ESCAPE. Книга 1

– Только не говори, что нас лишают комнаты отдыха, малой! – уровень драмы в его голосе намекал на забастовку против решения начальства.

– Кажется, так, – я равнодушно пожал плечами. В отличие от Джима, мне хорошо было известно, что Боб никогда не отзывал своих указаний.

Кряхтения и звуков стало еще больше. Джим поднимался так медленно и туго, словно был разваливающимся стариком, а не студентом актерского факультета на подработке. Он совмещал одно с другим, и вполне успешно – после того, как меня перевели на производство, парень тоже попросил повышения. Теперь он был старшим среди гейм-мастеров и, кроме ведения игр, занимался контролем работы своих коллег. Мы пришли работать в «ESCAPE» практически одновременно и сразу подружились. Может быть, сыграло роль то, что мы были сверстниками – схожие проблемы, общие интересы. И несмотря на то, что Джим представлял собой мою противоположность по темпераменту и слыл местным шутом, у нас всегда находились темы для обсуждения. Однако моя замкнутость не позволяла нашей дружбе выйти за стены игрового комплекса, поэтому, теперь мы встречались не так часто. Только в моменты, когда мне требовалось спуститься в игровую зону по делам.

Перед тем как покинуть помещение, он наконец рассмотрел меня в полутьме, взъерошил мои русые кудри и привычно проговорил свою любимую байку: «Кто это у нас такой маленький!». А после – получил от меня традиционный тычок в спину и уполз в сторону операторской. Джима забавляло то, что несмотря на наш общий возраст, моя макушка еле доходила до уровня его груди. С ростом мне действительно не повезло.

Того света, что попадал на территорию склада из коридора, точно не хватало для съемки видео. Я включил фонарик на смартфоне и принялся рыться среди вещей, что успели сюда натаскать сотрудники. Что-то точно должно было найтись! Спустя пару минут упорного поиска я понял, что интуиция меня не подвела. На самом дне кучи хлама был обнаружен винтажный фонарь. Изначально он был вполне современным, но железный корпус и массивная ручка позволили нашим декоратором сделать из него старинный артефакт. Я ощупал дно находки и, обнаружив рычажок, подвинул его вбок. Пространство озарилось тусклым светом, и в следующую секунду я не смог сдержать вскрика.

В углу, противоположном тому, что я успел подсветить, двигался высокий силуэт. Я был готов поклясться, что слышал даже шорох. Но когда я развернулся и осветил нужное место – там ничего не было.

Через минуту в проходе вырос Джим:

– Малой, ты упал?

– Я… – никакого падения действительно не было, но звучал я все равно неуверенно. – Нет!

Мне нужно было отдышаться и что-то придумать. Очень не хотелось давать бывшим коллегам поводов для шуток о моих галлюцинациях.

– На меня упала ваша куча хлама! – лучшей защитой все еще представлялось нападение. – Что вы, разобрать ее не можете?! Джим, ты же старший, ну что за дела!

– Да сюда же никто не заходит, малой, – друг насмешливо оглядел меня. – Кто это у нас тут такой злой? Такой маленький и злой! У-у-у!

– Отвали, придурок! – огрызнулся я.

Джим рассмеялся и ускакал обратно в операторскую, а мне было совсем не весело. Я чувствовал себя сумасшедшим – уже второй случай сбоя сознания был выявлен всего за два дня. Меня успокаивало только то, что прием у Константина должен был состояться этим вечером. Надо добиться от доктора смены таблеток, чего бы это ни стоило.

Постояв в тишине и полутьме еще пару минут, я смог собрать себя воедино. Выключил фонарик на смартфоне, поднял находку повыше, направив свет в особенно темные закоулки склада и, наконец, включил камеру для съемки видео.

Через четверть часа я покинул склад и закрыл за собой дверь. Найденный фонарь, я зачем-то взял с собой. На ресепшене Викки уже принимала команду игроков, пришедших на «Сияние». Я немного послушал, как она рассказывает правила, а затем передает их во власть уже бодрого и веселого Джима. Как только гейм-мастер увел гостей в сторону квеста, я подошел к ней.

