Читать книгу: «Шелкопряд», страница 3

Уже заканчивая, бросила быстрый взгляд на часы – уже половина восьмого. Куда все запропастились?

Отправилась на поиски. Галя красилась перед зеркалом.

– Мам, я заканчиваю и бегу за яичницей.

– Давай. Илюша, ты что делаешь? – колобок увлеченно доедал зубную пасту.

– Зубы чищу, – он поднял на нее взгляд, незамутненный чувством вины.

– Зубы чистишь? А я-то все голову ломаю, почему зубная паста так быстро заканчивается. И что мне с тобой делать?

Чувство вины всё же пробило себе дорогу. Малыш немного постоял, опустив голову, а потом бросился к ней и обхватил ее колени:

– Прости меня, я больше так не буду!

– Ну смотри! Если еще раз увижу, то на выходных всем куплю конфеты, а тебе – зубную пасту. Устроит?

– Я больше не буду! – повторил он.

– Надеюсь. Сергей, Андрей, вы куда пропали?

Братья на спор подтягивались на турнике. Андрей даже пиджак не снял, тонкие голые щиколотки смешно торчали из штанин.

– Боже мой! – Варя не знала, смеяться или плакать. – Я чувствую себя мамой-обезьянкой из мультфильма. Вы завтракать идете или нет?

Несколько минут все ожесточенно стучали ложками по тарелкам. Потом Андрей остановился и тоже промямлил:

– Мам, прости меня.

– За что? – удивилась Варя.

– Я вчера взял монету… Ну ту, которая сто рублей странная.

– И потерял? – догадалась Варя. – Ну что с тобой сделать? Ведь я же знала, что потеряешь, поэтому и предупреждала, чтобы не брал в школу. Лучше бы к нам друзей пригласил посмотреть. Так, оставшиеся монеты отдайте мне. Сергей, принеси.

Старший исчез в комнате и вскоре провозгласил из зала:

– Ну ты пенек, Андрей!

– Что там случилось? – поинтересовалась Варя.

Сергей вернулся на кухню и выложил монеты перед матерью:

– Один, два, три, четыре. Вот она, сторублевая. Дома забыл, а думал, что потерял. Пенек! – он потрепал вихры заметно повеселевшего брата.

– Всё равно я их положу у себя, – заявила Варя.

Первой вскочила Галя, поцеловала маму в щеку.

– Я побежала! – немного подумала и еще раз поцеловала ее, добавив с придыханием: – «Ее губы пахли свежим хлебом и жареным яйцом…»

– Это из твоего нового романа? – рассмеялась Варя.

– Нет, – хохотнула девушка, – но я всерьез думаю о том, чтобы включить туда эту фразу. А то почему-то почти всегда героиня пахнет какой-нибудь корицей или лавандой. Да кто сейчас знает эти запахи? Вот жареное яйцо – это да.

– Мам, я тоже пошел, – следующий поцелуй от Сергея.

– Ключи не забыл?

– Нет, – он звякнул карманом в подтверждение.

– Остальные ждут меня!

Уже перед школой, она поцеловала младших.

– Всем удачи. Возвращайтесь с пятерками.

Они побежали по ступенькам, а Варя, выждав небольшую паузу, поднялась следом. Это так удобно, когда работа рядом. А если и дети рядом – вообще красота. А если еще тебе не приходится вести уроки в классах, где почему-то большинство детей и близко не похожи на твоих собственных, вообще красота. Чужие дети привыкли, что на них кричат, их бьют и обзывают, поэтому нормального человеческого обращения почти не воспринимают. Вернее, не сразу воспринимают, потому что считают это слабостью. Так что хорошо, что у нее работа в школьной библиотеке. Особенно хорошо, что и подработать можно индивидуальными уроками, репетиторством, редактурой. Не так это страшно – пятеро детей, как некоторым представляется. Даже наоборот.

Варя еще не открыла дверь библиотеки, а ученики уже мчались за ней:

– А книгу взять можно?

– А сдать?

– А вы сегодня работаете?

– На следующей перемене подходите, – ответила Варя сразу всем.

– А сейчас нельзя?

– Ребята, – она постучала пальчиком по расписанию на двери. – Библиотека работает с восьми часов.

– Но в восемь начнется урок!

