Читать книгу: «Конкурс убийц», страница 7

– Я тоже об этом думал. Хотел вот сегодня поехать и переговорить со всеми, кто вчера дежурил. Но вчера на все времени не хватило, – вздохнул Пятаков.

– Мы пытались дозвониться дежурному охраннику, но он не берет трубку, – заметил Станислав. – Вы нас развернули как раз в тот момент, когда мы собирались ехать к нему домой и выяснить, где он находится.

– Что? Охранник пропал? – Еловец вопросительно посмотрел на своих оперативников.

– Я же говорю, что им, секьюрити и горничными я пока еще не занимался, – буркнул Пятаков, не поднимая глаз на начальство. – Сегодня с Андреем будем всех опрашивать.

– Вы мне этого охранника из-под земли достаньте! – нахмурился Еловец. – Странно это все – пропасть сразу же после убийства.

– Да куда он денется… – начал было говорить Лемешев, но начальник так на него посмотрел, что тот смутился и замолчал.

Гуров, закончив изучать все документы, сложил их снова в папку и протянул Пятакову.

– Так что же от нас требуется? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Впрочем, вопрос был задан им чисто риторически. Лев Иванович уже и так понял, к чему клонят местные оперативники – им нужно было, чтобы кто-то раздобыл для них информацию по старому делу тринадцатилетней давности. Нужно, чтобы Гуров и Крячко, так кстати подвернувшиеся им под руку, взяли на себя бремя отследить путь пистолета, ниточку, которая ведет от того, прошлого, нераскрытого убийства, к настоящему.

– Мы, конечно же, не имеем права прерывать ваш отпуск… – Еловец нервно заерзал в кресле. – Но в силу обстоятельств… Я так понял из слов Ильи Ильича, что вы заинтересовались этим убийством…

Гуров вздохнул, а Крячко с трудом сдерживал улыбку, наблюдая, как Александр Александрович неловко пытается применить дипломатический прием и добиться их согласия на уже официальное ведение этого дела. Или, по крайней мере, поспособствовать его быстрому продвижению.

– Наш интерес был только в том, чтобы убедиться в виновности или невиновности супруги убитого, – глянул на Еловца исподлобья Гуров.

– Вот видите! – отчего-то обрадовался Александр Александрович. – А ведь подозрения с нее еще не сняты. Пистолетик, как ни крути, был найден в ее сумочке, и алиби, которое бы подтвердило ее непричастность к убийству, у нее тоже нет. Вы ведь с ней беседовали? Она вам сказала, где она была на момент убийства? Что-то мало верится, что она была в ванной и не слышала выстрела.

– Могла и не слышать, – пожал плечами на этот раз Пятаков. – Выстрела вообще никто не слышал. Хотя слышимость в номерах просто зашкаливает.

– Это почему же никто не слышал выстрела? – воззрился на подчиненного Еловец.

– Стреляли через подушку, – ответил вместо Пятакова Лев Иванович. – Тихо вошли, положили подушку на лицо спящего, приставили вплотную пистолет и выстрелили, подушку снова убрали и кинули рядом на кровать. В отчете все это есть, – кивнул он на папку.

– Так что? – Еловец посмотрел на Гурова и Крячко.

Лев Иванович переглянулся со Станиславом и ответил:

– Вы хотите официально привлечь нас к делу?

Александр Александрович на пару секунд замялся.

– Не то чтобы официально… Для этого надо будет запрашивать разрешение у вашего начальства, отзывать вас из отпуска. Но не буду скрывать, что был бы благодарен за помощь.

Еловец покосился на Пятакова, но по лицу оперативника не было видно, как он относится к такому решению начальства, поэтому полковник снова перевел взгляд на своих московских коллег.

– Поедем? – Лев Иванович обратился к Станиславу.

– У нас есть выбор? – усмехнулся Крячко. – Все равно отпуск накрылся. Ни писатели, ни наши женщины нам проходу не дадут, пока до конца мы это дело не доведем.

– А что писатели? – вдруг заинтересовался Еловец.