– Викки, я возьму вот это? – я продемонстрировал ей фонарь, найденный в куче хлама.

– Бери конечно, а что это? – кажется, артефакт был ей незнаком.

– Я его на складе нашел. Он валялся в куче барахла, на дне, – я дернул переключатель, демонстрируя ей то, что находка была еще и рабочей. – Здоровская штука. Может быть, пригодится нам на производстве. Он нигде сейчас не используется?

– Ну, раз была на дне кучи, уверена, что нет! – девушка подмигнула мне и помахала рукой на прощание. Ей предстояло бежать к Джиму, в операторскую, чтобы запустить игру.

Я подумал, что теперь наконец могу уделить себе несколько минут на общей курилке.

* * *

После вчерашнего ливня город заволокло плотным туманом. Несмотря на обеденные часы, из-за непогоды на улице было довольно сумрачно. Однако задний двор нашего комплекса при таких обстоятельствах казался мне даже более привлекательным. Огромная парковка отделяла заводские помещения от огромного гипермаркета, вокруг которого всегда сновали люди. Но сегодня ни магазин, ни его посетители не просматривались в этой дымке. Поэтому казалось, что выход из нашего комплекса вел сначала на курилку, а затем – в полную пустоту. Я присел на низенькую скамью, на которой мы и устраивали себе короткие перерывы, и вдохнул фруктовый вкус курительной жидкости в моей электронной сигарете. Дым выходил из меня большими клубками, еще больше скрадывая окружающее пространство.

Туман принес с собой холод и влажность. Мне пришлось спрятать свободную руку в карман своих джинсов. Но я все равно чувствовал, как прохладные, невидимые капли старались просочиться к коже через ворот. Несмотря на дискомфорт, здесь я ощущал себя спокойнее, чем на производстве, и не торопился возвращаться. Наедине с собой я мог расставить по полочкам все свои ощущения и, наконец, продолжить имитировать свой алгоритм последовательных действий. В пустоте передо мной словно не было опасности, и мой мозг будто расслаблялся, когда я вглядывался в белесую невесомость. Сознание не пыталось проанализировать то, что не могло иметь смысла и содержало в себе абсолютную пустоту.

Я взял фонарь, стоящий рядом со мной на скамье, и включил его, пытаясь осветить свой путь. Я шагал вперед, зная, что для моего стремления не требуется свет, но все равно продолжал держать артефакт перед собой. Белая пелена, еще несколько мгновений назад казавшаяся мне бесконечной, расступилась и уступила взору знакомое крыльцо. Старые маленькие ступеньки, резные перила и массивная дверь – все это я помнил так четко, словно продолжал ежедневно выходить сюда по утрам и встречать молочника. Я поднимался и знал, что дверь точно будет открыта. По возвращении домой ключи мне не требовались. Меня ждали.

Я оглянулся и где-то вдалеке увидел лишь пустую скамью. Даже здание комплекса уже полностью погрузилось в туман и пропало из поля зрения. Но я не боялся, что не смогу найти дорогу обратно. Я шел туда, где работа, квесты, коллеги, съемная квартира в спальном районе и даже соседка Иви – все это больше не имело никакого значения. Я освобождался от груза того, с чем жил многие годы. Ступать приходилось медленно и аккуратно, но я делал это с полной уверенностью в том, что все происходящее – правильно.

Фонарь занял свое место на перилах справа от лестницы. Поздней осенью и зимой, когда солнце поднималось намного позже приезда молочника, я встречал его здесь, подсвечивал ему крыльцо. Он отдавал корзину торопливо, шепотом желал мне доброго утра и убегал назад, к дороге. Молочник весело позвякивал оставшимися бутылками с молоком, которые предназначались нашим соседям. После этого я возвращался в дом и запирал за собой массивную дверь. Но сейчас, проделывая тот же путь, к засову я не прикасался, я знал, что нам ничего не угрожает.

