. Кто бы сомневался. Бенингтон кивнул в сторону прохода, и я послушно пошла, застегиваясь на ходу.

Как ни странно, но нас как будто никто и не заметил. Я почти не убивалась, вернувшись за ноут. Наоборот, у меня как будто мозги прочистились. Я почти закончила с тезисами за полчаса.

– Отнесу твои книги на место, – проговорил Бенингтон, когда мы оба закончили.

– Спасибо, – рассеянно ответила я, закрывая нетбук.

Едва он ушел, ко мне подошла Анж.

– И чем это вы занимались там, среди книг? – тут же потребовала она ответа.

Я покраснела. Врать было бессмысленно, но я точно не собиралась говорить всю правду.