Городские Маги

Глава 1

Он тонул. Глаза его были широко распахнуты, но толку от них не было: вокруг царила непроглядная тьма. Именно в этом густом, тягучем мраке Николай и тонул. Жидкость, в которой барахтался молодой человек, не была горячей или холодной. Зато была вязкой.

Николай едва умудрялся держать голову над поверхностью. Руки и ноги едва двигались, с трудом преодолевая сопротивление тягучей мглы. Юноша оглядывался по сторонам, но не видел ничего. Он даже не мог различить границу между жидкой темнотой и газообразным мраком.

В груди рваным ритмом сердце выбивало сигнал SOS, и других звуков, помимо шума крови в ушах и биения сердца, Николай здесь не слышал.

Сил почти не оставалось, конечности онемели от утомления и плохо слушались. Молодой человек закричал от отчаяния, но голос свой слышал всего мгновение, а затем звуковая волна то ли улетела, не встречая препятствий, то ли была поглощена ненасытной темнотой. Ещё один рывок, из последних сил – и голова по самую шею выбралась из вязкой мглы, чтобы затем столь же стремительно погрузиться обратно.

Николай ощутил во рту безвкусную чёрную жидкость, плеснувшую по подбородку через нижнюю губу. Юноша закашлялся и попытался отплеваться, но тут ноги отказались подчиняться, руки свело от боли.

– Не-е-ет!

Темнота раскололась от резкого, неприятного звука. Дребезжащее жужжание, короткое, повторяющееся с назойливой частотой. Подрагивающей от приснившегося кошмара рукой Николай схватил с тумбочки радиочасы, подтянул к лицу и несколько раз поцеловал. Молодой человек был вдрызг мокрым от холодного пота и тяжело дышал.

Отключив будильник и вернув прибор на место, он бросил взгляд на красные цифры электронных часов. На этот раз он проснулся от первого будильника, ровно в семь. Николай сел в кровати, повернулся всем корпусом, приподнял край матраса и достал потрёпанную толстую тетрадь в засаленной обложке. Он шлёпнул её себе на колени, легко, благодаря заложенной внутрь ручке, открыл на нужной странице и стал записывать свой сон. Пустых страниц в тетради оставалось меньше четверти.

Спустя несколько минут, вернув тетрадь на место и накинув на себя халат, Николай поспешил в ванную, но дойти до неё не успел. Его остановил голос из кухни:

– Ты опять орал во сне. Запишись уже к психиатру, пусть он выпишет тебе колёса. Или кляп купи. Терпеть уже сил нет!

Николай так и замер, взявшись за ручку двери ванной комнаты. Он тяжко вздохнул, крепко зажмурив глаза, затем сделал глубокий вдох и медленный выдох, после чего открыл глаза. Ручка двинулась вниз, отчётливо щёлкнул язычок, покидая паз. Николай потянул дверь на себя.

– Я с тобой разговариваю!

Молодой человек повернул голову в сторону кухни. В коридоре стояла женщина тридцати лет с сальными светлыми волосами, которая куталась в ярко-розовый халат с таким же розовым искусственным мехом на рукавах, воротнике и подоле. Одной рукой она держала дымящую сигарету, а вторую упёрла в бок.

– Чего тебе, Наташ?

– Какая я тебе Наташа, додик?! Сколько раз повторять: я На-та-ли! Бесишь прям. Скройся уже, смотреть на тебя тошно.

Пользуясь возможностью, Николай мгновенно юркнул в ванную комнату, едва не прищемив себе руку, которой на ходу включал в ней свет. Душ он принимал спешно, не желая опаздывать на работу. Два раза он ошпарил себе спину. Он знал, что Наташа специально спустила воду в туалете и открыла на всю кран с холодной водой в кухне, но это не имело никакого значения. Николай не собирался с ней ссориться. Её усилий хватало на двоих.

Оделся и собрался молодой человек так же быстро. Он даже не стал ждать, когда его короткие тёмно-каштановые волосы высохнут, а просто натянул шапку на мокрую голову. На улице уже было довольно тепло, но Николай боялся холодного ветра и не хотел болеть. Болеть означало проводить целые дни дома. С Наташей.

В коридоре его в очередной раз настиг её голос:

– Будешь ехать домой – зайдёшь в магазин. Список пришлю на мобильник.

Николай не ответил. Он схватил ключи и выскочил на лестничную клетку, спешно запирая дверь на ключ. Ждать лифт он не стал, предпочтя размять ноги на лестнице. Вниз он сбегал резво, хотя и сам понимал, что бежит из нелюбимого дома лишь для того, чтобы быстрее оказаться на нелюбимой работе. Но об этом Николай старался не думать. Впрочем, не он один так поступает по утрам.

Из подъезда молодой человек буквально выскочил, чуть не врезавшись в пожилую женщину. Он успел остановиться, и в результате только мягко ткнулся в её спину ладонями. Женщина громко охнула и резко обернулась.

– Простите, тёть Даш, – выпалил Николай, узнав соседку из квартиры напротив, и отступил на шаг, – очень тороплюсь.

– Коленька, ну нельзя же так пугать старушек.

На лице её, вопреки словам, появилась улыбка, а тон голоса был мягким. Но Николай, неловко улыбнувшись, ещё раз извинился:

– Прошу прощения, – его взгляд опустился вниз, остановившись на коробке, которую всё это время соседка держала в руках. Взглянув на открытый багажник старенького Пежо за женщиной, Николай понимающе протянул, – а-а-а, вы на дачу?

– Да, Коленька. Уже тепло. Что в этой душной Москве сидеть? Только время и бензин на дорогу тратить, туда-сюда гонять.

