Читать книгу: «В планах на будущее драконы не значатся!», страница 2

Глава 5

Вильхард не двинулся с места. Однако его зрачки расширились, затопив радужку. Глаза вспыхнули алым.

– Что с вами? – спросил он, опуская веки и гася это пламя.

– Я, кажется, еще не пришла в себя, – попыталась оправдаться.

– Мне доложили, что вчера вы поссорились сестрой, – продолжил принц.

Я сочла за лучшее не встречаться с ним взглядом.

– Простите, но этого я тоже не помню. Доктор сказал, что меня опоили ядом, который влияет на память. Похоже, яд был очень сильным, потому что я вообще ничего не помню, кроме… коме того, что меня зовут Виктория Бернс.

Решение пришло само. Ведь места для маневра мне по сути не дали. Я уже поняла, что со мной случилось нечто невероятное. Нечто такое, во что никто не поверит. Да я бы и сама не поверила, если бы мне сказали, что меня занесло в другой мир. Однако…

Однако я не могла спорить с собственными ощущениями. А они говорили, что я изменилась. Длинные светлые волосы, хотя еще вчера я носила короткую стрижку и красилась в рыжий цвет, изящные кисти рук… У меня таких не было. Мои пальцы скорее напоминали обрубки. А кожа белая, словно алебастр.

Еще и зрение стало острее. Прежде я без очков вообще нечего не видела.

Да и в целом я основательно потеряла в объемах. Даже дышать стало легче.

Не нужно было зеркало, чтобы понять: я теперь это не я. Не знаю как, но я изменилась. И мир вокруг изменился. Самое правильное в такой ситуации это затаиться и изучить, куда меня занесло.

Поэтому я назвалась чужим именем.

Но стоило последним словам слететь с губ, и… волнение внутри улеглось. Я ощутила внезапный покой. Будто сделала правильный выбор.

– Ясно, – произнес принц со странными нотками. – Что ж, это уже кое-что. Поскольку вы будущий член королевской семьи, вашим делом уже занимается департамент по особо важным делам. Надеюсь, там быстро выяснят, каким именно ядом вас опоили и как можно снять его действие.

Меня охватило двоякое чувство. С одной стороны казалось, что Вильхард не сомневается в том, что перед ним сидит его невеста. А с другой… он не особо рад. Почему? Разве он не сам выбрал ее из “ста лучших девушек королевства”?

Принц смотрел так, будто ждал, что я начну задавать вопросы. Однако я боялась выдать себя и потому сказала единственное, подходящее в такой ситуации:

– Они же найдут убийцу моей сестры?

Для вящей убедительности даже руки к груди прижала.

– Убийцу?

Он прищурился. Между ресниц полыхнул алый взгляд.

– Ну да… ее же убили?

– Доподлинно это еще неизвестно. Мы только знаем, что она выпала из окна. Может, это был несчастный случай. С чего вы взяли, что ее кто-то убил?

Я растерялась.

– Но доктор… Он сказал, что ее вытолкнули.

– Он там не был и не может ничего утверждать. Все это лишь домыслы.

Ага, домыслы. А чего ж ты так смотришь, будто подозреваешь меня во всех смертных грехах?

Холодок, который я ощутила в присутствии принца, начал усиливаться. То ли Вильхард не верил, что я его невеста, то ли верил, но относился к невесте прохладно…

У меня было мало данных и времени, чтобы понять его чувства. Но одно я поняла точно: с ним нужно держать ухо востро. Это не принц из сказок. Это очень опасный тип.

– Ладно, оставим пока эту тему, – продолжил он. – Я сочувствую вашей утрате. Вы с сестрой были очень близки?

В вопросе чувствовался подвох. Похоже, Вильхард знал об отношениях сестер больше, чем говорил.

Однако у меня было идеальное оправдание:

– Этого я тоже не помню. Простите…

Мне удалось даже выжать слезу. Я ощутила, как она дрожит на ресницах, и заморгала часто-частно, морща при этом нос. В детстве, помнится, этот фокус помогал разреветься в нужном месте и в нужное время.

Но лучше бы я сдержалась!

Слеза не успела упасть – как принц оказался непозволительно близко. От него пахло углем и мускатом, от этого запаха в голове помутнело.

– Все будет хорошо, – заверил Вильхард глубоким бархатным тоном и протянул кружевной платок. – Ваша память обязательно восстановится, а убийцу Вирджинии непременно найдут. Если, конечно, ее смерть была не несчастным случаем…

Он выжидательно посмотрел на меня.

Подозревает?