– Поэтому я и сказала, чтобы вы подошли на следующей перемене.

Закрыв дверь за собой на замок, она облегченно выдохнула. Каждое утро такое: она объясняет, что в библиотеку идти рано и показывает расписание, но на следующий день они снова ждут ее.

Варя стала готовиться к рабочему дню: достать карточки, поправить книги на стеллажах, чтобы стояли аккуратно. Скоро прозвенит звонок. Надо заранее открыть дверь…

Окно тонко тренькнуло, что-то просвистело мимо и порвало картину, возле двери. Женщина недоуменно обернулась, разглядывая аккуратную дырочку в стекле. Это еще что такое?

Нет, она, конечно, много раз видела такие дырочки в сериалах и читала о них в детективах. Там с первого взгляда герой или героиня догадывались, что это след от снайперской пули и даже калибр по ее величине определяли. Но так это в сериалах и в книгах, а здесь что такое?

И снова звон стекла, Варя закричала и упала. Зацепилась юбкой за острый край металлической полки, поцапалась до крови. Шипя, сквозь стиснутые зубы, схватилась за порванную юбку, приглаживая ее, будто та могла срастись от этого. Затем перевела взгляд в окно и на этот раз очень четко увидела на крыше противоположного крыла школы человека с оружием. Он снова прицелился, склонив голову к винтовке, и она с ужасом поняла: в третий раз промаха не будет.

Вторая красная нить

– Почему именно эльф?

А действительно, почему? Дело ведь не в Кукле. Или?..

Несмотря на обещание и даже заполненное требование допроса таинственного зигорра, кочующего по тюрьмам пятое столетие, Регина не отправилась в камеру с золотыми прутьями на следующий день после встречи с Гришей Чистяковым. И через день тоже не пошла. Потом состоялась очередная встреча с Радиславом, эльфом-спецназовцем, и он даже остался у нее ночевать. Когда позвонил Захар, чтобы сказать, что тело Матвея нашли на проезжей части возле «Ленты», Кукла уже открыл глаза и мертвым взглядом, за который ему и дали прозвище, смотрел в потолок. Она вяло кивала, забыв, что говорит по телефону. Опомнилась, только когда Захар позвал:

– Регина Юрьевна, вы меня слышите?

– Да, – безжизненно ответила она.

– Вы придете проститься? – поинтересовался он тише.

– Да, – повторила она и добавила чуть громче: – Позвонишь, скажешь когда.

Потом легла рядом с любовником и осторожно поцеловала его в плечо. Она-то думала, что эльфы сильные, ловкие, бессмертные. А на самом деле они такие же хрупкие, как и все остальные. Их можно расстрелять из арбалета, и они даже пикнуть не успеют. Может, завтра и Куклы не станет.

Нет, она не любила его. Просто впервые появилось ощущение чего-то исчезающего в ее жизни. Борик в коме – бывает. Такая работа у них. Володька чудом ускребся – повезло. Матвей уже четвертая жертва из ее знакомых. Так не успеешь оглянуться и окажешься одна-одинешенька. И ведь не застрахуешься.

Потом Радислав ушел, а она позвонила на работу и предупредила, что задержится: едет в тюрьму для допроса. На лестничной клетке столкнулась с соседом снизу, жалким алкашом, который ел так редко, что у него уже начиналась дистрофия. Пока его мать была жива, она его кормила, терпела пьянки. Жена вон не выдержала, сбежала сразу. А теперь мужику еще пятидесяти нет, а выглядит на все семьдесят. Жалкий, как побитая собачка:

– Регина Юрьевна, – он робко протягивает руку, – подайте на опохмелку. Голова трещит – сейчас сдохну.

– На алкоголь не подаю, – она решительно сбегает вниз по лестнице, не слушая жалобные оправдания, несущиеся вслед. Были бы с собой какие-нибудь продукты – отдала бы без колебаний. Деньги она принципиально давала только инвалидам.

И вот теперь она вновь сидит в тюремной камере, без окон, отделанной особым пластиком. В камере, из которой перед ее приходом откачали ядовитый газ. Сидит перед толстенными золотыми прутьями, за которыми лишь непроницаемая тьма, потому что лампочки освещают лишь Регину. В свою клетку зигорра свет не пускает. Она слушает приятный баритон и, вместо того чтобы заниматься делом, занимается самоанализом. Почему эльф. Бред какой-то. Как у этого зигорра получается всегда завладеть беседой так, что она чувствует себя не представителем власти, а кем-то вроде жалкого алкаша Цолова – просителем с дрожащей рукой.