Слева от главной лестницы, по пути через гостиную, находилась кухня. Я проследовал туда и оставил корзину рядом с умывальником. В доме было тихо и тепло, лишь деревянный пол слегка поскрипывал от моего медленного перемещения.

Я понял, что мне звонили уже несколько минут лишь потому, что мелодия звонка дошла до припева. Это был Боб.

– Эм, – так быстро вынырнуть из своего подсознания было очень трудно. – Да?

– Ты видео отправил? – голос толстяка звучал холодно.

– Я его снял, – неужели меня так долго не было на связи?

– Отправил? – интонация босса стала раздраженной. Так бывало всегда, когда он не получал прямого ответа на поставленный вопрос.

– Отправляю.

Боб положил трубку. Судя по озабоченности моего шефа, за этим проектом точно стояло намного больше, чем старая дружба. Может быть, он тестировал меня таким образом? Или я находился под вопросом увольнения?

Я зашел в галерею смартфона, выделил два последних файла и отправил их Мистеру О. Вместо обычного текстового сопровождения я подписал отправленное просто: «Видео-тур с места будущего квеста». Заказчик прочитал сообщение мгновенно, но не посчитал нужным отвечать. Что ж, это было довольно ожидаемо – он точно рассчитывал получить эти видео еще быстрее. Ждать вежливости от друзей Боба было делом гиблым.

Я в последний раз окинул взглядом белую пустоту, съевшую парковку и гипермаркет. Взял с собой фонарь, все это время стоявший на скамье, и без особого энтузиазма вернулся в комплекс.

Глава 3

– Хорошо. Я понял, что в тот вечер, когда в метро вы видели странную девушку, на территории квестового клуба выбило пробки, – доктор Константин взглянул на меня из-под тонкой оправы. Я лежал на кушетке и разглядывал свое отражение в гладкой ткани натяжного потолка. – Но, может быть, ранее, возможно, за пару дней до этого, происходило что-то еще? Как прошла ваша неделя?

Он сидел передо мной, сложив свои длинные ноги одна на другую. На острых коленях покоился планшет. «Ручка» от гаджета застыла над экраном – с ее помощью в память устройства попадали все подозрительные мысли пациентов психотерапевта. Усталые умные глаза взирали на меня из-под черных густых бровей. Таким он был, мой доктор Константин. «Мозгоправ», идеальный здоровый взрослый и довольно-таки высокооплачиваемый, но все же наставник, которого у меня никогда не было.

– Ничего не было. Вы же знаете, что у меня ничего не происходит, кроме работы, – я старался говорить о подобных вещах буднично. В конце концов, такой образ жизни был выбран мной довольно осознанно.

– А на работе? – доктор, как и всегда, был настойчив. Но его интерес выражался столь профессионально и мягко, что я не позволял себе говорить что-либо против.

– А на работе все, как всегда, Константин, – жестковатая поверхность кушетки начинала сливаться с моей спиной, поэтому позу приходилось менять каждые несколько минут. – Правда, сегодня все же был один странный случай.

– Я вас слушаю, – врач улыбнулся и пролистал несколько страниц на планшете вверх. Скорее всего, искал нужную вкладку в моем профиле, с заголовком «Работа».

Это было сложно произнести вслух и еще труднее – объяснить. Несмотря на то, что именно Константин как специалист сопровождал меня уже на протяжении трех лет, мысленно я продолжал выбирать выражения для беседы с ним. Детский, глупый страх, навязанный обществом, все еще нависал надо мной мрачной кучей и напоминал о том, что, если я расскажу больше необходимого, меня обязательно заклеймят шизофреником и увезут в больницу.

– Нам пришел новый заказ. И для того, чтобы показать заказчику место, где будет построен его квест, мне пришлось идти туда и снимать видео, – я почесал в затылке, продолжая попытки сохранить непринужденный вид. – Он иностранец или вроде того.

– Вроде того? – доктор вновь поправил очки. Наверное, горбинка на носу мешала носить настолько тонкие оправы?

– Я не знаю. Говорит без акцента, но почему-то не может приехать и посмотреть самостоятельно. Это не важно.

