Читать книгу: «Серебряное. Прятки в темноте», страница 2

Глава 2

– Ну, какие есть соображения?

Женька сделал глоток, блаженно зажмурился, и его можно было понять: кофе Карина варила изумительный. Даже странно, что она не блистала в какой-нибудь элитной кофейне, а работала в закрытом пансионе. Хотя откуда нам знать, какие тут зарплаты. Но мне кажется, что всё равно в городе возможностей для профессионального роста было бы на порядок больше. Да и для всего остального тоже, для устройства лично жизни, например. Кариша очень симпатичная, почему она похоронила себя в этом всеми забытом медвежьемуглу – непонятно. Впрочем, мы не знаем о ней ничего, может, у неё есть причины жить именно здесь, в «Серебряном», а не где-то ещё…

– Девчонки из её группы в туалете обсуждали это на прошлой перемене, – Дарья аккуратно поставила свою чашку, – никто после ужина Несс не видел, на плохое самочувствие она тоже не жаловалась. Правда, Лиля вспомнила, что вроде как она недавно в запале сказала, что сбежит отсюда, чего бы ей это ни стоило. Но все сошлись во мнении, что она это просто на эмоциях ляпнула. Даже я не рискнула бы, если честно. А Несс ну вот вообще не выглядит человеком, способным не только перебраться через забор, хотя и это она вряд ли сумеет, но и добраться через осенний лес до цивилизации, при этом запутав следы так, чтобы её не нашли.

– Давайте обобщим всё, что мы знаем о Несс, – предложила я, так как уже отчаялась собрать воедино картинку. – Оно так легче будет, как мне кажется.

– Хорошая мысль, – согласился Женька, а Даша лишь молча кивнула, – итак, что нам известно кроме того, что её полное имя Инесса и её по какой-то причине заперли в «Серебряном»?

– И что у неё на редкость стервозный характер, – добавила я, – а так же крайне авторитарный папа, судя по рассказу Ники.

– А ещё у неё какие-то непонятные отношения с директором, – тихо проговорила Дашка, – помните, мы тогда её видели? Ну, когда они вместе вышли из центрального здания?

– Ещё бы не помнить, – хмыкнул Женька, – причём вряд ли они обсуждали учебный процесс или какие-то ещё рабочие вопросы. Для этого есть дневное время, как мне кажется. Значит, либо они были знакомы до того, как Несс приехала в «Серебряное», либо их связывают какие-то тайные дела, о которых ни к чему знать остальным.

– Мне кажется, если бы они были знакомы раньше, она не удержалась бы и дала бы всем понять, что лично знает Оленева, – предположила Дашка, – Несс слишком честолюбива, чтобы умолчать о таком факте своей биографии.

– Тоже так, – вынуждена была согласиться я, – она наверняка козыряла бы этим, это как раз в её характере. Если уж не перед всеми, так перед соседками по гостиной – наверняка. Но Ника ни о чём таком не упоминала, а она наверняка сказала бы нам сегодня.

– А если предположить, что Несс действительно решила попытаться сбежать? – задумчиво сказал Самойлов. – Она, конечно, истеричка, но не дура, как мне кажется. Значит, должна была эту идею со всех сторон обдумать и выбрать наиболее безопасный для себя вариант. Давайте думать, какой. То, что она не стала штурмовать забор, это понятно, тут без шума и скандала не обошлось бы.

– И перед побегом навела в комнате порядок? – Дашка с сомнением покачала головой. – Несрастушки получаются…

– Я понял! – воскликнул Женька и тут же зажал себе рот рукой. – Помните, Клео сказала, что Кир нашёл лазейку? Она ещё хотела ею воспользоваться, чтобы закопать шарм, к которому привязана Цейс… А кто сказал, что Несс не могла тоже обнаружить этот проход? Помните, куда она отправилась после разговора с директором?

– В сторону спортивного флигеля, – чуть ли не хором ответили мы с Дарьей.

– Вот! Нужно узнать у Клео, где тот лаз, о котором она говорила, и если он в той стороне, то пойти и попробовать отыскать какие-нибудь зацепки. Несс – не Джеймс Бонд, так что вряд ли она прошла, не оставив ни малейшего следа.

– Я спрошу у Клео, – тут же вызвалась Дашка, – у нас же сейчас химия, лабораторная, а мы с ней в паре работаем. Я потихонечку и поговорю, всё равно всем будет не до нас.