– Дело не в расе, а в количестве, – сообщила Регина сухо. – Круг моих знакомых очень резко начал сужаться.

– Вы говорите правду, – усмехнулись из тьмы. – По крайней мере, вы верите в то, что говорите.

– Вам хочется обсудить мою личную жизнь? – почему-то Нарутова была убеждена, что зигорра прекрасно знает о ее любовнике и спросил об эльфе не просто так. – Вам не хватает подробностей с перчинкой, пока вы коротаете время в камере? – голос звенел льдом от ярости. – Если вы не желаете или не можете помочь, так и скажите.

– Не надо сердиться, – он сказал это так примирительно, что гнев мигом улетучился. – Я вовсе не хотел вас задеть, простите.

Они помолчали, пережидая, когда уйдет чувство неловкости, а потом Элгон продолжил.

– Вы говорите, что преступник расстреливал уже мертвого эльфа?

– Да, Матвей был убит первым же выстрелом, но затем человек подошел и еще трижды выстрелил в упор.

Спасибо хоть Элгон не стал переспрашивать, точно ли это был человек. Чем больше было жертв, тем больше было уверенности в том, что убил всех именно человек и никто иной. В нем даже магической искры нет.

– Убирает свидетелей, – категорически раздалось из-за решетки.

– Что? – не поверила ушам Регина.

– Все убитые и раненые должны быть связаны с кем-то, кому они мешали или могли помешать. Поэтому их убрали.

– Получается и каторжане связаны с ним? – Нарутова всё еще не могла осмыслить это.

– Непременно. По-хорошему вам бы повторно опросить выживших. Кроме следователя, на кого еще напали?

– Водитель-орк.

– Он ведь тоже выжил?

– Да.

– Пусть даст показания еще раз.

– Элгон… Это орк! – она сделала многозначительную паузу.

За решеткой хмыкнули.

– Значит, вся надежда, что Борис Жангожин очнется и сможет что-то внятное сказать, а Борис не очнется и даже, скорее всего, умрет, если вы не узнаете, каким хитрым ядом, его пытались убить. Да уж, положеньице у вас неважнецкое. Могу еще одну ложку дегтя добавить. Как только будут убиты все, кто хоть чем-то угрожал таинственному злоумышленнику, убийства прекратятся. Он заляжет на дно, и вы не вычислите его никогда.

– Это еще почему? – ревниво поинтересовалась Нарутова.

– Потому что тот, кто убивает, даже не подозревает, что он кого-то убивает.

– Что это значит?

– Регина Юрьевна, вы же умная женщина. Вы бы справились с этой головоломкой и без меня, если бы еще немного поразмышляли. Некий человек обладает сверхъестественными силой, быстротой и знаниями, так что даже самым могущественным существам не удается от него спастись. Задайте себе первый вопрос: может ли вообще существовать подобный человек? Не маг, самый обычный человек.

– Не может, конечно! Либо он маг, который научился оставлять «обычный» след, либо…

Она умолкла. Догадка так и не приходила, напрасно Элгон сделал ей комплимент.

– Либо он одержим, – подсказали наконец из темноты.

– Одержим? – оторопела Регина.

– Ну да. Почему вам в голову это не пришло? Если в человеке живет злой дух, он придает ему те самые суперспособности, которые мы перечислили. Это вообще первое, что приходит в голову.

– На Каторге уже лет сто одержимых не было!

– Это еще ни о чем не говорит. Не было, потому что убили всех, кто знал необходимое заклинание, а книги, которые могли помочь, – сожгли. Но если появился некто, владеющий магией и необходимой информацией, то провести обряд не проблема.

– Я правильно понимаю: есть некто, условно назовем его не-человек, кто знает, как вселить духа в человека. Он проводит обряд и после этого человек выполняет его волю?

– Примерно так. Я подозреваю, что между этим не-человеком и злым духом есть некий договор, поэтому он и повинуется. Но в таком случае он должен регулярно с этим человеком встречаться, для того чтобы дать указания по поводу новой жертвы. В принципе, это всё мало вам поможет в расследовании.