– Вы дошли до места… – Константин принял мою версию о том, что детали личности мистера О не имели значения, и начал помогать добираться к сути. Я не любил, когда он продолжал диалог подобным образом – куда-то на подкорку закрадывалось подозрение, что врач меня подгоняет. Но я ссылался лишь на свое обостренное восприятие, не имея никакого желания возводить того, кто мне помогал, в ранг противников.

– Да, сейчас это что-то вроде неофициального склада. На самом деле – та еще помойка. Гейм-мастеры просто стаскивают туда все, что им не нужно. Там спал Джим, – я улыбнулся, вспоминая сонную ругань друга. – Я его поднял и начал рыться в этой куче хлама, чтобы достать что-то и осветить пространство. Фонарика на телефоне было недостаточно.

– Почему вы решили, что в куче это «что-то» найдется? – резонно уточнил психотерапевт.

– Я, ну… – это была та самая часть сеанса, в которой я начинал теряться. Константин спрашивал о чем-то слишком логичном и очевидном, а у меня никогда не находилось адекватного ответа на его вопрос. – Просто почувствовал.

– Так. – Это слово из его уст всегда звучало не утвердительно, а скептически, и произносилось лишь в моменты, когда картинка представления Константина о норме переставала выстраиваться нужным образом. Что ж, теперь придется его отвлечь.

– И, знаете, я ведь откопал там кое-что интересное – винтажный фонарь! Он очень похож на настоящий, старинный, масляный, но на самом деле – просто лампа в декоративном корпусе, – я улыбнулся, пытаясь перетянуть внимание доктора на эту незначительную деталь для того, чтобы дальнейшая информация воспринималась им как что-то абсолютно будничное. – Когда-то давно на производстве его состарили под какой-то квест. А сейчас он никому не нужен. Когда я нашел его, то сразу включил и стало уже лучше. То есть, наоборот… Света, конечно, прибавилось, но свет попал прямо на какое-то шевеление в противоположном углу!

– Вы увидели или услышали это шевеление? – Константин нахмурился, и это не сулило ничего хорошего.

– И то, и другое, – я невесело усмехнулся и разгладил ткань своих штанов, чувствуя, что оказываюсь в замешательстве. – Я отчетливо помню шорох и высокий силуэт, который унесся прочь, как только я направил на него луч света.

– Хм.

Константин взял небольшую паузу и пролистал несколько страниц на планшете вверх. Сверялся с показаниями предыдущих сеансов.

– Это не очень хорошо, – врач заметил мое напряженное выражение лица и приправил свою привычку не говорить слово «плохо» мягкой улыбкой. – Но, Боузи, мы с вами неоднократно говорили о ваших эпизодах… Эскапизма, как вы сами это называете. Вы расслабляетесь, отпускаете сознание и наполняете окружающее пространство дополнительным смыслом и событиями. Я прав?

Он точно листал вверх для того, чтобы зачитать мою прямую цитату.

– Все верно, – я смотрел в сторону, пытаясь абстрагироваться от ощущения того, что меня рассматривают под микроскопом.

– Так вот, – Константин прожигал меня внимательным взглядом, и я чувствовал это левой стороной лица – той, что осталась обращена к нему. – Почему данные ситуации с девушкой в метро и силуэтом на складе вы не связываете со своими прямыми практиками копинговых стратегий?^[2].

– Потому что копинг не работает в обратную сторону, доктор? – это был тот самый момент нашего взаимодействия, когда скептиком в диалоге становился я и, к сожалению, не мог промолчать ради своего же блага. – Вы же сами говорили, что это защитная функция. Как я могу выстраивать ее таким образом, чтобы самого себя напугать?

– Как и в любом взрослом человеке, Боузи, в вас остается потребность в игре… – он начал парировать мягко.

