Читать книгу: «И мы сгорим», страница 6

Глава 11. Грэм

Из-за неловкой встречи с ученицей Грэм весь день чувствовал себя не в своей тарелке. Аронсон не заметила – по крайней мере, ему так показалось, – его возвращения в кабинет, но очевидно посчитала его поведение странным. Сам виноват – нечего обращаться в птицу там, где все считают тебя волком, если ты решил не рассказывать им, что умеешь и не такое.

Грэму хотелось проверить, сможет ли он покинуть академию в таком виде, если появится необходимость, и ответ разочаровал – над кампусом появился прозрачный купол, прикосновения к которому оставляют мало приятных впечатлений. Ожог и подпаленные волосы на руке остались как напоминание: “Не лезь, смирись и сиди тихо”. Частично это вписывалось в то, о чем Грэма просил младший брат, но он уже нарушил обещание, едва вернувшись после их встречи.

Его отъезд накануне смерти миссис Ротфор выглядел исключительно подозрительно, и Грэм прекрасно это понимал. Все, что он мог – говорить следствию правду. Но насколько убедительно она звучала? Ложь часто привлекательнее истины. Может, ему просто не хватало красивой легенды.

К следующему визиту детективов в свой кабинет он, к сожалению, не успел ее придумать.

– Доктор Хьюз, – чуть поклонился Сондерман с улыбкой. – Нам приказано осмотреть все учебные кабинеты. Скажите, миссис Ротфор часто здесь бывала?

– Раз в год. Если повезет.

– Не слишком она интересовалась… – начал детектив, но осекся и сменил тему. – Какие студенты посещают ваши занятия?

– Все, кто старше двенадцати.

– Немало! Устаете, наверное.

– Как и все.

Сондерман закивал и что-то пометил в своем блокноте. Грэма раздражало это до боли в стиснутых челюстях, но показывать лишние эмоции сейчас было неразумно. Он в целом стал ощущать гораздо больше прежнего – как будто очнулся ото сна, в котором провел много лет, прячась от реальности. Будто прежде все было таким ярким и громким, что обычно он предпочитал закрывать уши руками и зажмуриваться.

– Мои люди тут все осмотрят, а мы пока поговорим. Вы не против? – спросил детектив и, не дожидаясь ответа, положил ладонь Хьюзу на спину, чтобы мягко подтолкнуть его ко входу в учительскую. – Скажите, вы были довольны ее работой?

– Не могу сказать, что мы сходились абсолютно во всем, но…

– Значит, вам что-то не нравилось. А что, не поделитесь?

– Ее политика сотрудничества с научно-исследовательским институтом вызывала у меня…

– А как вы считаете, миссис Ротфор была достаточно компетентна, чтобы руководить таким заведением?

– У нее было, насколько мне известно, прекрасное образование, к тому же ее опыт в…

– Насколько часто она напрямую общалась с учениками? Может, с кем-то у нее были проблемы?

Грэм сжал ладони в кулаки. Он умел терпеть неуважение, пропускал мимо ушей неприятные прозвища и нелестные отзывы о его работе и личности – все это, как ни печально, являлось частью работы учителем. Но студентом мистер Сондерман не был, что понижало терпимость к его выходкам. В свете последних событий – почти до нуля.

– Детектив. – Грэм попытался выдавить вежливую улыбку. – Если вы продолжите меня перебивать, я ничего не смогу вам рассказать.

– Да, да, конечно.

Сондерман коротко улыбнулся в ответ и снова пометил что-то в блокноте.

Пока полицейские переворачивали его кабинет вверх дном, Грэм показывал детективу учительскую и рассказывал обо всем, что знал о миссис Ротфор. Информации у него, впрочем, было не много – обрывки брошенных фраз, пара увиденных документов и слухи.

– А она была… – Сондерман сделал вид, будто подбирает приличное слово, но название у этого было лишь одно. – Метаморфом?

– Насколько мне известно, да. Но она никогда не демонстрировала свою животную форму ни передо мной, ни перед учениками.

– Выходит, вы не знаете, превращалась ли она в одно животное?