– Да уж. Договор с демоном…

– Ой, ну только демонов сюда не приплетайте, – Регина по-прежнему не видела лица собеседника, но, казалось, он скривился как от зубной боли.

– А вы, Элгон, разве не то же самое сказали?

– Я сказал: злой дух.

– В чем разница?

– Регина Юрьевна, вы меня удивляете, – доброжелательно посмеялись в темноте. – Вам что, на лекциях, когда проходили переквалификацию, не объясняли разницу?

– Злые духи и демоны, относятся к классу зигорра, о которых нам известно не так много, к сожалению, – Нарутова произнесла это не так сурово, как хотелось бы. Наоборот, как будто оправдывалась.

– Хорошо, проведу ликбез. Только злой дух может вселиться в человека, поскольку только злой дух не обладает собственной плотью и ищет кого-то, кто дал бы ему почувствовать реальный мир. Демоны же вполне себе реальны и ощутимы, а значит, вселиться ни в кого не могут по определению.

– Так значит, слухи о том, что демоны заключают сделки с людьми и подобная сделка чревата большими проблемами, не более чем слухи? – ехидно уточнила Регина.

– Почему же. Демоны почти всемогущи. Они могут исполнить любое желание. Другое дело, что любой договор подразумевает обязательства с обеих сторон. И если демон их выполнил, а человек выполнять не желает, возникают серьезные недоразумения, доходящие до смертоубийства. Но учтите, что тут всё по-честному. Например, мы бы с вами заключили договор: я нахожу вам убийцу, а вы меня отпускаете. Я точно знаю, что, если бы я выполнил свою часть сделки, вы бы выполнили свою, потому что вы никогда не лжете. А со злым духом всё иначе. Предположим, что я и есть тот самый бесплотный злой дух. Вы совершаете обряд, вызывая меня и говорите: исполни мою волю, и я подарю тебе тело, в котором ты можешь жить довольно долго, если, конечно, аккуратно с ним обращаться будешь. Понимаете разницу? Договариваемся мы с вами, а страдает третья сторона, которая даже не подозревает, что ее принесли в жертву. Поэтому я и сказал, что убийца понятия не имеет, что он убивает. Обычно дело обстоит так. Человек будто теряет память. Когда приходит в себя, он не помнит, где был, что делал, куда делись пять часов его жизни. А в это время просто дух взял власть в свои руки и управлял им по своему разумению, согласно договору. Убийца может быть вашим соседом или любовником, но вы об этом не догадаетесь, пока он не выстрелит в вас из арбалета. Понимаете? Дух умело заметает следы. Готов поспорить, вы не знаете ни роста, ни внешности нападавшего. Ничего не знаете, кроме того, что он совершенно точно человек. Магия, всегда успешно справлявшаяся с подобной задачей, на этот раз бессильна. Так?

Регина закрыла глаза руками и тут же сцепила пальцы в замок на коленях.

– То есть у нас нет шансов?

– Шанс всегда есть, – ободрили ее. – Один из них я вам даже предложил. Если мне позволят покинуть сию темницу… – Нарутова так вскинулась, что он заторопился с добродушной усмешкой. – Но я понимаю, что это невозможно. Тогда есть еще один путь. Не совсем законный. Некто, владеющий магией, может вызвать другого духа и тоже его в кого-нибудь подселить. Заключить с ним договор: он должен найти своего «товарища».

– Вы вообще понимаете, что предлагаете?

– Я так и сказал: путь не совсем законный. Но это сработает всенепременно. С одним маленьким уточнением: вы найдете исполнителя, но не того, кто задумал эту интригу. Истинного виновника так не достать.

– Нет, это бред. Это совершенно невозможно.

– Это единственное, чем я могу вам помочь.

– Предложить принести в жертву еще одного человека?

– Ну, во-первых, это вовсе необязательно должен быть человек. Во-вторых, никто не говорит, что вы так же должны сделать это, не спрашивая разрешения. И в-третьих, я предлагаю вам не «принести в жертву еще одного человека», я предлагаю обряд, который утерян сотрудниками Каторги. Обряд, который может помочь в расследовании. Вот моя помощь.