– Детективщики, маму их, – выругался Лев Иванович под насмешливым взглядом Крячко. – Им бы сюжетец интересный ухватить, да посмотреть воочию, как мы работаем. Только под ногами путаются. Интересно им, видите ли, детали хотят знать…

– Вы не любите детективы? – удивленно посмотрел на Гурова Еловец. – А я, знаете ли, почитываю. Маринину или, допустим, Гарднера. Иногда интересные сюжеты попадаются.

– Угу, – неопределенно промычал Лев Иванович, но не стал ничего говорить, давая понять, что у него на счет сей сомнительной литературы свое мнение.

– Так что же? – снова повторил свой вопрос Еловец и выжидательно замолчал.

– Ладно, – после небольшого раздумья согласился Лев Иванович. – После обеда поедем. Мы на машине, поэтому не беспокойтесь о билетах, – поспешил он вставить, увидав, что Еловец готов был предложить им достать их хоть из-под земли.

– Бензин мы оплатим, – с радостной готовностью вставил Александр Александрович. – Оформим все как положено.

Лев Иванович и Крячко встали, а за ними и все остальные.

– В каком округе было убийство в Москве? – решил уточнить Гуров.

– В Северо-Восточном, в Марьиной Роще, – не очень охотно ответил Пятаков. – У них наш запрос должен быть.

Распрощавшись с Еловцом, все вышли из его кабинета и направились по коридору к выходу из управления.

– Не моя это была идея, – неожиданно, после некоторого молчания, проговорил Пятаков.

– Вы имеете в виду привлечь нас к расследованию? – улыбка скользнула в уголках губ Гурова.

– Отправить вас в Москву, – уточнил оперативник. – Я сразу сказал Александру Александровичу, что сам могу поехать, но он даже слушать не стал, как только узнал, что есть возможность расширить поиск за счет привлечения оперативников из Москвы. Да еще и из Главного управления… Неудобно как-то получилось. Получается, я вас подставил…

Лев Иванович на ходу посмотрел на Пятакова. Тот шел, как и всегда, когда его видел Гуров, уставившись себе под ноги. И глядя на его серьезное и сосредоточенное лицо, поверил, что оперативнику и впрямь неудобно из-за всей этой создавшейся ситуации.

– Что уж теперь, – как можно беспечнее произнес Лев Иванович. – Теперь мы уже как бы и сами втянулись в это дело. И в любом случае продолжили бы его. Так что вашей вины, Илья Ильич, тут нет никакой.

Они вышли на стоянку служебных машин, и Пятаков сказал Андрею Лемешеву, который все это время следовал за ними:

– Отвези людей к гостинице и сразу езжай обратно. Или вам куда-то еще нужно? – посмотрел он на Гурова и сразу же по своей особенности опустил голову.

– Если вы не против, мы хотели бы встретиться и переговорить с охранником, в смену которого произошло убийство. Время до отъезда у нас еще есть.

Пятаков кивнул.

– У вас есть его адрес. Я правильно понял? – спросил он.

– Да, есть.

– Тогда поехали вместе, – чуть подумав, ответил Илья Ильич и, обращаясь к Лемешеву, добавил: – Андрей, чего стоишь? Заводи.

* * *

До нужного адреса ехали молча, а когда приехали, то втроем (Лемешева на всякий случай оставили возле подъезда) поднялись на третий этаж, где находилась квартира Антона Тропинина. Позвонили. Где-то в глубине квартиры прозвучал звонок, но все оставалось тихо. Открывать им никто не спешил даже после третьего звонка.

– Дома никого нет, – констатировал Крячко и так понятный всем факт.

Пятаков развернулся и нажал звонок соседней квартиры. И снова тишина. Зато за дверью квартиры напротив, рядом с которой стоял Лев Иванович, раздался щелчок открываемого замка. На пороге возникла бесформенная фигура, которая пятилась задом и что-то с усилием вытаскивала из коридора квартиры. Судя по конфигурации, бесформенная фигура принадлежала полной женщине, хотя наверняка Лев Иванович не мог сказать, потому как одета эта фигура была в спортивный костюм.

– Простите, – обратился он к фигуре, и та, ойкнув писклявым голоском, который совсем не соответствовал объемам тела, повернулась к ним лицом.