– Но лучше, если Несс всё же обнаружится в медицинском кабинете, – вздохнул Самойлов, – хотя надежды на это очень мало.

На химии, ненадолго оторвавшись от работы, я увидела, как Дарья негромко переговаривается с Клео, и та что-то ей так же тихо объясняет. Заметив мой взгляд, подруга едва заметно кивнула, мол, всё нормально, информация получена.

На перемене нам с Дашкой поговорить не удалось, так как меня совершенно неожиданно пригласили к директору. Вызов прозвучал прямо посреди урока, и мне пришлось срочно отправляться, спиной чувствуя встревоженные взгляды друзей.

Идти от учебного крыла до директорского кабинета было недалеко, так что я не успела придумать миллион страшилок, а просто ждала объяснений. Вроде никаких нарушений дисциплины за мной не числилось, значит, опасаться мне нечего. Думать же о том, что внеплановое приглашение как-то связано с делами Трилистника, мне очень не хотелось.

Постучавшись и дождавшись приглашения входить, я толкнула дверь и оказалась в уже знакомом кабинете. Иван Дмитриевич, как и в прошлый раз, сидел за столом и что-то внимательно изучал в ноутбуке.

– Здравствуйте, Иван Дмитриевич, – вежливо поздоровалась я, останавливаясь перед столом, – вы меня вызывали?

– Да, Лиза, проходи, присаживайся, – он показал на кресло возле стола, – я сейчас освобожусь, буквально через минуту.

Тут он быстро что-то напечатал, перечитал и, судя по всему, отправил какой-то документ, из чего я сделала вывод, что в директорском кабинете проблем с интернетом нет. Впрочем, в этом не было совершенно ничего удивительного.

– Извини, что пришлось отвлечь тебя от занятий, – Оленев отодвинул ноутбук и внимательно посмотрел на меня, – но, надеюсь, ты не слишком огорчилась. Помню, когда я учился в школе, то с удовольствием покидал классную комнату при любой возможности. Но! – тут директор подмигнул мне. – Я тебе этого не говорил!

– Конечно, Иван Дмитриевич, – я заставила себя улыбнуться и не обращать внимания на то, что на сердце у меня словно камень появился, стоило мне войти в кабинет. Причём камень отвратительный, скользкий, словно покрытый липкой вонючей тиной…

– Я не задержу тебя, Лиза, – заявил Оленев, перекладывая какие-то бумаги на столе, – у меня буквально один вопрос. Мы тут сверяли личные данные учащихся, это обычная процедура, и обнаружили, что в цифровых архивах у тебя два свидетельства о рождении, и в них стоят разные даты. Я попытался связаться с твоим отцом, но он сейчас в отъезде и не всегда доступен для общения. Не могла бы ты прояснить мне эту ситуацию, чтобы мне не отрывать господина Морозова от важных дел?

– Конечно, – я кивнула, сделав вид, что поверила в его объяснения, – когда мне было полгода, моё свидетельство о рождении сгорело вместе со всеми документами нашей семьи. И когда его восстанавливали, то ошиблись и поставили не ту дату. Папа не стал ничего менять, а почему – это надо у него спрашивать, я не могу ничего ответить. Поэтому произошла определённая путаница, но я привыкла к тому, что у меня день рождения в сентябре. Я вообще узнала о второй дате не так давно, несколько лет назад. Наверное, папа просто забыл аннулировать первое свидетельство, или как там это делается, я просто не в курсе. А может, просто не знал, что остался цифровой вариант. Ничего не могу сказать, Иван Дмитриевич.

– Хорошо, Лиза, я понял, – директор выглядел как человек, получивший неожиданный подарок, – теперь мне всё понятно, спасибо тебе за разъяснения. Не будем тогда беспокоить Дениса Андреевича.

– Кстати, Иван Дмитриевич, – я решила воспользоваться случаем и хорошим настроением Оленева, – я хотела бы заказать на день рождения торт. Мне сказали, это можно сделать… Что для этого нужно? Заявление?