Глава 3

Четвертая желтая нить

Прежде чем раздался третий роковой выстрел, дверь распахнулась и в библиотеку ворвался мужчина. Одним движением он сгреб Варю с пола и стал запихивать подальше за книжные полки. Варя подняла голову и оторопело перевела взгляд с серого глаза на карий. А в следующее мгновение ногу обожгло болью. Женщина схватилась за бедро – под рукой горячо хлюпало. Багрянский подхватил ее и спрятал-таки за полками. Какое-то время она молча рассматривала спасителя. Поверх той же выцветшей футболки – джинсовая куртка. Длинные волосы всё так же собраны в хвост сзади. Шрам при таком освещении почти не был виден. Варя молчала и ждала еще одного выстрела. Но его, конечно, не последовало. Зачем стрелять, если цель исчезла? Нога болела невыносимо. Дрожащим от боли голосом она спросила:

– Вы здесь откуда?

И тут же внутри себя обругала: вот почему так? Она сейчас должна была холодно и высокомерно осведомиться: «Полагаю, вы должны мне кое-что объяснить?» Но вместо этого в присутствии мужчин, даже неприятных ей мужчин, в ней включалась «идеальная женщина». Это та, которая не хамит, не спорит, не жалуется, только улыбается и кивает. И сейчас то же самое произошло.

– Я всё расскажу, – мягко улыбнулся мужчина. – Но для начала давайте познакомимся поближе. Я – Олег Багрянский. Вы – Варвара Елисеева. Мать пятерых детей. Муж умер от рака два года назад. Вы родились и выросли в Волгограде и до сих пор не можете привыкнуть к жизни в провинции. Но, когда был жив муж, он занимался здесь небольшим бизнесом, благодаря которому приобрел четырехкомнатную квартиру. На жизнь тоже денег хватало. Теперь же вам приходится рассчитывать только на себя, и вы бы с удовольствием вернулись на малую родину. Но вот беда: всё, что там есть, – однокомнатная квартира вашей матери. А за полтора миллиона, которые вы выручите за квартиру здесь, в Волгограде не приобретешь даже однокомнатную. Так что приходится оставаться на месте, вызывающем не самые приятные воспоминания…

– Вы зачем мне это рассказываете? – слабым голосом поинтересовалась Варя и поморщилась.

– Я пытаюсь показать свою осведомленность.

– Вы из спецслужб, что ли? – Багрянский пожал плечами. – Ладно. И что всё это значит? – она опять поморщилась и зажала рану рукой.

– Вы ранены? – изумился Олег. – Давайте я посмотрю.

– Не надо! – на этот раз чуть тверже пресекла она попытку дотронуться до нее. – Я сама, – Варя дернулась к столу, но Багрянский остановил ее.

– Подождите, – он осторожно выглянул из-за полок. – Всё чисто. У вас есть бинты?

– Есть, – Варя кое-как доковыляла до закутка, где хранила личные вещи. Затем пристроилась на стуле и снова строго глянула на Олега: – Пожалуйста, отвернитесь.

– А вы сможете себя перевязать?

– У меня… есть… опыт, – медленно, пережидая боль, произнесла она.

Олег повернулся к ней спиной.

Кряхтя и постанывая, она стянула с себя колготки, а потом принялась за перевязку. Когда боль от перекиси немного утихла, обратилась к нему.

– А вы не молчите. Я всё равно ничего не понимаю.

– Хотите знать, кто пытался вас убить?

– Очень хочу.

– Если честно, я не знаю, что вам сказать. Часть сведений, которыми я владею, я не имею права разглашать. Другую часть вы пока и понять не сможете.

– Просто скажите: вы знаете этого человека?

– Я знаю, кому вы мешаете. Имя снайпера мне неизвестно.

– Ну и кому же?

Опять повисла долгая пауза. Варя закончила перевязку, одернула юбку, насколько возможно промокнула ее салфетками, чтобы убрать кровь. Благо юбка черная, почти не видно, что она ее изгваздала, только рваная дырочка и выдает неприятность.

– Мне теперь в полицию надо, да?

– Полиция вам не поможет, – Олег повернулся к ней.