– Послушайте. Я бы с удовольствием принял эту версию, если бы не одно но, – мое стремление к правде и справедливости совершенно не коррелировалось с внутренним желанием не выглядеть психом, но остановить себя было просто невозможно. – Я впервые в жизни видел такие вещи с открытыми глазами, понимаете? Я не «отпускал сознание». Не расслаблялся. Я просто делал бытовые вещи. А потом – бах, и оно просто оказывается передо мной. А в случае с этой девчонкой – еще и разговаривает! Говорит, понимаете?! Я никогда, никогда не видел там живых людей. Только силуэты. И они не способны были разговаривать. Я всегда четко ощущаю эту границу и понимаю, что делаю, когда отключаюсь и фантазирую.

– Боузи, давайте подышим, – Константин вновь улыбался, но на этот раз в его улыбке читалась жалость.

Черт! Я все-таки сказал ему лишнее, и теперь прямое обсуждение моей проблемы откладывалось из-за дурацкого упражнения.

– Сядьте, пожалуйста, поудобнее и слушайте мой голос. Вы дышите спокойно, – голос доктора мгновенно стал ниже, а его медленное звучание стало напоминать озвучку черно-белых картин. – Вбираете воздух грудью и выпускаете его через нос. Делаете это вместе со мной.

Я закрыл глаза и постарался восстановить дыхание. Голова начинала кружиться. В своем обычном состоянии я дышал настолько сбивчиво и неправильно, что как только пробовал впустить в свои легкие дозу кислорода чуть больше обычной, мое тело начинало чувствовать себя совершенно по-другому. Константин вводил меня в состояние спокойствия очень тщательно и всегда знал, когда я блефовал и на самом деле не мог расслабиться.

– Тепло разливается по вашим конечностям, и вы наконец чувствуете под ладонями шершавую обивку кресла, – я ловил транслируемые им ощущения и пытался верить, что действительно чувствую все то, что озвучивал. – Так. Шнурки на кроссовках крепко затянуты. Вы чувствуете, как ногам становится тяжело в них находиться. Резинки рукавов вашей кофты немного стягивают ваши предплечья. Замечательно.

Я был в своей спальне и сидел на кровати. Под одеялом пряталось что-то теплое и пушистое. Заглянув под тяжелую ткань, я обнаружил у своей ноги маленького серого кролика. В голове всплыло имя – Ева. Это была совсем юная крольчиха, которую я стащил из кормового загона. Здесь она жила по секрету, и о том, что пропавший крольчонок не убежал, а живет в хозяйском доме, никто не знал. Осенью в моей комнате было по-настоящему холодно, так как деревянные окна то и дело пропускали через себя очередной порыв ветра. Я старался держать Еву под одеялом всегда, уберегая ее от низких температур, и даже кормил питомца на своей кровати. Сейчас пушистик чувствовал себя в безопасности, и я перенимал его настроение, хоть и знал, что Угроза громко перемещается где-то прямо за моей дверью, в коридоре. Со стороны потолка раздался мужской голос. Он звучал успокаивающе:

– Что вы видите вокруг себя?

Я был уверен, что этому собеседнику можно доверять, а потому отвечал спокойно:

– Здесь моя комната. Обои голубые, но немного выцветшие. Потому что я не первый, кто здесь живет. Это старые обои. А вот постельное белье совсем новое и пахнет свежестью. У меня под одеялом кролик!

– Это живой кролик? – поинтересовался голос сверху.

– Конечно. – спокойно отвечал я. – Это Ева. Ее должны были съесть через несколько месяцев, но теперь мы будем жить вместе.

– Здорово. Что еще есть в комнате?