Грэм покачал головой из стороны в сторону, стараясь не выдать себя, но в спину будто воткнули ледяной клинок. Теперь он понял. Понял, что скрывала директор, что объединяло их с Альбертом и что теперь грозило ему.

Детектив Сондерман вызывал у Грэма мало доверия, поэтому догадками он не поделился.

Оставшись наедине с собой, Грэм несколько раз взял в руки телефон, чтобы написать брату, но так этого и не сделал. Боялся, что полиция просматривала устройства, подключенные к местной сети, а их общение с братом и без того выглядело странным – не следовало подливать масла в огонь. Грэм мучился от мыслей о том, что может произойти с Грантом, если его поймают на подмене образцов, но знал: даже если он попросит брата ничего с этим не делать, тот ни за что его не послушает.

Может, лучше было сдаться? Пусть он станет подопытной крысой – хоть в прямом смысле, хоть в переносном, – но перестанет подвергать жизнь Гранта опасности. Он желал ему всего, чего не было у него – жизни полной и настоящей, без взгляда Большого Брата в спину и страха, что государство сочтет тебя недостойной формой жизни. Грэм был уверен, что однажды это произойдет. Людям свойственно нападать на то, что им непонятно.

Но если он сдастся, что будет с теми, кто закрыт в академии? Среди учеников были полиморфы, в том числе те, кто скрывал это, и те, кто этого еще не понял. Без директора и Хьюза… от кого им ждать помощи? Он не мог позволить, чтобы забрали и их. Детей. Пусть даже старшекурсников. По существующим нормам и законам они все равно что несовершеннолетние – не имеют права водить, покупать алкоголь и сигареты, вступать в брак, – и потому мало что смогут сделать, если за ними придут.

– Доктор Хьюз, можно? – послышался тонкий голосок, вырвавший Грэма из мыслей.

– Да-да, заходите.

Грэм нечасто бывал в учительской, но, подумав, что сможет обсудить с коллегами свои тревоги, пришел туда на обед. К его удивлению, никто там не говорил об Альберте или даже миссис Ротфор – общались учителя мало и в основном на отвлеченные темы.

– Доктор Хьюз, вы уже сделали отчет за этот месяц? – Миссис Влахос обмахивалась распечатками; в комнате и правда было жарко. – Сдать нужно завтра.

– Сделал, но… разве теперь их есть кому сдавать?

Миссис Влахос побледнела, а мистер Ричардс, преподаватель математики, подавился чаем и закашлялся. Грэм не стал извиняться. Если они закрывали глаза на то, что маячило прямо перед ними, рано или поздно им пришлось бы с этим столкнуться.

– Вы не думали, кто мог это сделать?

– Хьюз! – закричал мистер Ричардс. – Побойтесь Бога. И дайте полиции делать свою работу.

– Судя по всему, они в ней не так уж и хороши.

– А вы поменьше путайтесь под ногами. Любопытством делу не поможешь.

– Считаете, я просто хочу посплетничать? – Грэм приподнял одну бровь.

Ричардс отставил кружку с чаем и встал из-за стола, со скрипом отодвинув стул. Ему повезло – в следующую же секунду прозвучал удар в колокол, означавший, что Ричардс опаздывал на занятие на другом этаже.

– Считаю, что сейчас не время и не место для таких разговоров, Грэм. Лучше займитесь тем, что умеете делать лучше всего.

Хьюз не стал ему отвечать; только молча смотрел ему вслед, а затем и на то, как миссис Влахос, явно пожалевшая, что начала этот разговор, трижды уронила свои вещи, пытаясь взять их со стола. Как только Грэм предложил помощь, она удалилась, заверив, что эти бумаги не так уж ей и нужны.

Забавно. От него бежали, словно он и был хладнокровным убийцей – тем, кто не страшился правосудия и даже не пытался бежать с места преступления.

Впрочем, бежать было некуда – значит, убийца и правда каждый день ходил среди знакомых Грэму лиц. Он желал по-настоящему помочь в поисках, а не вестись на провокации полиции, которые, казалось, преследуют какую-то иную цель – не то скрыть обстоятельства гибели Альберта и миссис Ротфор, не то повесить обе смерти на кого-то неугодного, – и не придумал ничего лучше, чем патрулировать кампус. Военных, как ни странно, в здания не пускали, да и на территории Грэм замечал их лишь раз в пару часов, так что предотвратить новое нападение они вряд ли помогли бы.