– Олег… Я могу вас называть Олег? – и в ответ на его кивок добавила: – Спасибо. Олег, вы ведь не хотите сказать, что со мной всё будет как в плохом детективе: я ни в коем случае не должна обращаться в полицию и больницу и моя первая задача – срочно исчезнуть из города.

– Боюсь, именно так.

– Я очень надеюсь, что вы шутите. Вы же не собираетесь мне, как всё в том же плохом детективе, извлекать пулю прямо здесь? Кстати, надо закрыть дверь. Сейчас прозвенит звонок и сюда ворвется толпа школьников, а я не в состоянии их обслужить.

– Вряд ли это была обычная пуля, – заявил Багрянский, быстро закрывая дверь. – Так что, вероятнее всего, извлечь ее невозможно. Но антидот понадобится. Только с собой у меня его нет. В любом случае в больнице вам не помогут. Только рану заштопают и всё.

Звонок прозвенел и, как она и предсказывала, в дверь тут же начали барабанить. Будто волны накатывали: дергали ручку, стучали, что-то возмущенно говорили, затихали на мгновение, чтобы начать по новой. Олег с некоторой опаской посматривал в ту сторону, будто боялся, что дверь сейчас вынесут.

– Она металлическая, стоит уже три года и выдержала не одну перемену, – успокоила его Варя.

– Что?

– Я про дверь. Так что это за необычная пуля? Меня что, отравить хотели?

– Нет, обездвижить.

– С целью похищения? – хмыкнула она.

– А то зачем же! – улыбнулся Олег. – А насчет полиции… Просто представьте на минуточку, как вы туда придете и что расскажете, и вы сами всё поймете.

Воображение у Вари было живое. «Здравствуйте, я заведующая школьной библиотекой. В меня тут стреляли с утра пораньше. Но не пулей. Рана есть, а пули нет. Откуда я знаю, кто и зачем в меня так стрелял?! Справка от психиатра у меня есть. Когда на работу устраивалась, медосмотр проходила… Еще раз показаться?»

– Ой, не смешите мои тапочки. Кому я нужна, Олег? Зачем меня похищать? Я что, американская шпионка или работник секретной лаборатории?

– Предлагаю встретиться с моим начальником. Я думаю, он вам всё подробно и в красках объяснит. И покажет, чтобы наглядней было.

– А начальник находится…

– В Волгограде.

– И я должна туда ехать? – ужаснулась Варя. – Но это невозможно! У меня работа, дети… А по телефону никак нельзя? – с надеждой воззрилась она на Багрянского.

Он покачал головой.

– Отпроситесь с работы на недельку. А детей придется с кем-нибудь оставить.

– С кем? Учебный год, как я могу бросить детей? – нога начинала болеть невыносимо. Казалось, ее выдирают с корнем.

– Знаете, учебный год – это самая маленькая проблема, которая у вас сейчас есть. По сути, это вообще не проблема, если правильно оценить ситуацию, в которой вы оказались. Более того, вы сейчас и для детей угрозу представляете. Где гарантия, что в следующий раз снайпер не будет стрелять по окнам вашего дома?

Это был убойный аргумент. Всё Варя могла отмести, но угроза детям… Если по ее дурости с ними что-то случится… Хоть с одним из них… Она решительно отогнала дурные мысли. После смерти мужа, это стало ее самым большим кошмаром. Это снилось ей время от времени – она приходит домой, а кто-то из них мертв. Или ее вызывают в школу, чтобы показать трупы… Она просыпалась, трясясь от страха, в слезах, и долго молилась: «Господи, только не это. Что угодно, только не это. Этого я не смогу перенести…»

– Боже, ну почему это свалилось на мою голову? – она запустила пальцы в волосы и потянула за них. Неужели нет другого выхода, кроме как тащиться с этим непонятным человеком обратно в Волгоград?

А он, как нарочно, продолжает спокойно:

– Я вовсе не настаиваю. Я просто хотел защитить вас и ваших детей.

Варя подняла голову.

– Там, на вокзале, вы были рядом неслучайно?

– Конечно, нет.

– А полицейский? Откуда он тебя знал? – она внезапно перешла на ты.

– Всё было разыграно, чтобы познакомиться с вами. Когда вы уехали, я думал, что больше не должен следить за вами, но меня отправили сюда.

– А почему у тебя глаза тогда были разные?