Я огляделся и увидел, как мебель и предметы интерьера начинают вставать на свои места, материализуясь из чуть видимой серой дымки. Вот слева от меня появился рабочий стол и мягкий пуф с подушкой в полоску. Прямо напротив вырос высокий и могучий шкаф-гардероб. А у кровати я заметил плетеную корзину с чем-то, похожим на игрушки. Каждая из них обретала свой образ поочередно, открываясь моему взору постепенно. Когда я смог разглядеть содержимое корзины чуть лучше, то понял, что эти вещи скорее напоминали трофеи, собранные отовсюду, из всех закоулков дома, где можно было найти хоть что-то интересное. Здесь хранились деревянные марионетки из кукольного театра, подаренного мне родителями, длинные гусиные перья, которые я стащил у фермера по соседству, набор красивой бумаги для письма из библиотеки, два игрушечных коня с красивым окрасом «в яблоко». Откуда взялись последние – я не помнил. В центре коллекции красовалась дорогая фарфоровая кукла с заячьими ушами. Каждый из предметов занимал в корзине свое особое место и представлял собой часть композиции. Все находки я озвучивал вдумчиво, рассказывая невидимому собеседнику о том, что знаю про эти вещи. Но не успел я перейти к описанию кукольного зайца, как мой монолог прервали. Потертая белая дверь, ведущая в общий коридор, резко пошатнулась – так, словно кто-то врезался в нее плечом. Я занервничал.

– Нам нужно уходить, – дыхание снова сбивалось, но пространство вокруг было достаточно крепким для того, чтобы держать мое сознание в плену еще какое-то время. Так было всегда – приятное рассеивалось быстро. Жуткое – норовило задержаться.

– Нет, не нужно. Что сейчас происходит? – безэмоциональность голоса сверху начинала меня раздражать.

– Он ломится ко мне в дверь, – я говорил так уверенно, потому что это происходило не впервые.

– Боузи, если к вам в дверь кто-то ломится, что вы должны сделать? – теперь невидимый диктор напоминал навязчивого лектора, который мучал меня во время экзамена.

– Сбежать!

Я натянул на себя одеяло и собрался под ним в дрожащий комок. Может быть, если сделать вид, что меня здесь нет, он все-таки успокоится и уйдет? Я схватил Еву и посадил себе на колени, нервно поглаживая кролика по дрожащим ушкам. Сейчас мы были удивительно похожи – если бы я мог обращаться в животное, то, наверняка, в такого же ушастого и трусливого. Поэтому в таком решении проблемы толку было мало, нужно было подумать о чем-то еще.

Стоило мне зажмуриться и попытаться сконцентрироваться на том, что я должен сосредоточиться на срочном приобретении навыка исчезновения, что-то теплое деликатно коснулось моей головы. Скинув с себя одеяло, я обнаружил доктора Константина. Он улыбался мне и всем своим видом показывал, что не замечает процесс выламывания двери в мою комнату.

– Боузи, скажите громко, что не хотите, чтобы вас тревожили, – медленно и четко проговорил доктор.

– Вы сумасшедший! – я не заметил, как провопил эти слова, прекрасно осознавая, что если кто-то из нас двоих и страдал безумием, то точно не Константин. – Это не работает так!

– Скажите, – настаивал психотерапевт.

Мне казалось, что на стыке дверного косяка и трясущейся двери уже начинала отлетать белая краска. Константин просил меня выполнить простое действие, но я не мог даже открыть рот – просто сидел и смотрел на то, как опасность уже практически ворвалась в мою комнату и достигла своей цели. Доктор сохранял спокойствие и, осознавая, что в данный момент я был беспомощен, взял инициативу на себя:

 

– Дверь заперта!

Я был уверен, что Константин издевается надо мной. Он говорил очевидные вещи с таким видом, будто подобные фразы работают как заклинание защиты. Но спустя мгновение я заметил, что удары по двери действительно стали слабее, но все еще не прекратились.

– Боузи, вы должны сами, – подтолкнул он снова.

В голове просто не укладывалось то, что я всерьез пытаюсь победить ветряную мельницу с помощью ветра, но оставлять просьбу Константина без внимания и в этот раз было просто невежливо. Я вобрал воздуха в грудь и крикнул изо всех сил:

– У-Х-О-Д-И!

Дверь перестала трястись. За большой паузой последовал один громкий стук, а потом шаги послышались в другом конце коридора. Он и вправду послушался…

– Медленно, плавно вы начинаете чувствовать свои конечности. Обивка кресла снова ощущается под ладонями. Постепенно вы открываете глаза. Осматриваете кабинет. Да, вот так, – голова кружилась, но я старался рассматривать окружающее меня пространство постепенно. Константин подстраивал свою речь под мой темп. – Посмотрите направо, здесь дверь. Все хорошо. Теперь налево, здесь окно. Отлично. А теперь вы видите меня. Здравствуйте, Боузи.