– Вот напугали меня, черти! – пропищала, а вернее, пропищал голос, который принадлежал в общем-то молодому мужчине, но очень полному, с рыхлым лицом, с обвисшими щеками и заплывшими жиром небольшими глазками.

– Вы не подскажете, ваши соседи… – Гуров указал на дверь Тропинина.

– Антоху ищете? Так он уехал, наверное, на дачу. У него свой домик недалеко от моря, так он каждые выходные туда мотается. И правильно, чего в городе-то сидеть, – словоохотливо доложил мужчина и попросил Гурова: – Вы мне не поможете вытащить этот дурацкий гроб?

Гробом оказался старый платяной шкаф, тяжелый и массивный. Оперативники с трудом вытянули его в коридор и стояли, не зная теперь, как пройти к лестнице. Шкаф перегородил всю площадку.

– Ох, будь он неладен! – простонал, а вернее, снова пропищал полный сосед, не зная теперь и сам, что следует ему делать с этой громоздкой мебелью.

– Его надо было сначала разобрать, – с трудом протискиваясь к лестнице, наставительно произнес Гуров.

За ним поспешно стали протискиваться и Пятаков с Крячко. Они, как и Лев Иванович, почуяли, что добром их помощь этому соседу не закончится. Наверняка тот начнет просить их еще и помочь снести этот «гроб» вниз.

– Да, наверное, вы правы, – с безнадегой в голосе вздохнул сосед. – Надо теперь как-то инструмент в квартире достать.

Он стал предпринимать попытки попасть в квартиру, но так и не смог – его габариты были ничуть не меньше габаритов шкафа. Пришлось Гурову и Пятакову помогать сдвинуть шкаф, чтобы освободить перекрытый проход.

– А где у Антона домик? – по ходу работы задал вопрос Пятаков.

– Так кто его знает? Я там не был. Ему он от деда с бабкой достался, – пояснил сосед, который тяжело пыхтел и пытался снова протиснуться к своей двери.

– Понятно. Просто мы до него дозвониться не можем, а нам его срочно нужно увидеть.

– Вы с работы? – спросил толстяк, наконец-то пробравшись к двери своей квартиры.

– Не совсем, – не стал вдаваться в подробности Илья Ильич. – А кто знает, где эта дачка находится?

– Сеструха его знает, – почесал сосед толстый нос. – Танька в соседней квартире живет с сыном, – сосед кивнул на квартиру рядом со своей. – Но она сейчас на работе, а Пашка, наверное, с Антоном уехал. Нет ведь дома никого?

Гуров покачал головой.

– Ну вот, значит, Антоха вместе с племяшом и уехал. Они рыбачить в основном туда ездят.

От слова «рыбачить» у Льва Ивановича засосало под ложечкой, и он тоскливо вздохнул.

– А у Антона есть жена или девушка?

– Нет, он пока свободная птица. Ему и так хорошо. За ним вон сеструха присматривает. Стирает ему, готовит. Она сама безмужняя разведенка. А так-то Антоха удобно устроился. Квартирки им от родителей и от бабки достались в наследство…

Сосед был готов рассказывать и дальше, но Пятаков его прервал:

– Где сестра работает?

– Танька-то? Так она в магазине. Заведующей.

Толстяк назвал адрес магазина и фамилию сестры Тропинина по мужу. Оперативники поблагодарили и спешно спустились. На улице Пятаков, обращаясь к Гурову и Крячко, сказал:

– Раз такое дело, я сам буду поисками этого Антона заниматься, а вы уж давайте, езжайте в гостиницу. Я на связи. Телефоны ваши у меня есть. Буду держать в курсе.

– Добро. – Лев Иванович огляделся. – Тут остановка далеко?

– Да нет же, – с некоторой досадой ответил Пятаков. – Мы вас подкинем до отеля, а потом поедем искать сестру и выяснять у нее, где ее брат Антон находится.

Едва Гурова и Крячко высадили у отеля, как их со всех сторон окружили писатели и забросали вопросами, словно это и не писатели были, а пройдохи-журналисты из местной прессы:

– Расскажите, как продвигается следствие?

– Скажите, что-то уже известно? Какие-то улики уже нашли?