Но мне скрывать нечего. Как раз я никого не убивала и даже в мыслях никому зла не желала. Тем более какой-то Вирджинии, которую с роду не видела.

Поэтому я смело высморкалась в надушенный платок и подняла голову.

Наши с принцем взгляды скрестились. Мои глаза утонули в его. Я будто погрузилась в раскаленную лаву, которая не обжигала, но манила коварным теплом, согревала и утягивала все дальше…

Появилось желание расслабиться. Позволить этой лаве накрыть меня с головой. Я почти поддалась…

Внезапно по спине стрельнул холод. А в глазах Вильхарда мелькнуло что-то опасное.

Я вздрогнула и отшатнулась.

– Благодарю, – облизнула пересохшие губы и протянула ему грязный платок.

Принц глянул на мою руку и усмехнулся:

– Оставьте себе.

А следом его пальцы коснулись моей руки.

Меня бросило в жар.

Казалось бы, я достаточно взрослая, чтобы не таять от случайных прикосновений. Может это чужое тело так реагирует? Эй, Виктория ты или Вирджиния, а ну, возьми себя в руки и перестань растекаться лужей перед этим красавчиком! Только страданий влюбленной девицы мне не хватало!

А может, все дело в принце? Или в его глазах, в которых сейчас так пугающе-загадочно пульсируют огненные зрачки, то заливая всю радужку, то превращаясь в щели…

Глава 6

Не отводя взгляда от моих глаз, Вильхард медленно поднял мою ладонь. Коснулся губами кончиков пальцев – и кожа покрылась горячими мурашками.

– Я кое о чем вас попрошу, – сказал он низким тоном, – не снимайте медальон. Это ваша защита.

Его взгляд опалил мою грудь, вынуждая сердце забиться быстрее. – К-конечно, – сглотнула я.

Он обвел меня всю неторопливым, медленным, я бы даже сказала тягучим взглядом.

– Сегодня отдыхайте. А завтра я направлю к вам дознавателя. Он задаст пару вопросов.

Дознаватель это наверное что-то воде нашего следователя. Вряд ли общение с ним будет приятным. Но возразить я не могла.

Вильхард наконец отпустил мою руку. Жар резко попал, голова прояснилась и комок из горла исчез.

Вот и отгадка. Значит, это не я поплыла и не тело с дефектом. Это именно принц вызывал во мне такую странную реакцию.

Надо бы держаться от него подальше.

Впрочем, он и сам не желал продолжать общение. Не прощаясь, направился к выходу. У самой двери внезапно замешкался и обернулся.

– Если что-то понадобится… вы всегда можете обратиться ко мне.

– Благодарю. Хорошего дня, – я растянула губы в улыбке. Быстрее бы уже ушел и оставил меня в покое!

Принц исчез в коридоре. Я подождала, пока дверь закроется, и с шумным вздохом откинулась на подушки. Меня била мелкая дрожь, видимо от пережитого напряжения.

Однако прийти в себя мне не дали. Едва Вильхард ушел, как дверь вновь распахнулась, и внутрь ворвались новые лица. Точнее мужчина и женщина в черной одежде.

– Виктория, – крикнула женщина.

В ее глазах стояли слезы.

Незнакомка кинулась ко мне и обняла за шею так крепко, что я на миг потеряла дыхание.

– Доченька… – шептала она, перемежая слова с лихорадочными поцелуями. – Моя милая девочка…

Доченька? Хм, меня с семи лет так никто не называл…

Вслед за ней в комнату вошел и мужчина.

– Надеюсь, принц не успел обесчестить тебя, пока вы были наедине? – холодно произнес он.

Женщина отпустила меня и обернулась.

– Милый, – вскликнула она с упреком. – Наша дочь только пришла в себя!

О! Так это родители Виктории. Или, скорее, ее тела. Лорд Бардлей Бернс и его жена.

Теперь я уже посмотрела на них иначе.

– Вот именно, – сухо бросил отец. – Камилла, мы оба знаем, на что способен наш принц!

Эти слова заставили меня навострить уши. Возникло стойкое подозрение, что лорд Бернс имел в виду ту странную способность принца одни прикосновением разжечь в девушке влечение к его персоне.

Но я-то привыкла, что мужчины при виде меня отводят взгляд и досадливо морщатся, а подруги берут на свидания, чтобы мной оттенить свою красоту. Так что у этого венценосного гада ничего не получится. Я не поддамся на его провокации!

– Вчера мы уже потеряли одну дочь, – голос Камиллы дрогнул, в глазах отразилась неподдельная боль. – Я не хочу потерять и вторую!

Я сжала зубы.