В первый день Грэм ходил по кампусу на своих двоих, но быстро понял, что это не очень-то удобно: времени тратится много, а мест осмотреть получается мало. Будь он у общежития под номером один, он не добежит до шестого, чтобы помочь жертве, даже если вовремя услышит крик или почувствует опасность. Эти проблемы решались, когда Хьюз с наступлением темноты принимал волчье обличие – скорость увеличилась, чувства усилились, но… появлялась другая. Все находились в зданиях. И убийства прежде происходили там же. А волк вряд ли проберется в общежития и учебные корпуса.

Тогда Грэм решил рискнуть. Он начал выходить позже, когда все расходятся по комнатам и никто точно не наткнется на гору его одежды в учительской, и обращаться в птицу – небольшого ворона, коих в этих местах всегда было полно. Конечно, барьерный купол сейчас не пускал на территорию пролетавших мимо птиц, но он, пожалуй, был единственным, кто пробовал покинуть кампус и все еще со стыдом скрывал обожженные руки, а значит, единственным, кто об этом куполе знал.

Неприличным было заглядывать в окна студентов и сотрудников, но почти все занавешивали их плотными шторами, а потому Грэм чаще всего рассматривал коридоры и служебные помещения, лишь изредка натыкаясь на силуэты, рисуемые на ткани светом от ламп. Так он хотя бы поймет, из какой комнаты доносятся звуки, если какие-то вызовут у него подозрения.

Конечно, он услышал многое из того, что не должен был. Но другого способа хоть как-то контролировать происходящее не видел.

Каждый вечер, возвращаясь в учительскую, Грэм спокойно надевал оставленную одежду и уходил, чтобы немного поспать перед новым рабочим днем, и уже перестал проверять, нет ли кого поблизости – это, в общем-то, не имело смысла. Все знали правила: находиться вне общежития после полуночи наказуемо. Никто не желал терять заработанные умом и потом кредиты, потому что это было единственным, что хоть как-то мотивировало учеников достигать целей и связывало с тем миром, который не был окружен толпой военных.

Но он забыл, что в рядах студентов появилась новенькая – и ей, казалось, было плевать на любые правила.

Глава 12. Рен

Рен не мог спать, мучась мыслями о том, что кто-то мог бороться с убийцей, а он просто лежал в постели. Как когда погибал Альберт: их разделяла лишь стена, а он не услышал и не сумел помочь. Беспомощность душила его.

Ночь в кампусе стояла тихая, но Рен все равно как следует прислушался, прежде чем сбегать из общежития – охранник на входе чутко спал, но недостаточно, чтобы услышать, как открывается окно в туалете на первом этаже. Рен делал так не раз, а потому знал, что так же, как и их комнаты, в учебных корпусах на ночь не закрывается ни одна дверь. В том числе ведущая в спортзал.

Он использовал едва ли не каждый тренажер, пытаясь вымотать себя настолько, чтобы сил на мысли уже не осталось, и прекратил лишь тогда, когда усталость едва не лишила его сознания прямо на беговой дорожке. Майка промокла насквозь, и Рен бросил ее в мусорку, потому что забыл сумку, мысленно взяв с себя обещание, что завтра же закажет новую.

Ночной воздух чуть отрезвил, но недостаточно, чтобы разбудить. Радоваться этому, впрочем, было рано. До обоняния добрался знакомый запах. Оглядевшись, Рен широко распахнул глаза и несколько раз моргнул, пытаясь понять, не видится ли ему. Но нет – в соседний учебный корпус только что вбежала Наоми Аронсон, которую Рен уже приготовился отругать за то, что она совсем не смотрит по сторонам. И это она несколько лет скрывалась от службы отлова? Слабо верится.

Разумеется, Рен не устоял перед искушением выяснить, почему же Наоми так рисковала.