– Угу, – доктор выглядел довольным, и я почувствовал себя смущенно.

– Кролик… – врач сделал вид, что восстанавливает события, но я знал, что путешествие в несуществующую комнату, на самом деле, заняло не более трех минут. – Ева?

– Да. Из кормового загона.

– Боузи, подскажите пожалуйста, что значит этот кролик? – доктор что-то записывал в свой планшет, и мне очень хотелось, чтобы он прекратил это делать. Каждая новая запись заставляла меня думать о чем-то плохом.

– Я не знаю. То есть, я знаю, что я его спас, – я вновь отвернулся, подставляя пытливому взгляду свою левую щеку.

– Все верно. Кролик стал одомашненным благодаря вашим действиям, верно? – Константин снова напомнил мне надоедливого лектора, хотя этот вопрос был совсем простым.

– Вроде так, – пришлось кивнуть, хотя то, к чему он ведет, было для меня неочевидно.

– Вы спасли его от неминуемой гибели волевым решением, – мой специалист развел руками, давая понять, что резюмирует сказанное. – В вас достаточно силы.

– Ну… – я потупил взгляд, будучи несогласным с его словами. – Это просто кролик.

– Это вы. И от кролика вы в данной ситуации ничем не отличаетесь.

Мне хотелось прыснуть от смеха, но в тот же момент, я понял, что это будет выглядеть невежливо. Пришлось сдержаться. Константин продолжил:

– Тем же понятным, четким действием вы прогнали того, кто за вами гнался.

– С вашей подсказкой, – я решил добавить ложку дегтя, исключительно ради справедливости.

– С моей подсказкой, да, – еще одна снисходительная улыбка – и я отправлюсь прямиком под кушетку. – Но если на вашей работе игроки берут подсказку, уменьшит ли это их победу в квесте в случае успешного прохождения?

– Конечно, нет. Брать подсказки нужно и важно, гейм-мастер наблюдает за игрой именно для этого. Это его работа.

– Все верно. Считайте, что мы проходим квест. А я – просто выполняю свою работу.

Несмотря на близкую мне аналогию, я так ничего и не понял. Ни связи с кроликами, ни с квестами. Суждения моего врача время от времени звучали как полная ересь. Но, к сожалению, я осознавал, что дело было не в том, что он говорил, а в том, как я это слышу. Хотелось сменить тему и подойти к тому, что интересовало меня куда больше врачебных метафор.

– Доктор, я задам этот вопрос снова. Что он такое?

– Карающий критик,^[3] – Константин пожал плечами. – Я отвечу на этот вопрос столько раз, сколько вы попросите, но ответ вряд ли изменится.

– Режим в виде… – я верил в схемную терапию, но так и не мог смириться с тем, что преследующий меня образ был всего лишь режимом. Настолько живой, настоящий, опасный. Такое разоблачение буквально меня разочаровывало. – Одного целого, практически живого ублюдка?

– Вы так сильно себя ненавидите, Боузи. Буквально за все, включая то, что вообще дышите, – доктор невесело усмехнулся и снял очки. Больше ничего записывать он явно не собирался. – Разве есть что-то удивительное в том, что ваше критическое отношение к себе приобретает внятный облик?

– Звучит разумно, – я уткнулся взглядом в пол и вздохнул.

– Абсолютно так. Вы мыслите образами. Вы наполнены стрессом. Я хочу вас успокоить, – психотерапевт отложил планшет и наклонился ко мне. – То, что вы видите, называется аффективными галлюцинациями.^[4] Это не имеет ничего общего с эндогенными расстройствами.

– …Простите, но можно повторить еще раз?

– В случае эндогенных, то есть генетических расстройств, таких, как, например, шизофрения, – врач сделал паузу, зная, как сильно я боялся этого слова. – Вы, например, можете видеть говорящего кота, который общается с вами, потому что вы избранный.