Хотелось сказать правду – что их настоящей дочери больше нет. Что душа внутри тела чужая. Но инстинкт самосохранения оказался сильнее. Кто знает, как они это воспримут? А если решат избавиться от «самозванки»? Например, изгнать меня, как изгоняют злых духов?

Я не хотела сюда попадать, не просила давать мне чужую жизнь и чужое тело. Но раз уж это случилось – все, пути назад нет. Буду выживать. Всеми силами.

– Кто она? – отец сузил глаза.

Его взгляд впился в мое лицо.

– Виктория, – твердо ответила мать. – Уж я-то своего ребенка узнаю!

– Ты уверена? – он продолжал сверить меня взглядом. – Их же не отличить! Тем более лицо второй пострадало при падении. Перед нами сейчас может сидеть кто угодно!

Странные слова для отца, потерявшего одну дочь и едва не оставшегося без второй. Жаль, что у меня нет ни единого воспоминания этого тела и я сама не знаю, чье оно. Однако раз уж мне выгоднее быть Викторией, значит ее родители тоже должны в это верить.

– Простите, папенька, – произнесла я, едва сдерживая сарказм под маской смирения, – но у нас в семье случилось большое горе. Погибла моя сестра, меня саму отравили. Я выжила только благодаря доктору Воксу. А вы вместо сочувствия устраиваете мне допрос? Вас волнует не мое состояние, а кто из нас кто, и что принц со мной делал?

Камилла ахнула. Бардлей нахмурился, его густые брови сошлись на переносице.

– Как ты смеешь со мной так говорить? – процедил он угрожающим голосом. – Забыла свое место?

Ага. Значит, в его картине мира женщинам лучше молчать. Но в семейке Бернсов точно что-то нечисто. Этот лорд меньше всего похож на убитого горем отца.

– Я не хотела вас оскорбить, – пробормотала, продолжая играть роль Виктории, и вытерла слезы, которые навернулись сами собой. – Просто… мне сказали, что сестра умерла. А я даже не помню, что она у меня была. И вас не помню. Вообще ничего! Это больно и страшно. Что если память ко мне никогда не вернется?

Слезы хлынули новым потоком. Было чувство, что это плачу не я, ведь у меня не было ни одной причины для слез. Тем не менее я продолжала рыдать, прижавшись к Камилле, а та обнимала меня и тоже шмыгала носом.

Может, где-то внутри меня еще осталась душа предшественницы и это она сейчас страдает?

– Что значит “вообще ничего”? – требовательный голос Бардлея перебил мои мысли. – Ты же помнишь, как тебя зовут?

Я замотала головой.

– Видишь, она не помнит, – заступилась Камилла. – Доктор Вокс сказал, что это яд так подействовал.

– Яд? – фыркнул Бардлей. – Как удобно.

Глава 7

Камилла обняла меня за плечи, словно пыталась заслонить от отца. Но я все равно ощущала на себе его взгляд, и мне это очень не нравилось.

Почему он так смотрит? Будто подозревает меня, точнее свою выжившую дочь. Но в чем конкретно подозревает?

– Как бы то ни было, завтра мы хороним Вирджинию, – произнес он, разделяя слова. – Вирджинии больше нет. Вам понятно?

Его пристальный взгляд дождался кивка Камиллы, потом вновь уперся в меня.

Я тоже кивнула.

Тогда Бардлей шагнул ближе. В жестком прищуре его глаз не было родительского тепла, только холодный расчет. Однако тон, когда он заговорил, немного смягчился:

– Доченька, Виктория, нам повезло, что ты выжила. Всей нашей стране повезло, ведь ты избранница принца, будущая королева.

А, ну теперь ясно. Похоже, папашу волнует только одно: возможность приблизиться к трону.

– Знак королевской милости ведь у тебя? – он жадно скользнул взглядом по моей шее.

Я положила руку на грудь, нащупала медальон.

– Да, папенька, – всхлипнула на всякий случай.

– Отлично. Даже если память вернется и окажется, что ты Вирджиния, забудь это. Отныне и навсегда ты – Виктория Бернс, избранница принца. Все поняла?

– Поняла, – теперь я кивала почти беспрестанно.

– Хотя память может и не вернуться, – добавил он, задумчиво постукивая себя по губам. – В любом случае, пока все складывается более чем удачно. Принц не сможет отказаться от свадьбы, раз его Анхраван у тебя. Ты – шанс для нашей семьи.

Анхраван…

Странное слово кольнуло иглой.

Принц тоже так назвал медальон. Но почему он так важен? Ощущение, что Вильхард обязан на мне жениться лишь потому, что у меня есть эта штука. Мало мне загадок? Так вот и еще одна!