Поначалу он шел по запаху, а потом, нагнав на лестнице, просто шел за ней следом. Наоми так увлеклась своим делом, что совершенно не слышала его шагов – Рен был уверен, что она не спустила бы слежку ему с рук и обязательно пополнила бы его багаж оскорблений. Застыв перед входом на этаж, Рен выглядывал в коридор, по которому Наоми медленно продвигалась, пока наконец не застыла у кабинета доктора Хьюза. Рен побагровел от догадки, мелькнувшей в его голове подобно молнии. Хьюз что, встречается со студенткой?!

В другой раз он бы сдержал себя – в этом не было сомнений. Но вокруг не было ни единого зрителя, способного пустить слух, а Рен был измучен сомнениями и страхами, да и к тому же смертельно устал. В таком состоянии эмоции переливались через край от малейшего колебания.

В несколько шагов, больше похожих на прыжки, Рен преодолел разделявшее их расстояние и положил ладонь на плечо Наоми.

– Итачи, что ты тут…

Наоми подавилась вздохом и ринулась прочь, схватив Рена за край расстегнутой кофты. Ближайшим убежищем оказалась дверь напротив, которую Наоми захлопнула, едва затащила их туда. Пока она пыталась отдышаться из-за страха быть пойманной, Рен не знал, куда деть руки и как отодвинуться, чтобы их положение стало хоть немного приличным.

Они закрылись в кладовке. Полной хлама, моющих средств, швабр и прочего – помещении крайне тесном, коротко говоря. И потому стоять приходилось очень близко.

Проблем добавляло то, что Наоми уже не держала Рена за кофту – ее ладонь лежала на его оголенном торсе в районе пупка, и испытанный стресс, верно, не позволял ей этого заметить. Рену же ее касание буквально не давало дышать.

Она подняла на него взгляд, и именно на ее зеленые глаза упала полоска света, пробирающегося из щели между дверью и облицовкой.

– Итачи… – прошептал Рен, облизнув пересохшие губы.

Наоми приставила палец к губам, призывая замолчать, и изогнулась, чтобы попытаться выглянуть в коридор через ту самую щель. Руку она убрала, чтобы схватиться за стоящий рядом стеллаж, который мог с грохотом упасть от любого неаккуратного движения, и сделала это так легко и буднично, словно ничего в тот момент не почувствовала.

– Кого ты там…

К его губам тут же припала ладонь. Спустя минуту Наоми с облегчением выдохнула и, повернувшись, будто бы впервые заметила, что она не одна. Столько эмоций мелькало на ее лице, что Рен не знал, как это расценивать – как комплимент или как оскорбление.

– Ты чего тут делаешь? – прошипела она, пытаясь прижаться к стене, чтобы отодвинуться.

Его тело само двинулось ей навстречу.

– Это был мой вопрос.

– Мы из-за тебя чуть не попались!

– А ты скрывалась? – хмыкнул Рен. – Я шел за тобой еще с улицы.

Наоми скривилась, но не сочла нужным оправдываться и что-либо объяснять.

– Зачем тебе Хьюз? Вы что, тайно встречаетесь тут по ночам?

Смех вырвался из ее груди так резко, что Рен вздрогнул. Наоми не могла остановиться, сгибаясь от нехватки воздуха, а затем беря передышку, чтобы снова залиться смехом. И пусть она посчитала его догадку глупой, Рен с облегчением выдохнул. Он и сам едва ли в это верил. Но проверить стоило.

– Ты всегда был идиотом, – выдохнула Наоми, пытаясь успокоиться.

А вот Рену спокойствие и не снилось.

“Всегда”.

В последний раз до того, как Наоми появилась в академии, они виделись десять лет назад. Были совсем детьми. Просто соседями, дружившими потому, что это удобно. С тех пор Рену нравились разные девушки, он изменился и внешне, и внутренне, приобрел новые увлечения и навыки, но… все это время образ Наоми почему-то не покидал его. Он рос вместе с ним, преображаясь. Конечно, он и предположить не мог, что при следующей встрече – на которую, в общем-то, почти не надеялся, – у Наоми будут ярко-красные волосы и по колечку в носу и в губе, но он узнал ее сразу, едва она вошла в кабинет.