Говорящие коты до меня еще не доходили. Тем временем доктор продолжал:

– То, что видите вы – собирательные образы, которые формируются в вашей памяти и выплескиваются в материальный мир из-за повышенного уровня стресса. Вам достался какой-то странный заказ, как вы сами сказали. Считайте, что это стало катализатором. Вы очень сильно переживаете по поводу этого проекта, верно?

– Все так, – конец сеанса был уже близок, и вывод Константина напрашивался сам собой.

– Не забывайте дышать так, как мы дышали сейчас – несколько раз в день. Если начинаете зацикливаться на определенной мысли, делайте круговые упражнения глазами, – мой специалист вернулся в свое статичное положение и откинулся на спинку кресла. – Вы все знаете. Не ленитесь использовать эти маленькие «подсказки». Помните, что это совсем не стыдно.

– Я понял.

На самом деле, я не понял ничего. Уже не в первый раз, и не во второй, и не в третий я осознавал, что по окончании сессии не верил тому, что так уверенно резюмировал доктор Константин. Он как будто бы слушал меня, но не слышал – всем вещам, что со мной происходили, у него находились оправдания, которые ни на йоту не помогали решать проблему. Однако разбирать это подетально и продолжать наше бодание ни сил, ни желания у меня не было.

Оставалось воспроизвести наш привычный прощальный диалог. Врач упростил мне задачу и начал первым:

– Лекарства принимаете вовремя?

– Поставил будильники, – кивнул я.

– Едите, спите? – вопрошал он так, словно мог проверить, совру ли я в следующем своем ответе.

– Если бы этого не было, я бы до вас не доехал, – но я доезжал до него в любом состоянии, потому что жил в плену у своих алгоритмов и обязательств.

– Хорошо, – Константин поставил невербальную точку в нашей беседе и поднялся с кресла первым.

Я отзеркалил его движение и покинул кушетку. Прием был окончен. Прошедший час прошел так быстро, что я не успел его почувствовать. Теперь в голове вился рой мыслей, которые нужно было сплести между собой и приземлить.

* * *

Мне не нравилась темнота, которая поглощала меня на улице после сеанса. Казалось, что за вереницей пустых обсуждений, я терял ощущение реальности и уже совсем не понимал, в какой момент день сменяется ночью. Лужи после вчерашнего ливня сливались с асфальтом. Я не видел, куда ступаю, но мои кроссовки были достаточно хороши и воду не пропускали. Мне было все равно.

По пути я закурил, на этот раз отдавая предпочтение обычным сигаретам. Зажигалка, как и всегда, не поддавалась моим дрожащим рукам с первого щелчка. Палец соскальзывал с острого на ощупь колесика, а я все корил себя за то, что поторопился при покупке и выбрал кремниевую зажигалку, а не автоматическую.

Улица была пустой и безлюдной. Я подумал, что могу позволить себе остановиться посреди тротуара и поджечь сигарету в спокойном темпе. Но стоило мне застыть и сосредоточиться на прокрутке механизма, как кто-то больно задел мое плечо и зажигалка полетела в лужу. Я успел выловить ее прежде, чем вода попала внутрь корпуса, но этот эпизод меня очень разозлил. Так и не зажженная сигарета отправилась туда, где секунду назад почти утонул кремниевый механизм. Не раздумывая, я побежал вперед, за тем, кто посчитал необходимым задеть меня несмотря на то, что тротуар был достаточно широк для двоих.

– Эй! – гаркнул я вслед прохожему, что есть сил. – Смотри, куда идешь, окей?

Передо мной маячил силуэт плетущегося старика. Может быть, я поторопился, и дед просто плохо видел и потому в меня врезался? Но, присмотревшись, я заметил, что прямо перед старцем быстро двигалась другая фигура. Этот мужчина был значительно моложе и выше, а с широких и острых плечей незнакомца спадал длинный черный плащ. Сомнений в том, что именно этот дылда задел меня, теперь не осталось. А если бы он сбил старика с ног?