– Говорят, что у вас уже есть подозреваемый. Это правда? Кто он?

– Они что, где-то тут в засаде сидели? – рассмеялся Станислав, оглядываясь в поисках места, где могли бы прятаться все эти люди.

Гуров, в отличие от Крячко, напрягся и, недовольно отмахиваясь от назойливых писателей, поискал глазами Реус. Нашел и громко спросил, обращаясь к Ирине Яковлевне:

– Мы же с вами, кажется, договорились вчера!

– Я всем все объяснила, – пожала та плечами, словно говоря этим жестом, что она сделала все, что в ее силах, но ситуация вышла у нее из-под контроля.

– Товарищи писатели! – Лев Иванович встал как вкопанный и поднял руки. – Что вы от нас со Станиславом Васильевичем хотите?

– Мы хотим знать, как продвигается следствие, и вообще мы все хотим знать. Убили нашего дорогого председателя комиссии и уважаемого члена Союза писателей, талантливого человека! Мы все переживаем, – выступил вперед писатель Переделкин.

– Я понимаю ваши чувства, – вздохнул Гуров и стал объяснять тоном, каким объясняют воспитатели непонятливым детям: – До окончания следственных мероприятий оперативники, проводящие их, не имеют права разглашать, ни как проводится следствие, ни каких-либо промежуточных результатов по нему. Я уже разговаривал с Ириной Яковлевной и обещал ей, что как только все закончится, я и мой коллега ответим на все ваши вопросы. Я ясно выразился?

Сначала вокруг стояла тишина, а потом кто-то из женщин, кажется, это была Марьяна Степановна Скорикова, которую приводил к ним в номер Лемешев, ответила:

– Все ясно нам. А когда следствие закончится?

– Вот этого я сказать точно никак не могу. Это, знаете ли, не в моей власти, заглядывать в будущее. Вы ведь не думаете, что настоящая работа оперативников похожа на написание детективного романа или рассказа, где писатель уже наперед знает, как будет развиваться сюжет. Когда он знает, и кто убил, и какие улики и свидетелей нужно подсунуть полиции, чтобы она нашла преступника.

– Конечно же, многие из нас так не думают, – с ехидной улыбкой выплыла вперед Реус. Она оглядела писателей, окруживших оперативников, и спросила: – Или есть другие мнения?

Все молчали. Никому, по всей видимости, не хотелось прослыть невеждой в вопросе, как на самом деле проходит раскрытие преступления.

– Вот видите. – Реус повернулась к Гурову и Крячко. – Все всё понимают и больше не станут донимать вас своими глупыми вопросами. Нам еще неделю жить в отеле, а поэтому, друзья, – она снова оглядела притихших и даже немного смутившихся писателей, – давайте наберемся терпения.

Словно по команде писатели стали расходиться. Кто парочками, кто небольшими компаниями, а кто и поодиночке.

– Вы уж извините их, – вздохнула Реус и, развернувшись, тоже ушла в холл отеля, а Лев Иванович подумал, что первое неприятное впечатление от этой женщины было у него, скорее всего, обманчивым.

Глава 12

Москва встретила сыщиков отвратительным шквальным ветром и ливнем. Солнечное настроение, которое еще хоть как-то поддерживало расположение духа Льва Ивановича в Анапе, исчезло окончательно и стало таким же свинцово-черным, как и тучи над столицей.

Еще перед отъездом в Москву Гуров созвонился с Орловым и рассказал ему о причине их с Крячко возвращения. Генерал, громко кашлянув в трубку, словно поперхнувшись новостью, сказал:

– Удивляюсь я тебе, Лева. Вернее, даже не тебе, а твоей способности притягивать к себе разные происшествия. Такое впечатление, что ты и в отпуске всегда умудряешься найти себе работу. Я, если честно, специально отпустил вас со Станиславом на этот раз вдвоем. Думал, что хоть так ты отдохнешь без приключений…

– Это не я работу нахожу, – хмуро заметил Лев Иванович, – это она меня находит.

– Ну-ну, – протянул Орлов. – Так что от меня требуется?