Может, когда-то он держался за воображаемую Наоми потому, что она напоминала ему о доме и беззаботном детстве. Но теперь она была вполне настоящей, а он – взрослым мужчиной, который стоял в шаге от того, по чему так долго тосковал. И он чертовски хотел ее поцеловать. Тогда, в столовой, это была шутка, но спустя время он понял, что желает ее повторить. И лучше – без зрителей.

Поборов порыв, Рен прижался стеной к спине, пусть какая-то швабра теперь и делала ему больно, и протянул Наоми руку.

– Я Рен.

– Что? – Наоми нахмурилась.

– Если ты хочешь делать вид, что не знаешь меня – окей. Мы много лет не виделись, так что это не такая уж и неправда. Давай просто познакомимся снова. Меня зовут Рен.

Несколько секунд она смотрела на него с недоумением, и Рен успел тысячу раз подумать о том, какой он кретин. Что за детские приколы, Иноэ? Думаешь, ее это повеселит?

Но она пожала ему руку. И, кажется – из-за темноты и волнения Рен мог принять желаемое за действительное, – улыбнулась.

– Наоми.

– И что ты здесь делаешь, Наоми? – дрогнувшим голосом поинтересовался Рен.

– Почти прижимаюсь к какому-то парню среди ночи.

Он хмыкнул и кивнул.

– Да, типичная среда.

Наоми выглянула в щель, видимо, никого не обнаружила и махнула рукой, призывая Рена выйти. Не пройдя и двух шагов, они уселись у стены и неловко переглянулись.

– Нет, правда… – Рен понимал, что давить на Наоми – плохая идея, но любопытство съедало его изнутри. – Что ты тут забыла?

– Скажу, если расскажешь, почему сам не в комнате.

– Был в спортзале. Выгонял пот и мысли.

– Тогда понятно, почему ты без майки, – усмехнулась Наоми и спрятала лицо в волосах, наклонившись, чтобы их взлохматить. Рену показалось, что она чуть покраснела. – Я… в общем, мне кажется, доктор Хьюз что-то скрывает.

– Определенно, – подтвердил Рен, но, когда Наоми обратила к нему полный надежды взгляд, пояснил: – Он всегда был закрытым и молчаливым. Не имею понятия даже, сколько ему лет, есть ли у него семья…

– Да не в этом дело.

– А в чем?

– Какая у него животная форма?

– Волк, – уверенно ответил Рен.

– И все?

Вопрос вогнал его в ступор.

– Вот именно, – торжествующе произнесла Наоми. – Я в этом сомневаюсь. И то, почему он это скрывает, вызывает вопросы. Разве быть полиморфом запрещено?

– Нет. – Рен чуть задумался, вспоминая всех полиморфов, которых ему доводилось встречать. – Я знал нескольких, но все они уже выпустились. Секретом это не было.

Наоми многозначительно приподняла брови и закивала, как бы призывая Рена об этом подумать, но ему не верилось в то, что доктор Хьюз мог задумать нечто недоброе. Конечно, он был немного странным: чрезмерно преданным работе, но при этом всегда усталым, словно он, хоть и отдает ей всего себя, совсем не получает удовольствия. Будто загнал себя в клетку и выкинул ключ. Но зачем ему было вредить академии, ради которой он так убивался?

Или убивал?

Миссис Ротфор рассказывала Рену, что ее решения часто расстраивают Хьюза, но он никогда не был настроен радикально – не ставил ее авторитет под сомнение, не пытался заполучить кабинет директора, не делал чего-либо наперекор. Да и с Альбертом он справлялся лучше других преподавателей – только ему удавалось гасить в нем внезапно вспыхивающий гнев и предотвращать обращение.

– Да не может быть, – выдохнул Рен уже вслух. – Я не верю.

– Тогда зачем по ночам он приходит сюда, меняет форму и пропадает на несколько часов?

Рен повернулся к Наоми и внимательно посмотрел на ее лицо.

– Ты вообще спала хоть раз за последнюю неделю?

– Да, – твердо ответила она. – Просто не ночью.

– В чем конкретно ты его подозреваешь?

– Пока не знаю.

Встав, Рен предложил Наоми руку, но в ответ она лишь фыркнула и поднялась без его помощи. Очередная мелочь, убеждавшая Рена в том, что она все та же. И удовольствие от этого осознания было столь велико, что даже мысли о причастности доктора Хьюза к убийствам отошли на второй план, уступив в голове место созерцанию того, как Наоми чуть задрала голову, чтобы посмотреть Рену в глаза.