– Цветная линза, – повел он плечом.

– Зачем?!

– Люди запоминают эту необычную деталь и потом не могут припомнить внешность.

– Олег! У тебя шрам через оба века! Какая линза?

Багрянский расхохотался.

– Ладно. Тогда скажу, что мне хотелось тебя зацепить чем-то, чтобы ты обратила внимание на меня, запомнила, заговорила, – теперь и он перестал выкать, и это казалось таким естественным. – Удалось это, только разрезав сумку. Так что ты решила?

– У меня невыносимо болит нога.

– Дальше будет еще хуже.

– Ты меня очень утешил! Хорошо. У меня, собственно, еще десять дней от отпуска осталось. Сейчас звонок на урок прозвенит и пойду, попробую отпроситься у директора.

– Я помогу дойти.

– Олег, не обижайся, но у тебя поперек лица написано: «Отсидел и мне понравилось». Если меня с тобой увидят, потом неделю весь город меня полоскать будет.

– Хорошо, я подожду на улице, – Багрянский и вправду будто совсем не обиделся.

Когда Варя, согнувшись пополам и приволакивая за собой ногу, вошла к директору, вопросов о том, для чего она хочет взять отпуск, не возникло.

Багрянский, как и обещал, ждал ее на улице, у самого выхода из школы, хотя она предпочла бы, чтобы он находился где-то подальше, чтобы никто их вместе не видел. Он повел ее в сторону дома, но очень странно. Они прижимались к деревьям, прятались под навесы ларьков. Он постоянно оглядывался, а однажды, проследив за его взглядом, Варя и сама заметила темную фигуру на крыше, быстро пригнувшуюся за парапет. Теперь ей пришла в голову мысль, что до отделения полиции она, пожалуй, могла и не дойти. Дурдом какой-то!

Едва она открыла подъездную дверь, Олег шагнул в сторону.

– Я с тобой не пойду. Вот мой телефон, – он сунул ей в руку бумажку. – Сделаешь вызов, и я буду ждать тебя здесь же. Постарайся решить все вопросы до вечера. В 22.00 с автовокзала отправляется автобус до Волгограда. Утром будем на месте, и тебе всё станет понятно, – Варя кивнула через силу и поковыляла дальше, но он добавил в спину: – Как только придешь домой, задерни шторы. Для вашей безопасности.

Из-за ноги, разрывающейся от боли и начинавшей неметь, день показался Варе бесконечным. Она позвонила подруге Беате, одинокой маме, воспитывавшей троих детей. Та согласилась выручить и пожить у Вари в квартире, пока она будет отсутствовать.

После обеда опустевший дом вновь начал наполняться. Сначала пришел Илюша:

– У меня три пятерки! – закричал он с порога. – По математике, труду и рисованию.

– Умничка, – у Вари уже темнело в глазах от боли, но она всё же поцеловала и обняла сына.

Он сразу заметил, что что-то не так.

– Мам, тебе больно?

– Да, сынок. Мне придется поехать в Волгоград полечиться. Поживете пока с тетей Беатой?

– А ее дети тоже с нами будут?

– Конечно.

– Тогда ладно. А может, ты выпьешь таблетку? Чтобы не больно было?

– Не помогает, солнышко, – Варя выпила уже две таблетки обезболивающего, но особого облегчения не почувствовала. – Ты лучше переодевайся и расскажи, что у вас в школе было.

Илюша, деловито разглаживая школьную рубашку на плечиках, поведал:

– Пришли к нам. Зачем-то дали телефон. Говорят: если у вас будут проблемы, вы можете позвонить. Зачем мне куда-то звонить, если я могу маме о своих проблемах рассказать? Глупость какая-то.

Варя улыбалась, сдерживая слезы.

Полина от мысли, что придется жить с детьми Беаты пришла в восторг. Андрей промолчал – он вообще молчун. Сергей пробурчал: «Только пусть она ко мне не лезет», имея в виду, конечно, Беату. Он почему-то никак не мог найти общий язык с ней. Галя лишь пожала плечами и тут же села за пианино.

– Я новую песню сочинила. Спеть?

– Конечно.

Варя слушала и восхищалась: какая же она талантливая. Играет, поет, рисует, да еще и красавица. Когда песня умолкла, Галя повернулась к маме:

– Ну как?