– Позвони в следственное управление по Северо-Восточному округу, пусть они нам дело об убийстве Леонидова подготовят. Им, вообще-то, запрос из Анапы делали. Но мы лучше на месте все посмотрим. Ох, не люблю я глухари раскручивать, – посетовал Гуров, на что его начальник ответил:

– Ничего, управитесь, не в первый раз. Ладно, завтра, что ли, вас ждать?

– Да, завтра, после четырех часов. Раньше никак не управимся. На машине едем.

– Ладно, позвони, если будут сложности. Вместе подумаем.

– Позвоню, – коротко пообещал Лев Иванович и прервал связь.

Теперь вот, остановившись рядом с домом Крячко, они решали – ехать им сразу в Марьину Рощу или сначала поесть и помыться. В итоге решили, что один час погоды не сделает, и отправились ужинать, или даже обедать, потому как не ели с самого утра.

– Мне все не дает покоя эта чертова цифра, – неожиданно произнес Гуров, переставая жевать. – Все так и вертится вокруг нее.

– Какая такая цифра? – не понял Станислав.

– Тринадцать, чертова дюжина. Тринадцать с лишним лет назад Ольга вышла замуж за Кирьянова, тринадцать лет прошло с момента выхода первого романа Евгения Петровича. Как его там – «Тревога», кажется. Тринадцать лет назад произошло убийство Леонидова, – перечислил Лев Иванович.

– Хм, и вправду, – Станислав тоже задумался. – А я как-то не обратил на это внимания. Думаешь, что все эти события как-то связаны друг с другом?

– Связаны или нет, но как-то уж очень они близко друг к другу находятся.

– Может, в них и кроется ответ на вопрос, кто убил Кирьянова? – предположил Крячко.

– Вот и будем выяснять. Ты уже закончил жевать? Тогда поехали, а то времени у нас в обрез. Боюсь, никто нас ждать шибко не будет. Следователи – тоже люди, и домой хотят после службы приходить вовремя.

Дело об убийстве писателя Леонидова под номером 1313 им выдала молодая женщина, представившаяся как Юлия Владимировна.

– Мне все дела передали только полгода назад, – словно бы извиняясь, улыбнулась она. – Предыдущий следователь ушел на пенсию. Я же все не успела еще просмотреть. Новых дел навалилось. Времени на то, чтобы их все изучить, катастрофически не хватает, не то что старые дела вычитывать, – вздохнула она.

– Вот мы вам и поможем, – подбодрил ее Крячко и, посмотрев на папку, которую протягивала им следователь, добавил: – Очень уж тонкая. Там точно все документы?

– Даже не знаю, – пожала плечами Юлия Владимировна. – Я же говорю, что не просматривала. А это дело Леонидова я и вовсе в самом низу стопки незаконченных дел нашла.

– Ладно, разберемся. – Лев Иванович быстро прошел к столу в кабинете следователя и открыл папочку: – Так, что тут у нас?

Они со Станиславом битый час вычитывали различные протоколы, свидетельские показания и материалы по проведенным экспертизам, изредка перебрасываясь репликами и выписывая все необходимые контакты и данные по делу. И только уже сидя в машине, Крячко, задумчиво посмотрев на Льва Ивановича, сказал:

– Вот тебе и связь, о которой мы гадали. Ольга Кирьянова, оказывается, была замужем за этим писателем Леонидовым, и сын у нее имелся.

– М-да, – взъерошил коротко остриженные волосы Лев Иванович. – Связь тут есть, но она только частично пока что просматривается. Остается много неясных моментов. И надо бы нам эти моменты прояснить, поговорив с теми, кто хорошо знал и Леонидова, и Ольгу.

Крячко посмотрел на часы и ответил:

– Займемся завтра с утра, сегодня уже поздно. К тому же, как я понял, у Леонидова из близких родственников, кроме старого деда, никого не было. А что стало с сыном-подростком с тех пор и куда он подевался после следствия – тоже нужно выяснять. Деду на тот момент было за восемьдесят, так что вряд ли он еще жив. Какие у нас с тобой есть контакты?

– Есть пара телефонов близких подруг Ольги, которые дала нам Реус. Есть адрес, по которому жил Леонидов с сыном, и есть уже неактуальные адреса и телефоны родителей Кирьяновой. Она сама нам сказала, что оба они уже умерли.