– Останься. Выйдешь попозже, – приказным тоном произнесла она. – Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел нас ночью вместе.

Рен не стал сопротивляться: просто кивнул и расплылся в неуместно счастливой улыбке.

– До завтра, итачи.

Глава 13. Наоми

Той ночью она спала так крепко, что ни будильник, ни Флоренс не смогли ее разбудить, и занятие по экономике Наоми проспала. О чем, впрочем, не жалела – ничего нового там она не узнавала, а вот сна в последнюю неделю ей не хватало ощутимо.

Их второе знакомство с Реном будоражило воображение. Наоми частенько ловила себя на том, что придумывает, как над ним подшутить, что ему сказать и как сделать все это так, чтобы избежать разговора о ее поведении после зачисления в академию. Не могла же она признаться, что выдумала ему страшную судьбу и не поверила своим глазам, даже когда он непрозрачно намекнул, что они знакомы? Не могла же сказать, что маленькой Наоми без него было так тоскливо, что даже взрослая ее версия не хотела верить, пока не убедится, чтобы снова его не потерять? Это было глупо. Наоми пыталась задушить в себе это чувство, пусть иногда оно и сочилось из ее слов. Он не виноват в том, что не соответствует ее ожиданиям. Не виноват в том, как сложилась ее жизнь.

Следовало радоваться: Рен вырос симпатичным мужчиной с поразительной харизмой. Его улыбка, темные глаза и прядь, падающая на лоб, и вовсе многих сводили с ума – Наоми много раз слышала, как его обсуждают, едва он появляется на горизонте. Что-то в его молчаливости и закрытости пленяло. Никто из них не знал Рена таким, каким его видела Наоми – разве что очки все еще были частью его образа. Может, он открылся Пэйдж и Ларсу, но никто из его фанаток – Наоми мысленно называла их так, – не имел ни малейшего понятия о том, что он за человек.

Да и Наоми, в общем-то, не знала. И эта мысль всегда возвращала ее на землю.

Придя на обед в столовую, она испытала неловкость от мысли, что вновь сядет за один стол с Реном и его друзьями, но это заставило ее испытать такое отвращение к себе, что она с грохотом поставила поднос и упала на стул. Не в ее характере робеть. Тем более перед Реном.

– Есть новости о директрисе? – вдруг обратилась она к Рену, прервав их разговор с Пэйдж.

Ей казалось, что резкость – признак уверенности, но оно лишь больше выдавало ее волнение. Пэйдж как-то многозначительно улыбнулась и кивнула Рену.

– Молчат, – просто ответил он. – А об Альберте что-нибудь слышала?

– Его компания о нем почти не вспоминает. Да и Скотту, похоже, нравится, что место главного освободилось – он явно претендует на лидерство.

– А ты как? – Рен казался обеспокоенным. – Выспалась?

Если в тот миг к щекам Наоми не прилил галлон крови, то это можно считать восьмым чудом света.

Чтобы скрыть это, она отмахнулась, закрыв часть лица волосами, и принялась крайне увлеченно поглощать свой завтрак. Пэйдж – Наоми была ей безмерно благодарна, – тут же сменила тему, отвлекая всех разговором о предстоящих соревнованиях. Насколько Наоми удалось понять, каждый год в академии проводились турниры по каждому виду спорта, который был доступен студентам, и от ближайших их отделяли всего две недели. Рен собирался попробовать себя в теннисе, хотя за все десять лет в “Игнис” прежде этого не делал, а Ларс, похоже, давно его тренировал, так как не раз участвовал и даже выигрывал. Пэйдж к спорту отношение имела опосредованное – чаще играла роль судьи или наблюдателя, но таких как она было мало, а потому востребована она была побольше спортсменов.

– Эй, олимпийцы, а в чем смысл этих игр? – усмехнулась Наоми. – Как будто зверям нужны поводы, чтобы посоперничать.

– Чтобы выявить слабых, – гордо заявил Ларс. – Даже если они побеждают.

