Читать книгу: «Заря», страница 3

4

Кнут вернулся в лагерь к ночи и сообщил товарищам, что будет жениться. Мужчины не поняли такую перемену, но за парня порадовались. Молодой также принес припасы и убедил группу выдвигаться только через три дня, якобы чтобы у Матерей было время подготовить невесту. Они согласились. В день лихорадки Зари бродяги, промышлявшие в это время охотой, рыбалкой, сбором грибов и ягод, подметили странные погодные явления, испуганных, стремящихся на юг птиц и настолько теплую воду в реке, как будто что-то подогревало ее изнутри.

Матери же, в свою очередь, остались очень довольны своей договоренностью с Кнутом. Для Зари подходила пора замужества и деторождения, а на горизонте не было ни одного подходящего варианта. Памятуя о страшной болезни, местные мальчишки не обращали на рыжеволосую красу никакого внимания, как и она на них, а отдать Зарю престарелому вельможе не позволили бы и сами Матери – нрав не тот. Поэтому молодой, приезжий, харизматичный рабочий звучал как отличная партия для флегматичной, непосредственной прелестницы. Нужно лишь понять, как предупредить жениха о ее пугающей особенности. Для этого у Матерей было целых полтора месяца до следующей напасти.

Выждав необходимый срок, группа из десяти мужчин собрала на рассвете пожитки и выдвинулась в сторону деревни. Кнут шел впереди, показывал путь и чрезмерно спешил; позади него более опытные товарищи перешептывались и посмеивались. Встретили гостей хорошо, Матерей порадовали оснащение, физическая форма и неприхотливость работников, поэтому вскоре ударили по рукам. Все это время Кнут как мог скрывал несвойственные ему волнение и беспокойство. Наконец, Вторая Матерь позвала молодого на встречу с суженой; тот только этого и ждал. От Зари попытку сватовства держали в секрете, и поначалу она вообще не понимала, что от нее хотят ее воспитательницы и что здесь делает высокий, худой, раскрасневшийся юноша. Когда непонимание достигло предела, Первая Матерь отвела девушку в сторону и прямо спросила, нравится ли ей этот парень. Та окинула Кнута оценивающим взглядом, улыбнулась и кивнула – по меркам флегматичной Зари, это уже означало многое. У Матери отлегло от сердца.

Девушку и юношу оставили наедине; они пообщались, погуляли по деревне и поужинали в таверне. Следующий день они тоже, уже безо всяких посредников, провели вместе, а к вечеру Заря дала согласие на брак. На выходных сыграли свадьбу, закатили большой и богатый праздник на открытом воздухе с участием приезжей труппы и огромным дубовым столом с закусками и напитками. Всю пирушку оплатил Атаман. В дар новобрачным передали красивую, недавно построенную избу, и вскоре поженившаяся пара перебралась туда.

Невольными свидетелями первых дней интимной жизни молодоженов стали почти все постояльцы деревни, хотя подслушивать никто не собирался. Все дело в том, что Кнут так громко и остервенело стонал, что жители постарше невольно смущались, а детям затыкали уши. Парень приступал к делу, по своему обыкновению, с первыми лучами солнца, и сладострастные оры Кнута на время заменили перекличку сельских петухов. Юноша, потный и изможденный, выбирался из избы на полусогнутых, дрожащих ногах, выливал на себя ведро воды, шел в трактир, залпом выпивал кружку пива и ел без разбору тарелку съестного, после чего – возвращался в постель к жене. Ситуация могла повторяться сколь угодно долго. Завидев изнуренного Кнута, завсегдатаи таверны тут же готовили ему стакан и блюдо, похлопывали по плечу за успехи в любовном деле; своим товарищам он рассказывал, что жена его ну слишком уж хороша, и пока он не закончит трижды кряду, желание никуда не девается, затем перерыв – и еще три захода. На работе он почти не появлялся: не хватало ни сил, ни времени.