– Раз ты ничего не помнишь, значит будешь делать то, что я скажу, – продолжил Бардлей, разглядывая меня как товар на прилавке. – Надеюсь, возражений нет?

– По-вашему я настолько беспомощная? – возразила я и тут же прихлопнула рот.

Бардлей скривился:

– Здесь не место проявлять характер, которого у тебя никогда не было, Вик-то-ри-я! – произнес он с нажимом на последнее слово. – Никто не требует от тебя невозможного. Но королевский отбор закончен, принц выбрал невесту. Осталось убедить его, что ты – это она.

– Милый, она еще слаба… – попыталась вмешаться мать.

– Он мне не нравится, – тихо призналась я.

Стоило только вспомнить о Вильхарде – и медальон вновь потеплел.

В глазах отца что-то мелькнуло. Узнавание? Удивление?

– На эту тему мы с тобой уже говорили, – перебил он. – И давным-давно все решили. Попытаешься поломать мои планы – я отдам тебя замуж за графа Моракса. Будешь его десятой женой!

– Десятой? – от изумления я даже привстала.

– Да, десятой. Предыдущая, бедняжка, продержалась меньше всех.

– Милый, ты не посмеешь так потупить с нашей дочерью! – вскинулась мать. – Пощади! Это же твой ребенок!

– И кто из вас мне помешает? – хмыкнул он, окидывая нас презрительным взглядом. – Это все ты виновата, Ками. Это твоя вина. Помнится, я просил сына. Сына! А не двух бесполезных девчонок. Теперь наша дочь либо станет женой наследника, либо…

Он не договорил, но зловещий тон сказал сам за себя. Причем тон был таким убедительным, что у меня горло сжалось.

Насладившись реакцией, лорд Бернс усмехнулся:

– Вижу, ты все поняла. Если принц заподозрит, что ты не Виктория, он может отменить помолвку. А этого никак нельзя допустить.

– Милый, но мы же не можем решать за принца! К тому же есть еще герцог Вальтарис…

– Жених Вирджинии? – процедил Бардлей. – Ему уже сообщили о ее смерти. Можешь о нем забыть.

У меня голова пошла кругом. Принц с пугающими способностями, граф “синяя борода”, у которого жены мрут как мухи, какой-то герцог…

Я еще не успела прийти в себя, а уже оказалась марионеткой, которую дергает за ниточки ее собственный отец.

– Ладно, – выдохнула, потирая лицо. – Я – Виктория. Сделаю все, что скажете.

– Вот и славно, – удовлетворенно кивнул Бардлей. – Верное решение. Жду тебя завтра на похоронах.

Они ушли, но легче мне почему-то не стало.

Если бы я хоть понимала, что происходит! Если бы знала, к кому могу обратиться за помощью!

Ну ничего, справлюсь. В конце концов, до этого я как-то справлялась сама во всех ситуациях. И сейчас тоже справлюсь. Меня не так-то легко запугать.

Судьба дала второй шанс – значит сделаю все, чтобы выжить. И, быть может, стать счастливой.

Глава 8

То ли потому, что тело было чужим, то ли из-за шока, пережитого накануне, я едва управляла собой. Руки слушались с запозданием, будто сигналы доходили до них через толщу воды. Ноги подкашивались, движения давались с усилием, словно я заново училась быть человеком. Быть ею.

Это было не просто странно – это пугало.

И все время – липкий, глухой страх, сидевший в подреберье: а если моя душа не приживется в чужом теле? А если ее вырвут так же легко, как засунули в это тело и заменят на другую, более послушную, более удобную? Эта мысль жгла хуже любого жара. Я цеплялась за каждое движение, как за доказательство: я есть. Я – здесь. Живу.

К вечеру я уже могла ходить. Без дрожи. Без слабости. Не спотыкаясь. Это было победой.

Но в то же время собственное имя так и не вспомнила. Это было довольно странно. Стоило только задуматься о нем, как голова тут же начинала болеть. В конце концов я бросила это неблагодарное дело. Виктория так Виктория. Какая разница, как меня зовут? Ведь даже без имени и в чужом теле я все еще оставалась собой.

Доктор Вокс сказал не вставать, но я не могла лежать целый день и ничего не делать. Кровать казалась ловушкой – мягкой, уютной, и потому особенно коварной.

В комнате было тепло, даже душно, потому что окна после ночного происшествия заколотили. На стенах – бронзовые подсвечники, но вместо пламени в них стояли прозрачные кристаллы. Я подошла к одному из них, медленно, как к диковинной зверушке, которая может цапнуть.

Стоило протянуть руку – и кристаллы вспыхнули мягким, янтарным светом.