Пэйдж закатила глаза и поспешила объяснить:

– Нужно уметь контролировать себя. Этому нас здесь и учат. А если не сдержишься даже во время искусственной угрозы вроде соревнования, то при реальной точно потеряешь самообладание.

Наоми, невольно представив, как кто-то обращается прямо во время прохождения дистанции и разрывает соперников в клочья, гулко сглотнула.

– И что делают с теми, кто не справился?

– Зависит от ситуации. Кому-то назначают дополнительные курсы, кого-то отправляют в… – она затихла, подбирая слово. – Места похуже. Если ученик совсем слетел с катушек, его ликвидируют.

Пэйдж говорила об этом легко, словно в этом не было ничего ужасающего, но Наоми прошиб холодный пот. Наверное, если полжизни варишься в этом котле, все воспринимается как данность, однако пока что многое здесь Наоми настораживало. Со стороны жизнь в академии кажется неплохой, и все же если зарываться глубже, то на пути то и дело встречаются скелеты тех, кому никто не помог – и ты, как бы ни хотел, уже не сможешь.

– Ты доела? – вдруг наклонился к ней Ларс. – Прогуляемся?

Наоми подавила желание взглянуть на Рена и, закинув в рот последний кусочек тоста, согласилась. Ларс приобнял ее за плечо, уводя из столовой. Что-то в этом парне располагало к себе, весь его образ словно лучился солнцем и ветром, гуляющим в волосах: светлый, светящийся, постоянно с улыбкой, будто кто-то беспрестанно его смешил. И, что самое любопытное, Наоми не видела в этом фальши.

– Хотел о чем-то поговорить? – спросила она, когда они в молчаливом созерцании пейзажей добрались до стадиона и уселись на трибуны. – Можешь говорить прямо.

– Ты странная, – тут же признался Ларс со смешком. – И мне кажется, что тебя лучше обходить стороной, но всех к тебе как магнитом тянет.

– Не всех.

– И как ты умудрилась сцепиться с Альбертом за день до его смерти? Поразительная удача.

– Удача? – выдохнула Наоми. – Да я до сих пор чувствую, как ноет клеймо на моем лбу.

– Но полиция ведь тебя не задержала.

– Дело времени.

Наоми намеренно намекала на свою вину, но Ларса это ничуть не пугало. Либо он был до безрассудства глуп, либо наивен, либо лишь создавал образ доброго мальчика, скрывая истинные намерения и страшные секреты. Последние, если таковые имелись, Наоми до смерти хотелось узнать.

– Я хотел сказать… – Ларс замялся и чуть покраснел, и Наоми мгновенно испытала неловкость из-за того, что мысленно препарировала его, заподозрив в худшем. – Рен редко одобряет, если мы приводим кого-то в компанию, так что…

– Хочешь сообщить, что меня не приняли?

Наоми усмехнулась, но Ларс посчитал вопрос серьезным и, замахав руками, поспешил оправдаться:

– Нет-нет, не подумай, наоборот! Вроде бы ты ему нравишься, но вообще он злюка, когда дело касается кого-то кроме Пэйдж, даже ко мне привыкал… ну, наверное, года четыре.

– А они?…

Ларс скривился и сделал вид, что его вот-вот стошнит. Наоми похлопала его по плечу, приободряя.

– Она просто его бесит, а он о ней… заботится. Не хочу, чтобы ты неправильно их поняла.

– Разве есть дело до того, как я их пойму? – Наоми удалось принять невозмутимый вид.

Ларс улыбнулся и ничего не ответил. Затянувшаяся пауза не вызывала дискомфорта – молчать в его присутствии оказалось даже приятно. Наоми рассматривала облака, наслаждаясь нежными касаниями солнца, которое наконец-то начинало по-настоящему греть. Хотя, быть может, кое-что грело ее изнутри.

У нее уже три года не было компании. Пару раз она успевала подумать, что нашла близких по духу людей, но затем они по каким-либо причинам выдавали ее местоположение службе отлова или полиции, и Наоми приходилось бежать, затыкая ноющую от разочарования дыру в груди уверениями, что ей не нужны спутники, чтобы выжить. И чтобы жить – тоже.