– Нет, заявления не нужно, – улыбнулся директор, – просто скажи Вере Борисовне, что я разрешил. Она обсудит с тобой все нюансы и по самому торту, и по доставке, и по оплате. Лучше это сделать дня за два до нужной даты, чтобы наверняка успели доставить. Сама понимаешь – осень, дороги с каждым днём всё хуже. Скоро наступит время, когда мы будем практически полностью изолированы от внешнего мира. Обычно такой период длится недели три, пока не ударят первые морозы и не подсушат землю.

– Большое спасибо, – я поднялась из кресла, мечтая только об одном: выйти из кабинета, находиться в котором мне с каждой минутой было всё тяжелее. Мне казалось, что воздух в нём пропитан едва заметным, но от этого не менее отвратительным запахом гнили и разложения. – Именно так я поступлю, Иван Дмитриевич. Я могу идти?

– Конечно, – Оленев улыбнулся, и напомнил мне сытого хищника, который убедился, что добыча никуда не денется, и как только он проголодается, она будет к его услугам. – Иди, Лиза, до конца урока ещё целых пятнадцать минут.

Уходя, я зачем-то оглянулась и увидела торжествующую и какую-то злобно-предвкушающую улыбку Оленева. Причём он и не подумал её спрятать, наоборот, оскал стал ещё шире, словно говоря: да, я всё знаю и во всём этом замешан, но ты никуда не денешься, Лиза Морозова. Правда, когда я моргнула, то оказалось, что директор уже внимательно смотрит на экран ноутбука, попутно делая какие-то записи. Может быть, эта полная злой радости улыбка мне просто почудилась? Потому что я подсознательно жду от Ивана Дмитриевича чего-то подобного?

– Что-то не так?

Директор на секунду оторвался от созерцания экрана и посмотрел на меня, причём в его голубых глазах был только вежливый интерес и лёгкое недоумение. И лишь на самом дне, глубоко-глубоко, я с удивившей меня саму ясностью увидела искорки того самого злого веселья. Значит, не привиделось… Господи, страшно-то как…

– Нет-нет, всё в порядке, просто вдруг сильно голова заболела, – заверила я его и выскочила в коридор, аккуратно прикрыв за собой тяжёлую дверь. Негромкий хрипловатый смешок, раздавшийся сзади, словно обжёг мне спину, но оборачиваться я не стала. Просто потому что было до одури, до ледяных ладоней и комка в горле страшно. Так у меня хотя бы оставалась иллюзия того, что всё это – лишь плод моего разгулявшегося воображения.

Перед тем, как вернуться в класс, я зашла в туалет и умылась ледяной водой, надеясь, что она смоет страх, липкой паутиной облепивший меня всю, с ног до головы. Если бы могла – залезла бы в душ, но кто бы мне разрешил вернуться в жилое крыло во время уроков!

Нужно будет рассказать ребятам, но получится уже только после занятий, так как большая перемена уже прошла, а во время обычной у нас просто нет возможности поговорить наедине.

В класс я не вернулась, так как осталось всего пять минут до конца урока, но решила заглянуть в медкабинет, тем более что я жаловалась директору на головную боль. Если вдруг Юлия Борисовна спросит, то он подтвердит… наверное.

Доктор была на месте и мою просьбу относительно таблетки о головной боли выслушала совершенно спокойно.

– Давай-ка мы с тобой давление измерим, – внимательно изучив моё наверняка бледное лицо, сказала она, – не нравится мне твой вид, Морозова.

– Давайте, – на меня вдруг накатила какая-то непонятная апатия, видимо, схлынул адреналин и начался своеобразный откат, – я с утра себя неважно чувствую, а сейчас, когда у Ивана Дмитриевича была, прямо раскалываться голова начала.

– Ты была у директора? – извлекая из шкафчика тонометр, спросила Юлия Борисовна. – Что успела натворить с утра пораньше?

– Ничего, – слабо улыбнулась я, – там у него вопросы были по моим документам, а до папы не дозвониться: он где-то далеко в командировке.

– Бывает, – ловко закрепляя на моей руке манжету тонометра, ответила доктор, – так, Морозова, сиди спокойно, расслабься, старайся дышать ровно.

– Как скажете, Юлия Борисовна, – послушно откликнулась я и, чтобы отвлечься, стала рассматривать кабинет.

– Головой не верти, – строго велела доктор, – лучше вообще глаза закрой. Так… Ну что, немного пониженное, но в пределах нормы, так что твоя головная боль с давлением не связана.

– Может, погода? – предположила я и добавила. – Говорят, и Несс из другой группы заболела, наверное, тоже метеозависимая оказалась, как и я.