Магия. Не иначе.

Комната тут же преобразилась. Обивка кресел, сложная резьба на мебели, цветочный узор на ковре – все казалось чуждым, принадлежащим иному миру, в который меня закинуло по ошибке. Или по чужой воле.

Я подошла к окну. За ним раскинулся сад. Зеленый, опрятный, неестественно правильный. Деревья с распустившимися кронами, цветы… Похоже, весна. Или начало лета.

Забыв, что приходил плотник и заколотил окна, я потянулась к витиеватой ручке. Но стоило только коснуться ее – и мир покачнулся. Голова закружилась, перед глазами появился туман, в котором смешались зыбкие образы. Я машинально вцепилась в раму и глубоко задышала.

За моей спиной скрипнула дверь.

– Леди Бернс…

Я обернулась.

На пороге стояла служанка. В руках она держала поднос. Я лишь успела заметить пар, который клубился над закрытыми крышками, как носа коснулся аромат жареного мяса – и живот тут же предательски заурчал.

– Я принесла ужин, госпожа, – произнесла женщина мягким, но слегка натянутым голосом.

Наверное, тоже сомневается в том, кто я на самом деле.

– Спасибо. Поставь на стол, – кивнула я.

– Простите, но доктор Вокс велел… чтобы вы ели в кровати. Вы еще слишком слабы.

Улыбка у нее была неприятной. Вежливой и даже заискивающей, но неестественной. Липкой.

– Со мной все в порядке, – отрезала я. – Ставьте на стол.

Она подчинилась. Поставила поднос и осталась стоять рядом, опустив глаза в пол. В ее теле чувствовалась напряженность, даже нервозность. Это заставило меня подобраться.

Я села и подняла на нее внимательный взгляд. Убедилась, что прежде этой женщины среди служанок не видела, и спросила, стараясь чтобы голос звучал непринужденно:

– Вы так и будете стоять?

– Мне велено дождаться, пока вы поужинаете, – сказала она. – И забрать посуду.

Я натянуто улыбнулась в ответ.

Под крышками оказалось три блюда. Жареное мясо с луком, бобы с зеленью, салат. Простая и сытная еда. Даже странно, что ее подают в дворце. В моем понимании, короли должны есть что-то другое…

Ах да, я не король.

Мысленно рассмеявшись, взяла вилку. Наколола кусочек мяса и поднесла к губам.

Рядом шумно вздохнула служанка. Но когда я глянула на нее, она по-прежнему изучала пол под ногами. Только дыхание у нее изменилось. Стало частым, поверхностным. Как у человека, который места себе не находит.

– А мне вообще можно это есть? – спросила я, указывая на мясо.

– Конечно! Все по распоряжению доктора Вокса, – затараторила она торопливо, едва не проглатывая слова. – Королевский повар лично готовил, по особому рецепту…

Слишком много слов. Слишком много волнения.

Я покосилась на нее – и положила кусочек мяса в рот. Сжала зубами.

Медальон обдал меня жаром.

Я вскрикнула и закашлялась. Мясо вылетел изо рта. Вилка выпала из рук и звякнула о тарелку, взметнув брызги соуса, в котором плавали бобы. Горячие капли попали мне на сорочку.

– Черт… – прошептала я, пытаясь их стряхнуть.

Служанка метнулась ближе.

– Все в порядке, госпожа? – засуетилась, глядя то на меня, то на стол круглыми как блюдца глазами.

– Не знаю… – я смотрела на блюдо, на пар, поднимавшийся от еды, – что-то не так.

– Что не так? Еда пересолена? Или, может, слишком горячая? – ее голос задрожал. – Ешьте, пожалуйста, вам нужно восстанавливать силы. Доктор Вокс очень настаивал…

– Вот как? А вы не хотите попробовать? – я кивнула на тарелку.

– Нет-нет! Что вы… это не для меня…

Лицо у нее побелело. Это лишь усилило мои подозрения. С едой явно было что-то не так.

Желая проверить, я вновь взяла вилку. Наколола новый кусочек взамен упавшего и поднесла ко рту…

Все повторилось: стоило еде попасть в рот, как медальон раскалился. Теперь я не сомневалась. Это было предупреждение.

Я двинула тарелку к служанке:

– Попробуй.

– Простите, леди, но я…

– Попробуй сама. Хоть ложку. Сейчас же, – слова прозвучали тихо, но в них была сталь.

Она замерла. Губы задрожали. На глазах появились слезы. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но вдруг – развернулась и бросилась прочь. Вылетела из комнаты, хлопнув дверью.

Я осталась одна.