– Восхитительно. Я никогда не умела так сочинять.

– Правда? А у тебя совсем никаких замечаний нет?

– Нет. Всё просто чудесно. И слова, и музыка, всё так подходит.

– Я еще Брайна Крейна выучила «Весну». Сыграть?

– Обязательно. Ты же знаешь, что обожаю, когда ты играешь Крейна.

Последний аккорд утих, и Галя, смеясь, сообщила:

– Иногда я представляю себе такую сцену из своей будущей жизни. Я подхожу к мужу и спрашиваю: «Почему ты перестал держать мои руки в ладонях? Мне это так нравилось!» А он скажет: «С тех пор как мы продали пианино, это уже не нужно…»

Варя рассмеялась и притянула дочь к себе.

– Иди я твои руки в своих ладонях подержу, – обняв Галю, она спросила негромко: – Часто придумываешь свою будущую жизнь?

– Нет, не очень. Ты же знаешь, я больше сказки придумываю.

– Не придумывай о себе ничего плохого. Ладно? – попросила она.

– Ладно. А что? Боишься, сбудется? – хихикнула Галя.

– Кто знает. И еще. Я уезжаю. Вся надежда на тебя. Тетя Беата, конечно, за вами присмотрит, но ты же понимаешь…

– Не волнуйся, мам! Всё будет хорошо. Ты, главное, не болей. Давай я твои вещи соберу…

Беата пришла уже около восьми. Они выпили чай на кухне, а потом подруга заговорщицки подмигнула:

– Давай колись. Куда вдруг собралась?

– Беата, если бы не нога, никуда бы не поехала, честное слово! – заверила Варя. А потом пришлось немного соврать: – Она давно у меня уже побаливала, здесь врачи вообще не могли диагноз поставить, ты же знаешь, как у нас тут лечат. А в Волгограде сказали, как станет хуже, срочно к ним. Вот, дождалась…

Дети в это время не на шутку расшумелись. Посмотрев на часы, подруга ужаснулась:

– А как ты их спать укладываешь?

– Я-то? – рассмеялась Варя. – Да очень просто, – и гаркнула на всю комнату: – Через десять минут, чтобы все были в кроватях. Время пошло.

В комнатах всё бурно зашевелилось. Одни стелили постель, другие убирали игрушки.

– А они что, всегда тебя так слушаются? – изумилась Беата.

– Всегда, – и чуть громче добавила для Полины, застрявшей возле зеркала в коридоре. – Потому что кто не успеет за десять минут лечь в постель, в компьютер завтра играть не будет.

Поля тут же умчалась в ванную.

– А у меня так не получается, – загрустила Беата.

– А потому что ты грозишься, а свои угрозы не выполняешь, – объяснила Варя. – Ты им скажешь, что играть не будут, а завтра начнут рыдать в три ручья, ты и простишь. А мои знают, что мое слово тверже гороху! – она подмигнула Илюше, выглянувшему из спальни.

– Мы уже легли, – сообщил он. – Ты нас поцелуешь?

– Конечно.

Варя поковыляла к мальчикам, едва сдерживая стон. Дети Беаты, вдохновленные примером, тоже уже разошлись по спальням. Мальчик лег с Илюшей, а дочка с Полиной. Младшенькую Беата решила уложить с собой на кровать Вари.

Она расцеловала всех, как обычно делала на ночь: губки, носик, лобик, щечки. Илюша обнял ее за шею и, хохоча, требовал:

– Еще! Еще!

Андрей лицо подставил, но сохранил почти невозмутимое выражение, а вот старший Сергей сладко жмурился. Сердце замирало от счастья, когда она видела это.

Когда Варя расцеловала своих принцесс, пришло время идти на вокзал. Она постояла немного в коридоре.

– Держись, Беата, – она обняла подругу. – Если вдруг что-то не так – звони. Я попробую по телефону разрулить.

– Справимся как-нибудь. Главное, не болей.

Варя подхватила сумку, куда дочь уложила необходимый минимум вещей, и вышла за порог.

Багрянский ждал ее этажом ниже. Сразу забрал сумку и подставил руку, на которой Варя и повисла.

– Нога подкашивается, – виновато пояснила она.