– Кто? – непонимающе нахмурилась Юлия Борисовна. – А, Золотницкая… Несс… Придумают тоже… Как собачья кличка.

– Почему? Несс нормально сокращение от Инессы. А как ещё-то?

– Не знаю, – доктор равнодушно пожала плечами, – Инна, например, или ещё как-нибудь.

– Ну это же она сама себе выбрала, а не мы, так что все вопросы к самой Несс. А что с ней? Тоже головная боль или давление?

– Ни малейшего представления, – Юлия Борисовна положила передо мной светло-жёлтую таблетку и поставила стакан с водой, – ко мне она, во всяком случае, не обращалась. Пей, Морозова, это должно помочь. Да не смотри ты на неё так, это же не цианистый калий!

– Наверняка, – я взяла таблетку и понюхала, – он миндалём пахнет, я в детективе каком-то читала. Или это что-то другое миндалём пахнет?

– Морозова, ты в своём уме? – искренне возмутилась Юлия Борисовна. – Ты всерьёз нюхаешь таблетку, которую я тебе дала, на предмет запаха миндаля или чего-то в этом роде?!

– Ну а что? Знаете, какие-нибудь злодеи прокрались ночью в медкабинет и подменили лекарственные препараты на отраву. Я в каком-то фильме видела что-то такое, только сейчас не вспомню, в каком именно.

– Бред какой, – тряхнула головой доктор, – можешь пить таблетку совершенно спокойно, Морозова. Ключ от кабинета есть только у меня, к тому же он на сигнализации, так что никакие злодеи сюда пробраться не могут.

– Точно? – я подозрительно прищурилась. – Ну хорошо, поверю вам, Юлия Борисовна.

Я выпила таблетку и глубоко вздохнула.

– А можно мне на физкультуру сегодня не ходить, а?

– Вот с этого и надо было начинать, – с облегчением, как мне показалось, вздохнула доктор, – а то плетёшь невесть что. Ладно, Морозова, так и быть, сегодня можешь не ходить, не зря же целый спектакль разыграла. Но только сегодня, ясно?

– Конечно, – я с тяжким вздохом поднялась со стула, – я и так сегодня бегала с утра, а вчера в тренажёрке чуть не померла. У меня соседка, знаете, какая? Физкультурный маньяк, без преувеличения!

– Котлакова? – Юлия Борисовна усмехнулась. – Ну что же, думаю, она сумеет сделать из тебя более или менее жизнеспособную единицу. Очень… Очень целеустремлённая девушка. А теперь иди, Морозова, не нервируй меня.

– А справку для физкультуры?

– Держи, артистка, – доктор взяла из стопки листок, на котором было напечатано несколько строк, поставила сегодняшнюю дату и расписалась.

– Спасибо, Юлия Борисовна! – от души поблагодарила я и, прихватив справку, покинула медицинский пункт.

Друзей я нашла рядом с кабинетом, в котором должен был проходить следующий урок. Они сидели на широком подоконнике и что-то негромко обсуждали. Увидев меня, Дашка с облегчением выдохнула, а Самойлов демонстративно вытер рукавом лоб.

– Ну что? – шёпотом спросил он, когда я устроилась рядом с ними на подоконнике. – Чего звал?

– Это разговор не на пять минут, – так же тихонько ответила я, – но зато я узнала, что Несс в медкабинете нет и не было. Я только что оттуда, и Юлия Борисовна сказала, что Золотницкая к ней за помощью не обращалась. Там во вторую комнатку дверь приоткрыта была, и там кушетка пустая, никого нет.

– Не знаю, как вы, а я совершенно не удивлён, – вздохнул Женька, – посмотрим, что скажет Ника, она ведь тоже собиралась к доктору Каргель наведаться. Но не думаю, что она скажет ей что-то другое.

– Мне дали освобождение от физкультуры, – сообщила я, спрыгивая с подоконника, так как народ начал потихоньку втягиваться в кабинет, – я попробую прогуляться вокруг физкультурного флигеля. Вдруг что замечу?

– Может, не стоит одной? – тут же забеспокоилась Дашка.

– Я обещаю, что никуда лезть не буду, – поклялась я, – просто взгляну, вдруг что почувствую. А потом поговорим, мне надо кое-что вам рассказать.