– Странно, что Ольга ничего не говорила нам о своем сыне и о том, что он остался с отцом. Мутная мне представляется история. Мать как бы отказалась от ребенка… – Крячко покачал головой.

– Мутная, – согласился Гуров и спросил: – Ты обратил внимание, что в деле Леонидова практически нет свидетелей? Его сын не в счет. Ему тогда было только тринадцать. Хотя он и нашел отца, но как следует из протокола опроса, он ничего подозрительного в этот день, а вернее, с утра, перед тем как уйти в школу, не видел. О матери своей тоже не упоминал.

– И оружия на месте происшествия не было найдено, хотя пистолет, из которого предположительно стреляли в писателя, был зарегистрирован на самого Леонидова, – добавил Станислав. – Согласно экспертизе, стреляли в него практически в упор. Интересно, зачем писателю был нужен пистолет?

– Так это именной пистолет, – напомнил Гуров. – Ему какой-то полковник подарил еще в армии, когда тот его спас. Какая-то странная история случилась на полигоне во время стрельб. Кто-то из артиллеристов перепутал направление и бабахнул не в ту сторону, куда нужно. Попал в окоп с командованием. А Леонидов там как раз при начштабе связным был, он его собой и накрыл от осколков. Самому всю спину покрошило. Еле выкарабкался тогда. Эта история в показаниях Ольги есть. Пистолет потом был оформлен на Леонидова. Все чинчинарем.

– Этот момент я как-то пропустил. Не помню, чтобы на глаза попадалось, – вздохнул Крячко. – Не понимаю еще, почему опроса коллег Леонидова не проводилось? Он ведь работал каким-то сотрудником в НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства.

– Работал, – кивнул Гуров. – Вообще, все дело как-то на тормозах спустили. Никаких следственных мероприятий толком не проводилось. Отчеты какие-то невнятные. Кстати, ты обратил внимание, что Ольга по этому делу проходила не просто как свидетельница, а как подозреваемая?

– Да. Но с нее потом все подозрения сняли, когда ее муж, теперь уже покойный Кирьянов, сказал, что она во время убийства была с ним рядом. То есть дома.

– Еще один момент привлек мое внимание, – немного помолчав, заметил Лев Иванович. – Женщина из одного с Леонидовым дома заметила из окна, она живет на первом этаже, проезжавшее мимо ее окон такси. По времени это событие как раз совпадало со временем убийства. Но таксиста тогда так и не нашли. Или не стали искать. Во всяком случае, о нем в деле больше не говорится ни слова.

– Хм. Да, надо будет еще раз пообщаться и с соседкой, и с сыном убитого, а заодно и со всеми, кто нам может хоть что-то рассказать об отношениях Ольги и ее первого мужа, – согласно кивнул Крячко.

Сыщики подъехали к дому Льва Ивановича. В квартире они еще раз обсудили план действий на завтра, и Крячко поехал ночевать домой. Оба оперативника были вымотаны поездкой из Анапы и бесконечно долгим днем, поэтому решили, что ночь каждый проведет в своей квартире. А если вдруг появятся какие-то новые мысли или предположения по поводу расследования, то они всегда могут созвониться и все обговорить.

* * *

Утром Гуров уже на своей машине отправился к Липовецкой Жанне Дмитриевне – одной из подруг Ольги Кирьяновой, с которой он все-таки созвонился еще с вечера и получил ее добро на встречу. Станислав должен был поехать в это время на бывшую работу Леонидова и там найти коллег, которые хорошо знали писателя при жизни.

Жанна Дмитриевна – высокая, стройная брюнетка с невзрачным лицом и с чуть раскосыми глазами – встретила Гурова приветливо, но настороженно. Провела его в просторную гостиную, обставленную по последней моде в деревенском стиле, и чисто из вежливости спросила, принести ли ему кофе или чай. Гуров отказался. Предложив ему сесть на диван, сама Липовецкая присела на краешек кресла-качалки и в ожидании вопросов или объяснений о цели визита уставилась немигающим взглядом на Льва Ивановича. Гуров решил начать разговор с подругой Кирьяновой, как говорится, с конца, а вернее, с событий давних, и не касаться пока что того происшествия, которое, собственно, и привело его к ней.