Увидев Рена в компании Ларса и Пэйдж, она лишь убедилась в том, что ей в его жизни делать нечего. Это прежде его некому было поддержать – вот она и помогала хлипкому мальчишке преодолеть себя. Нет. Теперь Рен ни в чем не нуждался. Более того, сам защищал других – например, болтливую подружку и наивного парня, что своим упорством добился его расположения.

Хотя Ларс все-таки не казался Наоми таким уж простым.

Ее лица коснулись его пальцы, но она не вздрогнула.

– Какая-то мошка, – с досадой пробормотал Ларс. – Ничего, что я…

Наоми кивнула, хотя отвечать было уже поздно – к тому моменту Ларс уже расправился с нарушителем спокойствия.

– Магнуссон, а ты помереть не боишься? – прозвучало неподалеку. Наоми услышала, что кто-то приближается, но не стала удостаивать их взглядом, и даже закрыла глаза, чтобы не сделать этого случайно. – Похоже, с ней рядом ходить опасно.

– Тогда не подходи так близко. Может, ты следующий в списке.

В голосе Ларса было столько презрения, что Наоми засомневалась, он ли это произнес. В тот миг она пожалела, что закрыла глаза; ей стало интересно, как изменилось его лицо. Внутри она тихо торжествовала: не пришлось долго ждать, чтобы узнать, что он способен не только на добрые слова и легкие шутки.

– А вы с Иноэ по очереди с ней спите? Или одновременно?

Наоми ощутила импульс, исходящий от Ларса, и тут же выпрямилась, чтобы схватить его за руку. Он уже стоял, готовый броситься на того, кто посмел опорочить светлый образ дамы – конечно, Наоми не считала себя таковой, но Ларс уж больно походил на Прекрасного Принца, вступившего в бой с каким-нибудь злобным драконом. Точнее, в случае Скотта – а это точно был он, – с кабаном.

– Не надо, – попросила Наоми спокойно.

Ларс вперил в нее настойчивый взгляд, и ей отчего-то стало не по себе. Скулы и челюсть стали острее, глаза показались жестокими и холодными. В нем не осталось и капли того мальчика, что играючи увел ее из столовой.

– Она еще и командует тобой! – хохотнул кто-то из свиты Скотта.

Но Ларс смотрел только на Наоми.

– Уверена?

– Хочешь, чтобы тебе сняли баллы за драку? – Наоми попыталась пошутить, но Ларс не ответил и тенью улыбки.

– Тебе неприятно это слышать?

Наоми пожала плечами.

– Мне плевать.

Аккуратно сжав ее пальцы, Ларс еще несколько секунд пристально следил за реакцией Наоми, а затем вдруг расслабился и присел рядом, перестав обращать внимание на гогочущую компанию парой метров ниже. Махнув рукой, Скотт продолжил путь по стадиону, и все его дружки двинулись следом.

– Не влезай. – Наоми нахмурилась, пытаясь сдержаться от недовольной интонации, но выходило скверно. – Если меня достанут, я сама им врежу, пусть они хоть в сотню раз меня больше. Обернусь и перегрызу сонную артерию. В общем, разберусь.

– Тебе не нужно справляться с травлей в одиночку.

– Разве это травля? – Она нервно засмеялась. – Нежный ты цветочек, Ларс.

По сменяющемуся выражению лица стало понятно, что он колеблется, но в итоге Ларс все же решился – раскинул руки в стороны, сделал рывок и крепко прижал Наоми к себе. Лицом она уткнулась в его на удивление крепкую грудь и, утонув в его объятиях, лишь тогда поняла, каким он на самом деле был большим. Почему-то со стороны он казался куда более хрупким.

– Ну все, хватит! – пробурчала Наоми, пытаясь высвободиться. – Прекращай!

Ларс рассмеялся и отстранился, выглядя до неприличия счастливым. Поправляя волосы, Наоми невольно подумала, что разобраться в том, что прячется в голове у этого парня, ей скорее всего не удастся. И все же зачем ему сближаться с ней? Рен его попросил?

– У нас сейчас теннис, – невзначай бросил Ларс, поглядывая на наручные часы. – Я побегу. Не попадай в неприятности хотя бы день, ладно?