Выносливость Кнута наконец-то нашла себе достойное применение, и его возможности как мужчины не подвергались никакому сомнению. Смущало только то, что со стороны Зари, за многие часы наслаждения, не было услышано ни одного встречного звука. Помимо прочего, изматывающий график Кнута, казалось, никак на нее не влиял – она выглядела и вела себя как обычно. Как-то раз Вторая Матерь аккуратно и с намеком поинтересовалась у девушки, мол, как сегодня спалось с Кнутом; Заря не поняла вопроса и в своем стиле ответила:

– Да так, – Заря нахмурилась, вспомнив прошедшую ночь. – Снилось всякое.

Но так уж вышло, что тема несоответствия их страсти быстро отошла на второй план: Матери узнали о беременности своей рыжеволосой воспитанницы. При таких стараниях Кнута – ничего удивительного.

5

Смуглый, лысый мужчина с бородкой, весь в дорогих украшениях, находился в состоянии крайнего недоумения и возбуждения – вполне вероятно, впервые в своей продолжительной жизни. Он снова разложил карты, снова заглянул в хрустальный шар и снова посмотрел в телескоп на звезды – тщетно.

– Ничего не понимаю, – признался он сам себе.

Он отменил любые приемы и сейчас, поздно ночью, когда вся его паства наконец-то разошлась по палаткам, мужчина в очередной отчаянной попытке перетасовал колоду, бросил кости и перекопошил внутренности горного барана – результат тот же. Он запросил у своих подданных всевозможные инструменты для забытых в древности ритуалов и практик, суетно занялся и ими, но опять, раз за разом, натыкался на печальное предзнаменование. Золотые кольца в ушах дрожали от волнения их владельца.

– Катаклизм? – спросил мужчина уже в десятый раз за этот злополучный день. – Чушь какая-то. Невозможно!

Он в гневе отбросил в сторону ковш, полный жертвенной крови, свечи и щипцы, выдохнул, вытер с лица пот и умылся. Встал в своем халате, усеянном драгоценными камнями, на край широкой, в сотню саженей, превосходно убранной каменной площадки и осмотрел свои бездонные владения, вырубленные высоко-высоко в горах. Лестница, бесконечно длинная и пологая, шла, насколько хватало глаз, вниз к земле, к обиталищу смертных. Они, смертные, копошатся в грязи, а он и его избранные живут здесь на такой высоте, что любой неподготовленный пришелец, помести его сюда сразу, без изматывающего многодневного подъема, испустит дух от нехватки воздуха. Все эти люди, паства, что сейчас ночуют в палатках на всем колоссальном протяжении небесной лестницы, считают его Посланником Богов, если не самим Богом. Что, в самом деле, может ему угрожать?

Он, Посланник, может видеть и прошлое, и будущее. Может дать любому просящему то, что ему понадобилось. Он награждает своей милостью. Он одним взглядом спасает, вдохновляет и наставляет. Он лишь взмахом руки может как убить, так и вылечить. Он может изменить погоду и даже, если очень захочет, обернет время вспять – по крайней мере, его заставили в это поверить безропотным служением. Он сам, Посланник, давно не стареет. А теперь что? Катаклизм? Два с лишним столетия беспредельной власти, безраздельного царствования в самом сердце величайшего горного хребта – и все это, как песок, утечет сквозь пальцы? Он, Посланник, не позволит этому случиться!

Угроза, думал Посланник, по-новой перемешивая колоду, не может прийти из ниоткуда. Он почувствует ее, предпримет необходимые меры. Он усилит свою охрану и прикажет следить за всеми подозрительными лицами и природными явлениями. Кроме того, надо как следует поработать с паствой. Это принесет свои плоды. Он, Посланник, точно знал, что эти люди, ослепленные его великолепием, ради него пойдут на все. Он знал, что может поднять их, и старого, и малого, на кровопролитную войну – как уже делал это неоднократно – и они с превеликим удовольствием отдадут жизнь за его, Посланника, благополучие. Он знал, что они ему и боевых слонов достанут, если понадобится.

Он знал все это слишком хорошо. А еще, помимо прочего, он знал, что карты – карты никогда не ошибаются.