– Давайте помогу.

Не дожидаясь согласия, молодой человек взял из рук соседки коробку и понёс к машине.

– Эту подальше поставь, пожалуйста. В ней ничего хрупкого нет. Так, столовые приборы и полотенца.

Задвинув коробку поглубже в недра багажника, Николай тут же отправился за следующей. Коробки занимали всю лавку возле подъезда, громоздясь на ней по две-три в ряд. Пока юноша носил коробки, тётя Даша пустилась в беседу, поддерживая её за двоих:

– В понедельник хорошо ехать. Все дороги в область свободны, не то, что в пятницу. Час едем, два стоим! А я сейчас быстро домчусь. Аккуратнее с рассадой, пожалуйста. Вот спасибо! Надо будет только приезжать на неделе, растения поливать… Слушай! А, может, ты поможешь старушке? Что я буду гонять по несколько часов туда-обратно. Давай я тебе ключи оставлю, будешь заходить два-три раза в неделю, поливать цветочки? Выручи соседку, Коленька.

Молодой человек даже не нашёлся, что и ответить. Так и стоял, удивлённо глядя на женщину. Он, конечно, знал её с детства и даже бывал в гостях, пока мама не умерла, но всё равно не ожидал такого уровня доверия.

– Считай, работу тебе предлагаю. Небольшой, но всё же заработок. Скажем, тысячу в неделю, – по-своему истолковала соседка замешательство парня,– Я на бензин всё равно больше потрачу. Хотела Светлану попросить, с третьего этажа, но она в снова в командировку укатила.

– Нет, что вы, не надо платить…

– И слышать не хочу. Любой добросовестный труд должен быть оплачен!

Женщина бодро подошла к Николаю, на ходу доставая из кармана ключи и протягивая их ему. Тот неуверенно вытянул вперёд ладонь и тут же ощутил прохладу и тяжесть связки ключей.

– Ну, вот и славно! Спасибо тебе, Коленька! Значит, смотри: тот, что большой жёлтый – это от верхнего замка, а большой серебристый тебе не нужен, он от гаража…

Николай выслушал инструкцию к ключам, а затем спрятал их в карман джинсов. Закончив погрузку остальных коробок, он попрощался с соседкой, пожелал ей хорошо пути и обещал позвонить, когда пойдёт поливать растения в первый раз.

На работу он ехал в приподнятом настроении, уже предвкушая, что сможет учить конспекты в тишине пустой соседской квартиры, а не под несмолкающим шум телевизора и болтовни Наташи по телефону.

Хорошее настроение быстро испортилось, когда руководитель отдела отчитал его за опоздание на пятнадцать минут и оштрафовал. Николай вздохнул, готовясь к долгому и безрадостному трудовому дню.

***

Ездить в метро Николай очень любил. Там он чувствовал себя невидимкой, и чем больше было людей вокруг, тем более незаметным он себя ощущал. Если ты не наступаешь никому на ноги и не привлекаешь внимание, то никому до тебя нет дела.

Николаю нравилось ехать в вагонах подземки. Мерное покачивание убаюкивало, а в старых вагонах на зелёной ветке ещё и царил уютный полумрак, в котором было хорошо, спокойно, словно на руках матери. Ему также нравилось, что пока он едет в метро, он как будто становится никем. Он не студент заочного отделения с хвостами за зимнюю сессию; он не работник колл-центра с копеечной зарплатой, за которую он смена за сменой выслушивает жалобы на нерадивых курьеров; он не сын вечно усталого и всем недовольного отца или пасынок его новой жены, ленивой, глупой, эгоистичной и жадной. Нет, в метро Николай мог быть никем, мог оставить все свои тревоги и обязательства там, наверху, за тяжёлыми стеклянными дверьми с внушающей тревогу надписью “Выхода нет”.

Сегодня Николай закончил работу пораньше, чтобы успеть заехать перед учёбой домой и немного вздремнуть. Ну, или не домой, а в квартиру напротив, ключи от которой топорщились в кармане джинсов.

По понедельникам днём в метро было не так много людей, и Николай без угрызений совести занял место на сиденье. Он ехал, уставившись в окно вагона и глядя сквозь своё отражение на темноту туннеля и мелькающие вдоль него провода. В наушниках звучало что-то про медикаменты в исполнении группы “Placebo”, но Николай не обращал на музыку внимания, погружаясь в особый вид транса, когда в мыслях царит белый шум, а все переживания затихают, отодвигаясь на задний фон. Молодого человека даже начало немного клонить в сон. В полудрёме он откинулся на спинку сиденья, опустил голову на грудь, чтобы в глаза не бил свет, и позволил себе соскользнуть в сон.

Вокруг снова, как и во сне прошлой ночью, растянулась мгла. Чёрная, непроглядная. Юноша снова барахтался в вязкой темноте. Ощутив, как сжалось в холодный комок нутро, Николай сквозь сон слабо застонал. Усталость суетливого утра и неприятного рабочего дня вместе с накопившимся утомлением от хронического недосыпа и стресса навалились на него, и молодой человек, сделав глубокий судорожный вдох, позволил телу погрузиться в тягучий мрак.

Густая чернота сомкнулась над ним, плотно окутав, словно обняв. Все тревоги, волнения и тяготы сразу же исчезли, уступив место блаженному онемению. Не было ни радости, ни грусти, ни боли, ни страха. Лишь пустота. Такая же чернильно-чёрная, как и окружавшая вокруг темнота. Николай сделал вдох, впуская жидкий мрак в себя, и растворился в чёрном ничто.