– Жанна Дмитриевна, мы начали заново расследовать дело убийства писателя Леонидова Владислава Владленовича. Вы, наверное, в курсе, что тринадцать лет назад его убийцу так и не нашли. – Гуров замолчал и вопросительно посмотрел на собеседницу, просто чтобы понять, вспомнила ли она, о чем идет, собственно, речь.

– Да, я помню, – степенно кивнула Жанна Дмитриевна. – Меня тогда опрашивали в полиции. Хотели знать, какие отношения были у Леонидова с его женой. Вернее, на тот момент уже с бывшей женой.

– Да, я читал отчет с вашей беседой, – ответил Гуров. – Но все равно, давайте поговорим об этом еще раз. Расскажите, вы с Ольгой давно знакомы?

– Я знаю ее еще с института. Мы вместе учились на филфаке. С тех пор и дружим, и секретов у нас друг от друга нет.

– Хорошо, значит, вы должны знать, как Ольга познакомилась с Леонидовым.

– Странные вопросы вы задаете. Мне их тогда, тринадцать лет назад, никто и не задавал. Я думала, что вас интересует, почему она от него ушла.

– И это тоже, – согласился Лев Иванович. – Но прежде ответьте на первый вопрос.

– Он, то есть Леонидов, пару лет преподавал в институте, но не у нас на курсе, хотя визуально мы его знали еще с тех времен. А Оля познакомилась с Леонидовым, когда тот уже работал в НИИ… Вы в курсе, что он был младшим научным сотрудником в отделе истории архитектуры и градостроительства Древнего мира и Средних веков? Нет? Ну, это не важно. В общем, Оля писала, а вернее, начала писать, но так потом и не закончила, диссертацию на тему архитектуры и живописи Византии, и ей нужна была консультация специалиста. Вот Леонидов ее и консультировал. Давал ей для изучения разные документы, отвечал на вопросы…

– Леонидов был старше Ольги?

– Да, и намного, на двенадцать лет. Красотой он тоже не блистал, а вот умом… Он был очень, очень умный и начитанный. Наверное, этим и покорил Ольгино сердце.

– Их сын… – начал было говорить Гуров, но Жанна Дмитриевна махнула рукой, останавливая его.

– Сразу хочу сказать, что Александр, Саша, – это не сын Оли, а пасынок. Он – сын Владислава Владленовича от первого брака. Их мать, женщина не самого строгого поведения, оставила новорожденного ребенка отцу, а сама сбежала с каким-то военным практически через месяц после того, как родила. Оля вышла замуж за Леонидова, когда крохе был всего год, и усыновила его. И воспитывала мальчика как собственного сына. По-моему, Саша даже и не знал, что она не настоящая его мать.

– Вот как?

Лев Иванович внимательно слушал, склонив голову набок. Теперь ему отчасти было понятно, что при разводе с Леонидовым Ольга именно из-за этого не забрала сына с собой. Писатель ни за что не отдал бы ей ребенка, которому она не была биологической матерью.

– Они прожили вместе двенадцать лет, – продолжила рассказывать Жанна Дмитриевна. – Я бы не сказала, что Оля была счастлива с Владиславом Владленовичем. Он был ужасным скрягой и домашним деспотом.

– Он бил жену? – уточнил Лев Иванович.

– Нет, физического насилия в доме не было. Но вот психологическое давление было постоянным. Леонидов был, как это сказать точнее… Он был ревнивым, аккуратистом, собственником. Он требовал, чтобы Оля всегда приходила с работы вовремя, вещи в доме всегда должны были лежать только на тех местах, которые определял им сам Леонидов. В противном случае он сразу же закатывал скандал. У него вообще вся жизнь была по расписанию, которое он сам и составил. И по этому расписанию он заставлял жить и Олю, – возмущенно жестикулируя, рассказывала Липовецкая.

– Но тем не менее она вышла за него замуж… – вставил Гуров.

– Ну да, вышла. Хотя я была против этого брака и говорила ей, что он, Леонидов, ей не пара. Но разве она меня тогда послушала! Ей, видите ли, было его жалко, что он в одиночестве воспитывает малыша. Мол, не мужское это дело.

– В общем-то, она права, ребенку нужна была мать… – попробовал высказать свое мнение Лев Иванович.

– И что в итоге? – игнорируя его высказывание, задала вопрос Липовецкая и сама же на него и ответила: – В итоге, когда она ушла от него, Сашу, которого она столько лет воспитывала, он ей не отдал, хотя она его очень просила об этом.

– А почему она ушла от него?

– Ну как же! – удивленно посмотрела на Гурова Жанна Дмитриевна, – Оля встретила Евгения Петровича, который был полной противоположностью Леонидова. Чуткий, внимательный, интеллигентный… – перечисляла достоинства Кирьянова Липовецкая.

Она говорила, а Гуров вспоминал совсем другие «достоинства» Евгения Петровича из характеристики, которую ему дала Реус – самовлюбленный и эгоистичный.

«Черт его разберет, – подумал Лев Иванович. – Одни дамы хвалят Кирьянова, другие имеют противоположное мнение. Даже сама Ольга говорила, что Евгений Петрович был упрямым и твердолобым, что переубедить его в чем-то было практически невозможно. А тут… Надо будет поговорить еще и с другой Ольгиной подругой. Хотя как по мне, то Реус намного ближе к истинной оценке характера Кирьянова, чем эта Липовецкая. Я сам наблюдал его и видел, что он из себя представляет».

– Так Ольга развелась с Леонидовым именно потому, что влюбилась в Евгения Петровича? – перебил он Липовецкую.

– Скорее всего, нет. Я точно не знаю почему, но на развод она подала еще до того, как познакомилась с Кирьяновым. Я так полагаю, что Ольге просто надоели все эти постоянные придирки и игры в домострой. Знаете, ведь последние полтора года перед своей смертью Леонидов не работал. Он вдруг решил стать великим писателем и засел за книгу.

– А до этого момента он не писал? – саркастически заметил Гуров. Он просто вспомнил, что читал в показаниях Ольги, которые она давала еще тринадцать лет назад, что ее покойный муж был очень талантливым и популярным на то время писателем.

– Писал, разные рассказы. И даже очень неплохо писал.

Жанна Дмитриевна закусила нижнюю губку и, соскользнув с кресла, подошла к книжной полке, немного постояла возле нее и достала из самой середины небольшую книжку.

– Вот, его сборник рассказов, – протянула она книгу Гурову. – Рассказы и одна повесть. Признаю – Леонидов был весьма талантливым писателем. Но рассказы он писал в свободное от работы время, а тут решил, что он хочет работать над романом, и временно уволился.

– Ольга была против написания романа? – спросил Лев Иванович, рассеянно перелистывая книгу.

– Нет, что вы! Она была даже довольна этим обстоятельством. Ведь именно она подсказала ему и сюжет, и идею, как написать. В каком ключе все преподнести.

– Вот как? И вы знаете, о чем роман?

– Нет, Оля только упоминала, что это детектив. Вернее, психологическая драма с элементами детектива и триллера. А о чем она, я не знаю, – с сожалением добавила Липовецкая.

– А Ольга сама не пробовала заняться литературой?

– Нет, она почему-то считала, что у нее ничего не получится и у нее лучше выходит заниматься издательством книг, чем их написанием.

– Может, она и права, – задумчиво пробормотал Лев Иванович.

– Что? Простите, я не расслышала, – наклонилась к нему Липовецкая.

– Нет, ничего. Это я так, рассуждаю вслух, – улыбнулся Гуров и попросил: – Можно я возьму с собой эту книгу? Я вам ее верну через пару дней.

Жанна Дмитриевна благосклонно кивнула, но добавила на всякий случай:

– Только обязательно верните, это у меня единственный экземпляр с авторской подписью.

Гуров заверил ее, что всенепременно вернет, и спросил:

– Значит, вы не знаете, успел написать Леонидов свой роман или нет?

– Нет, не знаю. Когда Оля от него ушла, а это было примерно за десять месяцев до его смерти, я больше ни о Леонидове, ни о его романе ничего не слышала. И Ольга со мной на эту тему никогда не говорила.